— 2 часа и 2 бутылки соджу спустя —
— Аджумма-а-а, нам ещё соджу! — крикнул Сынгиль максимально громко, поднимая над головой пустую бутылку. — Сейчас будет! — отозвалась женщина откуда-то из глубины палатки. — Сядь уже, — прошипел Жан, возвращая парня на табуретку. Тот опасно пошатнулся, но вовремя восстановил баланс, схватившись за руку канадца. — Гиль, может, нам уже пора? Ты пьян, — он заглянул в помутневшие от выпивки глаза Сынгиля и покачал головой. — Я!.. — парень громко икнул, замолчал на несколько секунд, формулируя мысль, и продолжил говорить, тыкая Джей-Джея в нос кончиком пальца. — Я не пьян, понятно? Всё ещё только начинается! — он взял щипцы для переворачивания мяса и попытался сфокусировать свой взгляд на гриле перед ним. — Мясо ещё осталось, видишь? Канадец обречённо вздохнул, подпирая голову рукой и внимательно следя за движениями своего спутника. Тот принялся ворочать мясо на гриле, что-то приговаривая себе под нос на корейском. Жан невольно улыбнулся такой картине. Идиллия была прервана подошедшей хозяйкой палатки, которая торжественно поставила перед ними третью бутылку соджу. — Спа!.. сибо, — поблагодарил её Сынгиль, даже не посмотрев на неё, так как всё его внимание захватило мясо. Тётушка не придала этого значения и направилась обратно к своему месту. Джей-Джей хотел поинтересоваться, сколько они должны, в случае если Сынгиль после очередной бутылки не сможет выговорить подобное, но так и не смог выдавить ни слова, так как не знал и минимального корейского. — Так, Жан Жак Леруа! — громко заявил кореец, и парень напротив даже вздрогнул. Сынгиль положил себе на ладонь кунжутный лист, взял с гриля готовый кусочек свинины, с которого так и стекал сок, и замотал его в лист. — Скажи «а»! — он протянул приготовленный рулетик в сторону удивлённого Жана. Он даже и сообразить ничего не успел, как уже жевал кусочек сочной свинины. — Молодец, — улыбнулся Сынгиль, взъерошив его волосы и, наконец, обращая своё внимание на новенькую бутылку алкоголя. — Ах да! — он взял её в руки, ударил несколько раз по пробке и открыл, поднося горлышко прямо к носу. — Пахнет рисом, — захихикал парень, протягивая руку к рюмкам. — Гиль! — позвал его Жан, вновь подпирая голову рукой и глядя на раскрасневшееся лицо напротив. Сынгиль поднял глаза и широко улыбнулся. — Ты пьяный? Может, нам пора домой? Тебя Бёль ждёт. — Не-а, — тот энергично покачал головой, от чего из раскрытой бутылки соджу немного расплескалось на пол. — Я… самый трезвый в мире, да! — он громко икнул, наливая жидкость в рюмки до самых краёв. — Ну-ка выпьем! — Сынгиль протянул одну рюмку канадцу и поднял свою. — А Бёль может и подождать, — он кивнул будто соглашаясь с самим собой, а затем просиял улыбкой, будто осознал кое-что важное. — А нет, стоп! Смотри, какой трюк я умею. — Может, не надо? — поморщился Джей-Джей. Наблюдать за пьяным корейцем было весело до тех пор, пока он не собирался исполнять какой-нибудь трюк. — Всё нормально, — успокоил его парень. Он поставил свою рюмку, полную соджу на тыльную сторону ладони и, не притрагиваясь к ней свободной рукой, выпил залпом. — Ха! — выкрикнул он, ставя перевёрнутую рюмку на стол с громким стуком. Глядя на это милое действо, Жан не смог сдержать смеха. — Ну что ты смеёшься? — Сынгиль нахмурился, надувая губы. — Да вот невольно подумалось, — проговорил Жан Жак после приступа смеха, — в каком месте это «трюк» и за что мне такой милый парень. — Опять ты начинаешь, — пробормотал тот, глядя куда-то в стол и покачиваясь из стороны в сторону. — Ничего ты не понимаешь, глупый Жан Жак Леруа, — он поднял сонно-пьяный взгляд на канадца и шумно выдохнул. — Ничего я не милый… — тихо произнёс он, — это ты милый. И добрый. Красивый. Сексуальный. В конце фраза превратилась в нечленораздельное бормотание, Сынгиль неловко раскачивался на табуретке, продолжая постукивать пальцем по донышку перевёрнутой рюмки на столе, нахмурив брови. Жан замер, внимательно глядя на его покрасневшие уши, взъерошенные волосы, на