Час меж волка и собаки

Снилось ему что-то сумбурное, неприятное. Сон был долгий и всё никак не хотел выпускать Антона из своих когтей. Городецкий проснулся разбитым и усталым еще больше, чем ложился спать, но проснулся на кровати, причем заботливо укрытый одеялом, что можно было считать успехом. С кухни пахло кофе и жаренными яйцами. Антон лениво встал с кровати, вторая половина которой уже была застелена, и пошел на запахи. На маленькой кухоньке советских времен обнаружился Завулон. Он был одет в тот же строгий костюм, но на ворот постоянно капало с мокрых волос, что разрушало образ. Стоя у плиты, Темный махнул рукой и продолжил помешивать завтрак на сковородке. — Уже лет двадцать не пользовался газовыми плитами — такая ностальгия. — С чего это? — хрипло спросил Антон, садясь за стол, где уже стояли тарелки с приборами и свежее молоко, которое приносила соседка. — Тебе лучше не знать, — лукаво ответил Завулон, переставая помешивать. На сковородке аппетитно жарился омлет с грибами — и откуда он взял грибы? — Итак? Завулон насмешливо посмотрел на него: — Итак? — Ты обещал рассказать, Завулон. Великий картинно закатил глаза и произнес: — Предлагаю обсудить все на сытый желудок, так лучше, знаешь ли, усваивается информация. Антон нетерпеливо постукивал ритм: ему было плевать на завтрак, лишь бы он поскорее убрался из его дома. — Благодарю за заботу, Темный, но информацию я усвою в любом виде, рассказывай. — И как ты обращаешься со своим старшим родственником? — Завулон грустно покачал головой, посолив омлет и достав тарелки из шкафа. Антона передёрнуло от того, как тот хозяйски ведёт в его доме. — И Темный? Антон, что за условности в твоём-то положении. Мне тебя тоже Светлым называть? Мерзкое хихаканье. Городецкий и глазом не моргнул, он ожидал таких нападок и готов был достойно на них отвечать. — Да, называй Светлым потому, что я им и остался, несмотря на все. Завулон на минуту замолчал, накладывая омлет. С одной стороны, это картина выглядела почти идиллически, с другой — Антона не отпускала мысль, что у него передозировка таблетками и очевидные последствия. Слишком фантсмагорично выглядело. — Нет, ты не можешь быть Светлым, бывший маг Антон Городецкий. Как ты знаешь, люди успешно совмещают эти две крайности, поэтому я не собираюсь тебя унижать подобным обращением. Унижать. Не собирается унижать. Эта сволочь уже унизила его. Антон с едва скрываемой ненавистью посмотрел на омлет и прикрыл глаза, считая до десяти. Всё-таки когда тебя берут и со всей силы тычут в твои ошибки, оставаться отстранённым нельзя, хоть он и сам виноват, что начал этот разговор. — Уходи, Завулон. Я не хочу ничего уже слышать, просто уходи. Не верю, чтобы такой маг, как ты, не мог себя защитить самостоятельно. Если не уйдешь сам, то я активирую амулет Нади, который выкинет тебя отсюда. Завулон, сцепив руки, наклонился ближе к Антону, не замечая опасно накренившейся тарелки, стоящей на крае стола. Антон сразу почувствовал тяжёлый запах парфюма, исходящего от мужчины — зачем так душиться в глуши? — и отпрянул назад, болезненно ощущая нарушение своего пространства. Завулон, не отводя мутного взгляда от Городецкого, произнес: — Никогда не казалось, что ты просто втянут в чужую историю и лучший вариант: сидеть молча? Наверное, нет, если вспомнить твои великие подвиги, но сейчас я советую тебе забиться в угол и не пытаться лезть не в свои дела. Ты не понимаешь, что происходит. — Договорившись, Завулон одним быстрым движением подвинул к себе тарелку и начал есть, не сводя глаз с Антона. В том, как он ел было нечто…хищное. Антон отвёл глаза, рассматривая соседские цветы. — Поэтому я просил рассказать, я имею право знать, что происходит в моем собственном доме. — Права, права, права… Раньше молодежь знала, что у них нет никаких прав и не лезла с этой ерундой, — пробурчал Тёмный. — Сделаешь чай — расскажу. Городецкий удивлённо посмотрел на мага, но промолчал. Завулон тоже молчал, продолжая завтракать. Антон продолжал сидеть, пару раз рассеяно моргнул и, вздохнув, пошел заваривать чай. За окном пели птицы, где-то в комнатах тикали часы, а на кухне стояла тишина, прерываемая свистом чайника. Разлив ягодный чай по чашкам, Антон поставил на стол сахарницу и сел, продолжая молчать. Завулон, доевший свою порцию, ехидно на него глянул, но ничего не сказал, потянувшись за чаем. Из-за хмурых туч выглянуло солнце, пробиваясь косыми лучами сквозь окна кухни, радостно слепя глаза. — Я убил трёх Инквизиторов. Городецкий сразу же поперхнулся: — Что? — Не притворяйся, Антон, со слухом у тебя проблем нет. Я пришел в Пражское Хранилище за нужным мне артефактом и убил трёх Инквизиторов в течение минуты. Антон потрясенно