Почему ты такой ахуенный?

Мир шоу-бизнеса настолько велик и обширен, что глаза разбегаются по сторонам, а сердце начинает бешено биться при виде своего любимого. Тем более, когда фанатки встречаются с кумирами, то уже надоевшее «Оппа», слышится в радиусе пяти километров, да и повышенное внимание иногда надоедает. Так вот и Юнги оно вкрай надоело. Ему уже хотелось замотать всех своих поклонниц в клубок и запульнуть на луну, чтобы оттуда они точно его не достали. Вычислили его расписание — это раз. Узнали, где он живет — это два. Даже караулят на улице ночью — это три. Но вот терпение закончилось тогда, когда Юн вышел из дома и увидел много плакатов. Факт в том, что на них было написано о том, что они хотят от него детей, да и принесли с собой всё необходимое. У него, конечно, давно не было сексуальных отношений, но сейчас он матерится про себя, убегая к себе в машину, где его уже ждёт менеджер. Всё не так плохо, хотя…хуй его знает. Юнги бесит всё. Нравится, конечно, слава и деньги, но бесит, что несут с собой слишком большое вмешательство в его жизнь, не давая ни минуты покоя. Он, конечно, популярный рэпер, которого знают больше народу, чем того, кто стоит во главе их страны, но, по истине своей натуры, каждый человек хочет, чтоб его желания иногда исполнялись. Хоть бы раз сходить в поход какой-нибудь захудалый магазинчик, чтоб купить сигарет и не почувствовать своей спиной не далёкий взгляд на свою персону и слабо слышимые отголоски со своим именем на устах. Разве он многого просит? Благо, что хоть успел в машину забежать и закрыться. Это радует, хотя кепка и маленький клок волос всё же остались в руках одной из дамочек. И после такого фанатки обижаются, что их называют сумасшедшими? Менеджер пытается успокоить уже до предела злого Мина, который матерится вслух, заполняя криками всю машину, ибо: «Какого, нахуй, лешего тот позволил дойти до такого?». А тот лишь пытается быстрее уехать и не задавить по пути никого, на что Юнги лишь вздыхает от мягкости своего менеджера. В скором времени пыл остывает, и на смену ему приходит спокойствие, а дальше и сон. Да, этот популярный репер любит поспать.…Да что там! Очень много поспать, особенно после нескольких дней на ногах, искусно творя новое произведение. Была бы его воля, он спал 24/7 и ни капли бы об этом не жалел, а даже платил за это, чтобы его сон охраняли. Почему бы и да. Тем более, что он может позволить сейчас себе выполнить любую прихоть. Его карьера началась со школьных времён, даже тогда он был популярен у девушек, а желание сочинять песни и читать реп всё возрастало. Вот его и поймал директор Bit Hit Entertainment и заволок в своё агентство, пообещав крышу над головой, а крыша ахуенная такая, да и зарплату такую, что хоть трать её целыми днями, она и не кончится. Естественно этот мелкий согласился: ну помучается сильно немного, но хоть будет жить в роскоши. Репетиции, интервью, показ мод, да и много чего, конечно, выматывает, но что поделать? Самое главное, чтобы его личное пространство никто не трогал и не тронул, а то Юн за себя не отвечает и вообще не знает, что сделает с этим человеком. А на эту роль уже есть претендент. У каждой звезды есть фанаты и есть антифанаты. Так вот один из этих «анти» выбешивает уже вкрай. Хочется его найти, морально выебать, чтобы он сам уебался головой о стену, а затем ползал на коленях и молил, чтобы великий, именно великий, Мин его простил и отпустил. Этот «анти» расписывает его, сука, его машину, в сетях пишет такое, что хочется разбить долбаный ноутбук об его