Наши обещания и ошибки

Черт, меня похитили! При свете вечернего фонаря! Боже, как я был невнимателен. Теперь сижу связанный по рукам и ногам на стуле в углу и боюсь даже открывать глаза. В голове всплывают картины из всяких фильмов ужасов, потому очень страшно смотреть на то, что может оказаться в одном помещении со мной: крысы, окровавленные орудия убийства, подвешенные на крюках трупы и так далее. С одной стороны, я уже видел такое, поэтому, наверное, не обоссусь от подобного, но с другой — это реальность, здесь все ужаснее! Я, наконец, разомкнул веки. Даже к свету тусклой лампочки пришлось немного привыкнуть, и затем уже можно было осмотреться, дабы оценить масштабы задницы, в которой я оказался. Небольшая комната, напоминающая подвал, с двумя маленькими окнами под потолком, из мебели здесь только кровать, стол, два стула и небольшая тумбочка. Типичное место для удержания таких похищенных детей, как я. Агх, голова немного побаливает! Зачем я здесь? Моя семья не богата, большой выкуп просить бессмысленно, значит, цель моего пребывания тут куда хуже. Не сдержавшись, чихнул, ибо пыли было предостаточно. И как только я издал подобный звук, единственная дверь с противным скрипом открылась. Скорее всего, человек, появившийся в проеме, и есть похититель — это понятно по его слишком доброй улыбке и счастливым глазам. Мда, это мне совсем не нравится, он выглядит как псих. Да вообще, нормальные люди других людей не крадут! Так что все плохо. Состроив невозмутимое лицо и запихав беспокойство и страх куда-то глубоко, поинтересовался, какого хрена я тут делаю. — Ты не помнишь меня? — с долей огорчения ответил вопросом на вопрос парень, который явно старше меня. — Мы общались, когда ты учился в начальной школе, а я — в выпускном классе. — Пф, и что теперь? Похищать-то нафига? — я перестал чувствовать опасность, возможно, зря. — Значит, ты действительно забыл… забыл обещание, которое дал своему другу Валере. А я помнил, всегда помнил, ведь именно оно давало мне чувствовать себя счастливым! Я, конечно, не помнил ни его, ни какое-то там обещание. Если все это правда и я действительно, будучи, например, второклассником, что-то там пообещал, то этот идиот слишком наивный! Разве можно всерьез воспринимать слова мелкого ребенка? Поехавший, точно поехавший. Может, хотя бы мирный? — Что поделать, я же был слишком маленьким. Поэтому объясни нормальнее, почему я здесь, а лучше развяжи и отпусти, пока полиция не начала меня искать. Валера, как он сам назвался, тяжело вздохнул, придвинул стул ко мне и уселся, чтобы смотреть прямо в глаза. Ну, я тоже так умею, будем в гляделки играть? О, он моргнул, значит, я тут победитель! Насколько я могу быть им в подобной ситуации. Кажется, освобождать меня никто не собирается, так что можно уже начинать волноваться о том, как я буду ходить в туалет. — Тогда ты сказал, что всегда будешь со мной, когда вырастешь, потому что любишь. — Хах, извини, но я даже не помню тебя! Так что и про любовь забудь, это было просто дурацкое детское обещание… Внезапно его грустное выражение лица сменилось на злое, он резко встал и схватил меня за волосы, что было весьма неприятно! Я тоже могу разозлиться, просто пока связан, но как только освобожусь, обещаю, отомщу за моральный ущерб! — Вот как, «дурацкое обещание», которое ничего значит?! Ла-адно, но ведь это был не единственный раз, когда ты сказал человеку подобное. Но теперь уж сам вспоминай, и советую поторопиться. Еще одно обещание? То есть мы общались и потом? Странно, я не припоминаю никаких Валер в своей жизни, а конкретно эту рожу — тем более. Наконец, он меня отпустил, сделал пару глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться, и более мягким голосом заявил, что оставляет ненадолго в одиночестве, ибо у него дела. Эй, але, ни еды, ни воды, ни поссать — это насилие! Я буду жаловаться на такое обращение с пленником, чтоб, когда я выйду, его осудили не только за похищение, но еще и на мор голодом. Однако внезапно этот парень опомнился и сразу вернулся с бутылкой воды, чье содержимое