***
- И из-за чего ты сегодня так разошелся? Осаму фыркнул, как большой кот, упрямо и своевольно, блаженно зажмурившись, отпивая из кружки горячий, крепкий кофе – от чая он отказался, пришлось из-за него корячиться у кофе-машины. Марса вытирала посуду, сменив теплые джинсы на короткие домашние бриджи и повязав на пояс фартук. - А ты очень миленькая в домашней одежде, это не то что та фигня, которую ты надеваешь на себя вне дома. - Промурлыкал детектив, мастерски проигнорировав предыдущий вопрос. Марса только нахмурилась, чувствуя, как пламенеют кончики ушей, и буркнула, ставя чистые тарелки в шкаф: - Ничего подобного... И нормально я одеваюсь! Ну так ты расскажешь мне или нет? Дазай, так и не слезший с подоконника, задумчиво сверлил взглядом стену. - Знаешь, - начал он непривычно серьезно. – Я погорячился сегодня все-таки. Просто меня до зубовного скрежета выводят из себя такие люди, а особенно девушки. Девушки, которые продают себя подороже и выставляют напоказ все, что имеют, беззастенчиво вешаясь на шею любому, лишь бы купаться в похотливых взглядах – терпеть таких не могу. Они фальшивые. Для меня это что-то мерзкое, неприятное и отвратительное. Сегодня не сдержался. Марса вздохнула, вытирая руки кухонным полотенцем. В этом был весь Осаму, ничего удивительного. Он легко вжился в роль бабника, такая маска ему шла и была удобной, но сам он не терпел фальши, будучи на удивление честным и прямолинейным. Детектив поставил чашку на подоконник, почесывая за ушком Оки, который растекся на нагретом подоконнике пушистой лужей. - Ты ему нравишься, - неловко улыбнулась девушка, кивая на кота. Марса и Дазай часто проводили много времени вместе, считаясь неплохими друзьями, черт возьми, она даже оставила ему ключи, когда уехала в отпуск, чтобы было кому кормить кота. Но почему-то сейчас, за полночь у нее на кухне, Дазай казался каким-то слишком домашним, даже родным, близким. Аловолосая никогда не ощущала прежде, чтобы он был настолько близок к ней, как сейчас. Это пугало, и почему-то было сложно смотреть ему в глаза, особенно после его слов – словно парень сказал что-то слишком интимное. - А тебе? – прозвучал обманчиво-мягкий голос мужчины. Марса почувствовала, что щеки против воли краснеют. - Что за дурацкие вопросы, бака! - она отвернулась, возвращаясь к мытью посуды. Сердце почему-то билось очень быстро, а дурацкий вопрос детектива вогнал ее в краску и смятение. «Нравится ли он мне? Ну… Не то что бы…». Когда сильные, горячие мужские руки легли на талию, девушка ойкнула и выронила губку для посуды. По спине пробежал табун мурашек, и она залилась краской аж до самой шеи. Ой, мамочки… Горячее дыхание обожгло нежное ушко, когда Осаму тихо спросил, лукаво жмуря хитрые глаза: - Ну так что? Неужели совсем не нравлюсь? Вкрадчивый, мягкий голос детектива привел ее в полное замешательство. Руки задрожали, так что она поспешила вцепиться в край раковины, не выдавая волнения, хотя сердце колотилось так шумно, что его, казалось, можно было услышать на другом конце квартиры. Сглотнув, Марса отвернулась, чувствуя, как в груди сладко екнуло. - Н… Не знаю… - проговорила девушка, ощущая горячее, с запахом сигарет и кофе, дыхание на тонкой, изящной шее. Почему-то сейчас было так приятно и волнительно ощущать на себе его дыхание, слышать этот голос, чувствовать руки на талии… Почему-то совершенно не хотелось отталкивать суицидника, как обычно. Сегодня все было совершенно по-другому и Дазай был непривычно серьезен – сегодня все было взаправду, и это пугало, одновременно притягивая. - А хочешь… Узнать?.. – сухие, узкие губы легко, почти невесомо, коснулись маленького покрасневшего