your love with black roses and scraps

Луи всегда был слишком эмоциональным подростком. И даже сейчас, когда его будильник уже в пятый раз настойчиво сообщает ему, что наступил новый день, стоило бы уже встать и поспешить на учебу — он еле сдерживает себя от того, чтобы забить в дальний угол своей жизни все это, а особенно — такое явление, как школа. Томлинсон является выпускником последнего класса, вскоре нагрянут первые дни мая, что для него означало чрезвычайный уровень загруженности, засиживание допоздна за усердной подготовкой к экзаменам, мысли о предстоящем выпускном, да и вообще, обо всей ситуации того, что после этого всего он раз и навсегда покинет обучение в этом заведении. Нельзя было сказать, что тот был увлечен любовью к школьным годам, но, в то же время, они у него не были плохими, что естественно давало хорошие иногда воспоминания на дальнейшую жизнь. Осознание того, что этот этап его жизни закончится, и начнется новый — занимало большую часть его мыслей на данный момент жизни. Новые люди могут настойчиво ворваться в его судьбу, а другие — покинуть, что немаловажно, так как у всех нас есть свои родственные души, и главное только не упустить их. Луи боялся упустить такого человека, но в то же время продолжал делать определенные ошибки в этом плане, которые, наверно, допускал в жизни не он один, но, по крайней мере, его друзья не были обремены такими проблемами. Он был влюблен еще давно в одного, казалось бы, на первый взгляд, невзрачного мальчика, который ничем особенным не выделялся среди других, разве что тем, что всегда учился на отлично. Тот не был ботаником или что-то вроде того но он был тихим и стеснительным человеком, и Луи понимал, что тот вряд ли сможет заговорить с кем-то без надобности первым, по простой причине того, что, видимо, предпочитал внутренний покой и уединение со своими мыслями и сосредоточением на них. Ноль зацикленности на шумных компаниях, в отличие от Луи, который был просто их составляющей. Мальчику повезло, что за это к нему никто не пытался цепляться или унизить, как в некоторых учебных заведениях поступают с такими «закрытыми в себе людьми». Но для Луи он казался невероятно красивым парнем, и никто не мог опровергнуть этот факт, потому что это было сущей правдой, даже некоторые девушки обсуждали это. И действительно не поспоришь с этим. Тот был высоким и стройным мальчиком, вечно носящим обтягивающие худые ноги черные джинсы, (Луи все время удивлялся, как он вообще еще способен передвигаться, когда тебя всего так обтягивает) милая улыбка, которая цепляет за живое, и пронзающий взгляд великолепных глаз, но Томлинсона, в его случае, больше всего забавляли (в хорошем смысле этого слова) непослушные кудри, которые мальчик вечно поправлял, словно укладывая, причем делая это очень грациозно. Его образ неразговорчивого действительно не умещался в голове с такими достоинствами в плане внешности, которая кричала о том, что с ней ему только всех и завоевывать. Но девушки не предпринимали ничего, так как были уверены, что никто и ничто не сможет вывести Гарри Стайлса из своего поля комфорта и сподвигнуть на какие-нибудь походы в клуб или подобные общественные, так сказать, мероприятия. Томлинсон понимал, что все только в его силах, он вполне мог бы суметь растормошить этого тихого мальчика, проводить с ним больше времени, но почему-то… не делал этого? Скорее всего по причине того, что Луи считал, что даже если он будет пытаться, это все быстро сведется к нулю, ведь это может быть просто несерьезная и невзаимная подростковая влюбленность, и, тем более, если учитывать факт того, что это последний год обучения их в школе, то каждый после этого расплывется по своим «берегам», и возможно они даже не встретятся больше. Но тогда, почему он каждый раз влюбляется все сильнее и сильнее, стоит тому только