голову, да и преследует везде, чтобы ухудшить Мину жизнь. Как будто он везде приставучими фанатами ещё не наказан за хорошую жизнь, так ещё и какой-то, по всей видимости, «бессмертный», малец решил его окончательно доконать. Причём это каждый день. Каждый день. Такого врагу не пожелаешь, хотя этому «анти» пожелать он мог бы. Ведь этот молокосос даже сегодня стоит около дверей компании и ждёт, ждёт звезду, чтобы как обычно испортить весь его день только парочкой слов. Чувствуют нервы Мина, что ещё немного и он вмажет этому мальцу. Прямо с разбегу и ногой. Желательно в лицо, а так, куда попадёт. Юнги выходит из машины, встречаясь взглядом с этим парнем. Он даже не помнит, почему тот так издевается над ним. Хотя, вроде бы из-за того, что его уволили из-за этой самой звезды. А всё почему? А потому что не надо совать свой нос куда не надо. Не надо фотографировать то, что нельзя. И к тому же, поначалу этого «анти» спокойно просили удалить сделанные снимки, но тот ни в какую не поддавался, открыто и громко заявляя о смысле своей работы. Вот и договорился. Для Юнги и рядом с ним появляться тоже не надо: это чревато больницей, и, кажется, этот пацан сейчас туда отправится. — Ну, привет, Мистер Вселенская Звезда. Скучал по мне? Всё же целый день не виделись. Я вот скучал. По такому дикому эгоисту и самозванцу, который выставляет себя во всей красе, а у самого одна тёмная сторона в душе! — Парень ухмыляется, скрещивая руки, и стараясь ещё и видом достать звезду. У него, в принципе, это и получается. Ведь Юн решил, что больше не будет терпеть этого и будь что будет. Поэтому первый удар приходится точно в челюсть, второй прилетает прямо в живот, а потом Юнги вжимает мальца в стенку, придавливая своим маленьким весом и ростом. — Что тебе надо? Злишься, что из-за меня тебя с работы уволили? Сам виноват. Знаешь, что маленьким детишкам нужно сидеть за маминой юбкой и не высовываться? Тогда что ты тут забыл? Съебывай отсюда по-хорошему и не возвращайся, а то в следующий раз я об эту стену сломаю тебе голову. — Какие мы злые. Знаешь что? Да пошёл ты. Ты у меня сам сейчас юбку наденешь, и за ней будешь прятаться, уяснил? Грабли свои убрал, пока они ещё целы, а изо рта у тебя воняет, чувак. Не учила тебя мама, что зубки малышам по утрам чистить надо? — Чон смотрит прямо вперед, глаза в глаза, даже не реагируя на то, что его губа разбита, но когда он видит, что эта звезда хочет его снова ударить, то блокирует это. Всё происходит довольно быстро, как будто два хищника борются за одну территорию и неизвестно кто победит. Главное это то, что менеджер, который видит, как двое парней дерутся, не знает, что ему вообще делать. Единственное, что ему приходит на ум, так это то, что нужно срочно звонить директору, который, узнав о таком, быстро спускается и разнимает этих двух придурков, утаскивая их за собой в кабинет. Он понимает, что репер влип, ведь малец может спокойно накатать заявление, и тогда вселенская звезда и хорошая прибыль скатится и будет никому не нужной. Волей-неволей придётся что-то делать, но у него уже давно появился план. — Что вы устроили? Юнги, ты голову свою включишь хоть когда-нибудь? А вы? Зачем вы его преследуете каждодневно? Два мелких безмозглых парня. Один может лишиться своей славы, а второй стать врагом народа за то, что ударил звезду. Вы этого хотите? — директор усаживается в своё кресло, шумно вздыхая. Ему не нравится вообще вся эта ситуация, но он готов пойти на крайние меры, чтобы репутация его компании оставалась на высоте, — Слушайте сюда, мальцы. Хотите