Даже если вороны покинут Тауэр

Перспектива идти на некий праздник в честь Рождества и каникул не прельщала Шерлока, однако он решил, что позлить некоторых своим присутствием будет исключительно его долгом, поэтому не стоит упускать такой шанс. Как и не стоит упускать шанс увидеть Джона в очередной раз. Казалось, Шерлок только и ищет повод, чтобы лишний раз взглянуть или просто поговорить со своим способным и единственным приятным ему учеником, но он тщетно пытался убежать от этой мысли. Холмса тянуло к умным людям, Джон просто был достаточно неглупым, поэтому интересовал его с каждым днем все больше и больше. То, что именно учителей заставили наряжать актовый зал, было просто издевательством. Шерлок то и делал, что постоянно ворчал по этому поводу, стараясь избегать общества Мориарти и постоянно держаться с менее раздражающим Андерсоном, который безуспешно пытался флиртовать с Донован, но за его попытками хотя бы забавно было наблюдать. И только ближе к шести, когда учеников начали впускать, Холмс с облегчением выдохнул, надеясь затеряться в толпе или уповая на то, что какая-нибудь ученица пригласит на танец Джима, чтобы только избавиться от его компании. Первой Шерлок заметил Молли Хупер, которая неловко осматривалась по сторонам, болтая со своей подругой Мэри. Судя по выражению их лиц, обсуждали они сильную половину, пришедшую сюда, и это было весьма примитивно. А вот немного позже заметив Джона и поймав его взгляд, Холмс улыбнулся и отсалютовал ему пластиковым стаканом с отвратным пуншем, готовить который явно не умели, так как его либо следовало смешать с чем-то, либо не пить вовсе. Джон же наоборот был рад выбраться куда-то, где не будет довольно раздражающих наставлений родителей, что пора бы уже взяться за ум и положить все свои силы и оставшееся время на подготовку к экзаменам, потому что от этого зависит его будущая жизнь. Уотсон и так об этом знал. К чему так действовать на нервы? Они отправили Джона в эту элитную по меркам общества школу, в которой ему нравится, но не всегда хватает знаний, чтобы успевать по программе. Но учителя здесь соответствующие. Даже профессор Мориарти и тот поможет, если ты чего-то не понял. А еще есть мистер Шерлок Холмс, который ну никак не соответствует тому описанию, которое он себе дал. Джон не представлял его именно человеком. Ему всегда казалось, что Холмс где-то за гранью человечности. Нелюдимый, грубоватый и чертовски принципиальный. Но при этом он когда-то творил глупости, вплоть до приёма наркотиков. И сейчас он почти мечтает зарезать Мориарти чертовым транспортиром. Джон, вспоминая об этом у дверей актового зала, глядя на своих сверстников и ребят помладше, поджимает губы, чтобы не усмехнуться. Забавная картинка вырисовывается в голове. В следующий момент он обращает внимание на Молли и улыбается персонально ей, чтобы придать девушке уверенность в себе, потому что сегодня она, стараниями Мэри, выглядит действительно привлекательно, и грех всё это портить грустным выражением ненужности на лице. Ведь это не так. Именно это говорит ей Джон, подходя ближе, и абсолютно по-дружески кладет руку ей между лопаток, предлагая пройти уже в глубь зала. Мэри, несомненно, отправится к Уолтеру, с которым у нее уже давно взаимная симпатия. Так что, всё в порядке. Уотсон уже ведет девушку в середину зала, когда замечает своего учителя где-то среди толпы возле чаши с пуншем. И не может сдержать ответной улыбки. Да, точно. Холмс выбрал самый клёвый из своих костюмов. Как-будто у него вообще есть что-то «не-клёвое». Сам Джон одет в классический костюм молочного цвета, белую рубашку, тонкий пуловер цвета кофе, а на шее тонкий черный галстук. Сегодня он не хотел выглядеть хуже остальных на этом празднике жизни. Он предлагает Молли подойти и поздороваться с мистером Холмсом, девушка краснеет, но соглашается. — Сэр, я понимаю, что странно говорить комплименты мужчине по поводу его одежды, но: выглядите правда клёво. Рад, что Вы пришли, — улыбается Джон и протягивает руку мистеру Холмсу. Этой ночью все равны, а потому можно поздороваться и таким образом. Молли же на удивление мило улыбается и следует примеру Джона — впервые уверенно здоровается. А мгновением позже девушка уже наливает себе пунш: запас храбрости начал иссякать. Шерлок позволяет себе усмехнуться и пожать предложенную руку. Он кивает Молли в знак приветствия и слишком поздно понимает, что задерживает рукопожатие, а потому поспешно отпускает ладонь Джона. — Стараюсь соответствовать своим ученикам, — Холмс обводит рукой силуэт Джона, намекая на то, что и тот выглядит очень даже славно. — Молли, прекрасное платье. На него, между прочим, уже давно заглядывается Том. Ну, нет, советую не обращать внимание на него так сразу, сделай вид, что ты этого не замечаешь, — Шерлок оглядывается по сторонам и хмурится. — Зря я стою возле стола с пуншем. Впрочем… Молли, передай один стакан мне и профессору Мориарти. Хупер краснеет, но все же отдает Шерлоку два пластиковых стакана, и он их с радостью принимает, уже заготовив сюрприз для Джеймса. Теперь остается только положиться на ловкостью собственных рук и кинуть таблетку, зажатую между указательным и средним пальцами, в стакан. Впрочем, это у Шерлока выходит весьма умело, но все же не остается без внимания двух зрителей, которые стоят рядом с ним. И если Джон наверняка уже в курсе, что за волшебная таблетка попала в напиток Мориарти, то Молли явно озадачена, потому что весь ее мысленный процесс уже написан на испуганном бледном лице. — Полагаю, мы должны позаботиться о том, чтобы учитель математики славно отдохнул на этом празднике жизни, — Шерлок подмигивает Джону и Молли, теперь уж обращаясь только к ней. — Надеюсь, тебе можно доверять? — Ну… — Хупер нервно сглатывает и тут же пожимает тонкими плечами, которые сегодня она решилась обнажить. — Глупости все делают. Шерлок довольно кивает и, предупредив Джона, что он сейчас вернется, идет сквозь толпу уже выпивших где-то за пределами школы подростков, направляясь к своей цели. Он заранее готовит милую улыбку, на которую до сих пор все ведутся, а затем оказывается рядом с самым нудным человеком на планете. Несколько слов насчет внешнего вида, атмосферы, и Холмс протягивает стакан с пуншем, правда, не тот, в котором растворилась таблетка. Мориарти далеко не дурак, но Шерлок на шаг впереди него. Джим смотрит на стакан с сомнением и как раз берет тот, который Холмс держал ближе к себе. Впрочем, именно в нем и снотворное. Выпив с ним за Рождество и за то, что они здесь все вместе, Шерлок