Свое место

В помещение подъезда Ацуши влетел мокрым с ног до головы. Он не ожидал, что прогнозы синоптиков относительно завтрашнего утра так быстро сбудутся — на наручных часах всего ничего, около часа ночи! — и совсем не додумался захватить с собой зонтик. Пусть даже Рюноске постоянно и вешал его на самое видное место в прихожей. Рюноске всегда был многим осмотрительнее расхлябанного Ацуши, только начавшего привыкать к совместной жизни. К тому, что он теперь вообще имеет свое мало-мальски уютное, наполненное привычными и любимыми вещами место. Нельзя же таковым назвать комнату общежития, лишенную какой-либо мебели, что даже единственный комплект одежды приходилось держать подвешенным над футоном на одолженной у кого-то вешалке. Теперь же у Ацуши имелся и шкаф, точнее половина, ведь вторую по честному соглашению занимали вещи Рюноске, и самая разная одежда, новая, чистая и идеально выглаженная. Такая приятная к телу, не сравнить с теми обносками, что любезно предоставило Ацуши Агентство: где-то короткие, где-то длинные, что приходилось специально подбирать и подкатывать, иногда и истертыми до дыр в таких местах, куда и не заглянешь-то при первичном осмотре. Да и не Ацуши было его проводить — раз подарили что-то, значит, можно жить дальше и радоваться. Рюноске, правда, подобное положение дел совсем не устроило. Так что с одеждой, подобранной с заботой или нет, попрощаться пришлось очень быстро. — Смотреть на твои тряпки невозможно, — морщил нос Рюноске. Но все равно бескомпромиссно и умело трогал Ацуши руками, охватывал мерной лентой, прикасался так, что даже мышцы под кожей начинали гореть. И Ацуши, с покорностью дожидающегося конца этой нехитрой процедуры, начинал колотить озноб. Как и сейчас вот колотил от облепившей тело мокрой ткани. Но ничего, скоро уже Ацуши сможет согреться. Принять душ, переодеться в домашнее, выпить горячего чаю, свежего, возможно, даже от самого Рюноске, если того и удастся раскрутить на подобную щедрость. А потом — и на него самого, пускай даже будет ворчать и вырываться, Ацуши-то знает, как на самом деле удобно можно устроиться на диванчике в гостиной. Или же на пушистом ковре перед телевизором, какая вообще к черту разница, где располагаться. Главное, что Рюноске окажется рядом и снова коснется Ацуши, испытывающе, медленно, как будто бы нехотя… От мыслей об этом ноги ускорились сами собой. И Ацуши, минуя слишком медленный лифт, сам понесся наверх, перепрыгивая через ступеньку-две-три, уже даже больше и не мучаясь от холода — предвкушение скорой встречи успело хорошенько согреть изнутри. Но у самой двери принадлежащей им с Рюноске квартиры Ацуши помедлил. Дождался, когда успокоится в груди судорожно бьющееся сердце, и только тогда коснулся рукой дверной ручки, матово блестящей, как будто новенькой. Хотя все в этом доме, казалось, было возведено только вчера. Да и переехал сюда Ацуши по ощущениям не так уж давно. Полгода жизни с Рюноске под одной крышей пролетели безумно короткой неделей. В прихожей горел свет, но вся остальная квартира тонула в полумраке, изредка прерываемом вспышками все еще включенного телевизора — Ацуши быстро заметил движение с экрана в висевшем на стене зеркале. Значит, несмотря на позднее время, Рюноске еще не ложился. Это вселило энтузиазм. Торопливо стряхнув с себя хлюпнувшие от влаги кроссовки, Ацуши поспешил как можно скорее расправиться с тоненькой курткой, молния которой как назло заела. Даже у двери пахло так упоительно вкусно, что у перекусившего только в обед Ацуши голодно заныло внутри. Хотя… Разве это не пахло Рюноске? Запахи смешивались, манили шагнуть за собой дальше, и Ацуши, улыбнувшись незаметно для себя самого, бесшумно проскользнул в широкий дверной проем. Тут же останавливаясь как вкопанный. Рюноске и в самом деле еще не ложился. Мерцание экрана телевизора легко выхватывало из полумрака его полусидящий, сгорбленный силуэт, дышащий так ровно и тихо, что на секунду каждому могло бы показаться — это и не живой человек вовсе. А просто забытая кем-то восковая фигура. Но Ацуши, обладающего поистине звериным чутьем и слухом, это обмануть бы не смогло. Ну как только Рюноске умудрился заснуть вот так? В настолько неудобной позе, лишенный всякой защиты, ведь пресловутое черное пальто Ацуши лично намочил сброшенной курткой! Из чего же он тогда будет призывать Расемона? Неужто из валявшихся в стороне тапок? Ну что за ерунда… Точно чувствуя на себе чужой, пристальный