Огонь и Лёд "Битва Пламени и Льда" часть первая

Как и предполагалось, мы оказались на церковном кладбище в деревне. Погост был действующим, и не было ничего удивительного в том, что глубокий снег был перепахан следами вдоль и поперек. И невозможно было понять, есть среди них следы Кэла или нет. Поняв, что след потерян, Алек задвинул назад каменную плиту и, взяв меня за локоть, повел среди могил к кованым воротам. Прошло всего несколько минут как мы покинули подземелье, а промокшие сапоги и штаны начали покрываться тонкой коркой льда. Ноги начали отниматься от невыносимого холода, и я уже не могла ими передвигать, то и дело, спотыкаясь и подкашиваясь в глубоком снегу. Зубы застучали так, что я испугалась остаться без языка. — Селена, потерпи еще чуть-чуть! — сочувственно глядя на меня, умолял Алек. Он закинул мою руку себе на плечо, и по сути дела, волок на себе. Быстро петляя среди надгробных плит и крестов мы, наконец, вышли к воротам. Покинув территорию кладбища, мы прошли мимо старой церкви и вышли на дорогу. — Нам нужна машина. Я надеюсь, тебя хорошо знают в лицо? Потому что это сейчас нам очень на руку. — Да, — простучала я, указывая рукой почти в самый конец улицы, где возле лавки с сырами и колбасами стоял автомобиль. — Пойдем туда. Эдвард Фэрфакс хорошо меня знает и вряд ли откажет в помощи. Как я и предполагала, пожилой торговец с радостью согласился нам помочь, его даже не особо смутили мой потрепанный внешний вид и наличие оружия, (только оказавшись под солнечным светом, я увидела, что перепачкана грязью, а на волосах налипла паутина). Мы не спеша ехали по укатанной дороге в сторону поместья. Водитель услышав стук моих зубов включил старенькую печку и теплый воздух стал заполнять салон автомобиля. Тепло немного облегчило мои муки, но расслабится я так и не смогла, и меня продолжало трясти как в лихорадке. Судя по-всему, такое положение сможет исправить только очень горячая ванна, о которой я не переставала ни на секунду мечтать с того момента, как спустилась в подземелье старого замка. Наконец машина остановилась у парадного входа. Алек помог мне выбраться из салона и поблагодарив за помощь, захлопнув дверь, взяв меня под руку, поволок к лестнице. Едва мы переступили порог дома, как он подхватил меня на руки и со скоростью пули понес на верх. Мне чертовски хотелось ему сказать, что обычные люди так не ходят, даже налегке, не говоря уже о девушке на руках, но я промолчала, понимая, что для него важнее, чтобы я не превратилась в ледышку накануне нашей свадьбы. Распахнув двери моей комнаты, он внес меня в покои и поставил на пол. В комнате прибиралась молоденькая горничная, которая увидев как меня внесли, испугавшись, всплеснула руками, и прижав их к груди, уставилась на меня огромными карими глазами. — Оставь нас! — немного грубо приказал Алек, стаскивая с меня куртку. — Госпожа? — испуганно пискнула она. — Иди, — разрешила я. Вытащив оружие и бросив его на кровать следом за курткой, он схватил меня за руку и потащил в ванную комнату. Усадив в кресло, он подошел к ванной и открыл воду: огромный бассейн стал быстро наполняться горячей водой. Я тем временем, онемевшими руками пыталась стащить с себя одеревеневшие штаны, но у меня ничего не получалось. Глядя на мои жалкие попытки избавиться от промерзшей одежды, вампир подошел ко мне, и наклонившись, снял вначале сапоги, а затем и штаны. — Будет чудом, если ты не отморозила себе ноги! — помогая мне встать, проворчал он. — Тебе нужно засунуть их в прохладную воду, пойдем в душевую. Запихнув меня в кабинку, Алек открыл кран, и из позолоченного гусака полилась прохладная вода, показавшаяся мне в тот момент обжигающим кипятком. Я чуть не задохнулась от боли, когда кровь начала циркулировать в замерзших конечностях, ноги подкосились, и я чуть не рухнула на кафельный пол. Благо Алек как всегда был рядом. Через несколько минут, я начала ощущать истинную температуру воды и, поежившись, убрала ноги из-под холодной струи. — Помоги мне дойти до ванны. — попросила я. Парень взял меня под локоть и не спеша повел к бассейну, в котором клубилась густая пена, а вверх