ссориться и драться? Я вам устрою это в лучшем виде, но только не на камеру, понятно? Давайте так: может, вы познакомитесь поближе? Вот ключи от квартиры, где вы будете жить, и это не обсуждается, ясно? Там хоть деритесь, хоть ссорьтесь, да хоть трахайтесь, но только там, ясно? Поэтому у тебя, Юн, отменяется всё на неделю, чтобы вы узнали друг друга. Менеджер вас отвезёт, а теперь вон с моего поле зрения. Конечно, Юнги и Чонгуку не понравилась эта затея, но им пришлось согласиться. Юнги потому, что он мог лишиться карьеры звезды, а Чон из-за того, что хоть какая-то крыша над головой будет, да и кормить тоже обещали, а так как он сейчас не работает, то и обеспечить себя не может, вот и пришлось согласиться. Менеджер подбирает их около выхода и усаживает в машину, правда парни даже и словом не перемолвились друг с другом, а всю дорогу ехали молча, обдумывая каждый свой шаг. Это сложно: жить с человеком, которого ты не любишь, даже ненавидишь, но обстоятельства сложились так, что приходится. Приходится идти рядом с таким человеком в квартиру, ссориться, кто в какой комнате будет, да и сверлить друг друга взглядами. Они прямо на пороге чуть не подрались, потому что не могли решить, кто же из них первый войдёт в квартиру. Два упёртых барана, ей богу! Один другого стоит, как говорится, только менеджера волнует вопрос, а не убьют они там друг друга? Не придет ли он в квартиру и не найдет ли там труп, а может целых два. Хотя по всей квартире расставлены камеры и за ними наблюдают. Ну должен же директор получить хоть какую-то выгоду с этого. Правда, парни не знают о том, что их снимают, а директор уже всё придумывает, как объявить это реалити-шоу звезды вместе со своим антифанатом. Ох, сложные же будни будут у этих двоих, но благо они сейчас слишком устали, чтобы ещё ссориться друг с другом, поэтому спокойно улеглись спать, предвещая завтрашний день. Утро началось с криков, которые разносились со стороны кухни, и Шуга, который в этот момент ещё спал, начал материться во весь голос. Не любит он, когда его сон прерывают, потому что он превращается в халка и готов разгромить всё на своём пути, сломать каждую часть тела этому человеку, а потом снова видеть прекрасные сны. И естественно, Чон не исключение в том, что сейчас получит по полной, если конечно не сбежит. Юн идёт на кухню, чуя по пути запах гари и начинает слегка паниковать. Квартира то его, а этот мелкий решил тут подпалить всё к чертям, а это выбешивает ещё сильнее. Но когда он входит на кухню, то всю злость снимает рукой, потому что перед ним открывается картина, можно так сказать, очень даже милая. Чонгук, или как там его, в длинной белой футболке, которая покрыта смолой от сковороды, растрёпанные волосы и сонный вид. Боже, похож на котёнка, который накосячил, а когда повернул своё лицо к сожителю, то вообще сходство сто процентное. Юнги не выдерживает и начинает тихо смеяться, ловя на себя грозный взгляд, но с таким видом это не он, поэтому смешит ещё сильнее. — Харе угарать, а то в тебя полетит же эта сковородка, — Гук дует губы и отворачивается, играя из себя обиженного, а затем ставит сковородку в раковину, включая воду и начиная оттирать пригоревшее. Он думает о том, что всё-таки должен был поспать подольше, но нет же, хотел выпендриться перед Мином и приготовить что-то красивое и вкусное, чтобы кушать и видеть завистливое лицо этой звезды, но видимо не судьба. — Да ладно тебе. Очень смешно же. Ты готовить то умеешь, малец? Может, я тебя научу? — Шуга, никогда не упускал возможности поиздеваться