то, как его тонкие губы шевелятся, когда он что-то бурчит себе под нос. «Хочу поцеловать его!» — пронеслось в голове канадца, но он одёрнул себя, шумно вздохнув. — Бесит, — продолжал бормотать Сынгиль, поёрзав на месте. — Хочу тебя поцеловать, а вокруг столько народу, — он оглянулся, скользя помутнённым взглядом по посетителям палатки. — Надоели… Он что-то ещё хотел добавить, но его слова утонули в звуке отодвигающейся пластиковой табуретки, на которой сидел Жан: тот резко встал, слегка покачиваясь под действием соджу и решительно схватил корейца за руку. — Мы уходим! — заявил он, практически силой поднимая парня на ноги. Колени были совершенно ватные, а горизонт никак не становился горизонтальным, и Сынгиль, опасно пошатнувшись, упал прямо в объятия отчего-то взвинченного Джей-Джея. — Упс, — хихикнул кореец, уткнувшись носом в грудь парня. — Наверное, я пьян, — засмеялся он, пытаясь восстановить баланс, но тело не слушалось, и он снова оказывался в руках Жана. — Ты так приятно пахнешь, — заметил Сынгиль, оставляя безуспешные попытки выстоять на обеих ногах и обвивая руками плечи своего спутника. — Пойдём домой, — прошептал он, практически касаясь губами шеи Жана и обжигая кожу горячим дыханием. Канадец стал судорожно рыться по карманам в поисках кошелька. Он не знал, сколько они должны были за этот корейский традиционный пир, поэтому оставил под тарелкой все воны, что у него остались после их полуденной прогулки по Сеулу. Сынгиль уже откровенно повис на его шее, прикрыв глаза и подавая признаки сознания лишь бессвязной речью на корейском. Жан подхватил его за талию, и с горем пополам они выбрались из палатки. Сеул даже не собирался засыпать: повсюду сновали машины, люди, кто-то из них был уже пьян, а ночные кварталы манили таких неоновыми огнями и громком музыкой. В таком состоянии Сынгиль едва ли мог передвигаться, поэтому Жану пришлось усадить его себе на спину. — Ты такой сильный, — бормотал кореец, скользя ладонями по плечам и ниже — к ключицам и мышцам груди. — А ты такой пьяный, — парировал Джей-Джей, стараясь обратить всю ситуацию в шутку. По крайней мере на то время, пока они на людных улицах и люди могут заметить характерный бугор в районе молнии джинсов. — Чего ты такой скучный? — Сынгиль вновь надул губы, отклоняясь назад. Мимо них в этом время проходили какие-то девушки, перешёптываясь между собой. Заметив на улицах Сеула симпатичного иностранца, они не могли не обратить на него внимание. Это не ускользнуло от Сынгиля, и он нахмурился, прожигая их обеих взглядом. — Он мой, ясно вам? — прошипел он на корейском, крепко обнимая Жана за шею. Девушкам это показалось невероятно смешным, и они стали перешёптываться ещё оживлённее, изредка хихикая. — Чего смеётесь? — парень резко замахнулся ногой, от чего один из надетых на его голые ступни слипонов слетел и приземлился прямо перед девушками. Те удивлённо остановились, не переставая перешёптываться и смотреть в упор на странную парочку. — Что ты делаешь, Гиль? — Жан громко цыкнул языком и повернулся к девушкам с миловидной улыбкой. — Приношу глубочайшие извинения, просто мой друг совершенно не умеет пить, вот и бушует теперь, — он неловко поклонился, продолжая держать парня на своей спине, придерживая его за бёдра. Девушки, по всей вероятности, ничего не поняли из того, что говорил им этот привлекательный иностранец на английском, но на всякий случай тоже поклонились. Джей-Джей поднял брошенный слипон и поспешил удалиться, чтобы не сгореть со стыда. — Надень-ка обувь на ноги, чтобы не пугать людей своими мозолями. Сынгиль вытянул ногу вперёд, двигая стопой из стороны в сторону, рассматривая раны, которые никогда не сходят с ног фигуристов. Канадец быстро натянул обувь парня на её законное место и быстро зашагал по людной аллее. — Вообще мои мозоли не такие и страшные, — заметил Сынгиль, сжимая губы в тонкую полоску. — Сезон закончился месяц назад, так что они уже почти зажили. — Ну ты ведь знаешь, — выдохнул Джей-Джей, легко подбрасывая