довольно улыбается и поворачивается к Джону, чтобы он тоже увидел эту улыбку. Кажется, начало вечера выдалось весьма удачным. Осталось теперь дождаться, пока Джим свалится, списать это на алкоголь и продолжить веселиться. Это было полнейшим безумием, но ведь глупости, как сказала Молли, делают абсолютно все. Если бы Джон был сентиментальной девчонкой, он бы после того, как Холмс отпустил его руку, бегал бы по залу и орал фальцетом: «О, я дотронулся до мистера Холмса впервые за три года! Я не буду мыть эту руку еще столько же!». Ну, или не девчонкой, а профессором Мориарти. Вот ему бы точно подошло такое поведение при условии, что он пропустит рюмку-другую водки или чего-то менее крепкого. Вместо этого Джон на мгновение кладет руки в карманы, улыбаясь, чтобы уже через минуту держать в одной руке стаканчик с пуншем, который ему мимоходом вручила Молли, а в другой — канапе, которые пахли явно лучше пунша. С канапе Уотсон и начал празднование, наблюдая, как Шерлок (в своей голове Джон звал своего учителя именно по имени) говорит Молли комплимент, а затем уже бросает таблетку в напиток. Она растворяется быстро — Уотсон не успевает моргнуть. Джон перестает жевать и беззастенчиво вглядывается в лицо Холмса, надеясь найти там, что он не станет отдавать этот стакан Мориарти. Но нет. Шерлок быстро предупреждает Джона и удаляется в сторону Джеймса, мило улыбаясь. Интересно, у Холмса лицо потом судорогой не сводит от настолько благодушной и угоднической улыбки? Джон сглатывает, представляя, как потом тащить математика из зала, сваливая его состояние на алкогольное опьянение. И выглядеть это будет очень необычно. Примерно настолько же, насколько странным выглядит тандем заговорщиков, где один учитель, а другой — его способный ученик. Кажется, Молли тоже не думает, что затея достаточно хороша, чтобы ее нужно было осуществлять. Но думать об этом поздно, поскольку Джеймс уже сделал глоток. И Джон тоже глотает не самый вкусный пунш в своей жизни и неотрывно смотрит сначала в затылок химика, а после, когда тот поворачивается, ему в глаза. — Безумец, — выдыхает одними губами Джон и делает еще один глоток. Он чувствует взгляд Молли на себе и отвечает ей тем, что берет под руку и ведет прочь от стола в центр зала. Не стоит так явно выдавать заинтересованность в Шерлоке Холмсе и в том, насколько скоро Мориарти заснет. Начинает играть медленная композиция какой-то иностранной певицы, и Джон, в числе прочих, приглашает растерянную девушку на танец. Она не отказывает. Пара кружится в танце, а Уотсон невольно то и дело кидает взгляд на двух учителей, в промежутках что-то отвечая Молли. — А мальчик-то очень уж заинтересован в тебе, — с довольной ухмылкой отмечает Мориарти. — Аккуратнее. Они в этом возрасте такие чувствительные, — с интонацией Чеширского кота заявляет Джим. Шерлок напрягается, резко выровняв спину и сжав стаканчик сильнее, чем это от него требуется. Он смотрит перед собой, на фигуры учеников, которые кружатся в танце, на забавных младших, которые тоже пытаются найти себе пару на этот танец. Но, несмотря на это, выражение лица Холмса ясно дает понять, что он слышал слова Мориарти и они его несколько задели. — Не понимаю, о чем ты, — Шерлок усмехается, пожимая плечами. — Я просто умею находить общий язык со многими умными учениками и тут дело далеко не в Джоне. — О, общий язык, конечно, — Джим смеется, вокруг его глаз собираются ненавистные Шерлоку морщины, которые хочется убрать одним ударом в глаз, но Холмс изначально предпочитает словесные перепалки, используя кулаки в крайнем случае. — Будь осторожнее, Шерлок. Это ведь всего лишь ребенок. Любая связь с ним, выходящая за рамки приличия, не останется без наказания. — Угрожаешь мне? — Холмс вопросительно приподнимает брови и уже видит в глазах Джима какую-то легкую пелену, которая заставляет шестеренки в его голове вращаться, понимая, что с пуншем явно было что-то не так. — Пойдем выйдем. Джимми. Шерлок произносит его имя с нескрываемым пренебрежением, заставляет отставить стакан с пуншем в сторону и, подхватив его под локоть, идет с ним на выход из актового зала. Донован, танцующая с каким-то выпускником, смотрит на них с легким непониманием, после чего лицо ее озаряется победным «я знала». В пустом коридоре Шерлок пытается разговорить сонного Мориарти, еле волочащего языком. Холмс говорит, что пунш был, видимо, алкогольный, поэтому его так и повело, а у Джима просто нет сил, чтобы ответить что-то едкое в отместку. Шерлок заводит его в кабинет математики, с грустью смотрит на транспортир и усаживает Мориарти за стол, на который он тут же кладет голову и что-то бормочет. И когда обессиленный учитель уже не может сопротивляться и засыпает, Холмс с чистой совестью покидает кабинет, плотно закрыв двери и выключив свет, и возвращается в зал, где веселье в разгаре. — Уже управились, — кидает Салли, стоящая уже около стола с пуншем. — Быстро вы. — Он просто потерял сознание от моего совершенства, — говорит Шерлок, ища взглядом Джона среди вороха учеников, понимая, что светлую макушку он узнает из тысячи, вот только здесь плохой свет. — Не завидуй, Салли. К тому времени, как Шерлок вернулся в зал, Джон уже оставил на одном из стульев свой пиджак и ослабил галстук, поскольку первый стеснял движения, а галстуки у Джона ассоциировались почему-то с удавками. Сказывался еще относительно юный возраст, когда еще нет привычки носить этот предмет гардероба. Ну, или два глотка чего-то определенно содержащего спирт фактически из чужого пиджака. Джон особенно не разбирался, что ему вручили. Он лишь хотел перебить неприятный вкус пунша и повеселиться. Нет, он мог бы веселиться и без «допинга», но грех не воспользоваться тем, что тебе так услужливо вручают твои уже не слишком трезвые товарищи. Джон упускает учителей из вида, отдаваясь шутливому танцу с Майком Стэмфордом. Джону чертовски весело. Способствует музыка и общая атмосфера, царящая в зале. Толпа постепенно становится в круг, в центре которого зажигательно танцуют какие-то незнакомые Джону парочки. Ах, нет. Мэри ему знакома. И еще один парень. На этом Уотсон решает закончить игру в «узнай друга в полумраке» и поднимает руки, начиная ритмично хлопать в такт музыке, поддаваясь общему порыву. Становится немного душно от обилия народа. Но рядом неизменно танцует Молли и он решает повременить с отдыхом. Вместо этого он предлагает девушке руку и, когда она берется за его пальцы, поднимает руку, заставляя Молли прокрутиться, отчего пышный подол ее платья кружится вместе с