над кем-то, поэтому спокойно подходит, обнимая Чонгука сзади и отводя его к столу, — Стой смирно и не шевелись. Сейчас слегка добрый дядя Юнги всё сделает, но только твоими руками, — Звезда достаёт продукты из холодильника, выкладывая их на стол. Чонгук же так и не пошевелился, не зная, что же предпринять в такой ситуации, но когда его руки накрыли холодные руки соседа, то он невольно дёрнулся, начиная толкаться, — Может, прекратишь сопротивляться, а? Я помощь хочу тебе предложить, показать как надо, а ты толкаешься. Просто расслабься и получай удовольствие, сладкий, — Юна веселит лицо этого мелкого, как оно медленно краснеет, а губки слегка подрагивают. Тем более, что видно: парень не может даже слова произнести, просто наблюдая за тем как его руками режут лук, а затем бросают в сковородку. Чон не сопротивлялся всю готовку, а так хотелось взять нож и перерезать глотку этому Юнги за то, что вообще посмел прикоснуться к нему. Правда своё «фи» он сказал, даже пару раз ударил с ноги, но в конечном итоге молчал до конца готовки, а потом распахнул глаза, ведь еда получилась и красивой, и вкусной. Даже немного завидно, что такой упырь может это делать, а он нет. Всё прошло гладко, они даже не поссорились, на удивление директору, хотя он ждал криков и оров, но малыши спокойно себя вели. — Удивлён? — Юнги отпускает руки Чона и садится за стол, пытаясь уложить свои волосы назад. — Чему? — Гук берёт тарелки и ставит их на стол, как самая настоящая женушка прям, которая несёт завтрак своему мужу, следом усаживаясь напротив и приступая к еде. — Тому, что я так умею готовить, и в моих познаниях. Даже можешь не отвечать, потому что я слегка удивлён. Ты даже не пожелал мне подавиться. Что, злость твоя ко мне пропала? Или я настолько хорош и красив, что ты не можешь ничего поделать? Понравился? — Шуга приступает к еде, медленно наблюдая за реакцией Чонгука на такие вопросы, и эта реакция ему определённо нравится, ведь эти милые щёчки, которые надуваются, та ещё картина. И Юн понимает, что медленно сходит с ума. Он как бы должен ненавидеть этого парня и желать ему скорейшей смерти, а тут он его щёчками любуется и губками. Вообще с ума сошёл. — Приятно подавиться, — желает Гук, и от этого у звезды появляется улыбка. Его вообще смешат такие люди, как Чон, а издеваться над ними доставляет ещё большее удовольствие, — ещё раз ко мне прикоснёшься, и я тебя по стенке размажу, а этой сковородкой проломлю тебе череп, уяснил? Видишь, как ты мне понравился? — Гук указывает на сковородку и быстро всё доедает, ставя посуду в раковину, уходя с кухни. А Шуга всё так же смеется, доедая содержимое своей тарелки. Каждый день шёл своим чередом. И с каждым днём Юнги начал засматриваться на Чонгука всё сильнее и сильнее, хотя этот мелкий до сих пор любит палить его кухню, как будто специально. Потому что каждый раз Шуга встаёт с матами и так же стоит позади, делая руками парня еду. Как будто традиция у них такая по утрам завелась — готовить вместе. А вся злость медленно и медленно уходила, правда, директор не очень радовался такому исходу событий, потому что смотрел как будто сериал про семейную жизнь. Они уже нормально общались, пусть и всё равно игнорили друг друга, но общались, мило улыбаясь и иногда смеясь. Что-то в их поведении точно нарушилось. Даже в один вечер, когда Мин пришёл не в трезвом состоянии, то Гук на него наорал как реально женушка, а после они сидели и говорили о жизни. Вот, наверное, в тот момент стена между ними и нарушилась. Юнги парню казался чёрствым, человеком, который