посмотреть на него мимолетным взглядом? Да и вообще, черт возьми, это может быть не взаимно. Что самое страшное в его ситуации. Луи действительно часто заблуждается и допускает такие глупые и колоссальные ошибки. Он спустился на первый этаж своего дома, после того как привел себя в порядок, ну, как сказать порядок — Луи умылся, переоделся в чистую любимую одежду, но его волосы торчали в разные стороны, что свидетельствовало о том, что он не смотрел на свое отражение в зеркале сегодня. Его мать сказала, что перед учебой всегда следует обогатить свой организм энергией, приготовив ему завтрак, но у мальчика сейчас напрочь отсутствовал аппетит, поэтому, чтобы не ввязываться в уговорки поесть, Луи пообещал, что возьмет все это с собой в школу. — По прогнозу передавали дождь, захвати с собой на всякий случай зонт, — на что Луи недовольно покачал головой, обуваясь в прихожей, потому что ему не хотелось вовсе таскать с собой лишнюю ношу. Его выбор остановился на немного потертых вансах, но, так как они у Луи были в списке любимых, тот готов заносить их до дыр, и накинул на плечи легкую джинсовую куртку. — До встречи, мам, — крикнул Луи на прощание, закрывая за собой дверь и мысленно думая о том, как же он, черт возьми, ненавидит дождь. На улице он посмотрел на небо, затянутое темными тучами, и вдохнул носом прохладный воздух, который потоком обогатил его легкие. Совершенно не чувствовалось, что уже конец весны, будто самая, что ни на есть, осень, и Луи это немного расстраивало. Потому что он очень не любит дождь. Но очень любит цветы. Луи опустил голову вниз и заметил на ступеньках у крыльца дома возле своих ног небольшой странный листок, и после он с уверенностью установил, что это записка, написанная очень хаотичным, но, в то же время, изумительно красивым почерком. Он точно где-то такой видел. «Лу, если в твоей жизни пойдет дождь, сосредоточься на цветах, которые зацветут благодаря этому дождю» — Что? — насмешливо фыркнул Луи, прочитав содержимое написанного, и в его голове не могло уложиться, кто, и зачем написал ему такие цитаты, а главное, чего тот человек этим добивался? Возможно, и ничего, если не учитывать тот факт, что рядом с запиской лежала одна, изумительной красоты, и покрытая росинками, черная роза. *** Луи решил не рассказывать никому из своих друзей о найденном сюрпризе этим утром возле его дома, потому что, скорее всего, это будет выглядеть глупо и смешно, и он заранее видел смех парней насчет того, что у Томлинсона появился тайный ухажер. Но самому Луи было до жути и мурашек по спине интересно, кто же проявил такое внимание к нему и главное, за какие такие его заслуги? Он знал, что не отличался никогда тем, что издевается над людьми или мешает им жить их спокойной жизнью, но все же, он не был ангелом, заслуживающим все эти преподношения. В то же время, это вполне даже могло быть и розыгрышем, но Луи не хотел об этом думать, потому что ему будет… обидно? Обидно, что это не искренне. Томлинсон уже был близко к дому и чувствовал себя совершенно измотанным после школы и всех людей, присутствующих там, и желал на данный момент только одного — подняться к себе в комнату, откинуться на кровать и заснуть самым крепким сном, а потом проснуться в тихой и уютной квартирке в Нью-Йорке с дипломом об успешном окончании учебы. Но он не может позволить себе сейчас уснуть, так как идет домой только ради того, чтобы оставить школьный рюкзак и переодеться в тренировочную форму. Через пол часа у него пред-тренировка, а после этого — футбольный матч, Луи будет представлять свою школу в команде, и, также, он является капитаном. Мальчик зашел к себе во двор, волоча за собой зонт, которому сегодня нашлось применение — был ливень. Ему еще предстоит пообедать то, что мама со стопроцентной уверенностью оставила в холодильнике, перед тем как уйти на работу, осталось только разогреть. Луи сейчас будет дома один. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, он обратил внимание на, прикрепленный кусочком скотча к входной двери, листок. Записка. Сорвав ее с двери, Луи принялся читать ее содержимое. «Видел, что ты был очень задумчив сегодня, но это придавало тебе только особой красоты. Ты милый, когда усердно думаешь над чем-то. А еще, удачи тебе на сегодняшнем матче, уверен, что ты принесешь своей команде победу. хх» — Какого хрена? — воскликнул Луи, непонимающе перечитывая оставленное для него послание. Он обратил внимание на тот факт, что отправитель говорил о себе в мужском роде, а это означало, что, видимо, это парень. Но Луи это все очень напрягало. Вдруг это какой-нибудь таинственный маньяк, который собирается убить его в темном переулке в скором времени? И, опять же, все было, наверно, жутко, если бы не особого великолепия черная роза, лежащая на холодном кафеле у двери. *** Они выиграли. Его команда смогла одержать победу против парней из школы, с которой у них все время происходили финальные матчи. В прошлом сезоне им не удалось взять реванш, но сегодня — все по другому, ведь Луи — капитан команды. Уже бонусные очки к победе. Время показывает 20:30, на улице начинается закат, вся эта атмосфера, которая для Луи кажется какой-то особенной и романтичной. Томлиснон сам по себе не отличался романтичной натурой, но, иногда что-то такое в нем зарождалось, и наедине с собой он позволял таким моментам выливаться в этот мир. Мама и отец Луи вместе с младшей сестрой тоже были на матче, в качестве группы поддержки, и сейчас уже зашли домой, а Томлинсон вышел обратно на свежий воздух с кружкой кофе (конечно, пить его перед сном — не самое разумное решение со стороны Луи, но все же), и, завернувшись в плед, словно в кокон, уселся на качели, которая была у него дворе, но она особенная — большая, и на ней можно разлечься и отдыхать. Забившись на ней в угол так, чтобы его не было видно, он, со своим напитком, смотрел на начинающийся закат солнца и лицезрел появление первых точек-звездочек на небе. Было еще не темно, так как был совсем не поздний вечер. Пол девятого для Луи — это еще очень рано, потому что он может спокойно проводить бессонные ночи за ноутбуком, общаясь с различными людьми, или за просмотром различных фильмов (в чем он никогда и никому не признается). Но из всех раздумий его вывел небольшой звук шевеления возле калитки, будто кто-то пытался перелезть через забор, отчего Луи был готов схватиться за сердце. Маньяк. Но он решил не быть трусом, ведь, в конце концов, он уже большой шестнадцатилетний мальчик, и поэтому Томлинсон тихонько притаился на качели, чтобы для начала посмотреть, кто это. Фигура неуклюже перелезла через забор и свалилась в кусты, отчего Луи хотелось одновременно засмеяться и снова почувствовать укол ужаса. Маньяк уже во дворе. Человек тихонько выбрался из столь утруждающей листвы, даже не подозревая о том, что на улице во дворе есть еще кто-то, и поэтому на цыпочках подбежал к входной двери, которая была близко к качели, отчего Луи смог хорошо рассмотреть того, кто решил совершить покушение на территорию дома Томлинсона и, по всей видимости, оставить очередное послание. Когда свет упал прямо на фигуру, метушившуюся возле двери, Луи показалось, что его сердце забилось где-то в кадыке, а дыхание в легких перекрыли напрочь, он был совершенно растерян оттого, что сейчас происходит. — Он… это он… — тихо шептал мальчик, прикрыв рот ладонями, и после того, как человек закончил все то, что планировал и уже развернулся обратно бежать, Томлинсон окликнул его. — Гарри. Человек остановился на секунду, а потом принялся бежать к калитке, и Луи подскочил с места, догоняя убегающего мальчика: — Гарри, пожалуйста. Гарри, остановись! — крикнул на того