ней. Ничего личного. Он просто хочет, чтобы девушка отвлеклась от своих учебников и провела хороший вечер в компании, где она нужна. Молли что-то говорит Джону, он смеется в ответ, а потом поднимает взгляд и смотрит за ее плечо. И счастливо улыбается, как дурак. Мистер Холмс. Его отлично видно даже при таком плохом освещении, поскольку его выделяет довольно высокий рост, чего нельзя сказать о большинстве присутствующих. А еще он умный. Этого, конечно, в толпе его сейчас не выделяет. Но Джон ел сегодня только канапе, а потому малая доза алкоголя бьет ему в голову до такого состояния, что он не контролирует свои мысли и руководствуется только желаниями. А хочет он, чтобы учитель химии хотя бы на один вечер перестал быть таким серьезным (но после снотворного в пунше Мориарти Джон начал подозревать, что Шерлок «свой в доску») и потанцевал в компании других учителей и учеников. Как это делает мисс Донован, танцевавшая до этого с Тревором. Просто расслабился и побыл равным. Это ведь ни к чему не обязывает. А потому в следующий момент парень оставляет Молли в компании Мери, с которой она умудряются еще о чем-то разговаривать, перекрикивая музыку. И идет к учителю, то и дело наталкиваясь на танцующих. — Сэр, — кричит Джон на ухо Шерлоку, потому что по-другому здесь разговаривать невозможно. — Пойдемте танцевать. Поверьте, это весело. Давайте, из уважения ко сну Джеймса Мориарти. Я восхищен вашим поступком, — смеется парень. Его глаза блестят, а волосы в некотором беспорядке из-за духоты в зале. Шерлок довольно улыбается, окидывая взглядом Джона, который выглядит так… так, что внутри у Холмса появляется комок из непонятных ему чувств, и чем дольше он смотрит на Уотсона, тем больше становится этот комок. Что такое, Холмс? Нашел свою слабость? Впрочем, Джон Уотсон всегда и был ею, ничего удивительного сейчас нет. — Ну, парень, если ты настаиваешь, — Шерлок быстро приводит себя в порядок, не смея отказывать Джону, и, развернув его в сторону своеобразного танцпола, идет с ним в самый эпицентр этого нечто. — Я был бы не против показать вам, как танцуют нудные химики. Холмс быстро смешивается с толпой, где сейчас есть абсолютно все: от учеников до технического персонала, Шерлок даже заметил вахтера, он готов был поклясться в этом. Но это быстро отходит на второй план, как только он более внимательно вслушивается в музыку, которую игнорировал до этого момента. Тут же рядом появляется Молли, а с другой стороны — Джанин. Отказывать как-то невежливо, и Шерлок их двоих подхватывает за руки, позволяя им одновременно сделать оборот вокруг своей оси. Хупер смеется, и Холмс считает, что хоть один день в году может порадовать эту юную девушку, которая постоянно пытается привлечь его внимание. Но Молли быстро подхватывает Джона, решаясь возобновить их парный танец, а Шерлок, подмигнув ему, уделяет внимание Джанин. Танцы — одна из его особых слабостей. Слишком стремительно становится жарко. Станцевав с Джанин один танец до самого окончания песни, Шерлок приносит извинения и идет к стульям, где уже большинство оставили свои пиджаки. Он снимает и свой, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке и снова обращает внимание на двигающихся учеников. — Мистер Холмс, а теперь быстрая песня! — кричит Молли, утягивая его на танцпол, где есть и Джон, и Джанин, и Мэри, даже недалеко от них танцует Лестрейд. Шерлок улыбается, то ли Джону, то ли Молли, возможно, всем сразу, и быстро вливается в ритм. Незатейливые движения рук и бедер, музыка достаточно проста и легка, что-то старое, но быстрое, и это нравится ученикам. «О, что за ночь? Поздний декабрь шестьдесят третьего года», — завывает мужчина, и Шерлоку кажется, что сейчас слабый пол начнет подпевать, если они еще немного выпьют. И у него есть подозрения, что учителя тоже уже сходили отметить Рождество. Но все подобные мысли быстро покидают голову, стоит Шерлоку посмотреть на Джона в свете каких-то тусклых фонарей, танцующего легко и свободно, словно уже выпускной и они завтра же покинут это здание навсегда. Ужасный комок появляется снова, и Холмс старается отвлечься только на танец и Джона. Джон сейчас улыбчив и смешлив как никогда. Он счастлив. Бок о бок с ним танцует Шерлок Холмс, при взгляде на которого у Джона в груди завязывается странный тугой узел и становится горячо. Парень даже не хочет анализировать, что именно он чувствует, выхватывая в полумраке силуэт танцующего Холмса, чьи кудри настолько непринужденно то исчезают со лба, то красиво спадают ему на лицо отдельными прядями. Кажется, мир замедлился, и музыка долетает до Джона отдельными урывками, а он сглатывает и останавливается в танце на мгновение, сбившись. Впрочем, никто из его друзей не замечает заминки. Джон опускает голову и, окончательно ослабив узел галстука, снимает его. Что еще больше портит прическу, и он теперь больше похож на озорного мальчишку, чем на вполне серьезного молодого человека, собирающегося стать доктором. Кусок ткани отправляется в его карман, и Джон вновь нацепляет улыбку и вливается в общий ритм, ловя «дыхание» толпы. Джон закрывает глаза и просто отдается музыке. Он не думает ни о чем сейчас. Перед мысленным взором почему-то предстают падающие желтые листья. А фоном для этого служит на удивление солнечная погода. И Джон улыбается, словно смотрит какой-то веселый кинофильм. Он абсолютно расслаблен и доволен жизнью. Потому что дальше его мысленному взору предстает еще более интересная картина: Джон стоит напротив мистера Холмса и приглашает его на танец. Танго. Джон помнит, что этот танец изначально танцевали мужчины, как способ выяснить отношения и доказать свою правоту. Танцующие мужчины — это вообще довольно специфическое зрелище, но Джон не думает о том, как это выглядит. Ему хорошо в этой вселенной, где только он и его желания. Без рамок общества, за которые трудно выбраться. Разве что, если сильно захотеть этого. А в реальности тем временем продолжаются танцы, где Молли в очередной раз приглашает Шерлока на короткий танец, предпочитая оставить Уотсона в покое — слишком уж он отошел от их компании. Но ни одна девушка не в обиде, потому что музыка слишком хороша, да еще и в компании такого интересного учителя, который оказался вовсе не занудным химиком, а очень даже активным молодым человеком. Заканчивается почти гипнотическая песня, и Джон открывает глаза, встречаясь взглядом с Шерлоком. И ободряюще улыбается, беззастенчиво протягивает ему руку, потому что начинается следующая песня. Не слишком громкая, но такая же подвижная. Самое