ушка, словно пробуя. Марса покрепче сжала пальчиками край раковины и шумно выдохнула, растерянная, дрожащая, взволнованная. Сильные руки Осаму успокаивающе гладили ее талию, чуть касаясь живота, а жар его жилистых ладоней ощущался даже сквозь ткань кофты. Робея, пугаясь этого нового чувства, что сейчас накрывало волнами, девушка осмелилась повернуться, встречаясь взглядом с темными, лукавыми глазами детектива. Дазай успокаивающе погладил по щеке, касаясь чуть загрубевшей ладонью нежной покрасневшей щечки, а девушка уже не знала, куда деваться от его мягких, но настойчивых ласк. - Тшш…не бойся… - Она зажмурилась, краснея уже больше (хотя казалось, больше уже некуда), когда горячие губы мужчины осторожно, почти невесомо коснулись ее лба, щеки, подбородка… Сердце совсем уже бешено колотилось, а ладони вспотели. «Мамочки…». - Открой глаза, дурочка. - с тихим смешком прошептал Дазай – горячее дыхание опалило щеку. Марса отрицательно замотала головой. «Если я сейчас открою глаза, я умру! Точно умру! От стыда!» Осаму, мягко прижимавший ее к себе, снова мягко погладил по щеке, пальцами вплетаясь в длинные волосы: - Ну, как знаешь. Девушка тихо пискнула, когда горячие губы детектива накрыли ее собственные, искусанные и дрожащие от волнения. Шумно выдохнув, Марса вцепилась пальчиками в обшлаги его плаща. Горячее дыхание со вкусом сигарет и крепкого кофе сводило с ума, и казалось, она просто забудет, как дышать. Осаму целовал уверенно, но мягко, словно пробовал, изучал: легко касался ее губ, успокаивающе гладя по ровной спинке, убеждая поддаться, раскрыться, ответить… И она ответила – немного неумело, приоткрывая пухлые губки и подаваясь чуть ближе, тихо пискнув. Мужчина удовлетворенно хмыкнул и осторожно, проверяя реакцию, провел языком по ее губам. Кружилась голова. Целоваться с Дазаем вот так, на кухне, в половине первого ночи, оказалось удивительно сладко, несмотря на горечь кофе и сигарет на его губах. Щеки горели, а сердце бухало гулко и шумно. Казалось, если он сейчас перестанет поддерживать ее, она точно рухнет на пол, ибо ноги просто подкашивались от обилия эмоций. Марса робко приоткрыла ротик, позволяя его языку уверенно скользнуть внутрь, углубляя поцелуй, стирая границы, мягко, но уверенно лаская. Целовался Дазай умело, медленно дразня, и красноволосая робко коснулась его языка своим, пробуя, несмело обнимая руками за шею, притянув чуть ближе. Дышать получалось едва-едва, а мысли совершенно разбегались и путались, уступая место сладкому дурману. Получилось лишь сдавленно ахнуть, когда он более требовательно прижал ее к себе, гладя спину и плечи, а она несмело ухватилась пальчиками за непослушные жесткие волосы детектива. Он разорвал поцелуй, напоследок мягко прикусив ее нижнюю губу. Марса шумно выдохнула, хватая ртом воздух, глядя на суицидника блестящими глазами из-под черных густых ресниц. Щечки и носик раскраснелись совершенно, горели даже уши и шея. Припухшие, покрасневшие от поцелуя губы были маняще приоткрыты и Осаму, не удержавшись, провел по ним языком, вызвав новый бум краски на лице девушки. - Ну как? Я нравлюсь тебе? – тихий смешок вернул девушку в реальность. Она отвела блестящие глаза все еще чувствительно вздрагивая, и повела плечом: - Еще не… не поняла… Н..но ты можешь продолжить.. - Голос срывался и дрожал от волнения, которое просто с ног сбивало. Близость Дазая, его жар, сильные руки, запах сигарет и кофе – все это с ума сводило, вызывая массу новых, непривычных желаний. Дазай улыбнулся на такой ответ, прижавшись своим лбом к ее: - Если я зайду еще дальше, то не остановлюсь, как бы ты меня не просила. Уверена? Вместо ответа она осторожно приподнялась на цыпочки и, робея, коснулась его губ своими.***
