Ведьма я, эх, ведьма я — Такая вот нелёгкая судьба моя. Силой я наделена, Но на беду любовь моя обречена… © Король и Шут, «Ведьма и осёл»
Солнечное утро в Вайтране сменилось буквально за минуты на хмурое небо. Солнце ещё робко выглядывало из-за косматых облаков, касаясь лучами спин близнецов, решивших на спор продолжать тренировку. Несмотря на капли, начавшие сыпать за шиворот, на подувший ветер, пробирающий до мурашек. Волшебница сидела у окна, выходящего на просторную тренировочную площадку, и пыталась штудировать очередной фолиант по истории Предвестников. Имён в книге было так много, что пришлось даже выписывать их, чтобы не запутаться. Тонкая вязь женского почерка вилась из-под пера, шуршали страницы. Капли сменились струями холодной воды, уступившими вскоре плотной стене дождя, и вышедший под козырёк Йоррваскра Скьор гаркнул на упрямых братьев, чтобы те закончили мокнуть, как последние псины. Элки хихикнула. Скьору следовало бы быть оборотнем-котом, а не волком — с такой-то брезгливостью. В распахнувшиеся двери ввалились близнецы; одна из створок, отлетев от пинка, с силой грохнула по подоконнику, на котором расположилась молодая ведьма. Чернильница подпрыгнула, и Элки едва успела удержать баночку. Она исподлобья взглянула на вошедших: Скьор с наслаждением отчитывал младших, изливая всё накопившееся раздражение. Волшебница чуть было не стукнула кулаком по списку, приговаривая: «Так их!», но, по-видимому, братьям и море казалось по колено: раскаяния и в помине не было на наглых мордах. Вилкас с грохотом опустил свой двуручник на стол позади волшебницы, и она вздрогнула уже во второй раз. Заметив, что воины направились на нижний этаж, на ходу стягивая мокрые рубахи, она с тоской посмотрела на хлещущие за окном потоки воды. Хотелось не пойми чего: танцев до упаду, пойти вниз за ним и огорошить его признанием, уйти отсюда и не появляться во владении вовсе, выпить жуткой алкогольной дряни и терпеть раскалывающую головную боль — что угодно, только избавиться от тянущего ощущения где-то посередине груди. Элки решительно захлопнула книгу и закрутила чернильницу. Полезного действия сегодня не дождёшься, коли раздражающий фактор с ней под одной крышей. Волшебница с досадой подхватила увесистый том, прижав его к бедру, и направилась вниз по лестнице. — Уже закончила? — удивлённо спросил её Кодлак в коридоре. — Нет, но на сегодня хватит, — отозвалась Элки, направляясь к его стеллажу с книгами и запихивая фолиант среди «Природы оборотней» и «Бестиария Гербейна». — Сегодня ничего не предвидится? Белая Грива ответил отрицательно, и волшебница, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на бег, прошла к общей спальне. Здесь её всё выводило из равновесия. Она хотела было забиться в угол подальше наверху, где можно было уставиться в окно и смотреть, как струи небесных слез поливают брусчатку города, когда младшие соратницы, заговорщицки усмехаясь, попросили её: — Покажи нам тех тварей ещё раз, а? — и Элки, вздохнув, стряхнула с пальцев кроху-сприггана, мерцающего молодой листвой. Маленький лесной страж, смешно размахивая ручками-веточками, прыгал по столу, устланному полотняной скатертью, корчил рожи и даже показал пару неприличных жестов, вызвав сдавленный смех у Ньяды. Повинуясь ласковому жесту хозяйки, спригган стремительно увеличился в размерах, изменив цвет на глубокий изумрудный, и взглянул на Рию светящимися глазами без зрачков. Элки шаловливо двинула пальцами, и лицо стражницы неожиданно оказалось совсем рядом с соратницей, нежно касаясь носом щеки девушки. Соратница выдохнула, улыбнувшись: — Щекотно, — и тронула иллюзию. Спригган скрылся в вихре тёмной зелени и