17 мая

      Армин задумчиво прикусил губу. Да, наверно он слишком часто рассуждает про любовь.       За окном царила по истине летняя погода: птицы навязчиво распевались в распахнутные ради глотка свежего воздуха окна, пока горячий воздух разгонял насыщенно зелёные листья из без того нечасто встречающейся тени. Изредка скрип мела по доске созвучивался с натяжным звуком, издаваемым оконной рамой. Столь неблагозвучное сочетание непроизвольно пускало мурашки по коже, заставляя задуматься о необходимости проводить занятия в столь старом кабинете этого находящегося на стадии ремонта корпуса.       Очередной протяжный скрип мела вызвал желание посмотреть на этого неаккуратного человека. Складывалось впечатление, что Конни делал это намерено, ведь Армин по себе знал, что на этой доске мел скрипит отнюдь нечасто и лишь под определённым углом. Видимо не один он так подумал, так как в стоящего у доски парня в скоре полетела чья-то тетрадь. Хотя догадаться было не так трудно, ведь кроме самого Спрингера поступить так мог лишь один человек.       - Ты достал уже этим звуком! Напиши уже что-нибудь и сядь! - Стукнув ладонью о парту не выдержала Саша.       - Сама иди и пиши, раз такая умная! - Запуская обратно тетрадь, тоже терял терпение отвечающий.       Армин вновь отвернулся к окну. Пока преподаватель не появится работа у доски не сдвинется с мёртвой точки, поэтому следить за ней не имело смысла. В классе было всего шесть человек, решить из которых могли только трое, а сказать ни один. Микаса без собственного желания и слова не выговорит, а от Энни помощи в этом деле можно было и не ожидать - пока она не увидит в этом хоть какую-то для себя пользу, вмешиваться она не станет.       Что касается самого Армина, то он тут, так сказать, за кампанию. А если быть точным - цепной реакцией. Практикум был для отстающих, но не пойти за Эреном Микаса не могла, а сам Армин просто не знал, чем себя занять, да и бросать друзей было не в его стиле. Конни и Саша тут по делу вместе с Эреном, а что касается Энни, то она осталась под аргументом того, что часть этих заданий всё равно будет на экзамене. Остальные отстающие просто не пришли, а другие повторять подвиг добровольной троицы не собирались, особенно в такую погоду.       - А-а-а... Да почему я вообще должен сдавать эту тригонометрию? - Развалившись на парте выдохнул Эрен, вверх ногами смотря на изображение в тетради.       - Математика - обязательный предмет на твоих вступительных экзаменах в академию. - Негромко ответила на его высказывание Микаса.       - Ну не тригонометрия же! Я же могу решать уравнения и прочее, так зачем мне эти радианы и остальная ерунда? - С негодованием на лице повернулся он к девушке. - Да и вообще мне даже алгебра с геометрией там не понадобятся.       - Это вряд ли. К тому же ты и сам видел список необходимых предметов.       Не имея желания продолжать Йегер тяжко выдохнул, повалившись обратно на свой стол.       Армин наблюдал эту беседу весьма отстранённо, видя отражение своих друзей в оконном стекле. Хотя оно было едва видным из-за обилия солнца сегодняшним днём, Армин весьма отчётливо мог разглядеть силуэты и примерно понимать, куда смотрят люди в классе. Не то, чтобы он не хотел как-то контактировать с людьми - просто из-за любознательного характера Армина он мог подолгу наблюдать за чем или кем-либо, однако объяснять причину своего долгого взгляда он не любил, так что предпочитал делать это незаметно.       Почти на любой местности Арлерт мог найти удачный угол или отражение, а если такового не было вполне мог создать его сам. Марко часто смеялся по этому поводу, ведь в компании с ним это часто становились его наручные часы. Хотя Армин втягивается в наблюдения не настолько часто, чтобы это можно было заметить невооружённым глазом, при близком общении с юношей такое местами проглядывалось.       