добился всего по блату, но на самом деле у него жизнь оказалась гораздо сложнее и печальнее. После того вечера у Чона пропала вся ненависть к этой звезде, вот реально пропала. Он стал по-другому относиться, говорить даже, правда, его подъебы всё равно остались. А ещё он дико хотел извиниться, поэтому купил пару дисков с фильмами, еду и пришёл в комнату к Юну, который лежал на кровати, думая о своём будущем микстейпе. — Слушай, может, выпьем с тобой? Я хотел извиниться за своё отношение к тебе. После того раза, ну, когда ты пришёл пьяный, ты мне всё рассказал, может этого и не помнишь. Я узнал тебя с другой стороны, а до этого не знал, поэтому давай забудем всё, что между нами было, и начнём с чистого листа. Хорошо? — Чонгук садится на пол, доставая из пакета бутылки соджу, а Юн поворачивает голову и только улыбается, вставая с кровати и усаживаясь напротив. Берёт бутылку в руку и делает пару глотков. — Я тебе тогда всё рассказал? Странно это как-то, обычно я такое помню, ну да ладно. Хочешь всё забыть и начать сначала? Хорошо, я не против, но ты тоже должен знать. Ты очень милый и хороший. Это должен знать, — Юнги тянется рукой и поднимает Чона за подбородок, приближаясь ближе и прикасаясь губами к губам брюнета. На что тот только прикрывает глаза и пытается отодвинуться, но настойчивые руки Мина не дают это сделать. Чонгук прерывает поцелуй, стараясь высвободиться из хватки звезды, а у самого дыхание сбилось от одного поцелуя. — Что ты творишь? Мозги есть? Я вроде тебя сковородкой не ударял ещё, значит должны быть. А хотя погодь. Я и забыл, что…. — Гуку не дают договорить настойчивые губы парня, который уже давно засмотрелся на этого мальца, давно хотел поцеловать, но всё никак не решался. А теперь, он уж точно не отпустит от себя это мелкое исчадие ада. Юнги валит Чонгука на пол и нависает сверху, начиная прикусывать каждую губу до крови, после слизывая капли крови. Мин проникает своим язычком в рот Чона, находя его и начиная играть с ним, руками исследуя всё тело и начиная снимать одежду. Мелкий сначала сопротивляется, упираясь ладошками в плечи Шуги, пытаясь оттолкнуть, но потом лишь обвивает руками шею и притягивает ближе, желая насладиться таким моментом. Желая почувствовать и слизать алкоголь с губ этой звезды, притянуть его ближе и быть рядом. Мин разрывает поцелуй, снимая с брюнета всю верхнюю одежду, восстанавливая поцелуй. Руками начинает сжимать бёдра и, начиная щипать соски, ведь этот Чонгук, мать его, так и не научился одевать что-то на ноги, хотя сейчас это играет только на руку. Юнги переходит губами к шее, оставляя на ней россыпь мелких засосов. Пальцами, обводя соски по кругу и начиная крутить их, вжимает Гука в пол, взглядом наблюдая за тем, как тот извивается под его прикосновениями. Он продолжает целовать и вообще не понимает, как можно было скрывать такое ахуенное тело? Не знаете? Вот и Шуга не знает, ведь целует почти каждый участок тела, не желая останавливаться. Он спускается ниже, приподнимая Гука за бёдра в надежде снять эти боксеры, но мелкий начинает дрыгать ногами, не позволяя этого сделать. — Не надо… Юнги, я прошу, …остановись, — Чонгук открывает глаза, начиная понимать, что сейчас может произойти, поэтому в никакую не даёт снять с себя последнюю часть одежды. Не то, чтобы он боится, хотя нет, боится и ещё как. Ему-то тоже нравится эта звезда, и он готов отдаться ему прямо тут, ведь не меньше возбуждён, но боится, ведь это его первый раз. — Блять… Чонгук…. — Юнги начинает злиться, поэтому снимает быстро с себя ремень