взорвался, пуская в воздух алые искры. На месте молодой особи стояла матрона, чуть покачиваясь на узловатых ногах, переливаясь оттенками золота и багрянца. Ростом уже выше человеческого, видение качнулось и тут же исчезло: Элки отвлеклась на возглас тревоги и призыва к оружию, раздавшийся со стороны лестницы. — Тьфу ты, балда, всю малину нам испортил, — проворчала Рия, уставившись на изумлённого Фаркаса. Воин приблизился к их компании, с любопытством и осторожностью глядя на всполохи магии, крутящиеся вокруг запястий волшебницы. — Оно было ненастоящим? — спросил младший близнец, примирительно улыбаясь. — А выглядело прямо… реальным. Его детский наивный взгляд присоединился к просьбам девушек показать «ещё штуки», и Элки повиновалась, рисуя пальцем узоры, видимые только ей одной. На Рии вдруг показались сияющие голубым светом лисьи ушки, одно из них повернулось в сторону поднявшихся Скьора и Кодлака. Последний, волшебница могла в этом поклясться, улыбнулся и увёл ворчуна подальше, чтобы не мешать молодым. Фаркас посмотрел куда-то себе за спину и разразился смехом: к ушам Рии добавился ещё и кокетливо извивающийся пушистый хвост. Он подрагивал и уворачивался от попыток соратников его схватить, да и сама Рия уже вскочила с места, не сдерживая веселья. Девушка-лиса с гиканьем промчалась мимо лестницы, чудом не сбив старшего из близнецов. Вилкас с удивлением, которое быстро сменилось мрачным выражением лица, проследил за Рией и метнул взгляд на разом ощетинившуюся Элки. — Заняться больше нечем, да? — процедил он, направляясь в кухню. Хвост Рии дрогнул, шерсть вздыбилась, преобразившись в шипы, и исчез вместе с поникшими ушками. Погоня остановилась, и молодые люди с укором посмотрели в спину Вилкаса. Элки легла лицом на стол, вытянув руки. — А есть заклинание хорошего настроения? — буркнула Ньяда, плюхаясь на стул рядом с волшебницей. Рия, оглянувшись, предложила: — Давай ему рога припендюрим, — ткнув пальцем в прыснувшего Фаркаса, девушка с притворной угрозой добавила: — Ничего не слышал! — Туже на ухо только глухой, — озорно заблестел глазами близнец. Элки со вздохом повернула голову, показывая один глаз из-за предплечья, и пробухтела: — Вот почему он такой бирюк? Нет бы быть таким же хорошеньким, как младший! — А давайте его очаруем! — настаивала Рия, устраиваясь на стуле. — Пусть ну, шуры-муры устроит с кем-нибудь? — А-а, и кто же готов быть добровольцем? — скептически отозвалась Ньяда, ероша свои волосы. — Мне вот не улыбается совсем, уж извините. Рия? — подружка замотала головой. — Элки, а ты? — Я — самое жалкое и ничтожное существо, недостойное чувств такого великого воина и бла-бла-бла, во имя Исмира, — гнусаво ответила волшебница. — Ведьма я, эх, ведьма я, такая вот нелёгкая судьба моя! Силой я наделена, но на беду любовь моя обречена! — процитировала она слова модной песенки. — Давайте дождёмся, пока ливень утихнет, и как жахнем по нему, — не унималась проказница Рия. — Пусть ищет свою любовь по всему городу хоть до утра. Давай, ведьма, колдуй! Они не заметили, как к ним со спины приблизился старший близнец и внимательно слушал последние фразы. Элки, не чуявшая засаду, поднялась и откинула волосы с лица. Она не видела ни замерших в испуге лиц друзей, ни тени, нависшей над ней, совершая круговые пассы одними лишь кистями рук. Изящные пальцы как раз добавили последний, заключительный завиток в вязь заклятия, как Вилкас вцепился в её плечи и встряхнул. Волшебница вскочила, опрокидывая стул, и со смесью ужаса и ликования увидела, как змейка из тумана скользнула прямо в оскаленную пасть волка на нагрудной пластине воина. — Ты что наделала, — дрожащим от ярости голосом выдал