Семь дней пролетели как одно мгновенье. Собравшись, мы вернулись в холодную, заснеженную Англию, а еще через день, Алек улетел в Италию. Близился конец декабря, а это значило, что совсем скоро он улетит в Лос-Анджелес, где у клана Вольтури возникли небольшие затруднения: группа молодых неосторожных вампиров наделала много шума, сильно наследив.
Чем ближе становился день его отлета в Америку, тем больше я теряла покой. Разумеется, я не могла в открытую показывать ему свое беспокойство, но вот Вильгельма это изрядно достало, хоть он и терпеливо успокаивал меня, говоря, что уж кому-кому, а моему мужу ничего не угрожает. Но меня это ничуть не успокаивало, я не могла найти себе места, нервно мечась, как дикий зверь запертый в клетке. К счастью, Алек был уже слишком далеко, чтобы видеть мое состояние и задаться вопросом: что же со мной происходит?
В общую гамму темных оттенков добавлял еще тот факт, что рядом с Алеком, в катастрофической близости находится Гвен. Как бы я не старалась не думать об этом, но плохие мысли все время лезли в голову, заставляя меня просто сатанеть от ревности. К тому же пока Алек был в Италии, мы созванивались по нескольку раз на день, но когда он уехал в Америку, звонки стали редкими и, наконец, совсем прекратились.
Две недели я просто сходила с ума, вздрагивая и мчась к телефону при первом же звонке или смс уведомлении, но в итоге, меня ждало горькое разочарование, потому что это мог быть кто угодно, но только не Алек — он вообще будто забыл обо мне, вычеркнув из своей бесконечно долгой жизни. Как я не пыталась ему дозвониться, но в ответ мне была безмолвная тишина.
В конце концов, когда потеряв всякий покой, я собралась звонить Деметрию или Джейн и, на последок решив все же еще раз набрать заветный номер моего потерявшегося мужа, и, о, чудо, Алек наконец-то снял трубку!
— Здравствуй, Селена, — спокойно произнес он как ни в чем не бывало.
— Алек, что происходит? Почему ты не отвечал? Я… я…я чуть с ума не сошла! — со смесью паники и облегчения, затараторила я.
— Прости, я был занят, — все так же спокойно ответил он.
— Серьезно? Две недели ты не мог найти время, чтобы позвонить? Не смеши меня!
— Извини, — как-то без энтузиазма извинился мой муж.
— Где ты? — стараясь не сорваться и не выдать своего взвинченного состояния, поинтересовалась я.
— В Италии…
— В Италии? Я думала, ты еще в Штатах! — воскликнула, не скрывая разочарования.
— Нет, я вернулся неделю назад.
Повисла гнетущая тишина. От отчаяния и боли, я не могла произнести и слова: мне казалось, что меня предали, обманули, просто бросили как ненужную вещь. Я надеялась, что Алек попытается хоть как-то объяснить свои поступки, но он равнодушно молчал.
Поняв, что он не произнесет и слова, стараясь не выдать накатившие слезы, я натянуто спросила:
— Когда ты приедешь?
— В конце января.
— Через три недели? Почему так долго? — не в состоянии скрыть досады в голосе, спросила я.
— Просто накопилось много дел. — терпеливо пояснил он. — Селена, мне пора идти, я позвоню тебе. Пока. — и не дав мне возможности даже попрощаться, Алек повесил трубку.
Меня как облили холодной водой. Осознание какой-то катастрофы разрывало мне душу: я поняла, что произошло что-то непоправимое, ужасное; только я никак не могла сообразить что. Когда Алек уезжал, все было замечательно, я бы даже сказала, прекрасно: он обнимал меня и целовал, говорил, что будет скучать и скоро вернется, а ночь, которую мы провели накануне отъезда, была самой яркой и восхитительной из всех ночей! А теперь, Алек скрывается в Вольтерре и даже не может мне позвонить. Неужели на этом наше семейное счастье закончилось? Что я сделала не так?
