Зелёный чай с лимоном

      Медленно сползла по стене, села на пол, поджав к себе колени, ноги пекли, внутри все горело, слезы без остановки лились по лицу, а карие глаза, казалось, стали совсем черными. На шум из соседней комнаты выбежали Рон и Гарри. Поттер кинулся к девушке, убирая с лица прилипшие волосы, для него ситуация была очевидной. Он знал, что так будет, он догадывался, но не был рядом с Гермионой, не остановил Джинни. Юноша во всем винил себя, прижимал волшебницу к себе, вытирал слезы, шептал на ухо успокаивающие фразы, которые, пусть она и слышала их обрывками, приводили ее в чувства, дыхание постепенно становилось ровнее. Последний всхлип, и она застыла в таких теплых и таких дорогих ей руках Гарри. Рон все еще смотрел на них в недоумении, а Перси, не став дожидаться объяснений Гермионы, побежал в комнату Джинни. Рыжеволосая девушка сидела на кровати с отстраненным взглядом, слезы текли по щекам, но ни один всхлип не вырвался из горла. Розовое постельное белье залито горячим чаем и бульоном, осколок чашки поцарапал руку, и тонкая струйка крови делала картину еще трагичней. Ни на один вопрос Перси Джинни не ответила, просто сидела неподвижно, словно хрупкая фарфоровая кукла. Уизли вышел из комнаты с горой осколков, удерживаемых в воздухе с помощью палочки. Замер на мгновение, глядя на Гермиону, прижавшуюся, словно затравленный котенок к груди Гарри, она смотрела на Перси с опаской. Рон молчал, взгляд Поттера в его сторону означал, что вопросы сейчас лишние. Неполный состав семейства Уизли, Гарри и Гермиона, пришедшая в себя, и сменившая наряд на шорты и майку, сидели за круглым кухонным столом миссис Молли на экстренном семейном заседании, собранном из-за произошедшего с Джинни: -Гермиона, будь добра расскажи все по порядку,- девушка замялась. Прикусила нижнюю губу, и сжала руку Гарри под столом. Рассказывать подробности вчерашней ночи и цитировать оскорбления Джинни не входило в ее планы. -Эм…она приревновала меня к Гарри, наговорила кучу гадостей, облила чаем и выгнала. -Приревновала к Гарри?! - Рон подавился чаем, а Гермиона сильнее сжала теплую руку,- Моя сестра, конечно, бывает странной, но она не выжила из ума! - Нет, Рон, я верю Гермионе. У нас с Джинни был разговор накануне… я не хочу вдаваться в подробности, но она призналась мне в чувствах, я не воспринял это всерьез, я был неправ…- Карие глаза сверлили Поттера. Почему он не сказал? Почему не рассказал ей, не предупредил? Не было бы ни той ночи, ни надежд, ни танца, ни разлитого чай, запах которого теперь точно въелся в тело девушки. -Ты разбил сердце моей сестре. Хм, не мудрено. Гарри, ты подлец.- Рон говорил спокойно, ярость была лишь его взгляде, который уничтожал Гарри, сводил с ума, заставлял чувствовать себя еще хуже. Перси привел всех в чувства, громко стукнув кулаком по столу: -Никто здесь не подлец! И это сейчас отнюдь на главное. Нужно решать что-то с Джинни. Я отправлю маме сову, так не может больше продолжаться. Ясно одно: у нее проблемы, ей плохо, а ни один из нас не может помочь! -Не надо сову,- знакомый тембр младшей Уизли раздался как гром, среди ясного неба, Гермиона вздрогнула, - я была неправа. Я вела себя, как глупая истеричка. Прости меня, Гермиона, Гарри. Простите все. Я не хочу портить вам каникулы. – Рон улыбнулся и обнял сестру, Перси все еще был обеспокоен, но не подавал виду. И лишь Гарри с Гермионой разглядели угрозу в словах, голосе, и ярко-зеленом выразительном взгляде девушки. Экстренное семейное совещание вмиг превратилось в обыкновенное чаепитие, но напряжение за столом не пропадало. Стояло неловкое молчание, лишь Перси изредка интересовался самочувствием сестры. После чаепития все занялись привычными, рутинными делами: Гермиона с Перси