решил влить в меня. Для приличия я даже сопротивлялся, чтоб показать, что моя воля не сломлена, и все же ловкий фокус с затыканием носа сработал — мне пришлось открыть рот и попить. Все-таки не хочу умереть сейчас от обезвоживания. А вот еды пока не наблюдалось, замок на двери громко щелкнул, и я остался абсолютно один. Да уж, пока путей для побега я не вижу. Окна с решетками, так что не пролезть, дверь закрывается снаружи, что неудивительно, а в этом маленьком комоде вряд ли есть то, что поможет сбежать. Но я любопытный, я посмотрю! Надо только как-то добраться до него, но от стула мне никак не избавиться, значит, надо упасть и ползти. Ай, не люблю падать! Со связанными ногами тяжело двигаться, и все же подобно гусенице я продвигаюсь и в конце достигаю цели. Схватился зубами за ручку, это противно, и выдвинул ящик, в котором ничего полезного не было, только какой-то тюбик, веревки и бумаги. Нижний же был закрыт, видимо, на ключ. Впрочем, я ухудшил себе положение, ибо теперь валяюсь на грязном холодном полу. Вот же дурень! Теперь придется ждать похитителя, чтобы он соблаговолил поднять меня. Я удивительно расслаблен, скорее всего, оттого, что не до конца понимаю ужас ситуации, в которой оказался. Насмотрелся фильмов и начитался книг, поэтому все это кажется нереальным. Но с каждой минутой внутри тихо растет беспокойство… *** От скуки я сколько-то поспал и проснулся только тогда, когда этот Валера тыкал в меня пальцем. Попытка его укусить оказалась неудачной, черт! Но очнулся я скорее из-за запаха бутербродов, на который отреагировало мое голодное тело. Парень вернул меня в вертикальное положение и, видно, решил покормить, чтоб я не сдох раньше времени. Тц, придется принять помощь, ибо развязывать меня не собираются, хоть я и пожаловался на уставшие руки. Нет, это лицо мне незнакомо. Валера такой средней внешности, русые волосы, карие глаза, ничего особенного. Он весьма заботливо наполнил меня пищей и теплым чаем, все-таки не такой уж и ужасный похититель попался. Однако теперь он ждал, чтобы я вспомнил о каком-то своем втором обещании, заставляя напрягать мозг. Ух, сложно, хоть бы подсказку какую дал! — Это было в интернете. Значит, переписка. Переписка, в которой я пообещал что-то важное какому-то человеку. К сожалению, на ум пришла одна, и свою догадку я незамедлительно озвучил. — Ты «Весенний Дождь»? — Молодец, Миша, вспомнил-таки! Да, ему я говорил свое настоящее имя, а вот Дождик мне — нет. Черт, неужели это он?! Извращенец, пидрила и прилипчивый репейник, который привязался и даже признался в любви. Прямым текстом заявлял, что хотел бы трахнуть, жениться на мне и жить долго и счастливо вместе. А я… кажется, я совершил непростительную ошибку. Я не испытывал к нему таких же чувств, однако, зная, что парень находится довольно далеко от меня, и зная о его одиночестве, решил подыграть и налепить на дружеские чувства маску романтических. И однажды сказал, что никогда не брошу и тоже всегда буду любить. После трех лет общения, однако, мне это надоело, он стал иногда меня раздражать, к тому же сказались проблемы с семьей и учебой, поглотившие меня. Потому я стал уделять ему очень мало времени, практически прекратил общение, видимо, обойдясь с ним слишком плохо. Мне казалось, что он перестал испытывать ко мне то, что чувствовал ранее, и я посчитал, что не сильно его задену. Оказывается, нет, эта мразь все еще любит меня, и даже приехала ко мне, чтобы похитить! — Тьфу ты, язык мой — враг мой. Извини, но и Дождя я не люблю и никогда не любил. Я всего лишь безответственный ребенок, раскидывающийся словами. Надеюсь, ты не убьешь меня за это? — Нет, конечно, ты слишком мне дорог. Но и отпускать я тебя не намерен. Ты обязательно полюбишь меня, — сказал он серьезно, и это меня рассмешило. — Тебя?! Моего похитителя? Боже, ты такой идиот, если думаешь, что у меня разовьется стокгольмский синдром! Знаешь что, я презираю тебя, ты жалок, и я надеюсь, что тебя скоро поймают и осудят. И в принципе буду рад, если ты помрешь, ибо ты мне даже не друг! Так что