парня, чтобы тому было удобнее находиться на его спине. — Для нас «зажило», это не так, как для остальных «зажило». Иногда мозоли у меня не сходят по несколько месяцев. — Жан, зайди в этот переулок, — Сынгиль внезапно переполошился, заметив тёмный узкий проём между зданиями, куда не проникал свет от ярких вывесок. — Это важно. — Что такое? Тебе плохо? — обеспокоенно поинтересовался канадец, но всё же направился туда, куда указывал тонкий длинный палец, который немного подрагивал от выпитого алкоголя. — Да, мне очень плохо, — томно прошептал парень, легко касаясь губами шеи Жана. Тот не придал этому особого значения, буквально втискиваясь всем телом в узкий проём переулка. Когда они отошли достаточно далеко от суеты шумного Сеула, он осторожно опустил Сынгиля на ноги и встревоженно заглянул в его лицо. Но тот не терял и секунды, и тут же пригвоздил Жана к холодной бетонной стене высокого здания. Поцелуй был страстным и нетерпеливым с нотками рисового вина и острых красных приправ. Сынгиль прижался всем телом к парню, одну руку запуская под лёгкую куртку, проводя ладонью по горячей пояснице. — Так вот как тебе плохо? — усмехнулся Жан, отрываясь от любимых губ, чтобы глотнуть воздуха. — Я уже подумал, что ты перепил. — Меньше разговоров и больше действий, — пробормотал Сынгиль, вновь целуя его, на этот раз медленней, будто пытался распробовать его язык на вкус. — Мне очень жарко, Жан, — простонал он, уже вовсю шаря под майкой парня, кончиками пальцев исследуя точёные мышцы пресса, груди, спины. — Гиль, прошу тебя, — прорычал Жан Жак между жадными поцелуями, прижимая хрупкое тело к себе, — давай доберёмся до дома. Ещё чуть-чуть, и у меня встанет. Не хочется идти по городу со стояком. — Я не могу больше терпеть, — промычал тот в ответ, покрывая поцелуями линию челюсти и спускаясь ниже — к шее — чтобы оставить там след своей любви. — Осталось всего ничего, — Джей-Джей собрал последние остатки самообладания и оттолкнул парня, глядя в его взвинченное лицо. — Потерпи чуть-чуть, мы скоро будем дома, — он провёл ладонью по длинной тонкой шее, поднимаясь к подбородку и проводя большим пальцем по нижней губе. — И тогда уж точно… — ему не нужно было дожидаться ответа: им были сияющие пьяные глаза и сексуальная полуулыбка.— «Всего ничего» спустя —
— Ты сегодня слишком сексуальный, — приговаривал Сынгиль между агрессивными поцелуями. — Я весь вечер пялился на твои ключицы в этой футболке. Не смей больше надевать её, — Жан накрыл его губы, пригвождая к стене прихожей. Комнату заполняли сдавленные стоны и отрывистое дыхание, смешивающееся со звуками шуршащей одежды. — Мгх, — выдохнул кореец, почувствовав, как уже вставший член Джей-Джея трётся о его бедро сквозь грубую ткань джинсов. — Ты не представляешь, — шептал Жан, сдёргивая с себя эту самую футболку и отправляя её куда-то в угол, — сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы сдерживать себя на людях. — Он с жадностью припал губами к шее Сынгиля, который буквально таял от его прикосновений. — Не знаю, — выдавил он, запуская пальцы в мягкие волосы парня и закрывая глаза. В голове было туманно, и комната кружилась перед его глазами, а лёгкие сдавливало от недостатка кислорода, — то ли я пьян, то ли я люблю тебя. Жан остановился, услышав это, и выровнялся, глядя в раскрасневшееся лицо парня. Он не мог понять, серьёзно тот сейчас говорил, или соджу управляло им, но канадец быстро отбросил лишние мысли, вновь припадая к тонким губам, крепко зажмуривая глаза. — Иди сюда, — он присел, подхватывая Сынгиля под бёдра, и легко поднял его, прижимая к себе, словно он ничего не весил. — Когда ты пьяный, у тебя развязывается язык, — шептал Джей-Джей, уткнувшись в его шею и быстро шагая в спальню. — У тебя всегда развязан язык, — парировал кореец. С мягким шорохом парень опустил его на кровать, и он начал быстро расстёгивать свой ремень. — Вот и сейчас, — недовольно заметил он, начиная злиться на никак не поддающуюся застёжку, — меньше слов. Иди ко