Не в состоянии дойти до кресла, я осела прямо на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась так, что с другого конца дома примчался Вильгельм. Он долго не мог добиться от меня внятного ответа, но, в конце концов, когда я немного успокоилась, то все же поведала ему столь странную историю, на что герцог растерянно пожал плечами и сказал, что этому обязательно есть логическое объяснение, и, не стоит рвать душу, а просто дать своему мужу немного времени… На вопрос:
«немного» — это сколько?» Он развел руками, сказав:
«Столько, сколько потребуется».
Сейчас я себя чувствовала даже хуже, чем тогда, когда Алек уехал первый раз. Наверное потому, что тогда я хоть знала проблему ставшую между нами, и имя этой проблеме было Джейн. Но что заставило сбежать его сейчас, ведь его сестра явно сменила гнев на милость и теперь была не так против наших отношений. Хоть я и гнала эту мысль из головы, но один ответ все время выныривал на поверхность, не желая оставаться погребенным под толстым слоем алековых оправданий и клятв. Гвен. Вот на кого я грешила, перебирая все возможные причины такого странного и отталкивающего поведения. Я предполагала, что вернувшись из Америки, Алек нашел утешение между ног этой белобрысой фурии, так как наши с ним интимные отношения конечно же не удовлетворяли его полностью, заставив, тем самым, гулять на стороне.
Оставшиеся три недели до его приезда, мы созванивались через один-два дня, но наши разговоры были короткими и несодержательными, за исключением тех моментов, когда я слышала шум улиц, что говорило о том, что Алек находится за пределами замка и может свободно говорить. Кстати, этот факт меня тоже немало настораживал, ибо это говорило лишь о том, что дома ему что-то явно мешает.
Единственное, что мне оставалось делать в такой ситуации, это набраться терпения и ждать того дня, когда мой благоверный соизволит появиться на пороге нашего дома, чтобы заглянув в его зеленые глаза, попытаться отыскать ответы на мучавшие меня вопросы.
Когда этот долгожданный день настал, я сжимая зубы от напряжения и истекая крупными каплями пота, висела на скалодроме почти под самым потолком, а наблюдавший за мной Марк недовольно кричал, что я обленилась и забросила тренировки.
— Теряешь сноровку, девочка! — крикнул он, когда я начала двигаться по отвесному участку стены и чуть не соскользнула вниз.
— Заткнись, Марк, и без тебя тошно… — пропыхтела я, слегка подпрыгнув и ухватившись за дальний выступ.
— Будешь тренироваться каждый день и только попробуй найти хоть одну причину увильнуть от этого!
— Найду, и не одну, а целую сотню! — вытирая лоб, ответила я. — У меня дел куча, а я тут вишу, как летучая мышь на колокольне!
— Спускайся! — недовольно перебил меня Марк.
— Чего? Ушам своим не верю, –повиснув на одной руке, хмыкнула я. — Я ведь прошла только половину маршрута!
— Я знаю, завтра пройдешь в два раза больше, а сейчас спускайся, к тебе приехали!
— Что? — повиснув на одной руке под потолком, спросила я, опустив голову, чтобы увидеть, что происходит внизу. Почти подо мной, рядом с Марком, стоял Алек и недовольно смотрел на меня.
Зацепив карабин, я щелкнула замком и заскользила по веревке вниз. Спустившись на пол, я отцепила трос и, уперев руки в колени, попыталась привести себя в чувство. Как не хотелось признавать, но Марк оказался прав: я и, правда, потеряла сноровку и теперь чувствую себя из ряда вон плохо.
— Ну, здравствуй, Алек, — выдохнула я, морщась от бешено стучащей в голове крови.
— Выглядишь не очень. Тебе плохо? — приподняв брови, спросил он. В его взгляде ни капли тепла, ни сочувствия, просто зеленые осколки льда пронизывающие меня насквозь.
— Нет, Марк прав, теряю сноровку.
— Я говорил…— буркнул Марк.
Я поджав губы, посмотрела на тренера: он без слов все понял и, подняв руки вверх, примирительно сказал:
— Все, ухожу, ухожу.
Едва Марк скрылся за дверью, как я перевела сердитый взгляд на Алека.