иди и сдохни поскорее, мой Дождик, предварительно освободив меня. Вроде бы взрослый человек, но смешнее ребенка! О, и смешно его удивленное выражение лица, будто я сказал что-то совершенно неожиданное. Упс, я был слишком дерзок и резок? Это все чай, он придал мне смелости, люблю его. А вот парень передо мной все еще пребывает в шоке. — Ты… серьезно? — Коне-ечно, милый, — сказал я ласково, — так что не заставляй меня повторять и развяжи, руки затекли, бо-ольно. — Мне тоже… больно. Хах, жаль. Нет, правда жаль, ведь момент, когда иллюзии распадаются, всегда причиняет боль. Да еще и ему попался такой человек, как я, это тоже печальный факт, ведь я далеко не хороший. Но надо жить в реальности, а этот придурок будто застрял в каких-то сказках, раз всерьез поверил словам малолетки и какого-то мальчишки в интернете. Хм, интересно, в сети он случайно меня нашел или целенаправленно искал того самого глупого ребенка? Ну, не думаю что это важно. Мои размышления прервал вид ножа в руке Валеры. Так… он вроде не собирался меня убивать? Значит, освободит? Разрезал веревки на ногах и еще какие-то сзади, однако руки все еще не могли свободно двигаться. Он толкнул меня со стула на кровать и уселся рядом, привязав обрывком веревки к спинке, чтобы я не смог сбежать. Блин, не отпустит! И… нет, нет, только не то, о чем я подумал! Он действительно собирается сделать это?! — Стой, подожди! — я слишком поздно осознал происходящее, такой дебил! Этот извращенец упорно стягивает с меня штаны, несмотря на все попытки от него отбиться. — Даже не проси. Его голос прозвучал спокойно и холодно, он реально настроен решительно! Поэтому в следующую минуту с меня были сняты и трусы, а стыд и смущение полностью поглотили. Почему я не могу спастись от него? Валера слишком сильный, неужели… неужели сейчас… а-ах, он все-таки всунул в меня палец, больно! Явно не на сухую, ибо я чувствую что-то, что, видно, является смазкой, это она там издает ужасно пошлые звуки. Когда-то бывший другом парень тихо сказал, чтобы я расслабился, но… я не могу, просто не могу. Вслед за моими криками пришли слезы и стоны, кажется, я теперь тоже жалкий. Не знаю, можно ли это было назвать пыткой, но спустя какое-то время мое тело привыкло к ощущениям. И, честно сказать, я возненавидел его, особенно когда вдруг мелькнуло какое-то приятное чувство. Противно! Меня же насилуют, черт возьми! Но как-то заботливо, слишком неспеша, нежно, в этих действиях нет ярости или злости. Однако вдруг страх снова пробудился, когда Валера расстегнул ширинку и я увидел, что теперь войдет в меня. Боже, мне всего шестнадцать! — Н-не надо… пожалуйста, прекрати! Нет, моя последняя просьба не была услышана, поэтому через мгновение меня вновь посетила боль. Это сон, это кошмар? Чувства слишком реальны, это ужас наяву. Медленно парень заполнил меня собой, и теперь я уже никак не мог сдерживать плач и хныкал как маленький мальчишка. Движения внутри некомфортны, и мне так страшно, оттого что я здесь, один, что никто не успел спасти меня… ах-х, толчки становятся увереннее, а глаза, смотрящие на меня, не выражают какой-либо жалости. Он целует меня в шею, продолжая долбить задницу, затем простыми движениями надрачивает спереди, пытаясь доставить удовольствие и мне. Почему его это заботит? Гребаный насильник! М-м, но… но… мне снова… начинает нравиться! От осознания этого я плачу еще сильнее, я ужасный, я тоже извращенец, какого хрена мне хорошо? Почему я завожусь от поцелуев этой мрази?! Уж лучше боль, чем такое… противное тело, из-за тебя мне так ужасно! И приятно, я возбуждаюсь, мне хочется, чтобы Валера продолжал трахать меня и довел до конца. В такой момент он целует меня в губы, и я уже не могу сопротивляться, наоборот, отвечаю ему и наслаждаюсь этим кошмаром. Это ведь мой первый раз… Даже то, что я связан, больше не волнует, как будто я не против, чтобы мной владели. Да… да! Теперь я сломан, я шлюха, жаждущая секса, и я, черт возьми, кончаю от того, что меня отымели в зад! Голова пустеет, тело приятно содрогается, а горячие слезы не