***
— …Вы столкнулись с недочётами, когда перепроверяли план? — на удивление беззлобно предположил главком. — Нет. Более того, я не побоюсь назвать его в своём роде безупречным, — губы Трауна тронула ироничная усмешка. — Речь об ином, владыка Вейдер… — он снова выдохнул и устремил взор в суровые визоры непроницаемого шлема. — Вы прекрасно понимаете, о чём я. Возможно, только вы. Риторическая фигура с крохотной паузой явно не укрылась от острого внимания ситха, послужив для него более красноречивым сигналом о бедствии, чем любые вопли и доводы. Но формальное подтверждение было необходимо. Оставалось ждать следующего хода. Вейдер был во всех отношениях достойным игроком; и это вселяло некоторое спокойствие. — Я вижу. Бас главкома вновь стал суровым и особенно густым. Траун продолжал смотреть ему в глаза, невольно пытаясь отделаться от странного чувства ряби где-то у края сознания. — Я вижу, гранд-адмирал, — многозначительно повторил Вейдер. Это, по сути, означало приказ: немедленно прекратить сопротивление ментальному воздействию. Доверять свои душевные глубины ситхам, при всей исключительной преданности Империи, было не в правилах Трауна. Однако этим принципом вполне можно было поступиться, если того требовала ситуация; и сейчас как раз настала такая минута. В сознании всё сильнее ощущалось присутствие Вейдера. Странно, но он — для всех жёсткий и властный — сейчас был предельно чуток и осторожен, наблюдая душу гранд-адмирала, будто держа в руке хрупкий артефакт, тщательно собранный из множества составных частей. — Вы стремитесь достичь предельной точности… предельной остроты и ясности, — плыл механический голос над его головой. — Но опасаетесь себе это позволить. За этим стоит некий прежний опыт, которого я не буду касаться. — Вы правы, — коротко отозвался Траун, не спеша облекать в слова ещё не сложившееся до конца переживание. Вейдер продолжал всматриваться в тайный внутренний мир собеседника, расширяя и углубляя мысленный контакт. — Я не вижу никаких недоработок в вашем плане. Более того, вы одарены способностью действовать по ситуации даже тогда, когда выполнение плана оказывается сорвано. Вас гложет нечто иное… Дальнейшее не требовало слов. Рябь усиливалась; чужое присутствие становилось всё более бережным, но устремлялось всё глубже. В воздухе повисло ощущение неотвратимости момента. Если не теперь — то кто знает, когда и при каких обстоятельствах придётся раскрыться до такой глубины?.. На плечо уверенно легла живая рука ситха, облачённая в плотную перчатку. Жест нёс предельно безыскусный смысл: успокоение и поддержку, — однако получать их извне Траун давно отвык. После недолгих колебаний, которые представляли собой скорее дань привычке, он всё же сорвал последнюю завесу. Его главная слабость. Изнанка невиданной мощи его рассудка; её чудовищное, но столь естественное продолжение. Зазор.***
— Я не узнаю вас, Траун… — непроницаемо подытожил ситх, вновь заговорив вслух; однако за суровым голосом без труда угадывалась благодушная ирония. Тот не успел удивиться столь неожиданному для Вейдера ироничному подтексту — равно как и тому, что его вообще удалось заметить… Собеседник всё ещё был слишком рядом; его чувства можно было воспринимать и напрямую, без посредничества слов. — А я лишь теперь узнаю себя, — тихо, словно впервые в жизни пробуя голос, отозвался гранд-адмирал. Во многом это было правдой. Траун познавал не только искусство и характерные тактические ходы своих противников. Всю свою жизнь он стремился познать самого себя; и к этому его подталкивало именно то, что делало его особенным — и по-особому уязвимым. — Я вижу. На сей раз за столь же непроницаемым тоном крылось всецелое воодушевляющее одобрение. Вопреки иным мнениям, Траун умел принимать помощь и быть за неё благодарным. Как сейчас. — Действуйте, гранд-адмирал… Вся Империя будет ждать вашего славного возвращения. Рука Вейдера всё ещё покоилась на его плече. Изящная, но крепкая бледно-синяя ладонь накрыла жёсткую кожу перчатки. — Мне не нужна слава. Мне нужен результат… для моего Императора. Последний всплеск вдохновляющего потока Силы захлестнул его с головой.***
…Игра завершилась столь же изящно, сколь и началась. Они обменялись несколькими формальными любезностями и малозначительными репликами относительно тактики предстоящих сражений. Слова Вейдера не открыли ничего радикально нового, однако благодаря его замечаниям уже знакомые детали наконец засверкали в целостной картине плана операции, освобождая его автора от мучительного чувства незавершённости. Ситх по-прежнему мерно дышал; и лишь по совокупности тончайших обертонов этого звука можно было понять, что нынешняя встреча принесла освобождение от тревог не только гранд-адмиралу… — Благодарю вас, владыка Вейдер, — негромко произнёс Траун уже после протокольного прощания; и, несмотря на то, что ментальная связь давно прервалась, он мог бы поклясться, что закованный в броню человек сейчас улыбается.