Sometimes quiet is violent

'Cause somebody stole My car radio And now I just sit in silence

      Ванда жива и нежива одновременно. Она может и двигается, однако ничего не чувствует. Ей не больно, не страшно, ей пусто. Максимофф понятия не имеет, чем же эту пустоту заполнить, как жить дальше. Она очень надеется, что со временем больше не придётся заставлять себя вставать с кровати, есть, дышать. Когда-нибудь всё это снова будет происходить само по себе, не требуя таких титанических усилий каждый день. Когда-нибудь Ванда научится притворяться, что всё в порядке, что больше не болит, научится врать окружающим и отражению. «Дожить бы», — думает Ванда, и пробует читать по губам.       Хороводы звуков лились не прекращаясь ровно с того момента, как она появилась на свет. Начиная с мягкого голоса мамы и смешков отца и брата, заканчивая крошащимся камнем, в первый раз — из-за взрыва, второй раз — из-за новых способностей Максимофф. А сейчас Ванда не слышит ничего, будто на её персональной волне больше нет никакой радиостанции. С недавних пор в эфире только тишина.       Последним, что она слышала, были предсмертные хрипы Альтрона, заглушаемые собственным внутренним воем. Дальше организм существовал сам, без прямого участия Ванды, которая очнулась в следующий раз спустя сутки, на похоронах Пьетро. И только тогда поняла, что барабанные перепонки не воспринимают вибрации, не передают их по сети нейронов в мозг. Что цвета вокруг потускнели и выгорели, как если бы она непрерывно смотрела на солнце долгое время. Что сейчас, вместе с телом её брата, закапывают ещё один кусок души Ванды.       Ей даже не стало страшно. Максимофф просто пожала про себя плечами, и подумала: «Ладно, я научилась жить до этого, смогу и теперь».       И стала пытаться.