норд. — Я тебя в порошок сотру… — И внезапно над собой Потеряла я контроль, И несчастный стал стонать, Серой шерстью обрастать, — пропела Элки, улыбаясь. Фаркас отвёл глаза, понимая, что шерстью-то брат, может, и обрастёт, да только вместо милого ослика окажется волк. Всегда надменный, Вилкас обвёл компанию диким взглядом и метнулся в жилые покои, с силой захлопнув за собой двери. — Ну, ребятки, прячьтесь по норкам, — удивительно спокойно проговорила волшебница, оборачиваясь к притихшим соратникам. — А дождь уже кончился, лично я двигаю отсюда. Сегодня в «Кобыле» будет славная гулянка, и я предпочту остаться там, — кривая недобрая усмешка появилась на губах молодой женщины. Она резко развернулась, позволив одеянию закружиться вокруг её стройных ног, и исчезла за дверями в Вайтран. Рия и Ньяда обменялись полубезумными взглядами, пряча улыбки, а Фаркас наивно спросил: — Так что, он теперь всех любить будет?***
Микаэль, надо отдать ему должное, умел увлечь публику не только протяжными геройскими песнями. Сейчас он, позвав друзей из Коллегии, устроил целое шоу: волнующий ритм заставил отбросить условности уже многих посетителей таверны, и Хульда распорядилась вынести столы наружу, чтобы вечером могло насладиться ещё больше людей. Свежий, благоухающий после дождя воздух пьянил не хуже мёда, щедро лившегося из многочисленных бочек «Гарцующей кобылы». Цветочница Изольда радостным возгласом приветствовала маленькую волшебницу, ступившую на порог, и увлекла к стойке. Красавица не могла понять, отчего подруга так рассеянно улыбается ей, то и дело хихикая невпопад. Изольда уже была готова надуть губы, но Элки объяснила: — Если хочешь попытать счастья с одним из самых красивых и замечательных мужчин не то что Вайтрана, а Скайрима, то до рассвета не уходи домой, — и расхохоталась. — Чего? — пушистые ресницы нордки непонимающе захлопали. — Мне, конечно, нравится там один, но я не стану ничего такого делать. — Ты, скайримское целомудрие, упустишь старшенького братца просто потому, что боишься? — Что? Ой, нет, мне вовсе не нравится Ви… — ладошка волшебницы захлопнула Изольде рот, не давая договорить. Элки заинтересованно впилась в неё взглядом: — А кто тогда? — Я не скажу, но это определённо не… — нордка остановилась, чтобы увернуться от дёрнувшейся руки подруги. — Нет, точно не он. А почему ты вообще так говоришь? — Я его очаровала, — с глупой улыбкой призналась Элки. — Навела на него чары приворота, чтобы он изнывал и томился от любовной лихорадки, пока не найдёт свою судьбу. — Боги милостивые, ну и история, — Изольда схватила кружку, не глядя, и замахнула в себя её содержимое. — А он что? — Заперся у себя, но это ненадолго, — гнусно захихикала волшебница. — Мои чары выкурят его из безопасной комнаты… — За что ты с ним так? — Потому что он — груша, — нордка изумилась и вопросительно посмотрела на своё питьё: доселе мёд не приносил слуховых галлюцинаций. — Я очень утомилась прыгать под деревом, зная, что никогда не достану сладкий плод. — Ты… ты влюблена в него? — догадалась Изольда. Вся веселость её подруги вдруг разом слетела, и волшебница растерянно и беспомощно развела руками. — Мой наниматель умотал на неопределённое время по какому-то дагонову поручению, оставив, нет, проклятье, бросив меня тут! И приказав сидеть в Йоррваскре! Волшебница умолчала, что должна была ещё и вести наблюдения за некоторыми из Соратников, обладавшими даром зверя. — Это возмутительно! — стукнула Элки по столешнице. — Я, иллюзионист высшей категории, заперта в клетке с мужиками, шарящими в магии что твоя швабра! Если бы он хоть не был так красив, — со стоном воздела руки к потолку волшебница. Щелчком пальцев