Феи из Коттингли

      Постукивание каблуков можно назвать пронзительно-четким – если бы оно было слышно кому-то, кроме адресата.       Джентльмен с волосами, как пух одуванчика, может показаться надменным и уродливым. Может – ослепительно прекрасным. Может быть, и то и другое. Разумеется, если бы его кто-то увидел – однако он достаточно озабочен и так нарушенным покровом иллюзий, чтобы упустить еще и это.       Туман заволакивает Кроуборо, когда визитер поднимается по лестнице, и шаги его для всех так же мягки, как пряди струящейся дымки. Для всех, кроме сидящего у камина.       - Пресса подняла шум, сэр Артур. И я вынужден признать, до вас из-за этого трудно добраться незамеченным. Репортеры караулят фей, и некоторые из них считают, что вы на короткой ноге с ними.       - Но вы же не фея, верно? – массивное кресло небрежно отодвигается крепким хозяином дома, когда тот встает навстречу гостю. И умолкает на полуслове, встречаясь с ним взглядом: - А как…       - …ваша служанка меня впустила?       Джентльмен улыбается.       - Ей внезапно захотелось спать. Вы ошиблись, сэр Артур. Но ненамного. Можете называть меня не феей – но их представителем. Фейри, эльф, Туата Де Дананн – на ваше усмотрение.       Хозяин дома некоторое время молчит. Затем хмуро бросает:       - Если это розыгрыш, уважаемый – вам не повезло. Если попытка взять интервью – тем более. Убирайтесь отсюда, или я вызову полисмена.       - Не стоит, сэр Артур, - и пряди тумана струятся в окно, звеня легким смехом кружащихся фей, а по комнате рассыпается сияние. Серебристая пыльца остается на сюртуке Дойла, который вновь опускается в кресло, зачарованно наблюдая за тем, как крылатые сгустки света исчезают один за другим.       В комнате вновь повисает тишина – на несколько секунд. Она нарушается покашливанием гостя:       - Пресса подняла шум. Он не нужен нам – однако при поддержке такой влиятельной личности, как ваша, он не утихнет. Мы пришли всего лишь с одной просьбой. Опровергните ваше утверждение, выступите в прессе с тем, что фотографии – фальшивка. Согласитесь с остальными. И мы будем безмерно благодарны вам, а удача вас не оставит.       Конан-Дойл отрицательно качает головой.       - Вы – истинный джентльмен, так о вас говорят, - продолжает визитер. – Шумиха может погубить нас. Чрезмерное внимание приведет к тому, что волшебные материи разрушатся, наша страна придет в упадок, и мы будем вынуждены не скрываться, а бежать. Без нас же природа захиреет, поля перестанут приносить богатые урожаи, и запустение придет на эти земли. Наша благодарность будет щедра и безмерна, сэр Артур. Не лишайте нас дома. Только вы можете спасти нас и Англию.       И снова натыкается на отрицательное покачивание.       - Я джентльмен. Но я не глупец, сэр, - Артур Конан-Дойл спокоен, словно не к нему домой явились сказочные создания, так похожие на тех, кого он видел на фотографиях. – Единственная причина – то, что вы хотите по-прежнему оставаться в тени. Творить то, что пожелаете, воровать, подменять младенцев, заигрывать людей в холмах на много лет… мнить себя выше, чем мы. Верно?       - Неуважительно по отношению к гостю уличать его в таких непристойностях бездоказательно, - мягко улыбается фэйри, и волосы его разлетаются в стороны при повороте головы. Но улыбки в ответ он не получает:       - Я склонен верить людям, а не феям, и любой миф имеет что-то под собой. Ваше золото превратится в черепки, ваше влияние обернется упадком.       - Ваши труды почти неизвестны, - гость опирается на стену, словно разговор начинает утомлять его. – Ваша слава - детективы, верно? Хотите, чтобы следующий ваш роман – каким бы он ни был, - получил всеобщее признание? Это очень легко. Для нас – легко. Вы не поверите, какими возможностями мы располагаем.       - Роман…       Хозяин дома смотрит в огонь.       - Весь Лондон не смог заставить меня вернуть того, кто был им так дорог. Весь Лондон, кроме королевы. Неужели вы думаете, что я буду покупать мнение настолько низким путем?       Фэйри снова мягко улыбается – и прячет улыбку. Теперь он серьезен как никогда.       - Сэр Артур. Сам король Зимнего Двора просит вас об этом.       Конан-Дойл встает – и, словно невзначай, берет старую, кованую железную кочергу. Впрочем, уже через секунду пара откатившихся поленьев возвращаются в огонь, а кочерга на место. А хозяин дома говорит в начинающий рассеиваться туман, сияние, пух:       - С вашего позволения, сэр, замечу, что король Зимнего двора - не мой король.