то, чтобы слышать собеседника. О, Уотсону очень хочется поговорить о дополнительных занятиях. О, да. Толпе ведь всё равно. Здесь тесно, почти темно и все танцуют, наплевав на условности. В процессе танца Джон поворачивается к Шерлоку спиной. Собственно, все здесь делают так, потому что это предполагает сам танец. Но чувства чертовски странные возникают. Уотсон оборачивается к Холмсу через плечо и неожиданно спрашивает: — Так когда Вы свободны, чтобы позаниматься со мной? — смеется Джон, потому что увидел, как дурачатся Молли с Лестрейдом. — Что? — Шерлок наклоняется немного ниже, чтобы Джон повторил свою фразу, но затем до него доходит смысл, судя по выражению лица ученика, и он понимающе кивает. — А, да, занятия. Я думаю, после каникул мы с тобой сможем выбрать удобные дни для нас двоих. Не волнуйся на этот счет, обязательно разберемся. Мне кажется, два дня в неделю будет с головой предостаточно. Шерлок решает, что пусть Джон забивает себе голову учебой уже после долгожданных каникул, поэтому не стоит именно сейчас предаваться мыслям об этом. Он поощряет отдых своих учеников и не имеет ничего против того, чтобы никто из них особо не напрягался. Конечно, к особо ленивым и глупым это понятие не относилось, но, оглядываясь назад и вспоминая свою школьную жизнь, Шерлок понимает, что ничего плохого в том, чтобы на время просто забыть про школу, нет. Однако его напрягают будущие экзамены, казалось, даже больше некоторых учеников. Они ведь сейчас весьма беззаботны, некоторые даже не думают о поступлении, что весьма огорчает. Впрочем, это их дело. Из своих мыслей Холмс выплывает именно в тот момент, когда его случайно толкают в толпе. Он подчиняется зову рефлексов и резко обхватывает Джона поперек живота. Все действие занимает не больше нескольких секунд и вряд ли кто-то из танцующих вообще обратил на это внимание. В отличие от Шерлока, который начинает запоминать каждую деталь, каждое движение, каждый вздох, собирая все в единый ящик и задвигая его в самый дальний угол Чертогов, где он сможет потом снова раскрыть его, уже дома, когда останется наедине со своими мыслями. Он всего на долю секунды касается губами пшеничных волос, и его пронзает ток, отчего тело вздрагивает. Шерлок отрывается от Джона быстро, наверняка тот даже и заметить ничего не успел. Зато теперь его накрывает осознание и легкий испуг. — Извини, здесь очень сильно толкаются, — говорит он, перекрикивая музыку, быстро отходя в сторону. — Я… пойду, наверное, выйду. Душно. Холмс больше не смотрит на Джона, он хватает свой пиджак и продвигается к выходу, мысленно вспоминая, что в кармане пальто есть пачка сигарет на самый крайний случай. Пожалуй, этот случай настал, ему необходимо покурить, а также подышать свежим воздухом, поэтому он забирает свои вещи из гардероба и направляется на улицу. Там не так уж и холодно, снег, не успевая долететь до земли, тает, но зато на улице тихо. А тишина и спокойствие — главные факторы, способствующие мышлению. Шерлоку следует понять, что именно он почувствовал и как это от себя отвадить, а также узнать, что именно он нашел в Джоне Уотсоне и почему все складывается именно так. Закурив, он смотрит на школьный двор и думает о том, а не покинуть ли ему это мероприятие, вот так просто, оставив всех действительно веселиться. Также, он думает о том, что курить здесь категорически запрещено, но надеется, что на учителей это правило не распространяется. Казалось, Джон был не против, чтобы ему неожиданно наступили на пятки туфель, благодаря чему он едва не падает вперед, но руки Шерлока удерживают его от этого действия. И Джон по инерции прижимается к Холмсу на мгновение. И этого хватает, чтобы почувствовать прикосновение губ учителя к макушке и ровного ряда пуговиц на рубашке — к спине. Джон машинально облизывает губы, рвано выдыхает. И только собирается сказать, что ничего страшного не происходит. Но голос подводит, и он молча кивает в ответ на поспешный уход Холмса из зала. Это больше похоже на бегство. Уотсон кладет руки в карманы и медленно поворачивается к дверям, за которые вот-вот выйдет учитель. Он утирает пот со лба тыльной стороной ладони и оттягивает воротник рубашки. Музыка уже начинает бить по ушам и аромат чьего-то парфюма становится прямо-таки удушливым. Парень провожает взглядом Шерлока и обращает внимание на Молли. Девушка уже танцует в компании того самого Тома. Причем, странно, что он мог бы быть Шерлоком в молодости. У них даже стиль похож. И плевать, что у Шерлока с Томом разница лет 8. Или меньше. Джон ловит себя на мысли, что понятия не имеет, сколько его учителю лет. И, предоставь ему выбор — Том или Шерлок — он бы ни одной минуты не сомневался. Ха, довольно смешно влюбиться в учителя, которому вряд ли нужен ты, 17-тилетний мальчишка с неопределенным будущим. Джон еще несколько мгновений смотрит на танцующую пару, увлеченную исключительно друг другом, затем обводит взглядом зал, мимолетно подмечает, что учителя последовали примеру младших и отпраздновали Рождество где-то за приделами актового зала. Здесь, на самом деле, масса мест, где можно остаться незамеченным. Взять хотя бы тот же класс математики, где сейчас мирно посапывает один из самых жутких людей для Джона. Продвигаясь к выходу, Уотсон успевает еще поздороваться с парочкой одноклассников, которых он почему-то до этого не замечал. Его удивляет, как такое количество людей поместилось в относительно небольшой зал. Парень выходит из школы, уверенный, что было бы глупым выходить подышать в коридор, где точно так же душно. Ему не холодно даже несмотря на то, что на нем одна рубашка и майка, неприятно прилипающие к спине. Его греет алкоголь и физическая активность за несколько минут до этого. Или мысль, что его учителю чертовски идет это пальто, сигарета. И Джон, правильный, но не слишком трезвый молодой человек, не вспоминает о запрете на курение. Тем более для учителей. У них работа, конечно, нервная, но не настолько, чтобы закуривать прямо на крыльце школы. Он останавливается на расстоянии вытянутой руки от химика и вновь кладет руки в карманы, потому что внезапно не понимает, куда еще их можно деть. Становится холодно. — Вы в порядке? — негромко спрашивает Джон и поднимает взгляд на Шерлока. — Выглядите испуганным. Извините, если я сделал что-то не так. Я хотел, чтобы вам было весело. И Вам вроде бы нравилась эта идея. Нравилась же, да? — под конец короткого монолога обыкновенно собранный Уотсон сбивается и не знает, что сказать. — Дайте сигарету, — с внезапной решимостью выпаливает