поднимались облака пара. Из одежды на мне осталась кофта и нижнее белье. Желая поскорее окунуться в горячую воду, я начала поспешно раздеваться. Стянув свитер, я осталась в одном нижнем белье. Сотрясаясь от холода, я шикнула на Алека: — Отвернись! — Ты через три дня станешь моей женой, — закатив глаза, хмыкнул он, поворачиваясь ко мне спиной. Не желая тратить время на пререкания, я поспешила скинуть с себя остатки одежды, недоверчиво поглядывая на застывшего как статуя парня. Подковыляв к краю бассейна, где под воду уходили покрытые мозаикой ступени, я замешкалась. Потоптавшись, я поняла, что без посторонней помощи не спущусь в воду, мое тело отказывалось меня слушаться. Вздохнув и старательно прикрывшись волосами, я позвала Алека, но он ни в какую не хотел поворачиваться, чем невыносимо меня разозлил. — Иди сюда! — зашипела я. — Ты же запретила на себя смотреть! — пожимая плечами, ответил он. — А ты не смотри! Просто подойди и помоги мне спуститься, а иначе, я просто свалюсь в воду! — стиснув кулаки, зарычала я. — Но так не получится! — Значит, делай как получится! Иди, немедленно, сюда! — потеряв всякое терпение, я почти вышла из себя. Но тут парень повернулся и с невозмутимым лицом подошел ко мне. Взяв меня за руки, он помог мне спуститься в воду. Едва мои ноги коснулись горячей воды, как я подкосилась и начала оседать на ступень. Сообразив, что я падаю, парень подхватил меня и по инерции прижал к себе, от неожиданности и смущения собственной наготы, я отпрянула, волосы растрепались, открывая на обозрение мое обнаженное тело. Алек приподняв брови, посмотрел на меня. От смущения я покраснела до кончиков медно-рыжих волос и попыталась прикрыться. — Ты переменчива и капризна как ветер. Еще вчера мы спали в одной постели, а сегодня ты стеснительна как маленький ребенок. Ты когда выпившая, ведешь себя менее скованно и с тобой проще договориться. У тебя прекрасное тело и я не понимаю, зачем ты его прячешь. — с этими словами он, наконец, опустил меня в воду. Погрузившись в горячие облака пены, я не смогла сдержать вздох. Тепло окутало мое тело и я наконец-то расслабилась. Отплыв в дальний угол ванны, я сердито уставилась на Алека. — А ты, что же, не замерз? — ядовито поинтересовалась я. — Разумеется, замерз и собираюсь пойти переодеться, если ты не против. — поддел меня он. Ответить на брошенную мне колкость я не успела, дверь в ванную распахнулась, и на пороге возник Вильгельм — в его глазах плескалось беспокойство. От неожиданности, я чуть не встала, но опомнившись, по подбородок зарылась в облака пены. — Ты что тут делаешь? — возмутилась я, понимая, что зайди он минутой раньше, то застал бы меня в весьма пикантной ситуации. — Что произошло? Ты в порядке? Почему вы так быстро удалились наверх не сказав ничего нам? Мы не могли вам дозвониться! Я чуть с ума не сошел от беспокойства! — обрушил на меня тираду герцог. — Поверь, горячая ванна была мне просто необходима — я чуть не отморозила себе ноги! А дозвониться ты не мог, наверное, потому, что в подземелье нет связи! — В каком подземелье? Вы нашли Кэла? — В подземелье старого замка, где пропал Кэл. К сожалению мы не нашли его. — возмущенно выдохнула я, когда в ванную бесцеремонно без стука и предупреждения вошли Аро и Кай. — У вас совесть есть? — сгребая к себе побольше пены, проворчала я. — Вы что, ходили на развалины? — накинулся на Алека герцог, не обращая внимания на мой возмущенный тон и недовольный взгляд парня. Видимо он считал, что ответственность за этот поступок лежит на моем женихе. — Да, были. — спокойно ответил тот, — Следы вели именно к старому замку. Но по каким-то мистическим обстоятельствам, Хоклина там не оказалось. — Вильгельм, давай отложим этот разговор на несколько часов. Алек также промок и замерз, как и я, пусть приведет себя в порядок. — желая выпроводить собравшихся, предложила я. Вильгельм посмотрел на меня и, поняв мой намекающий взгляд, вышел из ванной комнаты; следом за ним вышли Кай и Аро. Мы остались с Алеком наедине. Я наблюдала за ним, склонив голову на бок; он стоял облокотившись о малахитовую колонну и закинув голову назад, разглядывал