мне. Сынгиль вытянул руки, и Жан опустился на него сверху, целуя его быстро и ненасытно, параллельно расстёгивая его джинсы. И тот действительно послушался его совета. Жан Жак нашёл для своего языка другое применение: он неторопливо исследовал любимое податливое тело, спускаясь всё ниже и ниже, пока его горячее дыхание в районе живота не заставило Сынгиля нетерпеливо подрагивать. Парень стянул уже расстёгнутые джинсы и усмехнулся, глядя на проступающий сквозь бельё напряжённый член. Канадец стал дразнить его сквозь тонкую ткань, слегка покусывая головку и ласкать языком по всей длине. Сынгиль запустил пальцы в волосы Джей-Джея, словно пытаясь заставить парня дать ему то, чего он сейчас больше всего жаждал. Его бёдра инстинктивно подавались вперёд, а спина выгибалась от электрических импульсов, пронизывающих всё тело. — Жан… про…шу… — стонал он, жмурясь от запредельных ощущений. — Не спеши, — выдохнул Жан, осторожно массируя его вход сквозь боксеры. Сынгиль дёрнулся, сжимая в кулаке простынь и запрокидывая голову назад. — Мне редко выпадает такая возможность поиграть с твоим телом. — Мхм… аах… — Чудесные звуки, — улыбнулся Джей-Джей, покусывая внутреннюю сторону бедра и зализывая оставленные укусы. — Не останавливайся, Гиль. Я хочу слышать их. — Жа-а-ан, — сбивчиво прошептал Сынгиль, недовольно ёрзая на кровати. — Прошу тебя… а-а… сними их… — Ладно, — хмыкнул канадец, наконец избавляя парня от последнего кусочка ткани, — всё равно они уже промокли, — с коварной улыбкой он провёл языком по всей длине члена, дразня головку большим пальцем. — Ты так течёшь, mon cher, — Жан стал «ненароком» касаться его входа, от чего Сынгиль прогибался в пояснице в надежде получить желаемые прикосновения там, где их так не хватало. Оставив в покое подрагивающий член, канадец наклонился ниже и принялся растягивать его, мучительно медленно и тщательно, буквально вцепившись пальцами в бледную кожу его бёдер. Кореец извивался, хватая ртом воздух и сжимая руки до побеления костяшек. Картинка шла пятнами, а уши закладывало от громких чмокающих звуков и стонов. — Не знаю, — пробормотал Жан, по-издевательски медленно проводя рукой по всей длине его члена и не переставая старательно работать языком, — то ли это алкоголь, то ли я люблю тебя, Гиль. Тело Сынгиля резко напряглось, пальцы на ногах сжались, и с громким вскриком он кончил — по животу расплескалась вязкая белая жидкость. Джей-Джей изумлённо остановился и приподнялся на руках, заглядывая в любимое лицо, освещаемое тусклым светом бледной луны. Кореец часто дышал, возвращаясь на землю с вершины и прикрывая горящие щёки рукой. — Ты… только что кончил от моих слов? — удивлённо спросил Жан Жак. — Это… вообще… то… были мои слова, — ответил Сынгиль, хмуря брови. — Поторопись уже, — прошипел он, притягивая парня за шею к своему лицу, — трахни меня так, чтобы я завтра не смог подняться с кровати. Где-то в голове Жана щёлкнул переключатель, и ему совсем снесло крышу. Он быстро сбросил свои джинсы и бельё, отправляя их в угол, и навис над парнем, заглядывая ему в глаза. — Без подготовки будет больно, — где-то на задворках ещё теплились остатки здравого смысла. Джей-Джей провёл языком по острой ключице, собирая мелкие солёные капли пота. — Жан, — простонал Сынгиль, обвивая шею руками и притягивая его к себе. Их губы слегка соприкасались, а горячие дыхания сливались в одно, заставляя обоих подрагивать об возбуждения. — Трахни меня так, как только ты умеешь.— На следующее утро —
— Жан, — Сынгиль сонно позвал парня, распластавшегося на кровати рядом. — М? — отозвался тот, раскрывая один глаз. — У нас вчера был секс? Всё тело болит… — ЧТО? — Жан тут же вскочил на кровати, совершенно забывая о сонливости и головной боли после попойки. — ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОМНИШЬ? — Ну, помню, что мы пошли выпить… А потом… О да… Вот здесь хорошо…А-ах… Не останавливайся…
Быстрее… Трахни меня пожёстче…
— Тебе запрещено пить, если меня нет рядом, тебе это ясно, Ли Сынгиль?