Джон и протягивает руку в ожидании. Черт знает, зачем. Наверное потому, что слегка пьян и его тянет на подвиги. Шерлок старается держать себя в руках, словно все в порядке и ушел он только потому, что испытал потребность покурить. Но решительность Джона, вопреки желанию, вызывает у него усмешку. Не нахальную в качестве издевательства, а скорее уж добрую, как улыбаются чему-то приятному, когда не находится других слов. И если до этого Шерлок сомневался, какой из Джона будет врач, то теперь — ни капли. Потому что Джон Уотсон, исходя из его необычного поведения, собирается быть самым ужасным врачом, ведь он сейчас стоит здесь, на холоде, абсолютно раздетый и просит закурить. Холмс подавляет еще один смешок и вопросительно смотрит на бравого воина. Вот только с какими демонами он воюет? — О, Уотсон, — Шерлок пожимает плечами и протягивает Джону сигарету, которая попадает в руки юноши через одно мимолетное касание рук, но как же много оно сейчас значит, передавая искры в самые кончики длинных пальцев. — Вижу, ты совсем не щадишь ни себя, ни свои легкие. Все было в относительном порядке, пока я не увидел тебя здесь совершенно раздетого. Быть надоедливой нянькой далеко не моя прерогатива, но все же… Шерлок снимает расстегнутое пальто и легким движением рук накидывает его на плечи Джона, неодобрительно качая головой. Почему он делает это? Почему дает сигарету ученику, который, возможно, и так не в самом лучшем состоянии, учитывая бледность его лица и губ? Это просто безумие. Удивительно, но Джон, кажется, готов пойти на многое, чтобы произвести впечатление на какого-то учителя, который вовсе не хотел, чтобы он это делал. Или же этот недалекий в сфере чувств и эмоций учитель сам понадумал себе чего-то несуществующего? — Ну, ладно, поиграл и хватит. Выбрасывай сигарету, потому что если нас здесь застукают, меня уволят, — Шерлок кивает в сторону урны и вздыхает, мысленно отмечая, что готов давно уйти из этого места и, возможно, начать работать в той сфере, которая ему будет нравиться. Но это все вздор да и только. — Не понимаю, откуда у тебя появился этот неуместный сейчас героизм, хотя грешу на твой необычный напиток в стакане. Надеюсь, домой тебя не придется нести твоим одноклассникам. Ты здесь настоялся? Мы уже можем вернуться внутрь. Холмс рассматривает Джона, несколько опасаясь, за его состояние, а потому его взгляд чрезмерно внимательный и немного настороженный. Возможно, у Джона сегодня дебют в мире алкогольных напитков, поэтому ощущения новы и непривычны. Холмсу только более интересно за ним наблюдать и запоминать новые факты об этом ученике, который каждый день переворачивает его мощно выстроенный мир с ног на голову, заставляя поражаться Шерлока этим умением. Джон воюет со своими демонами, что привели его сюда, к Шерлоку на улицу посредине зимы. В холодящей тело рубашке. У него начинает мерзнуть даже голова, потому что волосы довольно быстро превращаются в смерзшиеся пряди. Вот кто тут безумец — так это Уотсон, потому что если от Шерлока еще как-то можно было ожидать снотворного в пунш своего коллеги, то от примерного мальчика Джона, чье желание стать доктором настолько велико, ожидать такого перфоманса в -15 было почти нереальным. У парня начинают стучать зубы, и он сжимает челюсти до выступивших желваков, что придает ему еще большее сходство с воином, и продолжает смотреть своими немного мутными от алкоголя голубыми глазами на мир и Шерлока Холмса. А потом ему вручают сигарету, которую он по инерции сжимает губами и старается не обращать внимания на то, какие у Шерлока теплые пальцы даже несмотря на холодную погоду. Красивые такие пальцы и… Это всё алкоголь. Джон пьет не в первый раз, конечно. Просто стоило перед этим хотя бы поесть. Он кутается в предложенное пальто, которое не рассчитано на его рост, а потому доходит Джону до пят. Выглядит это комично. И безумно тепло. — Спасибо, — выдыхает Джон и изо рта вырываются едва заметные облачка пара. Он опускает голову и утыкается носом в ворот пальто, вытащив сигарету изо рта. Курить как-то перехотелось. Пахнет явно не парфюмом, но запах приятный. Будто какие-то пряные травы. И это точно не химический запах. Интересно и уютно. Губы постепенно перестают быть настолько бледными, а на щеках появляется румянец. И Джон бы предпочел оставаться таким же бледным, поскольку всё это вызвано присутствием учителя и небольшой дозы алкоголя в его крови. Джон совсем не хочет возвращаться в душный зал. — И я был относительно одет, сэр. Часть костюма осталась на мне, — запоздало замечает парень, поднимая голову. — Однако, Вы очень наблюдательный по части моего здоровья и внешнего вида. Спешу Вас заверить: я не курю. Но ведь все совершают безумства, верно? — усмехается Джон и, к тому времени относительно согревшись, стягивает с себя пальто. И честно предлагает взять его Шерлоку, потому что Джону неловко от того, что Холмс мерзнет только потому, что он решил проветриться, не одевшись теплее. — Возьмите пальто, мистер Холмс, — вздохнув, просит он. И самым наглым образом забирает у учителя его почти докуренную сигарету и делает одну затяжку. Легкие оказываются не в восторге от затеи хозяина и он давится дымом. Окурок летит на землю, выскользнув из пальцев Джона. Следом падает и другая сигарета, так и не зажженная Уотсоном. Неловко. — Перестаньте… На меня так смотреть, — заявляет Джон. — Да, пойдемте внутрь. Я проветрился, наверное. И, нет. Я достаточно трезв, чтобы самому дойти до дома, — он поднимает указательный палец. — Молли наверняка уже потеряла Вас, — Джон вновь замерзает и принимается потирать свои плечи на пути до школы, чтобы согреться. — Сейчас как раз начнется «официальная» часть. И обмен подарками, — говорит он, обернувшись к Шерлоку. Обмен подарками. Холмс напрягается, чтобы вспомнить, что это за мероприятие такое с обменом подарками, но затем до него доходит, что именно сейчас будет происходить. Он следует за Джоном, а когда благодаря своему быстрому шагу догоняет его, кладет руки на широкие юношеские плечи, подталкивая к актовому залу. Короткий взгляд на светлую макушку (в который раз уже? Уймись, Холмс) и наклон головы, чтобы посмотреть в лицо, бледное и такое на удивление спокойное. Или же это только кажется на первый взгляд? — Если тебе вдруг станет плохо, лучше сразу обратись ко мне, идет? — Шерлок быстро вешает пальто на небольшую вешалку, выделенную для учителей, и снова возвращает свое внимание Джону, давая ему напутствия, пока они еще не вошли в душное помещение. — Не ходи к другим учителями, потому