и перевязывает им руки мелкого, фиксируя их над головой, — Почему остановиться? Посмотри вниз и объясни. У тебя, блять, член сейчас протрёт дырку в трусах, почему? — Юн не собирается останавливаться, не сегодня и не сейчас, потому что хочет овладеть этим телом, этим человеком, чтобы тот принадлежал только ему. — Хёёён…. Я боюсь… Просто, это первый раз и я… — Чон всхлипывает, а внутри Шуги вся планета рушится на куски, взрываются галактики и фейерверки, от одного этого «хён». И после этого ему нужно остановиться? Да пусть хоть убьют, но не остановится. — Юнги… Что ты творишь-то вообще? Слезь с меня. — А ты не хочешь продолжения, сладкий? Тебе очень это подходит, ведь твоё тело действительно сладкое, такое, что я готов облизывать его очень долго. — Это всё неправильно. Пусти, — Гук берёт себя в руки и продолжает отталкивать от себя Юнги, закрыв глаза и мелко дрожа. Он не хочет попадать на враньё, не хочет быть с этим человеком, ведь знакомы они мало, да и может этот просто прикалывается. — Ты не забыл? Ты предложил начать всё с чистого листа, разве нет? Так вот я и начинаю, так что просто молчи, я сделаю тебя своим. Ведь хочу каждый день видеть тебя у себя на кухне, в такой же белой футболке и как ты готовишь. Только готовить будем как обычно, хорошо? И с этого дня ты мой, запомнил? — Юнги… Ты с дубу рухнул? Нихрена ты выдумал. Если я пришёл извиниться, то это не значит, что готов лечь к тебе в постель и быть твоим, усёк? Иди нахрен в общем. — Гуки.… Поверь мне… Я рад, что буду у тебя первым, ты просто доверься мне. Ничего запредельного требовать не буду, но буду рад, если ты, поработаешь своим ротиком. — Я откушу тебе член нахрен.… Пошёл к черту и развяжи меня… — Юнги ничего не остаётся сделать, как снять ремень с рук мелкого, но то, что происходит дальше, ввергает его в полнейший шок. Этот малой сам нависает над ним и начинает быстро раздевать, целуя и кусая настолько эрогенную шею, что с уст срываются громкие стоны, а руки сами путаются в тёмных волосах Чонгука. Когда одежда летит к хренам, трусы, причем тоже, то Чон опускается ниже, раздвигает ножки и берёт член хёна в свою руку, начиная медленно надрачивать. Может сейчас он совершает глупость, может после этого ничего и не будет, но он захотел довериться этому самодовольному парню, значит доверится, — Этого ты хотел, хёёён? Или нет? — Мелкий пиздюк…. Блять, возьми уже этот член в свой рот и соси, иначе я сам тебя на него насажу и… — Юн, застывает в стоне, ведь член оказывается, полностью погружён в тёплый ротик макнэ, который на свой первый раз, очень умело работает своим язычком. Юнги матерится под нос, когда Гук языком обводит вокруг головку, а потом причмокивает своими губками и берёт лишь наполовину. Издевается, скотина. Шуга смотрит сверху вниз, а макнэ, в свою очередь, наверх, и смотрит за реакцией. Он продолжает водить губками по всей длине члена, иногда задевая зубками и слыша сверху шипение. Гук берёт почти до конца, ручками начиная мять яички и убыстрять движение головой, — Почему ты такой ахуенный? — Шуга тянет мелкого за волосы к себе и целует, так мокро и развязно, что у Гука коленки начинают дрожать, и он весь обмякает. В этот самый момент он чувствует у своего колечка мышц палец и сжимается, стараясь отодвинуться. — Тише, тише. Я уже всё сказал. Ты мой, Чон Чонгук, и я не причиню тебе боли, доверяй мне — Юн встаёт с пола, подходя к тумбочке и доставая оттуда смазку. Откуда она у этой звезды, Чон даже узнавать не хочет, а Юнги в свою очередь подходит к двери, вставая на стул, — Только