Томлинсон, после чего он соизволил остановиться и, тяжело дыша из-за волнения и страха, что его обнаружили, повернулся лицом к Луи, и начал лепетать: — Лу-Лу, прости, пожалуйста, это не то, о чем ты, наверное, подумал, я не вор или что-то в этом роде, я никогда не лажу по чужим дворам, клянусь, больше ты меня не увидишь здесь никогда, извини, извини, — он стыдился посмотреть Луи в глаза и его щечки покраснели, что сделало того еще более очаровательным созданием на свете в глазах Луи. Потому что он все еще влюблен в него. — Гарри, успокойся, я еще ни в чем не обвинил тебя даже, — спокойно заметил мальчик, пытаясь посмотреть тому в глаза, и для этого пришлось немного поднять голову, потому что Стайлс был выше Луи. Томлинсон немного нервничал, потому что, черт возьми, любовь всей его жизни он поймал за тем, что тот пробирается тайком к нему во двор и оставлет милые записки. Ладно, определенно НЕ немного нервничает. — Я просто хотел… — выдохнул Гарри, и Луи казалось, что тот сейчас заплачет, и поэтому он успокаивающе погладил того по спине. — Чшш, не плачь и не переживай из-за этого, все хорошо, успокойся. Покажи мне листок, — тихо попросил Луи, мягко улыбаясь уголком губ, после чего мальчик тяжело вздохнул и вытащил из кармана очередную, третью, записку, и вручил ее Томлинсону, шмыгая носом. «Лу, очень горд тобой и твоей командой (но в особенности тобой), что вы смогли одержать победу в этом матче. Ты сегодня был великолепен, я теперь твой футбольный фанат. Самый преданный. Хотя, и так всегда им являлся…хх» Луи будто умер и воскрес обратно, чтобы снова умереть. Он не мог поверить своим глазам, да и вообще всему, что сейчас происходит, потому что как такое бывает, что парень, который тебе нравится, пишет тебе такие смущающие послания? Что такого хорошего Луи сделал в прошлой жизни, чтобы заслужить Гарри Стайлса? — Роза, как ты, наверное, понял, лежит возле двери… — смущенно пробормотал Гарри, посматривая на мальчика из-под ресниц, переступая с ноги на ногу. — Гарри… — Я знаю, что это до дикости глупо, и я надеялся, что ты никогда не узнаешь, что я приношу эти записки, но все с треском провалилось, и… — Гарри, это не глупо. — Правда? — Правда, — спокойно кивнул Томлинсон головой и, кашлянув, сказал. — Пойдем, и ты мне расскажешь правду, что это все такое происходит, — попросил он, и Гарри, пробормотав тихое «Хорошо», побрел следом за ним. Луи завернулся обратно в плед, и, поджав ноги, развернулся лицом к Стайлсу, чтобы создавать зрительный контакт, и приготовился слушать с задерживаемым дыханием. — Ну, начну с того, что в месяце — четыре недели, и я думал, что буду приносить тебе по три записки в один какой-то день недели, чтобы в общей сложности выходило двенадцать — твое любимое число. — Откуда ты знаешь? — Слышал когда-то, как ты говорил о своем любимом числе, вот и… запомнил просто. Выбрал этот день сегодня, потому что выдался заодно такой шанс подбодрить тебя в честь матча заодно. То, что я не мог выразить вслух… — Оу… — дышать, Луи, не забывай, пожалуйста, как надо дышать. — Я думал, что все пройдет гладко, но… — Но ты с треском провалился в первый же день, — мягко усмехнулся мальчик, похлопывая Гарри по плечу, от чего тот еще сильнее засмущался. — Но, а что на счет тех роз? — этот вопрос Луи тоже волновал. — Помню, как у нас давным-давно был поход классом в ботанический сад, и ты признался, что обожаешь цветы, а в особенности — редкие черные розы, и я был восхищен этим, — нет, это Луи сейчас восхищен мальчиком, сидящим рядом с ним, — поэтому захотел добавить к каждой записке по розе, чтобы сделать это более… романтичным? — и Томлинсон мог официально заявить, что в будущем выйдет замуж за этого прекрасного мальчика, столь внимательного, милого и заботливого. — У меня дома есть целые букеты таких цветов… для тебя. Луи нервно