перестают течь. — Не… нави… жу, — прошептал из последних сил, надеясь, что это услышит убийца моей психики. Я чувствую, как она рушится из-за противоречий. — Да? А я все еще люблю тебя и замечаю, что тебе нормально так было. На, укр… Его слова больше не достигают меня, будто на все становится плевать. Мои руки развязаны, на меня накидывается одеяло, но я не могу пошевелиться и словно улетаю куда-то далеко, смотрю на ситуацию со стороны. Вот он, лежащий на спине мальчик с заплаканными глазами, парень, который шагает в сторону двери и затем скрывается за ней, обрывки веревки, валяющиеся на полу, и поваленный стул. Глупая картина, но кажется, на ней я главный герой и главная жертва. Сильная усталость… *** Теперь время шло совсем не так, как я привык. Большую часть дня я спал, благо теперь меня не связывали. Но бежать… я как-то уже не хотел. Все перестало иметь смысл, в голове укоренилось только одно желание: «сдохнуть». Валера нередко появляется, теперь в его глазах я чаще всего вижу беспокойство. Поначалу он просто приносил мне еду и питье, которые я не трогал. Уже не из гордости, нет, едва ли какая-то гордость могла остаться после произошедшего, мне просто не хотелось продолжать существовать. Надеялся, что смогу таким образом довести организм до смерти. Спустя сутки без воды мне уже было весьма плохо, но я не подавал виду. Следующий день я тоже как-то пережил, свернувшись в углу с закрытыми глазами. — Ты что, решил подохнуть?! Судя по отметкам мелом на стене, это были третьи сутки, когда насильник серьезно заволновался обо мне и решил что-то сделать. «Хм, если он сейчас заткнет мне нос, а я не открою рот — смогу ли умереть?» — так я думал. Но я облажался, инстинкт самосохранения победил, и потому в непроизвольно открывшийся рот все-таки было влито питье. Физической части меня было ужасно приятно наконец-то получить желаемое, однако я еще больше возненавидел себя. Не хотелось ничего слушать, глаза просто смотрели в потолок, в то время как Валера уговаривал меня поесть, гладил по голове и обнимал. В какой-то момент он начал плакать, видимо, действительно не хотел, чтобы я умер. Но это он виноват, это он довел меня до такого состояния! Пусть страдает вместе со мной. В конце концов, я просто подросток с нестабильной психикой, и парень знал, как часто я хотел покончить с собой. Наконец, есть реальная возможность! Конечно, смерть от голода весьма неприятна, но выбирать не приходится. Мне противны его прикосновения. Меня бесят его слова. Его раскаяния! Эта мразь теперь постоянно извиняется, как будто подобное что-то исправит. Нет уж, просто дай мне сдохнуть, избавь от отвращения к самому себе. Странно, получается, что, несмотря на то, что я ему сказал, он по-прежнему любит меня? Его поступок все равно ужасен, наверно, он так выплеснул свою злость. И теперь сожалеет, просит прощения, говорит, что все сделает, чтобы я был счастлив с ним. Хах, похититель все еще утверждает, что не отпустит меня, чертов собственник! В любом случае, с тобой останется только мой труп. *** На пятый день кое-как Валера впихнул в меня немного каши. Тварь. Он читал мне книги, будто пытаясь как-то скрасить однообразные дни в подвале. И снова вливал воду. Блин, хватит, хватит, почему ты не даешь мне избавиться от жизни? Ну вот, теперь я хочу в туалет… Кажется, этот момент я старался вычеркнуть из памяти, ибо это был не менее стыдный инцидент. Я же упрямый, я же хочу умереть, поэтому конечно было бы неправильно говорить о своей нужде! Я дебил, ненавижу! Это еще ужаснее, хотя и предположить нельзя было, что что-то может быть хуже изнасилования. В итоге за мной, как за каким-то животным, убрали, ничего не сказав. Ах, нет, потом парень все-таки попросил, чтобы я предупреждал его заранее. Он каждый день протирал меня мокрой мочалкой, заменяя этим принятие душа. Мыл волосы, поливая водой из тазика. По три раза в день делал попытки наполнить меня едой и питьем, иногда это получалось, что совсем не радовало меня. Так я буду слишком долго жить и мучиться. Я вспоминал общение с Весенним Дождем. Он