расписной потолок. Было видно, что произошедшее сегодня, волновало его гораздо больше, чем промокшие и заледеневшие ноги, которые судя по маленькой лужице на мраморе, стали оттаивать. — А тебе что, особое предложение надо? — наконец потеряв терпение, спросила я. — Ты идешь переодеваться или нет? В конце концов, я ради тебя всех выпроводила! — Ты чудо, — улыбнувшись, сказал он. И подмигнув, наконец, покинул помещение. Оставшись одна, я уселась поудобнее, закинула голову назад и прикрыла глаза. Чувство беспокойства терзало меня и я никак не могла успокоиться. » Что произошло с Хоклином? Куда он пропал? Жив ли еще?» — эти вопросы бесконечно вертелись в моей голове, не покидая ее ни на секунду. — «Не мог же он испариться! Зачем он вообще убегал, если пришел в поместье? Здесь что-то нечисто! Надо поговорить с Вильгельмом с глазу на глаз, может он что-нибудь подскажет». Тщательно вымывшись от налипшей грязи и паутины, я неохотно вылезла из ванны и закутавшись в огромное теплое полотенце, прошлепала в комнату, где уселась в кресло возле камина. Пребывая в раздумьях, я невидящим взглядом смотрела на танцующие языки пламени. С мрачных небес на землю, меня вернул стук в двери. Вздрогнув, я оторвала взгляд от огня и надтреснутым голосом ответила: — Открыто! Двери бесшумно отворились, и на пороге возник Алек. В отличие от меня, он выглядел бодрым и собранным. Я же, едва ли смогла бы сложить два плюс два. Горячая и ароматная ванна разморила меня, напрочь лишив способности что-то соображать. Я даже не сразу заметила, что он отступил от своих канонов в плане одежды, сменив строгий костюм на светлые джинсы и темно-синего цвета кофту, молния которой, была расстегнута и под ней виднелась серая футболка плотно облегающая тело. — Тебе идет, — рассеяно улыбаясь, сказала я. — выглядишь очень сексуально. — Спасибо. А ты, я смотрю, не торопишься одеваться? — садясь в кресло напротив меня, сказал он, лениво улыбаясь. Мне лишь оставалось надеяться, что ему польстил мой комплимент, хотя, он и сам наверняка знает о том, что чертовски красив и сексуален. — Чувствую себя, абсолютно бессильной. Уже минут сорок так сижу, не в состоянии даже думать, не говоря уже о том, чтобы встать и пойти одеться. — устало сказала я, пытаясь подавить зевок. — Тебе стоит отдохнуть. — посоветовал парень, гипнотизируя меня взглядом малахитовых глаз. — Нет, мне надо поговорить с Вильгельмом! — решительно вставая с кресла, сказала я. — А ты, посмотри, нужно ли еще что-нибудь изменить в смежных покоях, ведь уже совсем скоро, ты переедешь туда. — придерживая полотенце, я скрылась в гардеробной. Промерзнув в буквальном смысле до костей, я решила не церемониться и одеться как можно теплее, потому что тепло и комфортно было только в спальнях, в коридорах же и залах поместья, температура воздуха едва ли превышала десять градусов. Натянув теплое шерстяное платье и накинув поверх пальто, я выскочила из гардеробной, и пропев: «Я скоро вернусь! Не скучай!»,  быстро понеслась по холодному коридору в свой кабинет. В моем кабинете оказалось немногим теплее чем в коридорах. Благо в камине были уложены дрова, оставалось просто поджечь их. Чиркнув спичкой, я поднесла ее к аккуратно уложенной пирамиде из поленьев, мелкие щепки загорелись, и яркое пламя начало расползаться, окутывая жаром сухие дрова. Убедившись, что камин благополучно разгорается, я подошла к столу и сняв трубку, начала набирать номер герцога. Через мгновение, на том конце провода раздался знакомый голос. Попросив Вильгельма прийти ко мне в кабинет, я положила трубку и, вернувшись к камину, уселась в кресло и, протянув руки к огню, стала дожидаться герцога. Долго ждать не пришлось. Вильгельм оказался на удивление расторопным — он открыл двери ровно через минуту после моего звонка. — О, ты так быстро пришел, спасибо. — начала я, — мне нужно с тобой поговорить! — Речь, я так понимаю, пойдет о Хоклине? — усаживаясь в кресло напротив меня, догадался он. — Да. Мне кажется, с ним случилась большая беда! — с жаром воскликнула я. — Ну, это вполне очевидно, учитывая его внешний вид. — Вильгельм, мне если честно, не до шуток! Его