Не вечно

Ничто не вечно. Многие годы Ядро, творение Ривера, служило верно и без всяких сбоев. Оно давало энергию всему Подземелью, свет и уверенность в завтрашнем дне, поддерживая его существование. И хоть королевского учёного больше нет, но Ядро осталось. Но буквально месяцев шесть назад Подземелье погрузилось в темноту. Сбой в чётко отлаженной системе не на шутку испугал всех, так что Андайн было поручено быстро все исправить. На это потребовалось два дня. За это время жители Подземелья опять привыкли к темноте. Они доставали кристаллы, что освещали их дорогу, свечи, которые уютно горели в лавке Герсона и домах монстров. Обитатели Сноудина и Ватерфолла не испытывали слишком сильных неудобств. И, казалось, долины воды и снегов будто бы уснули. На улицах не видно было привычных бандитских лиц, лишь некоторые одиночки выходили прогуляться. Впервые жители этого мира ощутили такое успокоение. И никто не пытался его нарушить — самые отбитые отморозки наслаждались неожиданным отдыхом. Потом все вернулось на свои места, а временного «перемирия» будто бы и не было. Ежедневный террор, угрозы, мольбы о помощи. И так продолжалось бы, если бы это происшествие не повторилось. *** Кое-кто этот незаконный, но все-таки выходной, решил провести с пользой для себя. Санс сладко потянулся и зевнул, прикрыв рот кулаком. Прошло только несколько часов с «отключения света», но он успел распланировать себе весь день: не делать ничего. С таким плотным графиком, как у него, отдых всегда кстати. Хоть Лорд не может быть уверен, что его планы не нарушатся, но первое что он сделал — забрался под горячую воду. Чертовски приятно было наконец снять хоть и любимую, но тяжёлую броню, дать телу ощутить холодный воздух свободы. Вода смягчила его огрубевшие кости, делая их более мягкими и чуть ли не нежными, а гель подарил необычный запах каких-то лесных ягод, по крайней мере так было написано на упаковке. Санс не был уверен, что это, но эффект ему определенно нравится. А не покалечиться помогали ему магические кристаллы своим нежным красноватым светом. Так что монстр замотался в махровое полотенце, закрывающее его всего, и задумался. Делать оказалось нечего в буквальном смысле. Без света он даже банально книгу почитать не мог. Кроме того — ему было одиноко. Санс сжал зубы, на ощупь ища путь в свою комнату, чтобы переодеться. Его выбор пал на старую черную, но все еще мягкую пижаму, неизвестно откуда взявшуюся, но очень малышу полюбившуюся. (Санс какое-то время не мог понять, почему же он не может из неё вырасти, другие вещи ведь становились малы, а потом заметил: рукава и штанины удлинялись клочками такой же ткани.) В конце концов, темнота равняется ночи. Теперь ему было тепло, но по-прежнему одиноко. Монстр спустился вниз и сразу облюбовал кресло у окна. Скелет смотрел на улицу, оперевшись локтями на подоконник, и наблюдал за интенсивно падающими снежинками. Их стало намного больше, ведь температура сильно и резко упала. Санс положил голову на руки и закрыл глаза. Сам себе он признался, что слишком быстро теряет придуманный себе образ воинствующего главы королевской стражи, поддаваясь атмосфере. «И быстро начиная скучать по брату…» — со вздохом добавил он, толкая рукой окно. С улицы бил ледяной воздух; снежинки оседали на лице молодого скелета. Это не волновало самого Санса, в отличие от того, кто стоял у него за спиной, тихо выйдя из тени. — Простынете, милорд, — прозвучал мягкий, но не лишенный привычных рычащих ноток, голос прямо над ним. Малец вздрогнул, резко оборачиваясь, а потом едва заметно улыбнулся. Папайрус был рад видеть эту улыбку. Это означало, что его старания не напрасны. Санс сильнее сконцентрировал магию в глазницах, чтобы лучше рассмотреть братца, хотя яркие оранжевые глаза долговязого трудно не заметить. — Где ты был? — коротко спросил Санс, скрывая свою радость. Лицо Папайруса почему-то было испачкано в масле и саже. — Милорд, я… — Санс. Сейчас я «Санс», дурак, — надулся монстр, а старший только усмехнулся этому. — Я пришел домой, как только смог, Санс. — Конечно, этот ответ не устроил скелетика, так что его усмешка стала довольно кривой. Он повернулся к брату полностью и протянул к нему руку. Его пальцы легли на лоб долговязого, потом на скулы и носовую косточку, после собирая странную жидкость на фаланги со рта. — Какая же ты