был неплохим другом, лучшим другом, и вообще хорошим человеком, несмотря на все его психические отклонения. Все-таки он хотел поиметь меня, когда мне было еще тринадцать, но я вежливо отказался от такого предложения. Тогда он воспринял это спокойно и сказал, что будет ждать, сколько потребуется. Он всегда пытался понять меня, пускай мы и были очень разными, за это я был ему благодарен. Отчасти я действительно жалею, что из-за своих проблем стал игнорировать его… и довел до такого состояния, когда он тал настолько безумен, что украл меня. Кажется, меня никто не найдет, прошло уже слишком много времени. Не то, чтобы я хотел спастись, однако было бы неплохо, если б родители нашли мое тело и сожгли. Похороны, поминки, слезы над слишком рано ушедшем из жизни… мне это нравится. — Эй… сожги ме… ня в конце, — я слишком долго не говорил, поэтому собственный голос показался незнакомым. Валера, сидевший рядом и читавший рассказ, обернулся. Расплакался он, наверно, от счастья, что я соизволил ему хоть что-то сказать! Пусть не обольщается, продолжения не будет. — Мишенька, милый, я не позволю тебе умереть! Даже не думай об этом. Прости, пожалуйста, в гневе я совершил ужасный поступок. Я бы хотел сделать хоть что-нибудь, что помогло бы тебе почувствовать себя лучше, правда, что угодно… — Тц, просто сдохни, — случайно я сказал еще и это вслух. Ну, ведь просить его убить меня бесполезно. Хотя на самом деле мне не сильно хочется, чтобы он умирал из-за меня. *** Не имею ни малейшего понятия, сколько суток прошло с момента моего похищения. Я все так же молчу и сплю, пусть и иногда бодрствую и что-то говорю. Валера не дает голодовке убить меня и худо-бедно впихивает еду и воду, а когда я дрыхну — греет меня своим теплом. Он стал редко куда-то уходить и проводит все время со мной, старается улыбаться, но явно делает это через силу. Теперь тщательно моет меня в каком-то корыте, включает притащенный откуда-то телевизор, рассказывает несмешные истории, в общем, старается хорошо заботиться обо мне. Я ненавижу его за это. Ведь теперь, после стольких дней вместе, когда он так добр со мной после того, как весьма нежно изнасиловал меня, когда он, несмотря на все гадости, которые я продолжаю ему говорить, типа «убейся» и «ты просто мусор», продолжает искренне любить меня… Я начинаю любить его. Этого не должно было случиться, я должен был сдохнуть еще задолго до этого, пусть оскверненный и измученный, но хотя бы адекватный. А сейчас внутри зарождаются теплые чувства к этому ублюдку, который все терпит, который раньше был важным человеком для меня! Теперь не только тело, поддавшееся похоти и продолжающее стремиться к жизни, мой враг, но еще и чувства в душе! Но, в любом случае, я никогда не признаюсь в них. Помнится, однажды я узнал о том, что Валера не меньший суицидник, чем я. Он уже давно хотел умереть, но, видно, мое признание в детстве и наше общение потом заставляли его жить. В отличие от меня, он не увлекался самоповреждениями, ибо не переносил боль. И, честно сказать, я всегда считал его сильнее меня. Однако правда ли это? Сейчас я замечаю свежие неглубокие следы на его руке, сделанные явно не для смерти. Скорее всего, из-за чувства вины. Есть ли другая причина? Я изо всех сил делал вид, что я ужасно несчастен. Я изо всех сил мечтал о самоубийстве. И все же прошло слишком много времени, воспоминания стали более бледными, и их перекрывало необычайно доброе отношение ко мне, которого я никогда не чувствовал. Родительской любви мне не хватало, а друзья, если это они, не были так обходительны, что само собой разумеется. Поэтому, пусть внешне я и был все такой же отстраненный, внутри чувствовал себя уже не так отвратно. С каждым днем развлечений становилось все больше, чувства ко мне не ослабевали, поэтому становилось сложнее терпеть такое. *** Прошло около месяца. Я все еще жив. Валера ни на шаг не отходит от меня, только за едой выбегает буквально на десять минут и воду набирает, чтобы я оставался таким же чистым. Он постоянно обнимает меня, прижимается, говорит