Бог слишком высоко, дьявол всегда близко

Вряд ли Элайджа надеялся попасть в рай после череды своих грехов которые были сделаны на сомнительное благо. Но сейчас его пугал более не ад, а неизвестность, та темнота что окружала его со всех сторон и заставляло кровь в жилах застыть. Майколсон старший был не из слабых духом людей и напугать его было не так легко, но сейчас в полном одиночестве, его душа сжималась от страха и пустоты что сама медленно заползала в укромные уголки его рассудка. И она существовала на самом деле, но не вокруг, а внутри. Спустя тысячи лет постоянных попыток вернуть семью, он оказался совсем один – убит во б…Нет, в его поступках нет блага, он все делал ради иллюзии и сейчас кого она развеялась, он понял, что окружало его все это время. - Задумался? – Раздался мелодичный женский голос, что сопровождало постукивание каблуков. И все постепенно начало приобретать форму, а голос показался до дрожи знакомым, но вспомнить как бы он старался было невозможно. Майколсон первым делом обратил внимание на кандалы, которые фиксировали его руки и ноги, а цепь была намертво приколочена к каменной стене. Его попытка высвободится отдалась лишь звонким звуком цепи и головной болью, но в тот же миг к нему донеся смех, -«Катерина», - Да, он знал этот смех, но в нем не было искренности или задора, -«Кэтрин», - Странно, но он разделил одну личность на две противоположности и спустя столетия наконец научился их различать – смех Кэтрин Пирс был наполнен злорадством и ядом. Подняв глаза, он встретился с дьявольскими огоньками в карих глазах и даже осознавая кто перед ним, заставило его с удивлением приоткрыть рот, -«Она мертва», - Это было логично ведь он видел ее могилу и ее похороны, которые таковыми вряд ли можно назвать. Сальваторе не особо жаловали ее и лишь Надя попыталась добавить немного формальности и уважения. - Узнал? Конечно же узнал, - Ведь Кэтрин Пирс невозможно забыть, как и уйти задев ее гордость. В ее голосе не было ни капли сомнения – она была незабываемой и знала это, но Элайджа все еще не мог поверить, что она реальная, слишком много фантомов прошлого всплывали в его памяти, когда все вокруг еще было тьмой и они были не менее реальным чем сейчас она. Но не успел мужчина выдавить из себя хоть слово, как Кэтрин его прервала. Бесцеремонно, нагло и самовлюбленно, но ей было можно, всегда было можно, - Что ты здесь делаешь? Вот что ты хотел спросить, Элайджа? – Она преодолела расстояние между ними, и он внезапно вздрогнул от нежного прикосновения к своему лицу. Подобный жест заставил его сглотнуть, но он пытался вернуть себе непоколебимость чтобы не было перед ним. Пирс медленно всматривалась в его лицо, ощущая его напряжения, он знал, что все это блажь, а ее забавляло то как он успел ее изучить. Ее пальчики переместились на его подбородок, и брюнетка медленно приподняла его лицо, не позволяя отвести от себя взгляд, - Мой милый, не так я представляла нашу встречу – ты мертв и по стечению обстоятельств попал в ад, а я должна превратить твое пребывание здесь в бесконечные страдания, - Могло показать, что ей было жаль, но Майколсон знал, что нет, она лишь играет, манипулирует, но ее заявление несомненно взбудоражило. -Почему именно ты? – Он наконец заговорил стоило ей отойти к деревянному столу что стоял немного отдали Майколсона. Вопрос был вполне закономерный, учитывая сколько врагов не отказались этого сделать и Кэтрин была из их числа, но за что это была месть? За Никлауса? Ответ оказался совсем иным, но от того еще более в ее стиле. Вздохнув, она отбросила в сторону мешковатую ткань, что все это время скрывала под собой множества приспособлений для этих самих пыток. Что же она ему не врала, кажись впервые в жизни. - Ну знаешь, попав в Ад, я тут как-то сразу обжилась, - С ухмылкой произнесла женщина, кинув взгляд в сторону мужчины. Он стоял перед ней на коленях, весь истощенный и слабый – ей нравилось это, он видел по блеску в глазах. Остановив свой выбор на холодном оружие, она методично и скрупулезно разглядывала клинки, отличающиеся по длине, толщине и твердости, - Ты единственный сумел задеть мою гордость, когда ты наплевал на мои чувства и ушел к волчице, - В ее голосе было презрение, а на лице отразилась отвращение от одного даже упоминания о, - Хейли? Ее ты, наверное, желал увидеть. Катерина подарила ему вечность страданий и боли. Ее пытки, ее слова – все это оставляло неизгладимый след как внутри, так и снаружи. Гордость мужчины не позволяла умолять, а гордость женщины не позволяла простить. И они, истязая друга гордостью, продолжали этот извечный круговорот. И все это будет продолжаться до последнего стона, до последней капли крови, до первой мольбы о помилование. Но Катерина знала своего Элайджу. Он никогда не позволит себе показать слабость, какими бы изощренными не были ее пытки – это ее раздражало, но разве она ожидала от этого мужчины меньшего?