нужно найти! Вернуться в замок и просмотреть еще раз! Обыскать территорию ведь там везде снег, может есть какие-то следы! Должно же быть хоть что-то, не мог же он испариться! — Дорогая, Деметрий и Феликс уже все сделали, но следов Хоклина нигде нет! Он и правда, как будто испарился. — озадаченно глядя на огонь, ответил Вильгельм. — Как сделали? Когда они успели, ведь мы вернулись не больше полутора часов назад! — Душа моя, только Алек может терпеливо ходить с тобой по-человечески медленно, другие же предпочитают экономить свое время, и делают все в десять раз быстрее. — И это мне говорит вампир, у которого впереди целая вечность? — понизив голос до едва различимого шепота, сказала я. — Зачем вам экономить время, не понимаю? — Скучно всегда изображать из себя человека, когда у тебя огромный потенциал. — Я никогда не видела, как двигаются вампиры. Правда один раз Алек, когда очень сильно злился, двигался немного быстрее чем человек, но я не знаю, была ли это ваша истинная скорость. Вильгельм хмыкнул. Раз. И он на ногах. Два. И он уже стоит в другом конце кабинета, небрежно облокотившись о шкаф. А я даже колебания воздуха не заметила, он просто растворился и возник из ниоткуда. — К- как? — заикаясь, выдавила я.- Ведь это противоречит законам физики! — Законы физики на нас не действуют. Мы вообще противоречим природе. — немного грустно, сказал герцог. — Все что в нас есть — противоестественно! — Не говори так! Вы удивительные! — восхищенно пролепетала я. — Селена, мы хищники, убийцы, порождения ада! Хочешь взглянуть в мои настоящие глаза? — немного подавшись вперед, спросил он, широко глядя на меня горящим взглядом, цвета горького шоколада глаз. — Да, — смело ответила я, делая шаг ему навстречу. Вильгельм легким движением руки снял линзы и с вызовом посмотрел на меня. Я едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть и ничем не выказать своего ужаса. На меня полыхая пламенем преисподней, смотрели рубинового цвета глаза. — Они всегда такие? — выдавила вопрос я, переводя взгляд на свои руки. Мне было жутко смотреть на него, и я сделала вид, что меня чертовски интересует длина моих ногтей. — Когда я долго не охочусь и жажда становится невыносимой, они темнеют и становятся почти черными. — перемещаясь в дальний угол кабинета, прошелестел герцог. — Тебе бы следовало бояться меня. — задумчиво добавил он. — Тебе не запугать меня, — смело ответила я. — К тому же, через три дня я выхожу замуж за одного из вас. — И это меня беспокоит. — тут же откликнулся Вильгельм. — Что? Ты же сам дал свое согласие! — удивленно округлив глаза, напомнила я. — Я знаю, Селена, и не отказываюсь от своих слов. Просто, меня никак не оставляет чувство тревоги за тебя и твое будущее. Не пойми меня неправильно, но Алек тебе не самая лучшая пара! Хоть я его ценю и уважаю, но в душе, не могу смириться с той мыслью, что добровольно отдаю тебя в руки чудовища. — Ты несправедлив к нему. Он держится молодцом и ни разу не заставил меня усомниться в своей выдержке. И в нужную минуту, он всегда рядом — это важно! — горячо заверила я, желая отбелить черную репутацию моего суженого, прекрасно понимая, что это невозможно. — Вильгельм, а раньше подобные браки случались? — Лично я о таких не знаю. Может они и были, но в любом случае, исход был один: перерождение. — Ты думаешь, Алек меня обратит? — внутренне сжимаясь от страха, спросила я. — Он не хочет такой участи для тебя. Но ведь все может измениться в один момент. — Нет, не изменится! — холодно отчеканила я. — Я просто ему не нужна! Герцог удивленно на меня посмотрел и, прищурившись произнес: — Ты до сих пор не веришь в то, что он любит тебя? — Нет, не верю. И он мне об этом не говорил. И вообще, я больше не хочу это обсуждать! Встав, я направилась к балконной двери. Приоткрыв ее, вернулась назад и сев за стол, прикурила сигарету. Как глупо было поверить в то, что Алек любит меня и захочет провести со мной вечность. Какая я все-таки наивная дура. Вильгельм незаметно ускользнул, поняв, что я расстроилась. Он не хотел оправдываться и переубеждать меня в обратном, поэтому просто оставил наедине со