Оставалось лишь громко ахнуть, когда сильные руки подхватили ее под бедра, вынуждая обхватить ногами торс парня. Марса прижалась ближе, обхватив руками сильные плечи, и шумно выдохнула, когда сухие горячие губы коснулись ее шеи, рядом с бешено бьющимся пульсом. Не отрываясь от своего занятия, Дазай захлопнул дверь на кухню, заперев там кота - ни к чему лишние свидетели - и прошел в гостиную. Целовались они дальше уже сидя на диване: девушка сидела на коленях детектива, раскрасневшаяся и смущенная, снова попадая в плен его опытных, жарких поцелуев. Он уже не был таким мягким, а целовал горячо, влажно, жарко, покусывая ее губы, сплетаясь с ее языком. Волны жара одна за одной накатывали, заставляя тихо вздрагивать и прижиматься теснее, ближе, шаря руками по его спине. От него пахло едва уловимо пряным парфюмом и все тем же сигаретным дымом, голова кружилась, и она дрожала в его руках, полностью доверившись. Осаму разорвал пьянящий поцелуй, припав губами к нежной шее, горячо целуя, провел языком от ключицы до ушка и прихватывая участок кожи зубами, оставляя темный след пониже мочки. Марса тихо всхлипнула и сильнее сжала пальчиками его плечи, безмолвно запрокинув голову. Руки детектива бесцеремонно задрали кофту, гладя обнаженную спину девушки, наслаждаясь тонкой, бархатистой кожей. Почувствовав, как нежные девичьи ладошки скользнули под плащ, потянув его с плеч, гладя поверх рубашки его грудь, Дазай нетерпеливо прикусил кожу на ключице, оставляя еще один след, притянув рывком ближе, опрокидывая красноволосую на диван. - Да…зай… - Марса раскраснелась, глядя в глаза нависшему над ней мужчине. Детектив смотрел лукаво, но его плечи были напряжены, а дыхание – неровным. Стянув и отбросив мешающийся плащ, он снова припал губами к ее шее и ключицам, требовательно руками задирая ее кофту. Марса вскрикнула от прикосновений низу живота, животу, выше… Горячие, жилистые, сухие ладони изучали ее настойчиво, без мягкости, так как она сама согласилась. Когда его рука коснулась края лифчика, девушка ахнула, упираясь ладошками в его плечи. - Тише, радость моя… Детрой чуть приподнялась, позволяя расстегнуть лиф. Стянув с нее мешающуюся кофту, Дазай цыкнул, возясь с застежкой. Марса зажмурилась, поежившись от внезапного холода, оставшись в одних только домашних бриджах. Дазай прижал ее руки к дивану, не позволяя прикрыться, жгучим взглядом окинув ее тело. - Ты очень красивая девушка… - он прошептал на ушко, накрывая одну ее грудь рукой, гладя, сжимая. Марса всхлипнула, прикусив губу, чуть выгнувшись и задышав чаще. Горячие руки мужчины игрались с ее грудью, поглаживая, поддразнивая, заставляя чуть прогибаться в спине навстречу приятным прикосновениям. Когда второй груди коснулся влажный язык, Марса вскрикнула, сладко дернувшись. Осаму искусно ее мучил, играясь с нежным, отзывчивым телом. Ему эта игра доставляла истинное удовольствие: смотреть, как меняется выражение ее лица, если пальцами осторожно сжать затвердевший сосок, чуть потянуть, поглаживая, прикусить зубами второй, зализывая влажным ловким языком и обхватить губами, чуть посасывая… Лицо юной особы постоянно искажалось в наслаждении, это же так мило, так горячо, так... Возбуждающе. С ее искусанных губ сорвался первый робкий стон, и он горячей волной прошелся вдоль позвоночника Дазая. Одной рукой продолжая удерживать ее руки, он принялся расстегивать ее бриджи, не отрывая губ от ее груди, целуя то одну, то другую, мягко лаская, языком дразня возбужденные соски. - Дазааай…Хн…м… - Марса захныкала, глядя на детектива блестящими в полутьме, затуманенными