что они сразу поймут, что вы выпили. Конечно, они и так догадываются, но лучше не начинать конфликтовать и не нагонять на себя подозрения. Я буду на виду, Джон. Ты легко найдешь меня. Шерлок открывает двери и пропускает вперед Джона, после чего заходит и сам. Вряд ли кто-то вообще понял, что они отсутствовали вдвоем, потому что веселье продолжается, и Холмс рад, что всем плевать на уход или приход кого-то. Он убеждается, что Молли утягивает Джона за собой, вспоминая, что тот сказал по поводу того, что Хупер его потеряла. Интересно, то была ревность или констатация факта? Впрочем, неважно, вряд ли Уотсон вообще будет ревновать или думать о подобном. Это Шерлок Холмс, который сегодня займется очищением своей головы от непотребного мусора, позволяет себе слишком многое. В памяти всплывает образ Мориарти, что твердит ему о том, какие же дети в этом возрасте ранимые. Но Шерлок не позволит случится непоправимому, потому что он не хочет разочаровать Джона и оказаться виноватым во всем, что происходит с ним. Холмс томно вздыхает, скользя взглядом по всем танцующим и уже глядя на то, как директриса выносит один микрофон. Музыка постепенно заглушается, по залу проходит протестующий вопль, но легкое покашливание в микрофон делает свое дело: зал затихает, а любопытные ученики начинают с пристальным вниманием смотреть на небольшую сцену, которую используют крайне редко. — Так как наша основная часть подошла к своему началу, — говорит в микрофон мисс Портман, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, — я попрошу минуточку внимания, друзья мои. В этом году наши выпускники предложили устроить «Тайного Санту», а мы с радостью подхватили эту идею! Вот здесь, позади вас, стоят столы, на которых указаны классы. Вы находите свое имя на коробках и пакетиках и пытаетесь угадать, кто же был вашим Сантой. Замечательно, правда? — она хохочет, и Шерлок закатывает глаза, тихо вздыхая. — Те, кто не хочет участвовать в подобном, может просто подойти к любому и подарить свой подарок лично. Вы вольны делать все, что угодно. Ну, когда мы разобрались, попрошу возобновить музыку, но не очень громко, а также пройти к своему столу. Веселимся, ребята! Джон закрывает глаза и сжимает переносицу пальцами, жмурится. В ушах слышится гулкий стук сердца, а потому Уотсон даже благодарен директрисе за исчезновение музыки. Иначе, это было жестоко. Он уже ненавязчиво так высвободил свои пальцы из совершенно некрепкой хватки Молли. И теперь честно старается вслушаться в чересчур бодрые слова мисс Портман вместо того, чтобы представлять: каково это, чувствовать руки Шерлока на плечах, но и обнимают. Боже, хотя бы простое объятие. Ни о каком продолжении речи быть не может, конечно. Речь директрисы на удивление короткая, однако за это время Джон успевает окончательно испортить свою классическую прическу, запустив пальцы в волосы, взъерошивая их. И обернуться в сторону высокой фигуры в костюме. Учитель настолько живописно выражает своё отношение к новой задумке детей, что Джон не удерживается от короткого смешка, а потом и вовсе от слабой улыбки. Становится откровенно плохо. Уотсон предпочитал мерзнуть, чем задыхаться. А здесь ведь никто и не думал даже двери открыть, черт возьми. Поэтому парень идет против заинтригованной возможными подарками толпы, и останавливается напротив чаши с пуншем. Упирается руками в стол и опускает голову. Собравшись с расползающимися мыслями, наливает себе в стакан напиток и выпивает залпом. Гадость, а всё-таки жидкость. Джон чувствует, что ему это жизненно необходимо. В противном случае он просто не сможет обрадоваться возможному сюрпризу для него в общей коробке класса. И сделать свой, который немного не вписывается в концепцию «Тайного Санты», поскольку у Джона два подарка. И вторым кандидатом на подарок будет не ученик. Он просто не удержался. Остается надеяться, что учитель его примет. Утирает губы салфеткой и комкает ее в руке, кидает ее в урну рядом со столом. Очень предусмотрительно. Подойдя к одному из столов, где лежат коробочки с написанными именами его одноклассников, Джон находит и свой подарок. Крутит коробочку в руке, пробует аккуратно потрясти. Хм, вещь меньше упаковки. Открывает коробку и на ладонь выпадают часы. Недорогие, но симпатичные. Под пальцами чувствуется гравировка на металле, но в таком свете невозможно прочитать ее. А шрифт Брайля, увы, Джону незнаком. Мэри открывает свой подарок, который оказывается красивым платком на голову, который она давно хотела себе купить. Да, Джон случайно узнал об этом у Молли еще до того, как ему выпала честь быть Сантой для девушки. Джон кисло улыбается и решает, что с него хватит. Его начинает мутить от смеси дешевого алкоголя и пунша, и Уотсон успевает только вытащить из кармана пачку дорогих сигарет и платок, который он тут же прикладывает ко рту. Пачку же он кладет Шерлоку в раскрытую ладонь своими холодными пальцами и коротко выдавливает из себя: — С Рождеством, сэр, — выдох и короткий взгляд Шерлоку в глаза в попытке что-то еще добавить. — Извините… — и буквально вылетает из зала, убегая по коридору в известном направлении. Лучше бы он давился пуншем. — Джон, я… — Шерлок не успевает ничего толком сказать, да и не факт, что он бы выдал нечто стоящее, потому что взгляд его следит за быстро удаляющимся Джоном, а затем он понимает, что должен помочь ему. Пачка сигарет знакома как никогда. Холмс позволяет себе такие очень редко и не потому, что заработка учителя и заодно авансов от полиции слишком мало. Просто он пытается завязать с курением, поэтому покупает самые дешевые и отвратные сигареты. Но эти… Весьма дорогой подарок, который преподносят тем, на кого сознательно тратят деньги, вроде для друга или даже близкого человека, чье удовольствие значительно важнее, чем что-либо еще. На эти выводы уходит несколько секунд, немного позже Шерлок, засунув во внутренний карман пиджака пачку сигарет, начинает действовать. Он расталкивает толпу учеников, идет к стульям, где висят пиджаки, свитера, джемперы. Найти одежду Джона не составляет труда, Холмс обратил на нее внимание сразу же, как парень вошел. Шерлок сгребает все в охапку, перекидывает через плечо, даже не задумываясь о том, как глупо сейчас выглядит, после чего, пользуясь моментом, пока на него никто не смотрит, выходит из зала. Шум и суета остаются в душной комнате. В коридоре значительно прохладней, и Холмс делает глубокий вдох, довольно вздыхая и пытаясь понять, куда пошел Джон. Хотя, в принципе, ответ очевиден. Туалет направо по коридору, и Холмс