— Судя по твоему взгляду, ты чем-то очень недовольна. — спокойно констатировал он, делая шаг ко мне.
— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — пытаясь побороть приступы паники и ярости, поджав губы, спросила я. Мне казалось, что открой я чуть шире рот и, все мое негодование выплеснется на Алека.
— Смотря, что ты хочешь услышать. — задумчиво произнес он.
— Правду, Алек, правду. Почему ты так изменился? Что произошло?
— Селена, у меня, и правда, было много дел. — подходя ко мне и пытаясь обнять, объяснил он. Но я вывернулась и гневно посмотрела на него.
— Настолько много, что ты был занят и днем и ночью? Интересно чем? — мои слова были похожи на яд.
Склонив голову на бок, он угрожающе на меня посмотрел, от чего мое сердце ёкнуло от страха.
— Я, что, должен перед тобой отчитаться?
— Нет, просто я хочу понять причину столь резкой перемены! — поторопилась объясниться я. — Почему наше общение сошло на нет?
— Не понимаю, о чем ты? — отводя взгляд в сторону, спросил он.
— Понимаешь, поэтому отводишь взгляд, но я, если что, уточню: ты две недели не подходил к телефону, заставляя меня думать о черти-чем! А затем, наши разговоры длились не больше трех-пяти минут и были абсолютно ни о чем, Алек, ты даже ни разу не спросил, как у меня дела!
— Ты злишься? — удивленно спросил он.
— Да, черт подери, я злюсь! — уперев руки в бока, сердито сказала я. — Ты просто забыл обо мне, как о ненужной вещи!
— Не мели ерунды и не накручивай всякие глупости, — снова обнимая меня, устало выдохнул он.
— Легко сказать, когда ты далеко и рядом с тобой находится эта женщина! — хлюпнула носом я, обнимая его в ответ.
— Подожди, — отстранившись, удивленно сказал он. — Ты, что, ревнуешь?
— Не знаю, наверное, — устало выдохнула я, прикрывая глаза. — Прости меня, я просто не находила себе места от беспокойства.
— Все в порядке, — разворачивая меня в сторону выхода, миролюбиво сказал он. — Пошли, приведешь себя в порядок.
Стоя под косыми струями горячей воды, я пыталась успокоить себя тем, что все будет нормально, и Алеку просто надо привыкнуть к тому, что у него есть жена. Но необъяснимое чувство тревоги не покидало меня, настойчивым колокольчиком звеня: эти проблемы — только начало, и вскоре, это подтвердилось.
Шел уже четвертый день пребывания Алека в Хелсинг-Хаусе, и третью ночь подряд, он всеми правдами и неправдами избегал ложиться со мной в постель. Когда я осмелилась заговорить с ним на эту тему, он пришел в такую ярость, что мне стало не по себе.
— Если тебе так хочется раздвинуть ноги, то приспособь для этого одного из своих бывших любовников, а меня — не трогай! — с презрением глядя на меня, бросил он, когда я зашла к нему поздно вечером и поинтересовалась, не проведет ли он эту ночь со мной, потому что я за ним очень соскучилась.
Но, увы, меня ждало горькое разочарование: его слова были для меня звонкой пощечиной, громко оповестившей о том, что мой рай закончился. Сказанные им слова оскорбили меня настолько сильно, что мне хотелось причинить ему физическую боль: ударить, укусить, да все, что угодно, лишь бы ему было хоть в тысячной мере так же больно, как и мне. Но посчитав такой жест ниже своего достоинства, я развернулась и, не сказав ни слова, с высоко поднятой головой тихо вышла из комнаты и, судя по-всему, из его жизни.
Я не видела смысла кричать и что-либо доказывать. Думаю, мой взгляд сказал ему о многом.
Так же тихо, не издавая ни единого звука, я вышла из своей комнаты и направилась в библиотеку, где растопив огромный камин, села на большой диван и, свернувшись калачиком, позволила себе наконец выплакаться.