своими мыслями, которые больно жалили мое воспаленное сознание. Откинувшись на спинку кресла, я размышляла о своей столь необычной жизни. Как стремительно захватил меня водоворот бессмертных страстей и коварства. Я чувствовала, что тону, все глубже погружаясь в чужеродный мир древнего. Моя жизнь обвитая паутиной бессмертных существ, все чаще и стремительней меняла тона из пастельно мягких, в насыщенно-яркие, угрюмо-серые и, наконец, становилась непроглядной как тьма. Я все время была в замешательстве, не понимая, как вести себя не только с Алеком, но и с другими представителями бессмертной расы, находившихся под крышей нашего дома. Но больше всех, с ума меня сводил именно Алек. Когда он о чем-то говорил, эмоции сотней картинок калейдоскопа мелькали на его лице так быстро, что я едва ли успевала следить за ними. Радость, соблазн, презрение, ненависть, покой… но чаще всего его изумрудные глаза вспыхивали гневом и недовольством. Непонимание его натуры оставляло тяжелый шлейф и горьковатый вкус на губах. Наблюдая за ним, я все чаще думала о том, что мое общество ему в тягость, и как бы он старательно не изображал из себя заботливого и терпеливого жениха, это давалось ему с огромным трудом, и частенько давало осечки. Мысли о том, что он решился на брак со мной — сводили с ума. Я никак не могла взять в толк зачем ему это нужно. Его слова о симпатии ко мне, казались забытым сном, призрачной тенью бесследно ускользающей за чертоги разума. Я не понимала его. Я ему не верила. Наш брак напоминал мне неудачную комедию: что скажут ему подобные о таком абсурдном союзе? Курам на смех, честное слово. Вампир и человек — это то же самое, что женить гепарда на антилопе: один будет трястись от страха, а другой хищно ходить кругами и облизываться. Дело не в том, что мне было страшно в один прекрасный момент закончить свою жизнь в стальных тисках от острых клыков. Нет, я не боюсь смерти. Больше всего меня угнетала мысль о том, что он испытывает ко мне жалость. «Ах, наивная, по-человечески слабая Селена! Она, как хрупкий, быстро вянущий цветок: чуть сильнее сожми, и радующая глаз красота навсегда утрачена. Жалкий смертный человечек, со своими заурядными человеческими проблемами: резня во Вьетнаме, война с отцом или замужество с нелюбимым и жестоким мужчиной — какая примитивность, заставляющая ее страдать! Маленькая глупышка, обладающая, как ей кажется, блистательным умом; но что он значит в сравнении с нашим, хранившим в себе все доступные миру знания, на протяжении многих столетий?» Думая об этом, я ненавидела себя, я казалась самой себе жалкой и ничтожной, а перед глазами стояла картина смеющегося надо мной Алека. В такие моменты, мне хотелось бросить все и бежать прочь от всего, что связывает меня с ними, но это было невозможно! Я попала в наркотическую зависимость от него, понимая, что полностью теряю себя, растворяясь в нем, в его глазах, в его мире. Это было похоже на губительную трясину: чем больше сопротивляешься, тем сильнее  затягивает. Он обещал, что я никогда не пожалею о своем выборе. Но если он не хочет для меня участи бессмертной, то, что будет через пятнадцать или двадцать лет, когда я буду годиться ему в матери? А когда время исчертит морщинами мое лицо, волосы посеребрит седина и я стану дряхлой старухой, жизнь которой неумолимо и стремительно клонится к закату? Что тогда? Он покинет меня, скроется в своей яркой, блестящей солнцем и зеленью Италии, стыдясь не то, что говорить обо мне, даже вспоминать? И лишь когда смерть накроет меня своим вечным покрывалом сна, он наконец-то освободиться от тяготивших его столько лет оков, столь глупого брака! А что все эти годы буду испытывать я? Боль неразделенной любви, предательство и вечное ожидание чего-то большего: ведь он ясно дал понять, что не прикоснётся ко мне и ничего не потребует взамен. Это значит, что никакие сокровища мира не подкупят его, и не заставят дать то, в чем я нуждаюсь. Судьба играет со мной злую шутку, и я с ужасом понимала, что не в силах что-либо изменить. Просто, выбираю из двух зол — меньшее. Лучше умереть целомудренной девой, чем делить ложе с ненавистным