свинья, Папс. — Долговязый не расстроился, услышав это. Прикосновения мелкого заставили его довольно сощуриться. Приятный запах его косточек, мягкие и податливые пальцы, почти робкая улыбка — это кружило голову. Он взял руку Санса в свои и поднес ко рту, мягко «поцеловав» тонкие кости. Щёки гвардейца немного «посинели», а огоньки глаз заблестели ярче, и улыбка долговязого стала прямо-таки хищной. Папайрус резко вытер всю грязь рукавом, чтобы младшего это больше не смущало, и скинул куртку на пол. Потом его за это отругают. Старший, не спрашивая разрешения, взял своего Лорда на руки. Но малец и не был против. Только затаил дыхание, а выдохнул, когда его положили на кровать. Матрас податливо прогнулся под его весом. А сам Санс не менее податливо прогибался под своим братом, через некоторое время быстро лишившись кофты благодаря ловким пальцам Папайруса. От смущения его глаза и щеки вспыхнули голубым, а все остальные кости едва мягко отсвечивали, покрывшись тонким магическим слоем против воли самого скелетика. Сильные руки держали его запястья, не давая толком выбраться и извернуться, а оранжевый язык блуждал по шее, плечам и ключицам. Вскоре держать мелкого вовсе не пришлось, тот сам подставлялся под умелые ласки, напрочь позабыв о своей былой гордости гвардейца. Души бились в унисон, истекая чем-то вязким и тягучим, но это их не волновало. Папайрус же больше не хотел терпеть и ждать, стоны брата сразу сорвали Щена с повода, так что его руки опустились вниз по позвоночнику к тазовым костям; махровая ткань оказалась податливой и мягкой, быстро оголила косточки своего владельца. От этого Санс что-то тихо прошипел, а Папайрус мог поклясться, что в ту ночь он чувствовал отчётливый сладковато-кислый вкус. *** «Утром» в глаза бились отнюдь не солнечные лучи, а искусственно синтезированный Ядром свет. «Ночь» тоже не могла длиться вечно, к счастью или сожалению. Санс успел три раза проклясть шторы, что те не были задернуты, когда он лениво открыл глазницы. Рядом под боком лежал его брат, весь из себя беззаботный и перепачканный. Скелет бы улыбнулся этому, если бы не ноющая боль во всем теле: укусы и синяки саднили, царапины на костях тоже не давали покоя. Но он может сказать, что не сожалеет. Разве что о том, что вчера так быстро сдался. Монстр медленно потянулся и встал. Из шкафа он достал новый комплект одежды и быстро надел все. Сейчас ему хотелось просто понаблюдать за спящим братом, впервые не разбудить. Так что он присел на край кровати, игнорируя боль в тазу, и положил руку на его плечо, аккуратно поглаживая обнажённую кость. Папайрус очень старался не улыбаться, чтобы это не прекращалось как можно дольше. Но гвардейцу все-таки пришлось спуститься вниз, когда в дверь настойчиво забарабанили. Санс не особо торопился, по пути поднимая чёрную куртку с оранжевым мехом и вешая ее на крючок у самого входа. Низкорослый недовольно поморщился, впуская в дом непрошенных гостей. — Докладываю! В период отключения питания произошло несколько происшествий: ограбление гостиницы и лавки Герсона, убийство пятнадцати гражданских, двоих членов королевской стражи! — Чётко и громко протараторил кроль, пришедший с главой. Не успел скелет опомниться, как Альфис, схватив мальца за плечи чуть не до трещин на костях, зарычала: — Безалаберный кусок дерьма, — каждое слово она чуть не «выплевывала», с особым презрением и расстановкой. — ты покинул свой ебанный пост, потерял блядский контроль над территорией, порученной тебе! К этому моменту спустился и Папайрус, просто материализовавшись за спиной братишки. Но ящерица не собиралась замолкать, даже не удивившись. — И ради чего? Ради того, чтобы поебаться с этим мусорным мешком?! — она указала на не замаскированные укусы, а потом на самого Папайруса. Сансу понадобилось много сил, чтобы сохранить непробиваемо-спокойный вид. Потом воительница резко затихла. — Ядро было выведено из строя нарочно. Если я поймаю того, кто это сделал, то собственноручно казню! — тихо прошипела она, разворачиваясь ко входу. — И лучше бы тебе не облажаться снова, — в последний раз предупредила Альфис и вышла, а за ней пушистый подопечный. Но Санс не волновался. За спиной брат незаметно держал его руку, успокаивая, и незаметно улыбался. Лорд тоже не сдерживал усмешки. Он догадался обо всем с самого начала, и ему не жаль жертв.