Этой ночью он не пришел меня утешать, да я и не ждала этого. Просто мне было невыносимо одиноко, но и видеть никого не хотелось. Я просто хотела знать: почему? Почему мой муж так со мной поступает, ведь я ничего плохого не сделала, чтобы заслужить такое отношение; но судя по-всему, Алеку повод не нужен.
Я просто не понимала, зачем он женился, если я настолько противна ему. Кувыркался бы дальше со своей любовницей, а меня оставил бы на растерзание Хоклину — какое ему до этого дело? Видимо у вампиров своя логика. И тут, меня осенило! Возможно, Алек был бы и рад остаться со своей подругой, но может ему не позволили, вплетя его персонаж в коварные интриги старейшин?
«Готовься к тому, что Аро захочет заполучить тебя любой ценой. Чтобы не происходило, ничему не удивляйся!» — вдруг вспомнила я, когда-то сказанные Вильгельмом слова.
«Так вот, о чем шла речь. Неужели алчность Аро зашла так далеко?
Наверняка, столь древнему вампиру несложно было определить то, что я неравнодушна к его любимчику Алеку. Посчитав, что это, несомненно, сработает и он уведет меня у Вильгельма вполне законным путем, не разругавшись с другом и получив новый, возможно даже очень мощный экземпляр в свою коллекцию. Ах, Аро! Ты — коварный, алчный старикашка! Будь ты проклят со своими мерзкими играми, ломающими чужие судьбы!
Значит, все сказанное Алеком о его желании защитить, и о том, что я дорога ему — всего лишь спектакль, кукловодом которого является Аро?! Очень обидно. Но отдать ему должное, Алек играл очень хорошо. Настолько хорошо, что я безоговорочно поверила ему и даже умудрилась признаться в любви. Какая я все-таки наивная дура! Знала ведь, любовь к хорошему не приведет. Влюбиться — очень плохая идея, и я ее с энтузиазмом осуществила, вляпавшись по то самое место, что так любит куролесить!»
***
Утром меня разбудил сочувственный голос Вильгельма, который стоял у меня в ногах, держа в руках дымящуюся чашку с горячим сладким чаем.
— Спящая красавица, проснись, а то насмерть замерзнешь…
Я открыла глаза и недовольно посмотрела на герцога.
— Оставь меня в покое, — проворчала я, сжимаясь от холода в комочек.
Видимо обессилев от переживаний и слез, я не заметила как заснула прям в библиотеке и проспала остаток ночи, даже не обращая внимания на пронизывающий холод.
— Семейная ссора? — поинтересовался он, садясь рядом со мной на диван и протягивая горячую чашку. Я благодарно приняла оказанную дедом заботу и с удовольствием глотнула обжигающий напиток.
— Нет никакой семьи, не было, и никогда не будет. — тяжело вздыхая, ответила я, грея руки о горячую чашку.
— Что опять между вами произошло? — обнимая меня за плечи, спросил Вильгельм.
Тяжело вздохнув, я рассказала герцогу о своем предположении, с трудом умолчав о причине нашей ссоры.
Выслушав меня, Вильгельм отмахнулся, сказав, что Аро не стал бы заставлять делать Алека такие вещи. Помолвка и свадьба — это всецело инициатива моего мужа и никого другого!
— Вильгельм, ты так слепо доверяешь Аро, — выдохнула я. — Ведь он мог принять это решение в обход тебя.
— Мог, но он бы не ставил в качестве пешки Алека. Слишком уж он дорожит этим парнишкой.
— Если это так, тогда я ничего не понимаю. — устало выдохнула я, ложа голову ему на плечо.
— Заставь его ревновать, и все само собой прояснится. — посоветовал он.
— Очень легко сказать, — проворчала я. — Ты же знаешь, как обстоят мои дела с противоположным полом.
— Это не так уж и сложно, просто начни замечать мужчин, а твой муж начнет замечать это. И уверяю, ему это очень не понравится. А лучше, никогда не думал, что скажу это, но все же съездий за советом к своей бабушке, уж кто-кто, а она знает в этом толк.