глазами. Тело плавилось под его горячими, опытными ласками, было так горячо и так хорошо, что казалось, она вот-вот сгорит совсем, растает у него на руках. В груди все сладко сжималось, а прикосновения губ детектива приносили волны удовольствия, которые горячо разливались по телу, скапливаясь внизу живота горячим, тугим узлом. - Это приятно, правда?.. Будет еще лучше… Не хочешь немного мне помочь? – Осаму отпустил ее руки, убедившись, что она не будет вырываться. Марса сглотнула, дыша неровно и часто, вся раскрасневшись – Детрой казалась сейчас удивительно трогательной и близкой. Желанной. Это просто выключало мозг, и даже крепкая выдержка Дазая начинала понемногу сдавать. Детектив проговорил неожиданно хриплым голосом: - Раздень меня. Маленькие, нежные ручки неуверенно прикоснулись к его груди сквозь ткань рубашки, погладили. От волнения кожа рук была совсем холодной, и их прикосновения обжигали до дрожи. Осаму сглотнул, из-под полуопущенных ресниц наблюдая, как она неловко расстегивает мелкие пуговицы, как стягивает ненужную ткань с его плеч, обнажая его торс, начиная прикасаться руками, гладя, изучая. Он не сдержался и тихо выдохнул, когда холодные пальчики задели его соски. Марса испуганно отдернула руку, но он накрыл ее своей, не давая убрать: - Все правильно, - хрипло выдохнул, - еще. Придавая уверенности, он снова сжал ее грудь, лаская, пальцами потирая сосок. Девушка всхлипнула тихо и ноготками несильно провела по плечам, груди, торсу ниже, изучая, лаская его горячее поджарое тело. Горячо. Марса совсем уплывала, опьяненная близостью детектива, неловко, сгорая от стыда, прикасаясь губами к солоноватой от пота коже на шее… Жар внизу живота превратился в пульсацию, было даже немного больно, и она тихо ерзала, желая больше. Превозмогая невероятный стыд и смущение, красноволосая опустила руки на ширинку его брюк, погладила. Дазай, ласкавший языком ее грудь, шумно выдохнул, ощутимо куснул, заставив задрожать, и опустился ниже. - Приподнимись, - хрипло, отрывисто. Оставшись в одних трусиках, Марса прикусила губу, плотно сдвинув ноги, заробев. Осаму, просекший это дело, покачал головой, прокладывая поцелуями дорожку вниз по ее телу: - Так не пойдет… Ну же… Раздвинь… Он протяжно лизнул низ ее живота и коснулся губами лобка поверх ткани. - Аах… - закусив губу, Детрой сильно выгнула спину, чуть разводя дрожащие ноги. Этого было достаточно, чтобы Дазай руками развел их дальше, устраиваясь между ними, глядя своими невозможными жгучими глазами снизу вверх. Облизнув губы, он приник к тонкой ткани, вдыхая ее запах, проводя языком, дразня и лаская. Тонкая ткань моментально намокла, а Осаму, слушая потрясенные всхлипы и легкие стоны, кончиком языка умело подразнил самое сокровенное место. Марса уплывала. Тело просто плавилось, последние мысли о стыде испарялись. Язык детектива, горячий и влажный, касался ее прямо сквозь ткань, и эти прикосновения были просто неимоверно приятны. Горячая пульсация отдавалась волнами жара, а руки, дрожащие от волнения, сами собой вплелись в курчавые темные волосы, прижимая ближе. Он словно знал все самые чувствительные точки, надавливал языком, гладил пальцами так, что она просто металась по узкому пространству дивана, кусая свое запястье, чтобы не кричать. Насытившись и почти сведя ее с ума окончательно, детектив отстранился, выпрямляясь, расстегивая свои штаны. Ее запах, невинный и чистый, просто срывал крышу, а сил терпеть уже почти больше не было. Собственное возбуждение било фонтаном в мозг так, что аж зубы сводило. Возбужденный член болезненно ныл, упираясь в ширинку брюк, и он торопливо спустил их до колена, еле