может даже слышать отдаляющиеся шаги. Благодаря своим длинным ногам он преодолевает расстояние от актового зала до коридора за считанные секунды и даже успевает заметить светлую макушку. — Джон, — окликает Шерлок и идет к Уотсону быстрым шагом, а когда оказывается достаточно близко, понимает, что беднягу вот-вот стошнит. — Заходи давай, не хватало, чтобы здесь тебя стошнило. Он не задерживает Джона, подталкивает его к туалету и, возможно на удивление ему, заходит следом. Шерлок проходит сразу к окну, чтобы открыть его и впустить свежий воздух. Спасибо тем родителям, которые исправно сдают деньги на нужды школы: окно пластиковое. Холмс не собирается никуда уходить, он намеревается пробыть здесь с Джоном, а затем отвезти его домой, потому что искренне волнуется за его состояние. Жаль, что им придется покинуть праздник так скоро… Хотя, нет, ни капли. — Если в следующий раз захочешь выпить, лучше заходи ко мне, — тихо говорит Шерлок, подозревая, что дело тут может быть даже не в неумении пить, а в качестве алкоголя. — Я уж точно отраву тебе не налью. И спасибо за подарок, это очень… очень внимательно с твоей стороны. Мне нравятся эти сигареты, отличный презент, я тебе ничего не готовил. Я не знал, что ты что-то придумаешь. Извини, что мы говорим об этом здесь, когда ты в таком состоянии. Ответом Шерлоку на его благодарность служат не самые приятные звуки. Благо, всё это быстро заканчивается, и Джон выпрямляется, вытирая сначала лоб, затем, свернув платок, вытирает и губы. Выдох и — рука на защелке двери кабинки. Джон знает, что её обязательно нужно потянуть вправо и толкнуть дверь, выходя на свет и видеть Шерлока. И испытать некоторую долю стыда за свой организм. Еще бы, его вывернуло едва ли не на глазах учителя, который ему явно небезразличен. А еще мистер Холмс даже забрал его вещи, — понимает Уотсон, наконец, выходя из кабинки и замечая Шерлока у окна. Парень делает вид, что всё в порядке и он не испытывает никакой неловкости по этому поводу. Он же мужчина и достоинство нужно сохранять даже если еще несколько минут назад ты стоял почти на коленях, чувствуя себя самым глупым человеком на Земле. Кладет платок в карман и делает два шага до раковины; открывает воду и умывается ледяной водой, мочит даже волосы, полощет рот и чувствует себя более живым. Подняв взгляд на свое отражение в зеркале, он замечает и свои красные глаза, и торчащие дыбом волосы. И слабо улыбается: Шерлок здесь, с его вещами в руках. Он ведь даже не остался, чтобы посмотреть, что подарили остальным. Джон знал, что Холмсу отчасти, но интересно это. Будто он сможет извлечь из этого выгоду. Поворачивает голову в сторону окна, скользит взглядом по спине учителя. И ловит себя на абсолютно сумасшедшей мысли, что он хотел бы стянуть с мужчины этот его пиджак, потому что слишком нравятся его рубашки. Может, это всё еще последствия алкоголя? Джон знал, что у некоторых так бывает. Но этим же не объяснишь, с чего он вдруг купил пачку сигарет в подарок. Не может же он ходить пьяный 24/7. — Мистер Холмс, — решается заговорить Джон. — Спасибо за предложение. Вот только я не уверен, что в будущем захочу пить еще, — тихо посмеивается парень и, подойдя к Шерлоку близко, забирает с его плеча сначала пуловер, затем пиджак. Смотрит на него честными голубыми глазами. Впечатление наивности портит только капилляры вокруг радужки. Он окидывает взглядом пиджак Шерлока в районе груди и вновь смотрит мужчине в глаза. — Я в порядке и даже не знаю, что меня смущает больше: что Вы приглашаете меня выпить в будущем, или то, что все ученики дарят подарки своим товарищам, а я дарю сигареты своему учителю, который и предложил мне свой хороший алкоголь, — почти шепотом говорит Джон. Говорить громче нет необходимости, поскольку Шерлок стоит от него меньше, чем на расстоянии вытянутой руки. Джон слишком рад улучшению состояния, а потому даже не обращает на это внимания. — Вы можете вернуться в зал, если хотите. Я правда в порядке. Спасибо, Ше… сэр, — и Джон отходит, немного смущенный от того, что чуть не назвал учителя по имени. — Правда. Мне неловко, что Вы это слышали. — И вообще, — кивает Шерлок, как будто здесь был некий скрытый смысл, который понимает только он и Джон, но ведь на самом деле ничего особенного нет. — Я не вижу надобности возвращаться туда как мне, так и тебе. Пожалуй, мой долг отправить тебя домой и убедиться, что ты будешь в порядке. Холмс считал, что его слова никакому обсуждению и спору не подлежат, потому что он учитель, а слово его — закон. Иногда для Шерлока подобные авторитет и полномочия были даже в радость: быть в авторитете для него несколько в новинку было пару первых месяцев работы в школе. Но потом, когда он влился в эту атмосферу, понимая, что находится здесь не по собственному желанию и уйдет только тогда, когда помощь Майкрофту будет оказана, решил смириться с текущим положением дел. Выгода здесь все же была для него, пусть и малая. Социопат, окруженный детьми — еще половина беды, а вот человек, редко имевший дело с документацией — настоящая катастрофа. Пришлось приловчиться и обучиться всему. — Я хотел сказать, — Шерлок поджимает губы, будучи озадаченным немного неофициальным к нему обращением, и желая расставить все по своим местом во избежание неловкости при дальнейшем общении. — Ты можешь называть меня Шерлоком, когда мы остаемся наедине. Сам понимаешь, позовешь так в классе, и вопросов будет не избежать. Поэтому, когда мы в подобной обстановке, можешь откинуть этот официоз. И, разумеется, при дополнительных занятиях. К слову, о них… Выберешь любые дни, кроме четверга, и время, удобное для тебя. А теперь пошли за верхней одеждой. Шерлок подмигивает Джону, разворачивается на пятках и идет на выход. В коридоре слышится тихий гул, доносящийся из актового зала, и Холмс качает головой, узнавая музыку. Такая, кажется, уже играла, поэтому диджей, возможно, заснул около проигрывателя. Шерлок бы не удивился, от всех, абсолютно всех, включая учителей, разило алкоголем. Пустая трата времени и только, даже не приносит долю расслабления, как например… Впрочем, это не так важно. Убедившись, что рядом никого нет, Холмс дожидается Джона, чтобы поравняться с ним и идти рядом, а затем ступает к гардеробу. Там тоже никого нет, поэтому можно зайти любому, взять все, что угодно и сделать вид, словно ничего не произошло. Совсем ненадежная мера предосторожности, так как потом скандалом не отделаешься. Шерлок забирает свое пальто и, зачем-то, проверяет наличие ключей в кармане. Это пустой жест, ведь