— Не знаю, Вильгельм, но все равно, спасибо за совет. — тяжело вздохнув, поблагодарила я. — Наверное, я пойду — замерзла сильно. — и поцеловав герцога в щеку, встала и тихо вышла из библиотеки.
Часом позже, я сидела в столовой и равнодушно ковыряла свой завтрак. Мне надо было срочно чем-то себя занятью, и, решение данного вопроса пришло очень быстро. Заглотив остатки завтрака, я понеслась наверх переодеваться для охоты. Надев на себя теплые штаны, кофту и кожаную черную куртку подбитую мехом, я натянула на ноги высокие, теплые сапоги, а на голову меховую шапку с волчьими ушками. Прихватив перчатки, я понеслась по коридорам настолько тихо и быстро, насколько это вообще было возможно сделать обычному человеку. Мне не хотелось быть замеченной, хотя скрываться я тоже не собиралась; я просто решила: раз Алек поступает так подло со мной, плюя на мои чувства, то я, вправе поступить с ним точно так же.
Забежав в оружейную, я схватила два кольта и патроны и, нацепив кобуру на бедра, понеслась в конюшню седлать Тора.
Конь был в восторге от того, что сейчас он наконец-то вырвется на волю и вертелся так сильно, что у меня никак не получалось его оседлать. Тут я его понимала: сейчас я испытывала те же самые чувства, желая как можно скорей освободиться от оков своей несчастной любви и, вырвавшись на свободу, мчаться прочь, вдыхая морозный воздух родных мне земель. Я знала: Алек придет в бешенство когда узнает, что я так поступила, и даже, возможно, сотрет меня в порошок, но мне было все равно, я хотела сделать ему так же больно, как было больно мне. Наконец оседлав коня, я выскочила из конюшни и галопом понеслась в сторону леса, оставляя позади свои волнения и тревоги.
К счастью, снег не шел уже несколько недель, поэтому снежный покров сильно просел и растаял, что ощутимо облегчало движение по сугробам. Я довольно-таки беспрепятственно добралась до старых развалин и спешившись, огляделась по сторонам. Везде, насколько хватало взгляда, снег оставался девственно чистым: ни следов птиц, зверей и других сущностей не было видно; как-будто этот лес не был живым, даже в воздухе стояло мертвое безмолвие. Достав оружие, я побрела к главным дверям замка, по колено утопая в снегу. Но внутри, так же как и на улице, не было никаких следов. Решив немного прогуляться по старому поместью моих предков и насладиться восхитительной, но в то же время печальной картиной рассыпающейся от времени архитектуры.
В течение получаса я разгуливала по второму этажу, не спеша перемещаясь из зала в зал. Наконец устав от гнетущей разрухи, которая напомнила мне мою личную жизнь, я выскочила из замка и, забравшись на Тора, направила его в сторону той самой поляны, на которой когда-то, мы с Алеком наслаждались солнечным летним днем.
Я стояла оперев одну ногу на камень и задумчиво смотрела на воду, по которой время от времени проносились полупрозрачные льдинки. Я думала о том, как вести себя с Алеком, чтобы не сделать еще хуже чем есть. Хотя, что может быть хуже? Наверное, только развод… Мне нужно было как-то побороть свой гнев и обиду и, взяв себя в руки, держаться холоднокровно и спокойно чего бы мне это не стоило, а выплакаться и что-нибудь разбить, можно и в одиночестве.
Раздумывая над тем, как дальше быть, я ощутила как на моем затылке зашевелились волосы, но так как погода была безветренной, то это был явно не сквозняк, а нечто менее безобидное. Скосив глаза в сторону, я увидела справа от себя Тора — он рыл копытом снег и щипал губами пожухлую траву.
Не делая резких движений, я опустила руки на бедра и, молниеносно выхватив пистолеты, развернулась, вытянув вперед руки.
Одно из дул было нацелено прямо между глаз Алеку. Видимо, мы оба просчитались: он думал, что сможет подкрасться абсолютно незамеченным, а я, не думала, что он смог подкрасться настолько близко, что я чуть не заехала ему по физиономии.
