Перезагрузка

      1       – Что значит «он тут больше не живет»? – тупо спросил представительный парень в дорогом костюме.       – А то и значит, молодой человек, – ответила средних лет дама в пестром халате, глядя на Антона сквозь круглые стекла очков. – Был, да съехал.       – Простите, как так – съехал? – Антон не верил своим глазам и ушам: друзья детства просто так не пропадают. Но вот оно: в дверях квартиры, которую много лет занимал Женя, теперь стояла эта особа.       – Продал он квартиру. Мы уже неделю как тут живем! – женщина раздраженно тряхнула бигуди. – У вас все?       – Ума не приложу… – Антон медленно почесал затылок. – А он не сказал, куда перебирается?       – Ннннет! Не сказал! – заметив признаки отчаяния на лице собеседника, дама смягчилась.– Я так поняла, он далеко уезжал. В другой город.       – Ясно. Спасибо… – пробормотал Антон, когда мадам уже замыкала дверь с другой стороны.       Женя никогда не был человеком, на которого можно положиться, но лучшим другом Антона он был. И то, что он уже две недели не отвечал на сообщения и сменил номер телефона, было, как минимум, очень необычно.       Правда необычность ситуации станет намного прозрачнее для того, кто узнает, что за три недели до этого самого дня Антон дал жене взаймы пятьсот тысяч рублей. Естественно, «по-братски», без процентов и без расписки.       До Антона очевидность происходящего еще не дошла. В недоумении он вышел из хрущевской пятиэтажки и направился к своему Форду «Мондео». Забравшись на водительское сиденье, Антон вспомнил, как три года назад Женя, сидя на этом же месте, вез его на свадьбу. Ну они же с первого класса дружат! А тут такое мелочное предательство? Нет, так не бывает… Но картина у Антона в голове начала проясняться.       Подъехав к ресторану, Антон почувствовал неладное. Так много клиентов сразу в принадлежащее ему заведение не наведывалось никогда.       Потом пришло понимание того, что это не клиенты.       Клиенты ведь обычно не выносят из ресторана имущество?       Вылетев из машины, Антон в ужасе накинулся на ближайшего человека, который, похоже, заправлял парадом:       – Что тут происходит?       – А вы собственно кто, молодой человек? – оценщик вяло смотрел на Антона поверх очков-половинок.       – Я? Я владелец всего этого! Поставьте стол! Что, блин, происходит?       – Успокойтесь, пожалуйста. Владелец внутри, а имущество выносится с его письменного разрешения, – оценщик указал пальцем на парадный вход ресторана, а рукой с планшетом мягко подтолкнул туда Антона.       Совладелец ресторана, пропустив выносящих последний стол здоровяков, вошел внутрь. Там так же пусто, как три года назад, когда дорогущий ремонт уже был сделан, но фурнитуру еще не завезли. Столов и стульев, которые стоили уйму денег даже по меркам элитной мебели, уже не было; мужики в робах разбирали барную стойку; в проникающих через дверь лучах света были видны тучи пыли. Когда разозленный Антон проходил мимо рабочих, он споткнулся о протянутый через весь зал белый удлинитель. Выругался.       Он резко распахнул дверь с табличкой «Администрация», зная, что за ней находится человек, который дал добро на уничтожение ресторана, и не зная, что готов с этим человеком сделать.       – Что тут происходит? – прокричал Антон, тыкнув пальцем в сторону мужиков в робах.       Человек, находившийся в кабинете, был похож на Антона: у них у обоих были идеально сидящие дорогие костюмы, короткие бороды и стрижки по последней моде.       И равные права распоряжения рестораном.       Этого человека звали Вазгеном.       – Слушай, Тоха, ты и сам прекрасно понимаешь…       – Нет, Я НЕ ПОНИМАЮ! – заорал Антон.– Я не понимаю, какого хрена без моего ведома распродают мой ресторан!       – Антон, успокойся. Антон стой на месте! Антон, что ты делаешь? – мужчина в костюме положил трубку телефона и торопливо отступил за письменный стол.       – Я? Ничего! Что ТЫ делаешь, Вазген? – Антон грозно наступал.       – Я спасаю нас! – Вазген тоже перешёл на крик. – Я пытаюсь выжать из этого места все, что только можно, чтобы мы с тобой не остались на улице после выплаты по всем счетам! Ты! Ты тут бываешь вечером два раза в неделю! Ты не видишь, что наше место – херня! Что сюда никто, блин, не ходит, кроме престарелых семейных пар и того альфонса-индуса! Но зато ты видел баланс; да, ты видел, но предпочел не думать об этом, не замечать! Я открою тебе страшную правду: наш ресторан уже полгода как мертв!       Антон знал, что баланс отрицательный. Но как же тяжело было признать, что бизнес, который строился с таким трудом, просто не окупал себя. Антону казалось, что Вазген разобрал, описал и продал спекулянтам-оптовикам за полцены три предыдущих года его жизни.       – Ты не имеешь права в одиночку принимать такое решение, – злобно возразил Антон, подозревая, что говорит неверную вещь.       Вазген пожал плечами, словно говоря: «Мне жаль». Антон знал, что он никогда бы не стал делать то, в законности чего не был бы уверен.       Антон, с трудом сдерживая слезы, грозно пошел к столу.       – Антон, что ты хочешь сделать?       Антон быстрым шагом молча обошел стол и врезал партнеру по морде. Вазген круто повернулся на каблуках как по команде «кругом» и упал.       – Засранец! Чтоб ты сдох со своим балансом!– Антон смахнул все бумаги со стола на стонущего партнера и вылетел из кабинета. Если бы в этот момент кто-нибудь обратился к нему, то он бы превратился в кучку пепла под этим злобным и источающим обиду взглядом.       Антон завел машину и поехал. Сейчас ему нужна была только Лена, его верная спутница жизни.       Они были вместе пять лет, женаты – три. За эти годы у них появился своеобразный ритуал: когда дела у Антона шли плохо, он садился на диван, а Лена – рядом. И она начинала рассказывать ему истории: из своего прошлого или события последних дней. Эти истории всегда заканчивались хорошо, и они всегда были разные; они напоминали Антону, что помимо его проблем в мире есть много других более или менее важных событий, и это его успокаивало. А если было совсем плохо, то Лена молчала.И тогда Антон вспоминал, что все что он делает в жизни он делает не зря. За это он был готов простить ей все недостатки.       Это был тот случай, когда совсем плохо.       По пути к дому, паркуя машину, по дороге к подъезду Антон все думал о причинах провала ресторана. Сознание отказывалось работать в конструктивном направлении и все вело к тому, что ресторан пропал потому, что Вазген – козел каких свет не видел.В лифте правда Антон отбросил все эти мысли, ожидая желанных минут на любимом диване с любимой женщиной.       Погруженного в свои мысли Антона не смутило то, что Лена не открыла дверь после первого звонка. Также не смутило его, что она не заперла дверь. А она ее запирала всегда.       Осознание того, что что-то не так, пришло только в тот момент, когда Лена закричала. Антон уже три секунды как стоял в спальне, наблюдая как она нежится в объятиях абсолютно незнакомого чернокожего мужчины. Лена, завопив как будто вместо мужа увидела Усаму бен Ладена, вскочила с негра и быстро заговорила:       – Антон, это не то, что ты думаешь!       Доходило до Антона медленно. Вначале дошла необычность наготы Лены. Потом – неожиданное появление дома гостя из развивающихся стран. Последней каплей, с которой пришло понимание происходящего, стало осознание абсурдности фразы Лены.       Антон открыл рот. Потом заговорил:       – Ни хрена себе…       – Антон, пожалуйста, выслушай меня…       Тут в разговор вмешался негр, но Антон даже не смог разобрать, говорил он на родном языке или на ломаном русском. Потому, что оправдания иностранца были ему не интересны. Он просто смотрел на Лену. Она заплакала.       – А как же семья? Верность? В радости и в горе...? – все, что смог выдавить из себя Антон.       – С ним… – Лена разрыдалась во всю, – с ним я почувствовала себя особенной.       Антон ни в тот момент и никогда после так и не смог понять, что она хотела этим сказать.       – Я же дал тебе все, – Антон не мог заставить себя смотреть на Лену; его смущало то, что она была раздета. Раздета для другого. – Деньги, квартира, отдых где хочешь… Я думал, ты счастлива со мной. Боже! – к нему постепенно приходило понимание происходящего; он указал рукой на замершего в кровати негра – Это вообще кто? Студент? Или…? Боже…       Антон развернулся и под громкий плач жены вышел из комнаты.       – Антон, постой!       – Постьёйтэ, Антьён!       Антон покинул комнату. Квартиру. Дом.       Вся его жизнь только что пошла под откос. Нет. Уже полностью разрушена. Уничтожена и не подлежит восстановлению. Сквозь воображаемые руины собственных отношений, дружбы, бизнеса он шел к машине, в надежде, что сможет уехать куда-нибудь далеко, обогнать время… Приехать туда, где подруга жизни по-прежнему верна ему. Или туда, где есть много водки.       Антон медленно забрался внутрь машины. Он ощущал себя старым. Ему хотелось уехать, но не хотелось двигаться с места.       Зазвонил телефон. Доставая его из кармана пиджака, Антон подумал, что все люди, звонку от которых он был бы рад, сегодня покинули его жизнь.       Антон ошибался. Звонила мама. Но отвечая на звонок он все равно не испытал никаких чувств.       – Да, мам.       – Здравствуйте. Могу я услышать Багуева Антона Григорьевича.       Голос был женский, но точно не мамин. И вот тут Антону стало действительно плохо.       – Это я. Что-то случилось? Откуда у вас мамин телефон?       Последовала пауза.       – Ало!       – Антон Григорьевич, мне жаль сообщать вам такую новость, но ваша мать скончалась сегодня утром.       – Как? От чего? – мама вовсе не была старой – ей не было даже шестидесяти! И на здоровье она не жаловалась.       – У нее случился инфаркт. Ее обнаружила соседка, зашедшая в гости.       Инфаркт. Это что-то с сердцем. Но инфаркты же бывают только у стариков. И только в кино, когда пожилой герой уже выполнил свою сверхзадачу и от него нужно избавиться. С нашими матерями такого не случается.       – Где она? – руки Антона совсем похолодели.       – В морге. Вам стоит приехать…       – Да, конечно. Сейчас буду, – Антон сбросил. Он подумал, что надо бы заплакать, но слезы не шли. Он завел машину поехал.       Вот так резко! Одно слово – инфаркт! И никого не обвинишь. Такое с каждым может произойти. Только не с нами… Смерть матери заставила Антона забыть обо всех событиях этого дня. Всплывали из памяти картины их с мамой последних встреч. Антону всегда казалось, что он был хорошим сыном, и от этой мысли ему сейчас было немного легче. В голове у Антона крутилась фраза, которую мама вычитала в каком-то дешевом журнале и неустанно повторяла последние пять лет: «Антоша, запомни! Если ты можешь повлиять на обстоятельства – не волнуйся. Если не можешь – тем более». Дурацкое (по мнению Антона) выражение. Как и большинство «жизненных» уроков матери.       Она была такая сильная, такая молодая, живая. Такие как она не умирают от инфарктов. Такие как она…       БАХ!       Машина провалилась в дорожную яму. Антон не осознал, что попал в аварию, пока не ударился головой о дверное стекло. Перед глазами у него все поплыло; все образы в голове перемешались, и на фоне этого месива из эмоций и воспоминаний выделялась директива: «Мне надо в морг».       Антон продолжил путь в морг.       Сумерки, невнимательность водителя и дорожные работы привели к тому, что черный Форд «Мондео» угодил в вырытую прямо посреди дороги яму. Еще утром – когда Антон ехал к Жене –на этом месте все было гладко, а на повороте не было «кирпича» и красного треугольника с черным человечком, копающим яму.       