готовили ужин, Джинни читала, забившись в угол кресла, Гарри и Рон готовились к предстоящему пикнику. Перси вдруг вспомнил, что комната близнецов освободилась, и Гермиона теперь может переехать в нее. Грейнджер и подумать не могла, что для нее станет величайшей драмой переезд от назойливых друзей-мальчишек. Она смутно представляла, каким серым будет ее утро без Гарри, сладко спящего на соседней кровати, без ажурного пледа и тихих ночных дебатов Уизли и Поттера. Казалось, теперь она будет видеть его гораздо реже, будто переезжает в дом на другом краю улицы, а не в соседнюю комнату. Такие же эмоции читались в глазах Гарри, когда он помогал переносить вещи девушки в, и без того захламленную, темную комнату братьев, оформленную в бордовых оттенках. Две кровати, застеленные клетчатыми покрывалами, стояли в разных углах комнаты, между ними один на двоих письменный стол, однако вместо учебников на нем были свалены предметы различного назначения, никак не связанные между собой. Лягушки в банках, множество фантиков, куски пергамента, исписанные корявым почерком, огромное количество склянок, пробирок пустых и с забальзамированными насекомыми. Все в этой комнате кричало о ее хозяевах, и Гермиона почувствовала себя неуютно и катастрофически одиноко. -Ты же будешь приходить к нам? Тебе необязательно сидеть здесь одной, я же вижу, как тебе здесь…неловко.- Рон подбодрил Грейнджер, и губы девушки растянулись в едва заметной, загадочной улыбке. Этой улыбкой Гарри мог любоваться бесконечно, но лишь сейчас понял, что так манило его и привлекало: улыбка, растрепанные пушистые волосы, и озорные огоньки в умном взгляде, а еще вечная чрезмерная забота. Все это отдаленно напоминало ему маму, и хоть ни разу не видел ее, был практически уверен, что ее волосы тоже пахли лимоном. Неожиданный прилив нежности вызвал желание, нет, скорее потребность прижать ее к себе, уткнуться носом в непослушные пряди, сжать тонкую фарфоровую ручку. Карие глаза бросили острожный взгляд на Поттера, будто она прочла его мысли. Голос Перси вернул Гарри в реальность: «ужин готов» звучало в ушах волшебников хуже корня Мандрагоры, и лишь Рон был другого мнения. Утка с яблоками, приготовленная по волшебному рецепту Молли Уизли и магловские спагетти от Гермионы пришлись по вкусу всем, и довольная улыбка исчезла с лица Рона, лишь когда его оповестили, что сегодня он моет посуду. И хотя в волшебном мире это делать гораздо проще, Рон всей душой ненавидел это занятие. Гермиона вышла в сад; освещенные одной лишь луной деревья выглядели таинственно, по-настоящему волшебно. Несмотря на позднее время суток в саду, казалось, кипела жизнь: сверчки заводили свои колыбельные, лягушки изредка переговаривались между собой характерным «ква» и садовые гномы ворчали, прячась в кустах. Девушка присела на скамейку, поджав под себя ноги, погода стояла чудная. Лишь изредка теплый июльский ветерок ерошил волосы волшебницы, и обдувал лицо, делая мысли свежее. Мягкий, невесомый и такой знакомый плед тихо опустился на плечи. Девушка вздрогнула от неожиданности, и теплая до боли знакомая рука нежно коснулась плеча: -Уже прохладно. – пояснил такой любимый ею бархатный баритон. Гарри беззвучно опустился на скамейку рядом с Грейнджер. -Прекрасный вечер. То, что так нужно после этого сумасшедшего дня, - Гермиона сладко зевнула, и почему-то без страха быть замеченной положила голову на плечо Поттера. - Ты хорошо держалась. Гермиона, как мне жаль, что так вышло, что тебе пришлось это терпеть. Прости меня. – Гарри опустил голову, уткнувшись носом в макушку девушки. Как ему нужен был этот запах, его самый любимый запах лимона на ее волосах. -За что?