Хватит глазеть

К утру в машине стало нечем дышать. Ночь выдалась холодной, и открыть окна было нельзя: из всех пассажиров только Логан оказался более-менее одет. Нет, ни Роуг, ни Бобби с Джоном не замечали, а спроси их — пожаловались бы разве что на небольшую духоту, но они не обладали звериным чутьём, из-за которого Логан недолюбливал маленькие замкнутые пространства. Он ждал погони, однако всё было тихо, дорога к Бостону ровно стелилась под колёса, и долгая ночь медленно поползла к рассвету. Парни на заднем сиденье негромко переругивались из-за тесноты, а Роуг после того, как отдала ему жетоны, совсем притихла. — Пристегнись, — проворчал он и, забывшись, сам потянулся к ремню, но усилием воли задержал руку в воздухе, потому что Роуг дёрнулась и вжалась в спинку сиденья, как в день их встречи, пытаясь отодвинуться как можно дальше. Логан нахмурился и только тогда сообразил, что из одежды на ней — тонкая сорочка на узких бретелях, едва прикрывающая колени: голые плечи, босые ноги. Слишком много обнажённого тела, слишком много открытой кожи — опасно много для самой Роуг, которая привыкла носить брюки, блузки с шарфами или свитера под горло, длинные рукава, длинные перчатки, оставляя только лицо — его не коснёшься случайно. А сейчас вот локоть Логана замер едва в дюйме от ямки между её беззащитно распахнутыми ключицами. В дюйме от боли. От его. От её. — Извини, — коротко сказал он и убрал руку. — Ничего, — прошептала Роуг, перехватывая ремень и торопливо пристёгиваясь. Ей явно было неловко даже рядом с ним, судя по тому, как она вздрагивала и сжимала колени, как не знала, куда деть руки. А от парней, устроившихся на заднем сиденье, отчаянно несло похотью: даже паника и бегство не помешали Бобби буквально пожирать глазами Роуг (наверняка ни разу не видел свою девушку такой… неодетой, одновременно сочувственно и рассерженно фыркнул про себя Логан), да и Пиро от него не отставал — юнцы, все когда-то такими были. Конечно, они старались не подавать виду, но обмануть его нюх у них при всём желании не вышло бы. И Логан отчасти их понимал: от Роуг до сих пор остро пахло страхом и нервным напряжением, но под ними, ниже, глубже, притаилось сонное тепло постели, льняные простыни, лавандовое мыло, чистое, нетронутое тело… Он остервенело потёр нос. Проклятое чутьё, бывало, так и хотелось молотым перцем хоть ненадолго отбить. За ночь остановились всего раз, на заправке — Логану пришлось выгрести всю мелочь на крайний случай из карманов, чтобы расплатиться за бензин и перекус: от долларовых бумажек до четвертаков и десятицентовиков. Пакет с бургерами он не глядя бросил на заднее сиденье — «Ловите», — а пакет с сэндвичами положил Роуг на колени. — Спасибо, — она запустила руку внутрь и проговорила слабым голосом: — Ух ты, с беконом, здорово, — и, кажется, наконец-то начала оттаивать после случившегося. Шины шелестели по шоссе. Роуг уснула, склонив голову к левому плечу — если бы не ремень безопасности, прислонилась бы к Логану. В рассветных сумерках кожа у нее казалась совсем светлой, почти белой, как молоко или сливки, — наверное, давно не видела солнца. Тонкая седая прядка, спадающая по щёке, едва заметно шевелилась от дыхания. Логану стоило труда удержать себя от того, чтобы отвести эту прядку с лица Роуг, или от того, чтобы проследить взглядом её линию — вдоль шеи, ключицы, ложбинки в вырезе сорочки… Проклятый адреналин, из-за которого звериное по-прежнему шевелилось и мерзко ворочалось внутри. Настроение это ему не улучшило. А Бобби к тому же уже в Бостоне ухитрился не сразу вспомнить, куда ехать, и его родителей дома они не застали, оказавшись ближе к полудню перед запертой дверью. — Придумай​ что-нибудь, — бросил Логан и вернулся к машине. Он повертел в руках странный коммуникатор, ломая голову, как связаться с Джин и Шторм, и снова сунул его в карман. — Хватит глазеть, — проворчал он Пиро, облокотившемуся на капот с той стороны, где сидела всё ещё спящая Роуг. — Эй, почему ему можно, а мне нельзя? — возмутился тот, кивая в сторону Дрейка, который с крайне сосредоточенным лицом шарил под вазоном с чахлыми цветами у крыльца — похоже, надеялся найти запасной ключ от входной двери и опасался, что Логан же может и дверь попробовать когтем открыть, объясняй потом родителям, почему замок нужно менять… А родители — не Скотт Саммерс: если Циклоп простит своё малость подпорченное авто, родители дверь их дома — никогда, особенно сыну-мутанту. И совсем не надо было быть телепатом, как Чарльз, чтобы понимать это. — Просто. Прекрати. Глазеть, — раздельно проговорил Логан, машинально почёсывая зудящую кожу между костяшками рук. Пиро не стал оправдываться, за что ему стоило накинуть пару очков, если бы сопляк не продолжил наглеть, лениво растягивая слова: — Так почему я-а-а должен это сде-е-елать? — Потому что я сказал, — рыкнул Логан, намеренно не глядя на него. «…потому что Бобби — её парень», — звучало как-то неприятно; чистая правда, но этот аргумент он приберёг бы на крайний случай. Пиро вскинул голову, раздул ноздри, открыл было рот, но всё-таки молча проглотил свою обиду, наверное, решив не нарываться. Он выпрямился, мрачно скривившись, развернулся и прошлёпал босыми ногами по мощёной дорожке к крыльцу, чтобы вытащить ключ из водосточного жёлоба и прицельно швырнуть в Дрейка. От потасовки его спасло только то, что Бобби после почти бессонной ночи оказался не в силах махать кулаками. Логан ухмыльнулся и постучал по стеклу, звонко отозвавшемуся на металл в его костяшках: «Доброе утро, Роуг». Она выбралась из машины, украдкой зевнула, прикрывая рот узкой ладонью, попыталась разобрать и пригладить спутанные волосы, а потом смущённо-зябко повела плечами и обхватила себя руками. Жаль, конечно, что он не накинул рубашку, когда накануне ночью собрался спуститься на школьную кухню за пивом. Ей бы эта рубашка пригодилась.