мне Хоклином. От мыслей о нем, к горлу подкатывала тошнота. Ни красота (Да, Кэл был весьма красив и обладал отменным вкусом), ни огромные средства — не компенсировали его отвратительный характер; но это, только в моих глазах. Остальные же так не считали: мужчины лебезили и заискивали, женщины вешались ему на шею и смотрели зовущими, полными страсти взглядами. Наблюдая за всем этим, я с ужасом понимала насколько прогнило общество: все видят только деньги, на остальное им плевать! Кэл привык получать то, что хотел, без особого труда. Стоило ему только щелкнуть пальцами, и все подавалось на блюдечке с золотой каёмочкой. То же самое он подумал обо мне, когда мы первый раз с ним встретились, на одном из званных ужинов графа Салье пять лет назад. Он весьма по хамски пытался ко мне, как сейчас выражаются, подкатить, думая, что может купить меня как одну из своих потаскух. Я была так ошарашена таким возмутительным поведением, что чуть не выбила ему зубы, но вовремя спохватилась, ограничилась звонкой пощечиной, которая в переполненном людьми зале, прозвучала громче раската грома. Но к моему удивлению и всеобщему негодованию, это не оттолкнуло его, наоборот, завело еще больше. Впервые за много лет ему дали отпор, причем прилюдно, не побоявшись его связей и влияния. Я помню, как сильно он схватил меня за руку и дернув на себя, приник губами к моему уху. " Ты будешь моей, маленькая маркиза! Помяни мое слово!» — выдохнул он полным страсти голосом. Придя в неистовую ярость, я с такой силой дернула руку, что чуть не рухнула на пол. Сверкая глазами, я зло зашипела:  «Это мы еще посмотрим!» — и кинулась прочь от возмущенных и осуждающих взглядов. С тех пор, началась борьба между мной и Кэлом. Он начал ухаживать за мной, но в каждом его жесте и слове сквозила похоть, мешаясь с жестокостью. Кэл начал утомлять меня. Я старательно избегала встреч с ним, но он только усиливал свои попытки. Нет, он не любил меня, просто мой бунт пробудил в нем охотника, хищного самца, который жаждет получить в свою бесчисленную коллекцию дешевых безделушек бесценный трофей. Мой отец ничем не отличался от других. Его прельщал брак со столь влиятельным и богатым человеком, и он не задумываясь дал согласие, когда Хоклин попросил моей руки. Лишь Вильгельма интересовало чего хочу я, он всегда с пониманием относился к моим просьбам и желаниям, и попроси Хоклин моей руки у герцога, а не у моего отца, то он бы ни за что не дал своего согласия. Размышляя над столь запутанной ситуацией, я гипнотично смотрела на сверкающую поверхность огромного глобуса из синего стекла с золотым напылением. Хмуря брови, я безотчетно разглядывала ту половину евразийского континента, где располагалась теплая, солнечная Италия. «Что же мне делать? Сколько понадобится времени, чтобы разобраться во всем этом?» — столь томительное ожидание кульминации, заставляет трястись меня как в лихорадке, подталкивая сделать неправильный шаг. В мою безумную голову то и дело забирались мысли подобрать юбки и дернуть ко всем чертям подальше, от этой ослепляющей, ложной красотой жизни, и раздутой от собственного превосходства аристократии. Быть честной, Вильгельм никогда не давил на меня и не загонял в границы дозволенного, лишь изредка, когда я перегибала палку, он вмешивался, стараясь поскорее вернуть меня на место. Все мое детство и юность прошли без условностей и рамок, я была, как свободная птица в полете. Иногда, конечно, Вильгельм ворчал по поводу того, что я слишком разбалована свободой и вседозволенностью, но его бесконечная любовь ко мне и мое умение пользоваться этим, давало преимущество в мою пользу. Может быть поэтому я выросла такой не правильной с точки зрения высшего общества, готовая бросить все земные блага ради собственной независимости, ведь чем старше я становилась, тем чаще приходилось следить за собой и выполнять все эти дурацкие условности столь ценившиеся аристократией. Из–за этого, я все чаще начинала чувствовать себя птичкой с перебитыми крыльями в золотой клетке. Мне сложно было быть такой, какой меня хотел видеть окружающий мир, это, попросту, не свойственно моей натуре.