взгляд, Рюноске вздрогнул. Голова его еще ниже склонилась на грудь, ворот домашней футболки оттянулся, обнажая бледную, тонкую шею, совсем не скрытую сзади короткими вьющимися волосами. Рот Ацуши, только-только собравшегося нырнуть прямиком в кухню и как следует порыться в холодильнике, вновь наполнился слюной. Наверное, именно так чувствует себя на охоте какой-нибудь хищный зверь, частичка которого, как бы не ни было сложно признать, навсегда затерялась где-то внутри Ацуши. И Акутагава Рюноске, самый опасный человек Йокогамы, как когда-то с тревогой в голосе говорили перепуганному новобранцу Накаджиме из Вооруженного Детективного Агентства, в данную минуту ужасно подходил на роль самой желанной жертвы. Жажда прильнуть ртом к нежной, безмерно чувствительной коже заглушила даже голод. Ацуши двинулся вперед, снова плавно, неслышно, осторожно переступая босыми ногами с паркета на ковер, все дальше и дальше. Ровное дыхание Рюноске щекотало слух, казалось, что напрягшись еще немного, Ацуши смог бы расслышать и его сердцебиение — такое же спокойное, безмятежное. Навряд ли Акутагава Рюноске мог предположить, что кто-то вообще будет с подобной жадностью на него заглядываться. Тем более — в его же собственном доме. Но он должен был знать, кого собирается впустить на порог. Не просто так упрямо продолжал игнорировать имя Ацуши, хотя… Такую шею и переломить-то проще простого, теперь Ацуши это знает лучше других. Да и каких других? Разве был кто-то еще, способный коснуться Акутагавы Рюноске настолько открыто? Способный еще и добиться затем желания повторить? Нет, Ацуши один такой. Один, кому представится возможность зайти со спины к спящему, коснуться осторожно — сначала кончиками пальцев, затем и всей ладонью, уверенно, ласкающе, так что мурашки заставят Рюноске тревожно вздрогнуть во сне. Подтолкнут проснуться, но к тому моменту — Ацуши уже прижмется губами. Влажно обведет языком пульсирующую жилку, потянет за волосы, заставляя запрокинуть голову. Снова погладит судорожно сократившееся горло. И тогда-то… тогда Рюноске впервые подаст голос. Стон его сладким жаром стекся к низу живота. Ацуши едва удержался, чтобы не отозваться на него собственным звуком — но навряд ли он в данный момент будет человеческим. Навряд ли это понравится Рюноске. — Ненавижу, когда меня так будят, — хрипло, едва размыкая губы, шепнул Рюноске и, наконец-то раскрыв глаза, укоризненно посмотрел снизу вверх на Ацуши. — Вытерся бы, чертов тигр. Капля воды сорвалась с мокрой челки прямо на щеку Рюноске и быстро стекла вниз, на шею. Да уж, наверняка не слишком приятно. Быстро пришедший в себя Ацуши резко ощутил что-то отдаленно напоминающее стыд. — Еще и задержался, — продолжил укорять Рюноске. — И наверняка разрядил телефон. Иначе я просто не понимаю, почему ни один мой звонок не достиг абонента. Еще и беспокоился, значит. И ждал его, Ацуши, может, даже собирался на поиски пойти, а то ведь черт сломит ногу в Йокогаме в настолько дерьмовую погоду. Хоть топиться иди, как сказал как-то Дазай-сан, выжимая в окно свой ненаглядный и единственный плащ. Но даже слова о любимом хобби прозвучали тогда без должного удовольствия. Теперь-то Ацуши понял, в чем прелесть личного транспорта. И безопасного сидения дома, где так хорошо, тепло… уютно, особенно если тебя кто-то ждет. Вот так ждет, просто потому что тебя — нет рядом в эту минуту. — Я виноват, — пробормотал он, опуская ресницы. Взгляд Рюноске и так грозился прожечь в нем дыру насквозь. — Рад, что ты это понял, — саркастично отозвался тот. И поднял руку, как всегда поднимал, чтобы треснуть нерадивого Ацуши по макушке за промашку. Но в этот раз — словно бы нежно растрепал слипшиеся, уже начавшие подсыхать пряди. — Вали в ванную уже, тигр. Я разогрею поесть. Ну, не заставляй меня ждать еще больше! Забытые в стороне тапки уже опасно вздыбились. Хотя, быть может, это всего лишь выдумки Ацуши. Ведь от долгого голодания заработать галлюцинацию совсем ничего не стоит. А от прикосновений Рюноске что-то свело внутри еще сильнее обычного. Как жалко, что Ацуши сейчас не разрешено задержаться еще на минутку. До того хочется поцеловать Рюноске, ужасно хочется, только в этот раз — уже в губы. Но у него еще появится возможность, обязательно появится. И таких будет много. Ужасно много, просто-таки бесчисленное количество! До тех самых пор, пока Ацуши будет к кому и куда возвращаться, мир вокруг больше не сможет быть плохим.