выдохнул, чувствуя как тело закостенело, не двигаясь под спокойным взглядом мага. Вздохнув, он включил подутраченные аналитические навыки и старался рассуждать логически: Гесер не допустил бы, чтобы Завулон тогда пришел сюда. Всетемнейшему было бы бессмысленно здесь находится. — Ты этого не делал. — Я счастлив, Антон, что умеешь думать в отличие от пражских дозорных. — Подробнее. — Ах, ты вьешь из меня веревки, как я могу отказать? — игриво усмехнулся маг. — Я должен был получить один артефакт, находящийся на четвертом уровне. Со мной отправили сопровождающих — ту несчастную триаду Инквизиторов. Я отвернулся, чтобы снять наложенные мной чары, поворачиваюсь — они мертвы, и бежит толпа боевых магов. Все. — Дальше? — Дальше — допросы Инквизиторов, вопросы Темных и запросы на судебное разбирательство Светлых. Проверка всех Всевидящих Ок, которые, о чудо, показали то, что я невиновен. Светлые сделали промашку — правда, они до сих пор так не считают — потребовали наложить на меня ограничение в Силе. Инквизиторы решили, что возможна интрига со стороны Темных, и приняли запрос. — Темный скривился. Антон поднял бровь, намекая на продолжение. Завулон отпил чая, и, демонстративно вздохнув, продолжил: — Они использовали Срывающую Руку. Поставили какого криворукого юнца, который едва курсы закончил. Тот напутал заклинания и Рукой стёр мои щиты подчистую. — Как подчистую? Ты же можешь… — Да, но свои основные щиты и блоки я наращивал очень долго, Антон. Очень. — Он хоть жив? Всетемнейший засмеялся, и Антону сразу пришло в голову сравнение с гиеной. — Жив, жив. Только поэтому меня вместо второго ограничили до четвертого. Мужчины замолчали. Антон раздумывал над полученной информацией, понимая, как много Темный утаил. — И зачем ты здесь? Завулон криво усмехнулся, помешивая ложкой в почти пустой чашке. — За защитой. Заклинания, которые наложены Надей, распространяются на всю кровную родню. Такого больше не найдешь, Антон. Прошу, прими меня в свой дом. Антон хмуро разглядывал Темного: что-то было еще. Были еще какие-то причины, по которым он выбрал его дом. Глупо думать, будто маг его категории не сможет себя защитить без щитов. Городецкий казалось, что он почти замечает эту уязвимость мага, но сколько ни приглядывался не мог ничего разглядеть без Сумрака за внешним сытым лоском Темного. Он не хотел. Не хотел впускать Завулона в свой дом, в свою жизнь. — Почему я должен это делать? — Поможешь мне, а я помогу тебе и Светлым, — ухмыльнулся Завулон. — Как? И ты не рассказал, кто был убийца, зачем и почему. Я не могу впустить в свой дом того, кому не доверяю. — Убийца всегда садовник, Антон, — мерзкий смешок. — Ты такой нетерпеливый, как Светлана только тебя выносит? Всему свое время, я рассказываю, и перебивать меня не стоит. Антон равнодушно встал из-за стола, относя тарелки в раковину. Реагировать на подначки мага было утомительно. — Тот, кто убил Инквизиторов, мертв несколько столетий, — бесцветно произнес Темный, помогая убирать со стола. Кухня была небольшой для одного человека, для двух — она казалась крошечной. Антон кожей чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Они неловко столкнулись руками, когда Завулон убирал чай в шкаф — так странно было видеть Темного за такими бытовыми мелочами. Это случайная близость действовала на нервы, как и слова мага. Неужели убийца воскрешен Сумраком, как Костя? Зачем это надо сейчас? И при чем тут тогда Завулон? Антон больше ничего не спрашивал, погрузившись в свои мысли. Завулон курил возле открытого окна, получив разрешающий кивок от хозяина, и задумчиво разглядывал его. Городецкий чувствовал чужой взгляд, но не смотрел в ответ. — Так пустишь? Я расскажу тебе всё. Скоро должен позвонить Гесер, уверяю, в этот раз он признает мою правоту. Городецкий понимал, что информации для доверия еще очень мало — с Завулоном доверия вообще не будет — но понимал, что этот бой проигран, ему придется дать согласие в любом случае. Высшая цель, куда же без нее, всегда довлеет над интересами отдельной личности. — Завулон, я впускаю тебя в свой дом. Насмешливость в глазах мага быстро сменилось непонятной жадностью, когда он, глубоко вздохнув, резким движением смял сигарету, не обращая внимание на горящий фильтр. Антон почувствовал, как его грызет-грызет зависть, обгладывая до косточки. Магия. Сила. Сумрак. Всё завязано на него, а он ничего не может ощутить. Зависть была мелочная, что грызло еще сильнее. — Правильный выбор, Антон. У меня не было желания тратить свое время на длительные уговоры. — Еще бы. — Больше оптимизма, Антон, нам с тобой жить да жить, а? — Завулон ухмыльнулся. Городецкий тупо уставился на круглый ожог от сигареты, нездорово краснеющий