Антон выбрался из машины, стер кровь со лба. Сделал шаг к тротуару и споткнулся. Левая нога при каждом шаге болела невыносимо. Немногочисленные прохожие тупо пялились на разбитую машину и разбитого человека, не спеша вызывать «скорую».       – Парень, ты в порядке? – Антон не понял, что незнакомец обращался к нему. – Парень?       – А, – Антон вяло обернулся на зов сочувствующего. – Все нормально.       – Может тебе «скорую» вызвать?       – Нет, нет, – у него кружилась голова, все эмоции притупились. – Я как-нибудь на такси…       Антон, рискуя потерять сознание на каждом шаге, пересек проезжую часть и, не задавая вопросов, сел на пассажирское сиденье машины с шашкой на крыше.       Вдруг он услышал женский голос. Это было неожиданно, и Антон стал оглядываться в поисках его источника.       – Куда едем? – повторила девушка. До Антона медленно дошло, что женский голос – это голос таксиста. Но как так? Таксисты ведь мужчины?       – А где водитель? – тупо спросил Антон.       – Я водитель. Куда едем? – с ноткой раздражения в голосе сказала девушка.       – Ааа… Едем в морг.       – Ты еще живой.       – Чего? – не понял Антон.       – Выглядишь ты хреново, но в морг тебе рано, говорю, – девушка завела машину. Громкий раскатистый рев мотора вернул Антона в реальность. – Ладно, забей.       Они ехали по ночному городу. Антон безразлично смотрел вперед.       – … а в общаге – оно не учеба. Там сегодня – пьянка, завтра – бордель, послезавтра – снова пьянка, и так далее. Я ей говорю: «Ну как там учиться можно?» Я и сама понимаю, что семь тысяч – деньги немалые, но чтоб учиться, нужно снимать квартиру. В общаге – совсем не вариант. Ну и я подумала: тачка есть, ночью я свободна, детьми не обзавелась. Так почему нет? Днем учусь – ночью работаю. Как все. И намного лучше, чем танцовщицей, или там… массажисткой. Ну ты меня понял, в общем. А ты сам кто? Эй! Не вздумай мне тут вырубиться! Чем занимаешься, спрашиваю. Учишься, работаешь?       – Я… – и тут Антон задумался, чем же он теперь занимается. Его воспаленное сознание начало выдавать бред.– Я пытаюсь собрать в кучу остатки своей жизни.       – Ты синий? Не, ты под кайфом что ли? Слушай, что у тебя с лицом? Черт! – до девушки начала доходить связь.– Так это ты на Форде разбился? А то я в наушниках спиной сидела. Какой морг! Тебе в больницу надо!       – Мне надо в морг.       – Да что с тобой такое? – не выдержала водитель.       – Со мной? Да со мной ничего… Это все вокруг, того… Днем я узнал, что мой лучший друг свалил из города, прихватив почти все мои сбережения. И в то время как мой партнер по бизнесу распродавал по частям наш ресторан, моя обожаемая супруга трахалась у меня дома с накачанным черным мужиком. А сейчас мне надо организовать похороны матери, которая умерла утром, – в темном салоне машины Антон не видел, что девушка побледнела; не видел потому, что его взгляд был устремлен вперед, – и я разбил машину, за которую вчера закончил выплачивать кредит. Мне правда надо в морг…       Девушка молча вела машину. Антон смотрел вперед.       И тут он начал хихикать. Первый приступ смеха перешел в кашель, но потом Антон начал задыхаться от хохота. Он орал, ржал в голосину, и слезы текли из его глаз. Потом он закричал, и этот первобытный крик боли перешел в судорожные рыдания. Никогда до или после он не был так жалок.       Потом был морг, какие-то разговоры, подпишите здесь и здесь, да, это мама, но я ничего не могу сделать, значит и волноваться не стоит, стоит тысяч двадцать – двадцать пять, помогите ему, вы видите, он в аварию попал, нет, нет не знакомы, друзей у него нет больше, хорошо, плохо, не волноваться, ее обнаружила соседка, с ним я почувствовала себя особенной, уже полгода как мертв, в другой город уехал, как так-то…       2       Антон проснулся от того, что в глаза ему бил солнечный свет. Это было необычно, ведь дома у него были темные занавески, не пропускающие ни лучика. Он открыл глаза.       