давай выключим лишние глаза, они ведь нам не нужны. А подсматривать не хорошо, директор. Ах да, сыну привет, — Шуга улыбается прямо в камеру, а потом срывает её, возвращаясь обратно к парню и нависая сверху, открывая крышку и смазывая пальцы в смазке. Хён аккуратно надавливает на колечко мышц, входя сначала на одну фалангу, давая привыкнуть мелкому. Хоть держаться сложно и вообще, хочется взять того прямо сейчас, хорошенько разложить на полу, но всё же приходится терпеть. Макнэ закусывает губу, закрывая глаза и стараясь привыкнуть к уже полностью вошедшему пальцу. Это неприятно и сложно, но он старается полностью довериться этому человеку, отдать всего себя и получить того навечно. Юнги начинает двигать этим пальчиком медленно, целуя шею мелкого и покрывая её россыпью засосов ни оставляя и малейшего следа на ней. Ему нравится, как этот малец стонет под ним, уже привыкнув к одному пальцу, как извивается. Нравится его тело и голос, нравится доставлять удовольствие и он уже мечтает поскорее растянуть его, ведь собственное возбуждение пульсирует и хочет внимания к себе. Звезда аккуратно добавляет второй палец, чувствуя на своей спине ногти, которые стали впиваться в кожу и целует, чтобы заглушить неприятные ощущения. Старается быстрее сделать все, чтобы было менее больно, но даёт привыкнуть ко второму пальцу, медленно начиная двигать ими на манер ножниц, а в губы нашёптывать успокаивающие слова. Тело горячее настолько, что жарь на нём яичницу, а от возбуждения уже пот ручьем льет, как будто пробежал марафон в десять километров, а этот пацан ещё утыкается носом в шею, кусает её, иногда стонет прямо над ухом, что терпения уже никакого нет. — Чонгук… Я тебя, блять, сейчас выебу без растяжки, будешь такое вытворять, — Шуга смотрит со злостью вниз, а у самого пелена возбуждения перед глазами, но он прекрасно видит хитрый прищур и надутые губки, понимает, что делает специально, провоцирует. — Что я такого…ах… делаю, хёёён? — Чонгук облизывает губки, а по его телу проходит приятная дрожь, ведь Юн, чтоб его пчела за хуй ужалила, нашёл простату и надавил на неё. Гук, конечно, не опытный в этом, но ради интереса смотрел фильмы, поэтому что куда и как знает. — Да, блять, ничего. Просто кусаешь и стонешь в мою эрогенную зону и провоцируешь, а если ты не отлипнешь от неё, я выебу тебя прямо сейчас, уяснил? — Чонгук ухмыляется, понимая то, что правильно нашёл слабое место старшего и только хочет снова к нему прикоснуться, как чувствует в себе третий палец, а затем начинает поскуливать и царапать спинку хёну, закусив губку. — Пошёл ты в жопу, Юнги. — Вот растяну и пойду, замолкни, — Юн, целует в щёчку и толкается пальцами глубже, задевая колечко мышц и слыша под собой громкие стоны, радуется победе, да и вообще тому, что вот уже, ещё немного. — Будешь так медленно делать всё, то вообще никуда не пойдёшь, — шипит макнэ и уже сам насаживается на эти три пальца, но потом чувствует пустоту внутри себя и как его тянут наверх за волосы. Ничего не остается, как подняться, но он и не ожидал, что его опрокинут на стол, а затем посадят, придвигая к себе за бёдра и входя сразу на пол длины. — Так нужно было…чёрт…рот бы тебе заклеить, хотя идея другая есть, — Юнги проникает на всю длину, попутно доставая с полки, которая висела над Чонгуком, колечко и надевает тому на член, облизывая губы и припадая к соскам, — посмотрим, как ты теперь запоёшь. — Сука…. — Чон матерится, ощущая заполненность внутри себя, и царапает спину старшему до крови, начиная стонать во весь голос от толчков. — Знаешь, ты