День, когда конец войны был решён. С днём победы!

       Фёдоров Василий Николаевич. Родился в деревне Прохоровка, где и погиб в возрасте двадцати четырёх лет, сражаясь за родину. Он пал смотря смерти и страху в лицо и не боясь ничего.        Сражение под деревней Прохоровка стало самой большой танковой баталией в истории. Более тысячи двухсот танков участвовали в этой битве. Советские войска, не смотря на преимущество вермахта как в плане вооружения, так и в плане подготовки, смогли выстоять. Именно эта историческая битва перевернула ход войны и после этой битвы, восставшие из пепла солдаты уже понимали, что немцам победы не видать как собственных ушей.        Наш герой был заряжающим в танке Т-34. На дворе был вечер 11 июля 1943 года. Седьмой день операции «Цитадель». Второй день деревня была под жесточайшим обстрелом. Лилась кровь. Горели остовы тигров и пантер. Уже второй день солдаты СССР стояли без единого танка, погибая под испепеляющим огнем немцев. Не жалели никого. Они убивали даже своих раненых товарищей, считая обузой и ненужной единицей. Василий стоял у командира танка, который внимательно слушал главного командующего фронта. К ним подбежал молодой парнишка из деревни и отдав честь, закричал: — Немцы!        Все сразу посмотрели на поле боя, усыпанное новыми немецкими танками, среди которых не было и просвета. Целая лавина из немецких танков обрушилась на поле. Гул их моторов был слышен даже танкистам, стоящим в километре от этих исполинов. Никто не собирался медлить. Уже через полминуты все экипажи сидели в танках и самоходках, ожидая приказа. Но тут ударил первый снаряд о землю. Артиллерия с Советской стороны начала огонь, заграждая немцам путь и оттягивая момент битвы. Сотни разрывов наполнили поле, уничтожив пару танков. Они дрогнули. Все танки вермахта включили заднюю и ушли за горизонт. Никто не понял, почему, но все были рады, ведь основные силы ещё не прибыли.        Восемь часов тридцать минут утра 12 июля 1943 года. Соединения 5-й гвардейской общевойсковой и 5-й гвардейской танковой армии, где и был наш герой, после пятнадцати минутной артиллерийской подготовки, нанесли контрудар. На вспаханное снарядами поле двинулись две бронированные лавины. Все боялись. Никто не знал, что будет, но обе стороны надеялись на свою победу. Первые выстрелы раздались на поле боя, оглушая своим пронзительным грохотом и скрежетом раскаленного железа. Первые танки выбыли из битвы, пока из оранжевых пятен пробитий вылетали языки пламени, поедающие всё живое.        Первый выстрел был произведен из нашей Т-34, попавший в одну из самоходок Stug, участвовавших в битве. Раскаленная гильза вылетела из казенника и тут же попала в мешок гильзоуловителя, пока Василий резким движением руки вгонял второй снаряд, проклиная тот день, когда началась война. Ещё выстрел. Боевое отделение наполнилось запахом пороха, а снаряд, вновь попавший по самоходке, вывел из строя её экипаж. Ещё снаряд и ещё выстрел по тигру, броня которого лопнула и потрескалась, а в корпусе показалось оранжевое пятно пробития, откуда медленно вытекал расплавленный металл.        Тигр вспыхнул, а после чего из него вывалился экипаж и был раздавлен другой Т-34, а сам танк взорвался. Поле битвы затянулось дымом и копотью, видимость снизилась до нуля. Теперь все зависело от реакции и удачи. По всему полю раздавались выстрелы, летели клочья земли, слышались мощные взрывы, сотрясающие землю. Леденящая душу битва была начата и никто не отступал, считая своим долгом победить. Советские самоходные орудия СУ-152 остановились на возвышенности и навели свои орудия на сноп дыма. Там, внутри сейчас было жарко. Пара танков выехало из дымовой завесы, не делая выстрелов, а лишь катясь в неопределенном направлении. Залп.        Из снопа дыма вылетела обугленная башня Т-34, а за ней тут же вспыхнула корма Пантеры и Фердинанда. Среди взрывов раздался громкий скрежет металла, а рассеявшийся дым показал тигра, который давил Т-70. Экипаж не успел выбраться из танка и из люков хлестнула кровь. Залп из орудий десятка СУ-152 разнес корпус тигра, пока его башня взлетела от подрыва боекомплекта. На броне обоих танков начала запекаться кровь, оставаясь там навсегда.        Лязгнул затвор и орудие вновь было готово к выстрелу. Командир навел орудие и произвел выстрел. Гильза упала в мешок, который уже просто был прожжён и ничего не мог задержать. Пролетев мимо мешка, гильза упала на пол боевого отделения, но времени медлить не было. Взяв очередной снаряд из боеукладки, Василий вновь с силой вогнал его в казённик орудия. Оглушительный взрыв раздался справа, а на танк приземлилась башня другого танка, помяв крышу моторного отсека и сняв часть защиты от температуры двигателя. В боевом отделении стало невыносимо жарко, пока на лбах проступал пот даже не от жары, а от ненависти. Выстрел.        Кровь кипела, пока руки с каждой секундой крепчали, загоняя снаряды в раскалённый от выстрелов казённик. С каждым снарядом градус ненависти и отчаянности повышался до предела, не желая падать назад. Орудие танка накалилось до красна и уже с перебоями отправляла снаряды в танки врага. Громкий скрежет металла ворвался в боевое отделение, разрывая уши. Жар от раскалённого до красна снаряда был невыносимый. Броня на Т-34 лопнула, а через несколько секунд второе пробитие гулом прошлось по танку, попав в двигатель и воспламенив его. Языки пламени ворвались в боевое отделение, а за ними и чёрная копоть, отравляя всех.        Командир дал команду на отступление, открыв все люки. Т-34 выехал к возвышенности, откуда шли новые силы немцев. Ещё один снаряд со скрежетом уничтожил орудие и заставил весь оставшийся в живых экипаж вывалиться из танка. Командир и механик-водитель попробовали встать, но были расстреляны пулеметом пантеры, а в танк влетел осколочно-фугасный снаряд, отвернув башню и обрубки орудия к Василию. Его сознание угасало, пока он видел трёх девочек, ползущих к нему и максимально прижимающихся к сырой земле, вспаханной артиллерией. Он смотрел на них и не мог понять, кто эти девочки, пока из его лёгких выходил чёрный дым от той копоти. Танк горел. — Папа! — Закричала одна из девочек и подползла к Василию и посмотрела в его глаза, пока две другие, похожие на эту как три капли воды подползали к своему отцу. — Что вы здесь делаете?! — Грубо спросил Василий, но потом увидел свой дом, разлетевшийся в щепки от попадания снаряда. — А мама где?        Девочки пролили слезинки, давая понять, что что-то не так. Василий закрыл глаза и внимательно слушал лязг приближающихся гусениц. Ни секунды промедления. Он накрыл девочек своим телом, а пулемёт дал очередь в спину Василия, не оставив ему шансов. Из ран полилась кровь, а две девочки мгновенно закричали, после чего бессильно положив головы на землю и закрыв глаза. Пули прошли насквозь, убив и их. Кровь медленно растекалась по сухой поверхности невспаханной земли и впитывалась в корни растений. Третья девочка лежала на земле, плача не от попавшей в руку пули, а от того, что вся её семья погибла. Кровь касалась её рук, а после чего задела и зелёную камуфляжную форму, оставив на ней след.        Прошло около одиннадцати часов с начала битвы и около шести с момента гибели отца девочки. Теперь Регина уже не плакала. Она не боялась. Она ненавидела. Её лицо было в крови и слёзах, вперемешку с землёй. Волосы её окрасились в кроваво-красный, а советские танкисты шли к ней, с сожалением посматривая на всех. Они помогли ей подняться и оказали помощь и отмыли волосы от крови. В этой битве никто не занял ни клочка земли, однако немцы потерпели сокрушительное поражение и их наступательная операция захлебнулась.

