Не ради меня

Ректор, ректор, ректор… Слово, такое короткое, било по ушам, отдавалось в больной голове, измученном мозгу, током проходило по воспалённым и напряжённым до предела нервам. Ректор. Ректор Хогвартса. На костях предыдущего ректора… Он не хотел этого. Нет, не смерти Дамблдора – её-то как раз он хотел, терпеливо ждал, надеялся, что придёт следующий ректор, более умный, более трезвый, более твёрдый… Придёт – и вернёт Хогвартсу былую силу и славу. Будет думать о величии школы, а не о своём. Но сам не метил в кресло ректора. Он устал. Ему всего тридцать шесть, а чувствует он себя не меньше, чем на шестьдесят, да и выглядит на столько же. Он хотел только одного – домик на берегу моря, в лесу, где бы его никто не трогал. Шум прибоя по утрам, крики чаек, ветер в кронах сосен. Огонь в камине, тёплый плед, книги и зелья… Он устал. Он устал от людей, от интриг, от необходимости постоянной двуличности, лжи, напряжения. Он хотел только покоя, а теперь… А теперь он ректор. И опять ему изворачиваться, носить маски, хитрить, лгать, забывать о себе, быть в постоянном напряжении, следить за всей школой, пресекать зверства Пожирателей, да так, чтобы все были уверены, что он действует в интересах Лорда. Он сможет. Он сможет всё, и даже больше, только какой ценой? Впрочем, цена его сломанной жизни изначально не принималась никем в расчёт. Ни Лордом, ни Дамблдором. Была только Великая Цель, у каждого своя, а то, что в процессе достижения этой цели его, Северуса Снейпа будут ломать, терзать, отбирать всё, что ему дорого, а в конце выбросят покалеченное тело и истёрзанную душу и пойдут дальше, никого не интересовало. Его жизнь никого никогда не интересовала… Он мог бросить всё. Он мог уехать далеко и спрятаться так, что ни одна ищейка его не найдёт, но… Его жизнь ломала и сломала, зачем же ещё ломать другие жизни, жизни тех, кто здесь учился?.. А Пожиратели сломают. Ломать жизнь – это больно. И если он, Северус Снейп, сможет спасти от всеперемалывающих жерновов жизни тех, кто сейчас учился здесь, может… Может, ему простится вся грязь его жизни. Может, ему за это будет покой. Пускай и после смерти… Снейп поднялся с кресла. Древний ритуал, который проходит каждый новый ректор, ждал его. Ритуал признания ректора Хогвартсом. Хогвартс – живое существо, он тоже умел любить, ненавидеть, признавать, не признавать… Каждый новый ректор поднимался на самый верх башни своего факультета и получал признание от всех четырёх основателей. Или не от всех. Или ни от кого, хотя, говорят, основатель факультета, который представлял новый ректор, приходил всегда. Или не суметь подняться вовсе… Башня Слизерина существовала. Гостиная Слизерина на самом деле не была в подземельях. Она была в башне, как и гостиные остальных факультетов, только кроме слизеринцев об этом никто не знал. Зачем? Салазар Слизерин был хитрым пройдохой, смог выстроить башню так, чтобы её не было видно, и не сказав об этом остальным основателям. Хотя, может, те как раз таки и знали, всё же основатели, как ни крути. Это сейчас даже бывший ректор не был в курсе, что, входя в подземелье Слизерина, посетитель оказывался не в подземелье, а в башне. Впрочем, бывший ректор многого не знал. Слишком он погряз в собственных играх, слишком… Снейп медленно преодолел короткий коридор и подошёл к тупику, за которым должны были находиться жилые покои Слизерина, приложил руку к стене. Часть стены истончилась и растаяла, но за ней оказалась не гостиная, а узкая, крутая каменная лестница, уходящая бесконечно вверх в кромешную тьму. Хогвартс ждал его. Снейп вдохнул, выдохнул и сделал шаг в темноту. Стена так же бесшумно восстановилась на своём прежнем месте, и он оказался в кромешной тьме. Хогвартс, прими меня. Ступенька, следующая, ещё, и ещё… И так – в бесконечность. Темно, ничего не видно, так что нет даже разницы, с открытыми глазами идёшь или с закрытыми. И не действуют никакие заклинания – ни люмос, ни ночное зрение, приходится идти на ощупь, в никуда. Ступеньки… Ноги уже болят. Идти, всё равно нужно идти. Идти до последнего, через «не могу», через боль, через нехватку дыхания… Хогвартс, прими меня. Прошу… Не ради меня – ради тех, кого ещё не сломала жизнь. Я знаю – я не тот, кто достоин занимать кресло ректора, не тот, кто будет дышать в одном ритме с тобой, я знаю, но… Ради тех, кому ещё есть, что терять… Ступеньки, ступеньки. Вверх… Ноги уже начинают отказывать, колени