она пустила призрачного оленёнка прыгать под ноги танцующим, и среди гостей послышались удивлённые возгласы и смех. — Идём, — потянула молодая женщина Изольду. Они выбрались сквозь толпу к лестнице, ведущей в Небесный район, и помчались по ней, перепрыгивая через несколько ступенек. Увидев оранжевую робу, неизменно торчавшую у статуи Талоса, Элки пригнулась, присев на широко расставленных ногах, и принялась вычерчивать ладонями магические фигуры. Изольда с благоговейным ужасом узрела, как от каменной статуи отделилась гигантская мерцающая фигура Тайбера Септима, разминая могучие плечи, и направилась вниз, к таверне. Жрец, вереща про второе пришествие, нёсся следом. Элки, завершив ритуал, богохульно ржала, упав в кусты розоцвета. — Давно я об этом мечтала, — отдышавшись, еле произнесла она. Цветочница широко раскрытыми глазами смотрела на подругу и вдруг вся подтянулась: к ним приближались младшие соратники с полном составе. Элки, выдравшись из колючек, отвесила компании шутовской поклон, принимая похвалы. Рия, чуть отстав от остальных, шепнула: — Вилкас ушёл куда-то, — девушка была явно встревожена возможной взбучкой. Волшебница безмятежно махнула рукой. — Пройдёт, как только рассветёт, — успокоила её Элки. — Но вот забыть он ничего не забудет, готовьтесь к трёпке до заката. — Тебе-то ничего, ты ведь сама себе хозяйка… — Я думаю, мне вообще лучше пока к вам не возвращаться, — со смешком ответила волшебница. Изольда вскоре оставила её, и Элки с удовлетворением отметила, что подруга крутится рядом с Атисом. Усевшись на самом верху лестницы, волшебница наблюдала на всеобщим весельем. Микаэль уже устал, пела какая-то другая девушка, старательно выводя мелодию приятным голосом. Звёзды уже начали гаснуть, как Элки в неясной тревоге выпрямилась. Так и есть, с жутким выражением лица к лестнице пробирался Вилкас. — Не нашёл? — издевательски крикнула молодая колдунья, на всякий случай вскакивая на ноги. — Нашёл! — рявкнул воин, проныривая сквозь хоровод танцующих. — Не понравилась? — уже на бегу спрашивала Элки, перепрыгивая скамьи сквера. — Не пробовал ещё, — прорычал её преследователь. Волшебница расхохоталась, не в силах сдержаться: — Не дала? — Сейчас проверим! — Вилкас в ярости зарычал, когда волшебница неожиданно метнулась в сторону и ускользнула из его хватки. Обидный хохот ведьмы разнёсся по тёмному скверу. Применила объятия невидимости — ну, что ж, хорошо, только стук её сердца ничем не скрыть. Воин тихо ступал по ещё влажной траве среди деревьев, внимательно прислушиваясь к сбившемуся дыханию Элки, затаившейся в темноте. Её голос раздался совсем рядом: — Такая страшная попалась? — Да не страшная она! — взорвался соратник. — Я даже лица её не вижу толком. Сердце Элки пропустило удар, и она разочарованно выдохнула: — Какая жалость… — и взвизгнула, в последний момент отскакивая от руки Вилкаса, махнувшей, будто лапа зверя. Далеко не ушла: незримое тело наконец-то попалось лучшему загонщику из стаи, и Вилкас крепко обхватил сопротивляющуюся невидимку. — Я не вижу её толком, потому что она постоянно огрызается в ответ на мои попытки заговорить, — волшебница ужом вертелась в его объятиях, сбивая ход мыслей на совсем иной лад, — потому что постоянно рядом с ней кто-то есть, и потому что это самая злонравная особа во всём Тамриэле. Элки вдруг замерла, не спеша показываться, и хрипло пробормотала: — Всё пройдёт с рассветом, не делай того, о чём потом пожалеешь. — Ты на небо посмотри, — отвечал он, с восторгом наблюдая, как проявляется запрокинувшееся лицо с расширенными глазами, отражающими розовые облака. — Мне тут Изольда кое-что рассказала, что ты обо мне на самом деле думаешь.