В банке черной краски.

Ты идешь, а вокруг только черный. Ты идешь, спрашиваешь себя: Отчего все так черно? Черно мое лицо, черны руки, черны ноги. Отчего? Ты идешь, спотыкаешься, падаешь на черный пол, шаришь по нему своими черными руками, но ничего нет. Твои черные глаза не видят ничего, что позволило бы зацепиться. Все одинаково черное. Раздается шелест. Нет ничего, только звуки. — Кто здесь? — Произносишь ты. Снова шелест. — Это лишь я — ботинок. Ты не видишь меня. И не увидишь, я также черен, как твои руки.- Снова шелест. — Как ты выглядишь? — Спрашиваешь ты. — Как хочешь. Ты все равно не увидишь меня. Я могу быть огромен как дом, мал как лепесток незабудки, могу быть клыкастым и плотоядным, или пушистым как котенок. Какая разница, если ты меня не увидишь. В темноте вещи могут быть любыми. Там, где не властвует наше зрение, властвует воображение. Какой толк бояться стула, если это стул, а не монстр, придуманный тобой. Представь, что стул — это стул. И ты… Нет, обещать, что перестанешь бояться темноты, я не стану. Кто их знает, твои страхи?