Наши дни.

— Бабушка! Вон, смотри, танк! — Крикнула маленькая девочка, смотря на свою бабушку, а потом посмотрев на застывший навсегда Т-34. — Да, внученька, это танк. А ты знаешь, что это за танк? — Т тридцать четыре! — Выкрикнула девочка, подбежав к танку. — Правильно. — А почему он тут? — Долгая история, Лизи. Я тебе позже расскажу. А сейчас беги к маме с папой. Они тебя уже ждут. И помни… — Нельзя забывать историю! — Вновь выкрикнула девочка, пока Регина улыбнулась. — Правильно. Ну все, беги.        Девочка убежала, пока Регина осталась стоять у танка, навсегда застывшего тут и направившего часть оставшегося орудия на то самое место, где она неподвижно лежала шесть часов, залитая кровью своих родных. Она положила цветы к памятной табличке на танке и двинулась в деревню, где и жила. — Вот что я скажу вам, дорогие мои. Война — страшная вещь, которую боятся все. Какими бы сильными вы не были, какими бы вы себя не представляли, вы слабы. И испепеляющий огонь войны всегда будет вас пугать в глубине души. Вы можете этого не выдавать, но это так. Дай Господь, чтобы не было ещё одной войны. — Произнесла Регина и зашла в свой маленький дом, отстроенный на месте разрушенного дома.