Комната была незнакомой. Антон лежал на диване, прямо напротив него стояла большая кровать. Он сел. В воздухе ощущался запах жареного. Колбасы, как показалось Антону.       Заболела голова, и Антон коснулся лба рукой, нащупав два шва у левой брови. Они неприятно саднили при прикосновениях. Антон вспомнил, как он их получил. Вместе с тем нахлынули все воспоминания о событиях вчерашнего дня.       Женя…Полмиллиона – столько заплатил Антон за знание о настоящей дружбе. И ведь за такие (а то и за меньшие) деньги Женя мог продать его в любой момент. Так может и лучше, что эти деньги он получил не от делового конкурента или другого какого недоброжелателя? Мало ли что могло произойти?       Антон любил Женю, но в качестве партнера для дела выбрал другого одногруппника. Вазген был не так близок ему душевно, но был умен и надежен. И, как ни горько это признавать, только благодаря ему Антон не остался в долгах после краха ресторана. Говорят, первый блин комом. Да, этот ресторан был тем самым комом – теперь Антон это понял. Они делали все неправильно с самого начала, и это просто чудо, что ресторан вообще хоть минуту был рентабелен.       Взглянув в окно по левую сторону от себя, Антон увидел дерево. На нем росли абрикосы, и их можно было сорвать просто протянув руку. Антон улыбнулся – в этом было что-то сказочное. Дерево вызвало у него добрые мысли: «Сейчас отдохну недельки две и начну снова. Но сначала извинюсь перед Вазгеном. И предложу ему новый план – молодежное кафе».       Антон представил, как в эту самую минуту какой-то рабочий произносит грубые выражения и чешет репу, думая, что делать с машиной, застрявшей во вчерашней яме. Антону это показалось забавным, и он усмехнулся. И усмехнулся еще раз, вспомнив сумму страховки. Бедность ему пока не грозит!       И как-то мягко сознание Антона подобралось к смерти матери. Тому, что нельзя исправить. И он понял, какую роль сыграло это событие в его жизни.       «Антоша, запомни! Если ты можешь повлиять на обстоятельства – не волнуйся. Если не можешь – тем более».       Антон жил по этому принципу уже десять минут и будет жить по нему всю оставшуюся жизнь. Он будет плакать на похоронах, и до них, и после них, но лишь потому, что мама больше не с ним, а не потому, что она скончалась.       – О, проснулся, – в комнату вошла девушка. Она была моложе Антона и очень хороша собой, хотя и была одета в домашние джинсы и заляпанную футболку, а волосы были собраны в «конский хвост». – Поехали мы в больницу после морга – ты там уже никакой был – а там отказались тебя принимать! Наплели какую-то чушь про основания для госпитализации, в общем… Ну что мне было делать? Приехали ко мне. Ты вообще в таком состоянии был, я думала – все… Не помнишь? Оно и не странно. Ладно, что, есть хочешь?       – Ты же водила такси, в которое я сел, да? – Антону хотелось улыбаться, и он не противился этому желанию. Он знал, что у него в жизни все наладится.       – Ага. Ну и ночка вчера была. Я конечно слыхала, что с таксистами всякое бывает – у меня вон даже пистолет в машине есть – но чтоб такое…! Ты это правду вчера говорил? Про жену, коллегу…       – Да.       – Ну ты если хочешь присесть мне на уши – то милости прошу. Я люблю трепаться, и люблю, когда мне о своих проблемах люди рассказывают. Как то жить что ли легче от этого становится, мол, у меня еще и ничего так все…       – Давай сходим куда-нибудь.       – В смысле?       – Я тебя клею, – совершенно серьезно сказал Антон.       – Да иди ты… Я тут серьезно говорю, – девушка махнула на него рукой и вышла из комнаты.       А Антон грустил и радовался одновременно. Он скучал по прошлой жизни и горевал по матери, но вместе с тем он отчетливо видел свое будущее.       На руинах своей старой жизни он построит новую. Лучше.       – Иди завтракать, Казанова. Ты там ходить вообще можешь? – донесся из кухни голос прекрасной таксистки.       – Могу, – ответил Антон и тихо добавил, – я все могу.