Белая комната

Ожидание выматывает душу сильнее, чем тело, ждать чуда или часа расплаты, или часа погибели больнее, чем просто оказаться в центре битвы. Моя жизнь всегда была ожиданием. Я не выбирала родиться найтблидой. Этот крест я с честью несла до совета. Каждое движение в битве вдохновляло меня, пробуждало, будоражило. Я была могущественна, горда собой. Самая лучшая. Мне предстояло вести народ за собой. Быть частью системы, которая выбирает правителя в кровавой бойне, и до какого-то знака свыше это не трогало мои мысли. Словно проснувшись посреди битвы в окружении мертвых братьев и сестер, держа в черных руках меч, я потеряла себя. Все силы и энергия растворились в крови, превратившись в черную бездну. Я кричала неистовым криком на беспощадного зверя с оружием в руках, прокладывающего путь к трону трупами. И эта победа внутреннего света не стоила ничего, ведь через несколько дней или недель мир падет, и лучшее, что могли придумать «прогрессивные» небесные люди - это выкачивать мою жизнь по капле, пока она вся не растечется по колбам и пробиркам. Их старания ради общего блага так медленно убивают меня, что я способна ходить и говорить временами, но чаще слышать и думать. Когда всё утекает, и даже разум пытается скрыться, мысль преследует до самого конца, и последняя мысль будет совсем скоро. Моя мысль – это разум группы небесного народа. Человек, который следует за логикой, простой и лёгкой. Каждый важен, каждый нужен, и нельзя быть героем и убийцей одновременно. Рейвен Рейес несёт на своих крыльях страдания народа. Самая сильная представительница «всезнаек». Стоит вспомнить о человеке, и нежная невесомая рука касается моего плеча, на автомате глаза раскрываются. — Луна, как ты? Рейвен зависает. Её мозг лихорадочно просчитывает варианты беседы и проецирует в голову невозможные вещи. Только бы не начался приступ. Это, как падение титанов, давит на эмоции. — Лучше. Я поднимаюсь, и глаза слепнут от белизны. Никого нет, только я, механик и блестящие белые поверхности бункера Бекки. Ярче чем огонь, он врывается в сознание, освещая девушку, делая её божественным явлением. — Мы одни? Прищуриваясь, наблюдаю, как ворон садится около меня, смотря сквозь стекло палаты на один из мониторов, на мир снаружи. —У них не было времени ждать. Мир рушился, а нас не хотят видеть на празднике смерти. Грустный взгляд механика подтверждает мысль. Нас оставили тут умирать. Эти великие небесные люди высокомерно считают себя в праве указывать остальным, сколько им осталось, и кто достоин, а кто нет. Сами они достойны? Команда, которая пришла, как лжецы в мой мир, и за которыми пришла смерть. Ванхеда достойна всего, что её ждет, и всего, что она пережила. —Как глупо не звать тебя на торжество. Улыбка на нахмуренном лице Рейвен стоит глупой шутки. Невозможно, чтобы такой алмаз прибыл с этими жалкими углями с неба. — Я сама осталась. Я ослышалась? Зачем кому-то оставаться со мной? Мой клан погиб, я нужна этим людям, как сосуд, наполненный чёрной кровью. Я так считала. Доброта Рейвен и жесты поддержки были не корыстным способом контроля. Иногда вещи точно такие, какими кажутся, и если девушка флиртует с тобой, то она флиртует с тобой. Не спасает друзей, не заманивает в ловушку, не использует, а просто нуждается. — Итак, что будем делать в последние дни жизни? Это прекрасно, когда Рейвен в своем уме, а не ругает стул. Но если это случится хотя бы ещё раз, я не смогу на это смотреть... Раскол и крушение благородного великого человека. — Прогуляемся? — Ты предлагаешь выйти на улицу? Осталось не так много времени до первопламени. — Ну не сидеть же на месте. Опираясь на Рейвен, я поднялась на ноги, и постепенно слабость от выкаченной крови отступала. От резкого действия голова закружилась, и, почувствовав давление, мы с Рейвен следили, как две капли чёрной, как нефть, крови упали на белый кафель. — Видимо никуда не пойдем. Я буквально висела на Рейвен, и тепло её тела давало понять, что она находится рядом, но предчувствие того, что в любой момент её мозг выкинет трюк, не давало покоя. Ведь тогда я могу стать угрозой, или угрозой будет она сама, или отражение в зеркале, или любая другая незначительная хрень, которая может сломать внешне здорового, но внутри избитого и искалеченного человека. Смерть - удар, смерть - удар , ещё и ещё, пока взгляд не потяряет всякую искру, а тяга к жизни не превратится в выживание, затем полностью растворяясь в беспомощности перед обстоятельствами. Ты можешь только представить, как ломаются окружающие, и молить бога чтобы этого обошло тебя. Люди эгоистичны, и я не исключение, но в те моменты, когда гениальная Рейвен сходит со своего превосходного ума, я не хочу быть такой. Я хочу принадлежать ей. Хотя бы на секунду, пусть для неё это не будет ничего значить, я буду просто обманывать себя снова и снова, а потом уйду, на секунду раньше неё, но так, чтобы она не знала, что она одна. Невидимо присутствуя рядом с ней минуту или может долгие годы, если, о чудо, её сознание просветлеет. Она будет спать, когда я уйду, или просто отвлечётся. Это не важно. Никто не важен, и ничто не вечно. Опустившись опять вниз, я обняла её, завтра я не увижу безумия любимого сознания. — Нас оставили умирать. — Ты повторяешься. И мы одновременно улыбнулись от потери крови и общей болезни. Я была слишком близко к Рейвен. Секунда, и наши губы соприкоснулись. А что терять? Но силы оставляли, и опустившись на колени Рейвен, я уснула. Я проснулась от пронзительного крика Хеды в голове. Я ведь бессмысленно умру. А могу сделать что-то. Но зачем? В любом случае все покинут тело или сознание. В последний раз взглянув на спящего механика, я ушла. "Не стоит недооценивать небесных людей." Такой была последняя мысль, перед тем как оружие Октавии проткнуло меня, и я умерла. Теперь меня ждет покой, и однажды я встречу там Рейвен и буду спокойна, а если повезёт, то и счастлива. Мир и покой. И только одно сожаление: не сказанные последние слова любимому гениальному уму.