- Грейнджер обвила руками предплечье юноши, глубже вдыхая запах знойного вечера, смешанного с зеленым чаем. -Меня не было рядом. -Ты всегда рядом. Пообещай мне что это надолго, - карие глаза вдруг заглянули в изумрудные глаза юноши с такой детской невинностью и преданностью, что по телу Гарри пробежали мурашки, его мягкая рука погладила девушку по голове и с особой нежность в голосе, едва-едва слышно он ответил: -Это навсегда. -Не зарек…, - губы Поттера не дали Гермионе закончить. Нежный поцелуй с привкусом лета заставил сердце Грейнджер замереть на мгновение, она смаковала моментом, хотела запомнить мельчайшие детали, и лишь спустя несколько секунд решилась сделать поцелуй увереннее, прижаться к Гарри максимально близко, превращая нежность в страсть. Однако их общий идеальный мир был вмиг разрушен веселыми голосами на веранде. Юноша отпустил Гермиону слишком быстро, не дав времени даже опомниться. Губы, слегка припухшие, и взгляд растерянный, испуганный взгляд изумрудных и карих глаз – единственное доказательство того, что в саду Уизли происходило что-то выходящее за рамки дружбы. Вечер прошел спокойно. Гермиона учила Перси пользоваться ноутбуком, Джинни изображала радость, хотя из-под длинных светлых ресниц Грейнджер пожирал злой, даже немного сумасшедший взгляд рыжеволосой девушки. Бордовая спальня навевала чувство одиночества. Белая кружевная пижама, последняя страница учебника, последнее тихое «Нокс». Гермиона уснула на новом месте, согретая мыслью о том, что рядом с ней за тоненькой стенкой спит он. Гарри долго ворочался. Сну препятствовали мурашки, до сих пор исследовавшие его кожу, странное ощущение тепла по всему телу и тугой узел где-то внизу живота. Он не знал точного определения этого чувства, но стоило закрыть глаза, он видел фарфоровую кожу, стройную фигурку в кружевной пижаме и точеные черты лица Гермионы Грейнджер – главной причины его бессонницы. Он готов был поклясться, что слышал ее тихие спокойные вздохи за стенкой, готов был поклясться, что чувствовал запах ее волос, который навеки остался где-то у него под кожей. Она спала, как никогда сладко. Ей снился Гарри. Гарри на ажурном пледе, теплый, живой, настоящий. А еще безумно нежный и страстный в одночасье, и эта адская смесь чувств и эмоций, заставила сжать одеяло ногами, прикусить губу, почувствовать легкую дрожь и мурашки. Она проснулась от своего сдавленного стона. Еще долго не могла прийти в себя и осмыслить все то, что видела. Слишком взрослый сон, слишком откровенный. Она никогда не замечала эти терпкие нотки сексуальности в его запахе, слишком редко обращала внимание на венки на руках и шее, недостаточное значение придавала каждому его прикосновению. Она смотрела в темноту, но все еще ярко видела фрагменты сна, буквально чувствовала следы его губ на своей коже. Прислонилась к холодной стене, трясла головой в надежде, что сон наконец развеется. Из-за тонких стен было отчетливо слышно все происходящее в соседней комнате. Негромкое похрапывание Рональда вдруг прервало тихое «Люмос», а затем дверь в комнату мальчишек отворилась. Это был Гарри, она знала наверняка, знала и дрожала всем телом, так ей хотелось, чтобы он зашел к ней. Однако​, шаги направились в ванную, и уже через мгновение зашумела вода в душе. Гермиона все еще сидела неподвижно. Она не могла заставить себя перестать представлять его под прохладными струями. А Гарри не мог избавиться от видения с Грейнджер, изгибы тела которой в его сне были прикрыты лишь тонким, словно паутинка, кружевом. Он чувствовал себя подростком, сгорал от стыда и возбуждения, но не мог стереть образ Гермионы с памяти. Казалось, холодная вода приведет в чувства, он заставлял себя думать обо всем, кроме нее, но по дороге в комнату все же застыл на миг у двери близнецов, просто послушать ровное, тихое дыхание девушки.