подкашиваются. Нет, нельзя остановиться и передохнуть, нельзя. Идти… До последнего… Я могу, я всё могу, я могу вытерпеть. Хогвартс, если ты видишь кого-то, кто более моего достоин стать ректором, стать частью тебя, скажи. Если есть кто-то, кто сможет лучше защитить детей, покажи мне его. Не самолюбие привело меня сюда, и не приказ Лорда – а то, что я не вижу, кто ещё, кроме меня, сможет защитить тебя и тех, кто не может постоять за себя… Хогвартс, не ради меня… Ноги отказывают. Идти, опираясь руками о ступень, но идти… Дышать нечем, воздух, входящий в лёгкие, кажется, не содержит кислорода. Руки и мантия мокры от пота, волосы липнут к лицу. Идти… До последнего… Хогвартс, не ради меня… Руки отказывают, подламываются, и лицо встречается со ступенькой. Во рту появляется металлический привкус крови, эта же кровь течёт из носа. Это не имеет значения… Идти… Ползти… Не ради меня… Ползти, ползти до последнего. Пока хоть как-то слушаются мышцы. Пока в сознании - ползти… Наверх, в никуда, в темноту, но пока не покинуло сознание – ползти. Любой ценой… Не ради меня… В глаза ударил ослепительный свет, и Снейп почувствовал, что бесконечные ступени пропали, и он лежит на ровном полу, а тело обдувает тёплый, несущий запахи соли и моря ветер. Странно, откуда в Хогвартсе море?.. Он с трудом открыл слипшиеся от пота глаза и чуть приподнялся на руках. Он лежал на каменном полу на вершине башни Слизерина, а вокруг было только небо. Лазурное небо и крики чаек. Он дошёл. Он смог. Впереди, из потоков света, вышел мужчина лет сорока в зелёной мантии. У него были серые полудлинные волосы и острая бородка, а улыбка больше походила на ухмылку. Салазар Слизерин. Снейп, практически задохнувшись от волнения, попытался встать, но руки и ноги отказались его держать, и он рухнул практически под ноги основателю своего факультета. - Нда-а, - хмыкнул Салазар, разглядывая распростёртого у его ног мужчину, - дохленькие у нас ножки, да и ручки тоже. Ну и как же мне тебя, о дохлятина, признавать ректором, если ты даже встать перед основателем не соизволил? Его слова звучали насмешливо, с сарказмом, но… но не зло. Не было в них злости. Снейп порывисто вздохнул, снова попытался подняться, с трудом встал на четвереньки, потом сел на колени, передохнул и, покачнувшись, со второй попытки встал. - Вот так-то лучше, - ухмыльнулся Салазар. – Плохо выглядишь, наследничек. Нет, я не кровь имею в виду, морду вытереть можно. Порекомендовал бы я тебе не кресло ректора, а палату в госпитале. Впрочем, нет. Не палату. Море, чайки, сосны. Камин, книги. Как ты на это смотришь? – подмигнул он. Снейп вздрогнул – Салазар словно бы прочитал его мысли. Тот увидел его реакцию и снова ухмыльнулся: - Будет, будет тебе море с чайками. Если доживёшь. Впрочем, не будем задерживаться, - он незаметно подобрался и уже совершенно другим тоном, серьёзным и сильным, произнёс: - Я, Салазар Слизерин, основатель Школы чародейства и волшебства Хогвартс, признаю тебя, Северуса Тобиаса Снейпа, законным ректором Школы, чтобы отныне ты защищал и оберегал тех, кто будет учиться в этих стенах. И да будет тебе сила Слизерина в помощь. Откуда-то сверху ударил столб зелёного ослепительного света, так что Снейп едва не рухнул снова на пол, а дыхание перебило. Потом зелёный столб исчез, а из белого света впереди шагнула следующая фигура. Женщина, полноватая, в жёлто-чёрном длинном старинном платье, с каштаново-рыжеватыми волосами, убранными в незамысловатую причёску. Хельга Хаффлпафф. - Бедный мальчик, - покачала она головой, с состраданием, от которого стало как-то легче на душе, посмотрев на неуверенно стоявшего на ногах Снейпа, - сколько же тебе довелось пережить? В тебе терпения и упорства больше, чем в некоторых хаффлпаффцах, кто знает, как сложилась бы твоя жизнь, попади ты на мой факультет… Салазар пренебрежительно хмыкнул, но ничего на это не сказал. Хельга метнула на него возмущённый взгляд, но тоже никак не прокомментировала его хмыканье. - Да, и конечно… Я, Хельга Хаффлпафф, основатель Школы чародейства и волшебства Хогвартс, признаю тебя, Северуса Тобиаса Снейпа, законным ректором Школы, чтобы отныне ты защищал и оберегал тех, кто будет учиться в этих стенах. И да будет тебе сила Хаффлпафф в помощь. Снова столб сверху, только на этот раз жёлтый с чёрным. Снейпа начало отпускать. То ли сострадание Хельги так повлияло, то ли просто постепенно начало спадать