Труп

— Какой красивый мальчик. — Сказал стремный белый мужик в дорогом костюме. Ханос слышал эту фразу довольно часто, с детства, и она никогда не означала ничего хорошего. На этот раз он выбрал оскалиться в ответ. Преувеличенно показать пока еще здоровые зубы, глядя сквозь грязные сосульки длинных волос. Ха, это если я сейчас красивый, ты только представь себе, что будет когда я поем, посплю и помоюсь, думал он. Пожалуй, за подобное он уже готов платить натурой, но не будет. Убивать-то ладно, главное — не быть шлюхой. Это максимальный предел, окончательное падение. Раз став шлюхой — ты пропащий, катишься под откос безвозвратно. Он не знал, откуда и в какой момент к нему пришло это понимание, но каждый раз, когда появлялся соблазн воспользоваться своей внешностью ради кажущегося легким заработка, это мерзкое ощущение всплывало на поверхность: нельзя. Лучше укради. Еще лучше: ограбь. Совсем хорошо: убей. Труп — идеальное состояние для ближнего. Он не будет тебе мстить, от него можно не ожидать подвоха, он больше не будет на тебя смотреть сально или высокомерно, с ним можно не взаимодействовать, просто снять все ценное, и вот, заработок. Более тяжелый, конечно, но гораздо более приятный. Не дождавшись более вразумительного ответа, стремный мужик улыбнулся, что располагало к нему еще меньше, и достал металлический портсигар. Подождав пока проедет очередной локомотив — по звукам, чуть ли не за стеной, хотя на самом деле на рампе далеко над ними — он снова заговорил: — Я хочу предложить тебе работу, — сказал он, доставая сигарету и более не глядя на Ханоса, что с одной стороны успокаивало, а с другой злило. — Справишься — будут тебе документы, две штуки наличкой, и перспектива продолжать работать. Ханос наконец подал голос — хриплый, от редкого использования: — Что нужно? — Разобраться с должниками. Два излишне самоуверенных торчка, ничего сложного. Но разобраться так, чтобы другим такого не хотелось, понимаешь? Ханос кивнул. Кроме того, что доки и деньги ему нужны позарез, пожалуй, сама работа ему даже понравится. Творческая, динамичная. Посмотри мир, познакомься с интересными людьми и убей их, — он ухмыльнулся собственным мыслям. И наконец заметил, что мужик снова на него смотрит. — И бонус, если хочешь воспользоваться этими губками по назначению, — добавил работодатель и положил свободную руку на пряжку своего ремня. Осознанного решения мозг не зафиксировал — Ханос фактически опомнился только тогда, когда ему в глаз брызнула горячая жидкость. Нет, не та — просто он успел достать нож из сапога и три раза ударить им стремного мужика — о, уже четыре — а вот и пять — и теперь его одежда, волосы и лицо, будут заляпаны еще и кровью. Мужик махал руками, плоть сопротивлялась, но Ханос был сильнее, чем казался, опытнее, чем можно было ожидать, и каждый вечер перед сном он точил свой нож. Лезвие входило в мясо как в масло. Мужик кричал, пока очередной сильный удар не попал по назначению: Ханос чувствовал вибрацию ножа, когда он царапнул ребро, но все же прошел дальше. Воцарилась благословенная тишина. К запахам дизеля и мочи примешался смрад скотобойни. Ханос выдернул нож, вытер его о штанину мужика — торс-то был весь в крови — и присел, возвращая оружие в сапог. Проверил рукодельный крепеж: чтобы хорошо держался на месте, но легко вынимался. Затем он снова поднялся и цокнул языком. Жаль хороший костюм, но он все равно не подошел бы по размеру. Осталось снять кошелек, портсигар, и что там еще может быть на этом ублюдке. О, шляпа! Ухмыляясь, он быстро пересчитал купюры в белом кожаном кошельке жертвы — не обещанные две штуки, но тоже хорошо, да и не факт, что этот белый не наебал бы все равно — рассовал трофеи по карманам, а шляпу водрузил на голову. С одной стороны, жаль, в кои веки чуть не получилось влиться в какое-то общество. С другой стороны — сам этот пидор виноват, что недооценил и пожаловал без охраны. А главное, что попытался сделать из него шлюху. Нет уж, труп — идеальное состояние для ближнего.