ласковые слова и старается избавлять от скуки. Боже, слишком поехавший насильник-похититель! Кстати, кажется, он тоже стал хуже питаться, да и вообще выглядит не очень хорошо, что неудивительно. — Ты все еще ненавидишь меня? — вдруг задал он вопрос, перебирая мои волосы. — К-конечно, — пробурчал я, — твой поступок непростителен. — Хорошо, я тебя понял. Парень снова вышел, как всегда услышав то, что его в очередной раз ранило. Ну, по заслугам, пусть мучается, раз виноват. Может, я и не так сильно ненавижу его… но ведь ему об этом знать не обязательно? Так странно, желание умереть притупилось, я не чувствую его так сильно, как раньше. Видно, не судьба? Вскоре он вернулся и закрыл за собой дверь. Внезапно Валера схватил меня за запястье, и почти сразу я почувствовал на нем что-то холодное, а после услышал щелчок. Твою ж, он прицепил меня наручниками к кровати за одну руку! Эй, мне это не нравится, что происходит? Неужели он слова изнасилует, пока я не могу сбежать? Зачем делать мне так больно после всей этой доброты?! От страха заслезились глаза, но парень вдруг погладил меня по голове и легонько поцеловал, после чего отошел и сел на пол, достал телефон и стал что-то в нем искать. — Что ты делаешь? — О, все, нашел, — он посмотрел на меня и улыбнулся более натурально, чем обычно, — знаешь, Миша, я устал. Устал мучиться от чувства неискупимой вины перед тобой, от осознания своих ошибок и ошибочных надежд, оттого, что я наивный идиот и просто ублюдок. Поэтому я хочу оставить тебя в покое и умереть. Он сейчас серьезно?! Вскроется тут прямо передо мной, чтобы я чувствовал себя виноватым в его гибели? Это слишком жестоко! И теперь понятно, он пристегнул меня, чтоб я не мог помешать, хитро… в смысле блин, надо что-то делать! И… че-ерт, он достал пистолет, самый настоящий! — Постой, але, смерть это не лучший выход! — Не тебе это говорить. — Все еще можно исправить, успокойся! — он только посмеялся над моими словами. — Мы можем навсегда разойтись, забыть о случившимся, начать жизнь заново, я… я не скажу никому о тебе! — Глупый, я ведь не хочу жить без тебя. Но я ошибся, и ты никогда не ответишь мне взаимностью, впрочем, где-то подсознательно это всегда было мне известно. Я поставлю таймер на две минуты и по истечению времени застрелюсь, за несколько секунд до этого бросив тебе ключи. Ты сможешь уйти домой, а моя смерть, возможно, немного обрадует тебя. А пока можешь напоследок высказать все, что думаешь. Он рехнулся, черт, он точно рехнулся! Снял пистолет с предохранителя и запустил секундомер, в ожидании смотря на меня. Неужели… это тоже реальность? Почему, почему все не может быть хорошо?! Я должен что-то предпринять. Кричу ему и то, что жизнь ценна, и то, что есть люди, которым будет плохо без него, и то, что найдутся те, кому он будет ужасно важен. С каждой секундой все страшнее, я плачу все сильнее и не могу найти тех слов, что заставили бы его не совершать еще одну непоправимую ошибку. — Валер, не надо, это неправильно! Хватит пугать, пожалуйста, не умирай, ты не такой уж и плохой человек, ты не заслужил такого! И я не заслужил быть причиной смерти своего друга! Не надо… — Извини, я эгоист. Если я не могу быть с тобой, то хочу хотя бы умереть рядом, — он даже не плачет, ему совсем не страшно, будто верит, что мы встретимся в следующей жизни. Но ведь ее нет! Там ничего нет! — Смотри, сегодня ясный день на улице. Ха? Какой в жопу день?! Да, действительно, из окна пробиваются лучи света, делая картину еще красивее и драматичней… стоп, нет, нет-нет-нет, нельзя, ничего не должно случиться! Время на исходе, Валера приставил пистолет к подбородку, потом немного поправил его чуть ближе к шее, чтоб уж наверняка. Это не шутка! Я уже не знаю, что еще кричать, слова застревают в горле, теплые слезы не перестают течь, сердце разрывается. Только если… если я скажу о своих чертовых чувствах, может, он одумается? Плевать на гордость, плевать на то, что я не хотел влюбляться в него! Он уже приготовил ключи, чтобы кинуть. Еще могу успеть, могу!.. — Я люблю тебя, придурок!