на бледной коже ладони. Зачем он только это сказал. — Раз мы выяснили вопросы по поводу моего временного проживания, то не хотел бы прогуляться со мной? — Завулон заметил взгляд Антона, и показушно свел ожог одним пассом. Городецкий скривился: — Куда? — Надо навестить старую знакомую. Арина. Он не видел ее с той истории и встречаться больше не хотел- в последнее время он вообще чувствовал себя отшельником — но она могла рассказать больше. Несмотря на все нежелание Антона иметь какие-либо дела с магами и впутываться в истории, он понимал, что уже завяз в ней. — Ладно. — Он не стал спрашивать, где она сейчас и что с ней стало, потому что это было неинтересно. — Совершу звонок и пойдем. Темный уже вышел в коридор, и Антон услышал его хмыканье: — Светлана не ответит — занята. Насчет Гесера я тебе уже сказал. И что-то напевая, скрылся в недрах дома. Антон устало присел на стул, уткнув лицо в ладони, наслаждаясь иллюзией одиночества. Он чувствовал себя так, будто попал в ловушку; что стены его дома теперь обращаются против него. Еще год назад он считал, что преодолел все ошибки прошлого и мог теперь пытаться наслаждаться настоящим, прочно стоя на ногах. Сейчас ему казалось, что его усталости нет конца; она вот-вот перельется через край, и что тогда с ней делать — вопрос. Он чувствовал себя сломанным. Светлана на звонок не ответила. * Редкий пролесок довольно быстро превратился в глухой лес, стоявший стеной и не желавший пропускать путников. Солнце едва пробивалось сквозь ветви деревьев, и Антону казалось, что кто-то все время шептал за его спиной. — Как она не желала, чтобы ее нашли, — пробормотал про себя Завулон, рассматривая деревья затуманившимися глазами. Через пару мгновений несколько деревьев словно раздвинулись, показывая тропинку, лихо петляющую из стороны в сторону. — Она знает о предстоящем визите? — спросил Антон. — Если нет — узнает. Темный растерял свое игривое настроение, и цепко оглядывался по сторонам. — Что ты предложил Ночному Дозору за оказание помощи? — По сути, Инквизиция обязала нас помогать друг другу в этом случае, но разве Гесер когда-либо упускал возможность получить выгоду? — Печальный вздох. — Пришлось дать согласие на восстановление Великой Светлой Светланы — почти каламбур — Городецкой до первого уровня за десять лет. Десять лет. Так мало в играх Великих, но теперь так много для него. Он начнет стареть, пока она останется все такой же молодой и снова Великой. Антон всегда знал, на что шел, когда решил быть со Светой до последнего, несмотря на изначальное неравенство. Ведь любовь побеждает всё. Сейчас он думал, что, возможно, ошибся. Он любил Свету все также: глубоко и нежно, одна мысль о ней приносила умиротворение; но теперь к этому домешивалась его неполноценность. Она говорила, что это неважно, шутила, что должен же быть баланс в их семье магов, плакала, целовала — любила. А разрыв между ними становился всё больше и больше, и Антон не мог закрывать глаза: поэтому он сбежал. Завулон будто прочитал его мысли, хотя в его возрасте нетрудно догадаться, о чем думают люди: — Считаешь, что слишком мало? Может стоило растянуть срок восстановления? Он его провоцировал. — Нет, — глухо ответил Антон. — Света заслуживает этого. — А чего заслуживаешь ты, Антон? Быть в ее тени до конца своей короткой жизни? А она останется с тобой до конца, считая, что это ее ноша, ведь она Светлая. Это была правда; неприятная, горькая правда. — Любовь работает не так, Завулон. — Любовь работает не так, — рассеяно кивнул маг, бросив на Антона непонятный взгляд. Городецкий боялся, что видел в его глазах жалость. Дальше они шли молча. Тропинка сделала крутой поворот и, задумчиво заплутав, решая: «вывести их или нет?», привела к аккуратному домику. Сад вокруг зарос, но всё здесь имело налет ухоженности. Завулон насмешливо осмотрелся и тихо сказал: — Избушка-избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом. На взгляд Антона, он только и ответил: — Между прочим, Иван-дурак реальная историческая личность. Причем Иной. Причем Светлый, что полностью объясняет его прозвище. Внутри было сухо и пыльно. Кровать стояла аккуратно застеленной, а в книжном шкафу все книги строго выстроились друг за другом, и Городецкий неприязненно поморщился. Вся история с Фуараном и Костей началась отсюда. Какой большой список ошибок. Завулон в это время успел осмотреть все комнаты, потрогать умывальник и порыться в том злосчастном книжном шкафу. Антон готов был поспорить, что несколько книг теперь из коллекции Арины теперь потеряны. Маг резко остановился посреди комнаты и на пару коротких мгновений ушел в Сумрак. Провешивает портал. Белая вспышка на несколько секунд ослепила Антона.