сглотнул и все-таки решил задать животрепечущий вопрос: — Но, Гарри, пожалуйста, скажи, почему ты все это делаешь, и именно для меня? Гарри, казалось, не знал, куда деть себя, все внутри колотилось с бешеной скоростью, будто готово было выпрыгнуть из груди наружу, все лицо заливалось краской, и он все время нервно поправлял кудряшки. Стайлс редко с кем разговаривает, а тут еще придется делать признание на тему, которую, видимо, им обоим не суждено было избежать. — Я думал, что по мере того, как буду писать тебе эти записки, то в одной из них я смог бы наконец-то признаться тебе в том, что ты мне… очень… нравишься, — Луи не верит своим ушам, ему кажется, что все это сон, и сейчас злорадостный звон будильника разбудит его, и он снова очутится в обычном мире. Но этого не происходило. — Да, Луи, я знаю, что я глупый и неинтересный, но я влюблен в тебя. Скоро закончиться школа и все мы разойдемся по разным уголкам, и у каждого будет своя жизнь, и я просто хотел, чтобы ты знал о том, что был такой мальчик Гарри, восхищенный тобой. И когда я серьезно задумываюсь о том, что ощущаю, то понимаю, что хочу держать тебя за руку и носить твои свитера. Я хочу ходить с тобой на тренировки и смотреть, как ты забиваешь очередной гол, а потом расцветать под твою чудесную улыбку. Я хочу ходить с тобой в музей искусств и целовать твое очаровательное лицо между картинами. Хочу сделать полароидные снимки тебя и меня с тобой. Я хочу, чтобы мы с тобой стали искусством, — мальчик нервно оттягивал рукава, пока говорил все то, что испытывал, все то, что тревожило его душу за живое вот уже долгое время, и, видимо, пришло время вырваться этому наружу. Луи не был в силе или состоянии на данный момент ответить что-либо на эти слова, потому что у него сейчас просто забрали дар речи. Он смущенно хлопал ресницами, но это молчание длилось будто вечность, и поэтому на глазах Гарри начали появляться слезы. — Прости меня, пожалуйста, я дурак, и не должен был этого говорить, я лучше… пойду… — нервно прошептал он и вскочил с места, чтобы покинуть двор, но Луи остановил его. — Нет, нет, Гарри, подожди… — замотал тот головой и, взяв его ладонь в свою, а вторую, положил на покрасневшую щеку, позволил себе прикоснуться своими губами к мальчику, который ошарашено замер, боясь вспугнуть этот момент. Но, поняв, что Луи не отстраняется, положил ладонь ему на талию, отвечая на этот мягкий и чувствительный поцелуй, о котором, казалось, Гарри мог только мечтать по отношению к Луи. Он был немного нелепым, но, в то же время, романтичным, отчего сердца обоих мальчиков дружно трепетали. Томлинсон последний раз пососал его нижнюю губу и, отстранившись, сказал: — Ты замечательный человек, Гарри, и думаю, что если бы не чувствовал ничего взаимно, то сейчас этого не говорил. Но да, ты самый прекрасный парень на свете. А твое имя, черт возьми. Его можно пробовать на вкус снова и снова, но каждый раз это будет по-новому. Ты такой высокий, и твои глаза все время горят огнем, и кажется, когда ты смотришь на меня, что способен прожечь каждый участок моей кожи, но я не буду против. И да, я не умею красиво говорить, и все в этом роде… — Все, что ты мне говоришь — самое красивое, что я слышал. Так что, мы теперь… — Я предлагаю тебе встречаться? — Я думаю, что соглашусь, — и Луи игриво пихнул его в бок, после чего обнял, оставив поцелуй на макушке. — Бу, а ты случаем домой уже зайти не хочешь? Темно и поздно, — послышался заботливый голос мамы, отчего Луи улыбнулся. — Пойдешь ко мне домой? Дождаться не могу, когда мама увидит, какой у меня красивый парень, — с любовью глазах запищал Луи, и Гарри тихо засмеялся, погладив того по волосам. — Как думаешь, сколько продлиться наша любовь? — До конца вселенной и обратно? — Но ведь это разве не бесконечность? — Значит до бесконечности. — До бесконечности.