нервное перенапряжение и отступать физическая измотанность. Он позволил себе несколько расслабиться. Он дошёл, его признали двое из четырёх основателей, а это… А это не так уж и мало. Не безнадёжно. Из белого света появилась третья фигура. Статная женщина в синем платье, с распущенными чёрными длинными волосами, перехваченными диадемой, с точёными чертами лица. Ровена Райвенкло. - Что, - тонко улыбнулась она, пристально посмотрев на Снейпа своим долгим умным взглядом, - уже расслабился? Салазар и Хельга признали, и ты решил, что этого хватит? Снейпу стало стыдно. Он хотел попросить прощения, но понял, что не может издать ни звука. Это не было заклятием безмолвия – он просто был настолько потрясён происходящим, что не мог вымолвить ни слова. - Это хорошо, что расслабился, - кивнула Ровена, поняв его состояние. – Плохо быть в постоянном напряжении, для тебя же в первую очередь плохо. Подумай о себе, мой мальчик. Ты всю жизнь вынужден был думать о других, и тебе ещё долго придётся о них думать, но начинай уже любить себя и заботиться о себе. Понимаешь? Он словно во сне кивнул, хотя мозг отказывался воспринимать её слова. - Это хорошо, - она снова кивнула и чётко и сильно произнесла ритуальную фразу: - Я, Ровена Райвенкло, основатель Школы чародейства и волшебства Хогвартс, признаю тебя, Северуса Тобиаса Снейпа, законным ректором Школы, чтобы отныне ты защищал и оберегал тех, кто будет учиться в этих стенах. И да будет тебе сила Райвенкло в помощь. Столб синего цвета… А из света впереди вышел крепкий мужчина в алой мантии, с каштановыми волосами, падающими на плечи, и с окладистой бородой. Годрик Гриффиндор. Снейп ошеломлённо затряс головой – нет, не может быть, чтобы его, слизеринца до мозга костей, ненавидевшего Гриффиндор всеми фибрами своей души, почтил своим присутствием сам Годрик Гриффиндор. То, что он пришёл, ещё не значит, что признает, но что пришёл – уже поразительно. - Думал, не приду? – грустно улыбнулся Годрик. – Думал, Гриффиндор никогда не признает слизеринского ректора? Насколько же далеко зашла… - он вздохнул. – Ты многого не знаешь и не понимаешь. Слишком много из того, чему учили тебя и других студентов, ложно. Нет, я не имею в виду точные науки, я имею в виду историю. И истинное взаимоотношение и значение факультетов. Альбус Дамблдор, увы, забыл про принцип равновесия энергий. Все факультеты должны дополнять друг друга, а он противопоставил их друг другу, заставил враждовать. Я надеюсь… Нет, вряд ли ты что-то сумеешь сделать – то, что ломалось на протяжении десятков лет, невозможно исправить за год. - Год? – хриплым голосом выдавил Снейп. Как это понимать? Что ему всего год быть ректором? Или что ему жить осталось год? - Это уже от тебя зависит, – словно бы прочитав его мысли, ответил Годрик. – Будь мужественен, мальчик. Со своей же стороны я, Годрик Гриффиндор, основатель Школы чародейства и волшебства Хогвартс, признаю тебя, Северуса Тобиаса Снейпа, законным ректором Школы, чтобы отныне ты защищал и оберегал тех, кто будет учиться в этих стенах. И да будет тебе сила Гриффиндора в помощь. В четвёртый раз столб света, на этот раз алый, ударил его сверху. Снейп не выдержал и упал на колени, а вокруг него закружился разноцветный хоровод вихрей, затягивающий его в мягкий тёплый водоворот. Фигуры основателей стали таять. Интересно, промелькнула в голове посторонняя мысль, сколько основателей признало Дамблдора? Годрик Гриффиндор поднял голову и грустно посмотрел на Снейпа: - Альбус Дамблдор, - прошелестел, словно бы откуда-то издалека, его голос, - не дошёл до вершины башни… *** Снейп очнулся в своей комнате. Он лежал на кровати, в пижаме, заботливо подоткнутый со всех сторон одеялом, а в воздухе стоял лёгкий аромат духов Хельги Хаффлпафф. Он снова закрыл глаза. Во всём теле и на душе были непривычные лёгкость и спокойствие, а обостряющееся с каждым мгновением сознание начинало чувствовать Хогвартс, каждый его коридор, каждую комнату, каждый камешек, каждую нить, вплетённую в его магическое основание. И замок, как живое существо, могуче и радостно приветствовал его, нового ректора Хогвартса… Скоро эта лёгкость и спокойствие пройдут, забудутся, потеряются в водовороте дел и проблем. Пускай. Это уже не важно. Он стал частью Хогвартса, и если он не предаст замок, то и замок никогда не предаст его. А он, Снейп, не предаст. Никогда. Нельзя предать самого себя. Хогвартс, ради тебя.