сдержав блаженный стон. Горячее, обнаженное мужское тело прижалось к ней, а сильные руки избавили от последней детали одежды. Дазай нависал над ней, тяжело дыша, глядя прямо в глаза, снова поцеловав – по-звериному горячо и влажно, страстно, бесстыдно, подчиняя и лаская. Марса только постанывала в поцелуй – все тело ныло, требуя разрядки немедленно. - Ответь… Я – первый? Осаму требовательно куснул за плечо, покрывая горячими, лихорадочными поцелуями плечи и грудь, руками разводя ее бедра, прижимая ее колени к груди. Марса, почувствовав себя такой беззащитно-открытой, кивнула, облизнув пересохшие губы: - Да. Закрыв глаза, детектив почувствовал одновременно и напряжение, и облегчение. Успокаивающе коснувшись ее губ своими, он проговорил, пальцами осторожно лаская ее, гладя, дразня, чувствуя, как сильно она намокла: - Не бойся, я буду осторожен… Обещаю… Девушка кивнула, доверчиво подаваясь ближе, целуя совсем невинно и чисто. Пальцами поддразнивая, гладя ее клитор, он прижался всем телом, потеревшись, и вошел одним слитым, резким движением. Марса закусила губу, зажмурившись до слез. Внизу все горело и пульсировало, пара капель чего-то теплого пролилась по бедрам, пачкая диванную обивку. Узкие, девственные стеночки плотно сжимались вокруг него, принося дискомфорт, все жгло. - Больно… - Тшш… Потерпи, это ненадолго, сейчас тебе станет хорошо… Ты же веришь мне?.. Он погладил ее по щеке, дыша рвано. Было так хорошо, так восхитительно узко и горячо, что хотелось двигаться раз за разом, сходя с ума. Подождав, пока она расслабится и привыкнет, Дазай двинул бедрами, толкаясь и хрипло выдохнув. Марса сжала зубки, дыша через раз. Сердце колотилось как бешеное. Легкая вспышка боли немного отрезвила, но сейчас сознание снова заволокло туманом. Возбуждения. Удовольствия. Осознания того, что она делает и с кем. Чуть прогнувшись, она вскрикнула, чувствуя его в себе, их как единое целое. Необычные, новые, сладкие ощущения – такие сладкие, что хотелось еще и еще, больше, глубже, горячее, ближе. - Ааахх!.. Комнату наполнило рваное, тяжелое дыхание и нежные женские стоны. Осаму, глуша хриплый рык, снова припал губами к ее груди, двигаясь резко, размашисто, быстро, упиваясь ею, ее реакцией, невинной и искренней, ласками, тем, как девушка цепляется за его плечи, сжимая, и как она вскрикивала от каждого толчка, зажмурившись и прижимаясь отчаянно, так доверчиво… Поняв, что долго он так не сможет, Осаму хрипло застонал ей на ушко, прикусывая его, а большим пальцем принялся быстро ласкать ее клитор, поглаживая, приближая к оргазму. Марса не выдержала первая: выгнулась дугой, обхватив ногами его бедра, и судорожно задрожала, ноготками впиваясь в его сильную спину. «Черт, выйти надо…», - пронеслась в голове быстрая мысль, но Марса сжималась так восхитительно, так узко, так горячо, выгибаясь в таком ярком удовольствии. Дазай забил на все, прижимаясь всем телом, ставя собственническую метку на шее, хрипло застонав и изливаясь следом.***
Истошный мяв запертого на кухне кота вывел Дазая из мягкой послеоргазменной полудремы. Детрой лежала на диване, рядом, положив голову ему на грудь, сладко посапывая. «Надо пойти покормить кота». Вставать не хотелось. Думать о последствиях не хотелось. Все было ясно, так просто и прозрачно, что даже смешно. Суицидник просто останется здесь. Комплект ключей у него есть, коту он понравился. Судя по произошедшему, Марсе детектив тоже понравился. Осаму задумчиво погладил ее по голове – длинные красные пряди растрепались, волнами спадая на его грудь и лицо девушки. Прижав Детрой к себе, Дазай закрыл глаза, проваливаясь в мягкий, полный сладкой истомы сон.