недавно он выходил на улицу покурить и ключи были на месте. Холмс дожидается Джона, проверяет время и удивленно приподнимает брови. Только начало девятого, а это значит, что за два часа смогло случиться очень многое. — Тебя больше не стошнит? — уточняет Шерлок, хмурясь и оглядывая Уотсона. — Если стошнит, полагаю, нас не возьмет ни один кэб, потому придет дождаться… другого транспорта. Ты далеко живешь? И да, я должен быть уверен, что дома есть те, кто сможет напоить тебя крепким чаем и проследить за тобой. Ну, вот, теперь я точно вживаюсь в роль няньки. Джон слабо улыбается и даже посмеивается на замечание про няньку, забирает свою куртку и надевает её. А после улыбка сменяется гримасой, которую можно было бы назвать «отвращение». И такой контраст на лице Джона вызван не тем, что он, возможно, испачкает обивку сидений кэба. Это, конечно, весьма неловко, но от этого еще никто не умирал. А его сестрой Гарри. Воспоминания о ней всплыли после вопроса Шерлока: ждет ли его вообще дома кто-нибудь? Никто. Он не видел девушку уже четыре дня и предпочел бы не видеть еще столько же, потому четко осознает, где она находится. Наверняка в очередном притоне. Да, она не колется, но наркотики бывают разные. А у нее как раз возраст, когда тебе 24 и ты фактически свободный взрослый человек. По годам-то взрослый, а у Джона сознательности в его 17 лет в разы больше. Проба алкоголя подозрительно качества неплохо сочетается с сознательностью. Спору нет. — Я в порядке. Меня больше не тошнит, — пожевав губами, говорит Джон. Взгляд у него стал гораздо жестче и в голосе проскальзывают нотки металла. — Кэб вполне устроит. Мать на дежурстве даже в праздник, а отец в командировке. Гарри просто нет. Поэтому, наверное, я налью себе чай, посмотрю телек или почитаю книгу. Второе вероятнее, конечно. Не суть. Просто знайте, что я буду в полном порядке. Не так много выпил, чтобы умирать от похмелья или от интоксикации, что одно и то же в сухом остатке, — он крепко зажмуривает глаза и делает глубокий вдох. А после, открыв глаза, вновь мимолетно смотрит Шерлоку в глаза и намеревается уйти. Прежде, чем сделать хотя бы один шаг от учителя, Джон коротко касается его запястья сквозь три слоя одежды. Некоторый жест прощания, чтобы Холмс уж точно убедился, что всё нормально. Даже если нормального здесь нет ничего. Даже пальцы Джона на руке химика — и то лишено нормальности. Неожиданно Джон делает шаг не к выходу, а к соседней стене. Он сползает спиной по ней и садится, подпирая подбородок кулаком. Сидит он так минуты две. После чего смотрит куда-то на уровне бедра Шерлока и выдает: — Спасибо за заботу, Шерлок, — трет лицо ладонями. — Но, кажется, здесь мне гораздо уютнее, чем дома. Не люблю туда возвращаться. Хочу сдать экзамены и уехать отсюда к черту. Не хочу оставаться в этом городе, где семья в любое время суток меня найдет. Не хочу, чтобы обо мне судили только по наличию старшей сестры, которая не очень-то умеет быть сестрой и не употреблять в таких количествах, — выдает Уотсон и облизывает нижнюю губу в задумчивости. Он даже не задумывается, кому и зачем это говорит. Шерлоку даже не обязательно что-то отвечать. И Джон заканчивает свою речь простыми словами: — И я не хочу доставлять вам хлопоты. Езжайте домой к девушке, к собаке. Не знаю, кто еще в вас нуждается. Вы не обязаны мне ничем. Спасибо за вечер, Шерлок, — имя своего учителя Джона выдыхает и, откинув голову назад, вздыхает. Господи, как же это неправильно, когда имя твоего учителя нравится тебе настолько. Шерлок хмурится, не видя надобности в чрезмерной благодарности Джона, потому что слишком он уж часто говорит простое «спасибо», как пытается избавиться от общества Холмса. Конечно, сам он понимает, что это всего лишь попытка избежать неловкости, но стоит отметить, что это все пустая трата времени и кислорода, который используется, чтобы произносить подобные слова. Шерлок на свой страх и риск решает, что, раз уж ему все равно остался доработать один год в этой школе, он может делать все, что ему захочется. Или что ему хочется сейчас, даже не задумываясь о том, что это неправильно. Он может рискнуть. Какая разница? До начала рождественсих каникул считанные часы, Шерлок и Джон не будут в это время учителем и учеником, они никогда и не были. Шерлок отправляет сообщение Майкрофту с просьбой прислать к школе машину, которая отвезет его во временное пристанище, выделенное старшим братцем. Слова Джона, словно запоздалым эхом, раздаются в голове, глаголя истину. Здесь, в этом городе нечего делать. Другое дело — родной для Шерлока Лондон, расположенный в нескольких долгих милях отсюда. Хотелось бы верить, что они оба выберутся. — Во мне никто не нуждается, — пожимает плечами Холмс, даже не осознавая, насколько это ужасно, когда из общения с тобой все пытаются извлечь выгоду, поэтому выбранное добровольно одиночество становится любимо. — Так просто, правда? Совершенно никто, поэтому мы поступим следующим образом. Шерлок резко сокращает расстояние между ними, присаживается перед Джоном и заглядывает в досконально изученное лицо с присущим ему вниманием. В полумраке коридора глаза Шерлока опасно поблескивают неким азартом, который означает лишь то, что тот решился провести одно исследование или даже эксперимент. В конце концов, вдруг из этого что-то выйдет. Да и Холмс не видит никаких проблем в этом. Желания, чтобы Джон возвращался в пустой дом, нет. Ровно как и нет желания самому возвращаться в слишком мрачную квартиру. — Идем, — Шерлок берет Уотсона за руку, его пальцы крепко обхватывают хрупкое на первый взгляд запястье, поэтому он с легкостью поднимает Джона на ноги и тянет на себя. — Не обещаю тебе стоящую интересную книгу, какие сейчас читают подростки, но зато у меня есть несколько медицинских журналов. Возможно, тебе будет интересно. И, Бога ради, ничего лишнего не думай, я не маньяк. Я просто хочу, чтобы ты оптимистично провел время. Шерлок тащит Джона к выходу, открывает двери школы и уже видит черную машину, стоящую напротив здания и ожидающую именно их. Холмс мысленно благодарит братца и делает себе пометку в голове, что будет не против, если Джона стошнит в такой машине. Но, разумеется, ему не хочется, чтобы Уотсону было плохо. Шерлок проходит к автомобилю, открывает дверцу и пропускает первым делом Джона, а затем и залезает сам. — Домой, — кидает Холмс, на что водитель понимающе кивает, видимо, уже осведомленный, после чего Шерлок поворачивается к своему ученику: — Объясню все потом, возможно, когда ты будешь более трезвым.