— Черт, Александр, я ведь могла в тебя выстрелить! — убирая пистолеты, выругалась я.
— Но ведь не выстрелила, — вкрадчиво прошипел он. Его глаза горели таким нехорошим огнем, что я испугалась. — Ты понимаешь, что с тобой было бы, если бы вместо меня, у тебя за спиной стоял оборотень?
— Знаю! — с вызовом ответила я. — Он бы разорвал меня на части, чем заметно облегчил бы тебе жизнь! Но, к сожалению, сейчас здесь стоишь ты, и максимум, что ты можешь сделать, так это испортить мне настроение, в очередной раз оскорбив какой-нибудь гадостью, сказанной в мой адрес! — сказав это, я попыталась его обойти, но он схватил меня за руку и с силой дернул на себя. Выставив указательный палец у меня перед носом, он яростно зашипел:
— Не шути со мной, маркиза, а иначе, можешь пожалеть!
— Ты мне угрожаешь? — задыхаясь от обиды и страха, спросила я.
— Нет, — убирая палец и отпуская мою руку, сказал он. — Просто предупреждаю.
— Это не честно, Алек, я ничего плохого не сделала, чтобы заслужить такое отношение! — не в состоянии сдержать слезы, прошептала я; две крупные слезы сорвались с моих ресниц, когда я отчаянно пыталась их сдержать, стараясь не моргать.
— Я знаю, твоей вины здесь и правда нет, — спокойно, с ноткой снисходительной жалости, ответил он.
— Да, просто в нашем любовном треугольнике, я оказалась лишней! — с вызовом глядя ему в глаза, сказала я. — Скажи, кто заставил тебя на мне жениться: Аро, Марк или Кай?
Глаза Алека вспыхнули таким адским гневом, что на мгновение мне показалось, что он ударит меня, но плотно сцепив челюсти, он зарычал:
— Что за бред ты несешь?
— Ничего, — разворачиваясь, ответила я. — Это неважно, ведь я все равно не узнаю правды! — сказав это, я уверенно зашагала к тору Тора. Запрыгнув в седло, развернула коня и, пустив его галопом, помчалась прочь с поляны, оставив Алека позади себя.
***
Этим же вечером, Алек собрал вещи и не сказав ни слова, уехал из Англии, забыв обо мне еще на полтора месяца. Конечно же я сходила с ума от беспокойства и неизвестности: Алек мне не звонил, я — тоже. Несколько раз мне звонили Афина и Сульпиция, вопрошая: какого черта Алек торчит в Италии, а не проводит время со мной? Что я им могла на это ответить, ведь правда была, весьма, унизительна, да и точного ответа я не могла дать, потому что так и не смогла найти объяснения такому поведению, а найти в себе силы признать, что между нами стоит другая женщина, было для меня равносильно смерти. Но как не прячься от проблем в песок, рано или поздно придется признать очевидное. Джейн. Она позвонила мне почти через два месяца тишины и потребовала ответа на то, почему ее брат безвылазно сидит там, и думать забыл о том, что у него в Англии есть жена.
Едва не рыдая в трубку, я рассказала о том, что скорее всего причина в том, что у него есть другая и он просто устал играть хорошего мужа. На мое признание Джейн недоверчиво фыркнула, сказав, что это полная чушь — у Алека никого нет и быть не может. На мой вопрос: почему тогда он так себя повел? девушка задумалась, но ответа так и не дала, как и Вильгельм, посоветовав мне просто подождать…
Но сколько нужно было ждать, чтобы мой ветреный муж наконец вспомнил обо мне, не знал никто. Возможно ему необходима сотня лет, чтобы принять факт существования нашего брака, но вот, увы, у меня столько времени нет…
Не выдержав моего истеричного состояния, Вильгельм и Элизабет отправили меня на Ибицу: оттянуться и успокоить нервы, намекнув на то, что стоит отдохнуть так, чтобы об этом узнали даже в Италии. Покачав головой, я попрощалась с родными и, сев в машину, поехала в аэропорт, чтобы вырваться из промозглой и заснеженной Англии, навстречу новой жизни и ярким приключениям.