же уже проверил и ротиком, и задницей, что я не сука, — Шуга прикусывает один из сосков, второй пощипывая рукой, делая грубые и резкие толчки. Этот мелкий весь ахуенный, что снаружи, что внутри, правда, язык ему очень хочется оторвать, чтобы только мычать и стонать мог. — Хёёён… Тогда ты пидорас. Ах, … самый настоящий пидорас из всех пидорасов…. Хрен ли тебя вообще встретил, — Чон стонет, выгибается, а у самого уже слова в глотке застывают и вырываются только стоны. Стоны разносятся по всей квартире, впрочем, как и звук шлепков тел друг о друга. Каждый из них уже на пределе, но продолжают терпеть, чтобы продлить такой момент, — Хёёёён… убери эту штуку, …прошу… — Гук хнычет, ощущая дрожь по всему телу. У него дикое желание кончить и с каждым толчком, с каждым попаданием по простате оно увеличивается. — Судьба у тебя такая… блять… меня встретить, — Мин толкается глубже, сжимая бёдра младшего до красных отметин и синяков, царапает кожу, а потом наклоняется к уху и шепчет:  — Только если потом ты сделаешь кое-что для своего хёна, согласен? — Гук только мычит в знак согласия и ощущает свободу на члене, начиная крепче прижиматься и стонать прямо в губы. Оргазм накрывает двоих с головой одновременно, даря сладостное наслаждение всему телу и душе, — Ну, а теперь сделаешь то, что я хочу, — Юнги выходит из расслабленного тела, а вместо члена вставляет хвост, который быстро достал из тумбочки, в разработанную дырочку, — Будешь теперь моим котёнком. Ушки тебе потом куплю. — Таааак.… Откуда у тебя столько этих хреней? — Чонгук чувствует снова заполненность внутри себя и лёгкий дискомфорт, который вскоре проходит. — А это вы узнаете в следующей серии, — говорит Юн и берёт мелкого на руки, укладывая на кровать и ложась рядом, накрывая одеялом. — В смысле в следующей серии? Ты охренел? А ну быстро колись. Я, блять тебя, сука, по этой стене размажу, — старший только вздыхает, матерясь про себя, что нашёл себе парня явно с хорошим матерным запасом, да и прыткого очень. Правда, терпеть он этого не хочет, да и успокоить нужно, чтобы наконец-то лечь спать. — Я сейчас, — Юнги встаёт с кровати, подходя к шкафу и доставая оттуда пару вещей, возвращаясь снова к кровати. Гук не может во тьме разглядеть, что же его хён принёс, но потом понимает, когда его переворачивают на живот и связывают руки верёвкой, — Вот так лучше. — Нахуй иди, … — Что ты… — Договорить Чон не успевает, потому что его переворачивают обратно на бок, заклеивая рот скотчем. — А вот теперь, спокойной ночи, любимый мой макнэ, — Юнги укладывается рядом, обнимая это тельце и прижимая к себе. Конечно, Чонгук сначала рыпался, но усталость взяла вверх, поэтому вскоре они уже спали вдвоём и видели прекрасные сны. *************************** — В смысле? Как он узнал про камеру? Ну вот, а я зря закупился едой и выпивкой. Такая хорошая часть начиналась. Засранец, Мин Юнги. Я тебе это ещё припомню. Не дал мне такую дораму досмотреть, — директор закрывает ноутбук, выкидывая свои запасы в шкаф, — а ты чего молчишь? Тэхён, ну сделай что-нибудь. Там же такие сцены, прямо аху… — Пойду передам Юнги тоже привет, но только завтра. Пока, отец, — Ви покидает кабинет отца, отсылая сообщение Шуге по пути. Кому: Сахарочек: З Отправлено: 01:37 «Ты там, правда, уже спишь, но можешь не благодарить за то, что сказал про камеры. Хотя нет, отблагодаришь как-нибудь. Не проспи главное, твои выходные заканчиваются. Чмоки… V ^_^» Юнги и правда засранец, но только теперь этот засранец принадлежит Чонгуку, а тот только ему. И это навсегда.