Однако с некоторых пор Арлерту начала досаждать его необычная привычка. Армин и сам не мог понять, когда началось его наблюдение за одноклассницей. Энни никогда не привлекала его внимание к себе намеренно. Нет, он испытывал к ней безграничное уважение, и искренне верил, что она добрый и ранимый человек, несмотря на то, что со своим бойким характером и крепкой рукой могла отправить Жана в воздушный кувырок, но какой-либо привязанности или необходимости в общении с ней не испытывал.       Юноша нервно перекинул ручку меж пальцев, когда Леонхарт посмотрела в сторону окна. В такие моменты его сердце зажимало от мысли, что она, возможно, смотрит в его сторону. Парень не раз замечал, что его тело напрягается как до упора натянутая у лука тетива, и отпускает его только когда та вновь отворачивает взгляд в сторону.       Так и сейчас ручка нервно упёрлась в стол, пока скулы максимально напряглись, создавая желваки, и медленно заливались краской. В такие моменты он будто чувствовал насмешливые и сочувственные взгляды присутствующих, хотя и понимал, что лица его никто не видит. Порой ему казалось, что Эрен и Микаса что-то замечают. Это неудивительно, ведь они лучшие друзья, однако если Микаса могла понимать это логически, у Эрена предательски воспевало шестое чувство. Хотя может ничего "предательского" в этом и нет, но мысли, которые он порой озвучивал на него полагаясь, нередко смущали окружающих.       Вот и сейчас Арлерт вновь думает о том, как глупы книги. Хотя нет, он сейчас же "заберет" свои мысли обратно, ведь книги он действительно любил. Порой хороший том научной энциклопедии мог заменить ему месяца бессоных ночей, вызванных желанием подробно изучать каждую страницу, каждый слой чернил и красок на ней. Но именно сейчас он мог сказать, что некоторые из них не любил. Армин тоже не прочь зачитаться увлекательным романом, который происходит в другом мире, полном путешествий, любви, заговоров и прочего, но в данный момент он с досадой думал о днях, когда его осенит то самое чувство, заставляющее принцесс бежать от королей, а принцев приручать драконов.       Но на деле всё снова оказывается не так, и он нервно кусает губы, с сожалением думая, что зря он тогда в детстве так грёзил о любви. Армин искренне рад за тех, кому это чувство приносит только хорошее, и прекрасно понимает тех, кто испытывает от него много горечи и обид. Порой он думает: а похожа ли любовь Микасы к Эрену на ту, что описывают в книгах? Нет, он прекрасно знал, что Аккерман заботится о нём и об Эрене с одинаковой ответственностью, но ему хватало ума понять, что он в их дружбе появился намного позже, и эти несколько лет наложили свой отпечаток на их отношения. Однако тогда книги вновь не правы, ведь пусть они и готовы свернуть друг за друга горы, они не трепещут друг перед другом, как он, едва почувствовав взгляд объекта на себе.       А может просто он сам далёк от всего этого идеала? Не похож он на рыцаря в надёжных доспехах, что готов перенять на себя проклятье ради любимой? Хотя если задуматься, Армин бы принял его, но, возможно, в процессе он трясся бы так, что его нужно было держать, а из глаз струились бы слёзы. Явно не по-мужски.       Кто бы дал ему ответ, какого идеала хотела видеть Энни. Хотя вряд ли это изменило его самого - Армин это Армин, и не будь он таким, не было бы сейчас всего этого. Конечно, он будет тоскавать по неопробованному чувству, но и это пройдёт, а через пару лет он и вовсе навсегда расстанется с той, кто вызвала у него такие чувства. И пусть сейчас от такой мысли становится тошно, но он всё ещё может наслаждаться смутным отражением глаз в этом плохо протёртом стекле.       Стоп. А почему они так близко?       Арлерт хотел было развернуться, чтобы убедиться в своих видениях, но одиноко брошенная фраза девушки заставила его впасть в ступор:       - Что такого интересного может быть в окне? - Энни смотрела туда, где под хитросплетением атомов и их соединений виднелось его собственное отражение.       Армин сглотнул, пытаясь побороть сухость в горле. Ему редко доводилось общаться с Леонхарт, особенно после внезапно возникших у него к ней чувств. Забавно было бы сказать что-то красивое, как из тех книг, что он находил у Йегера дома: "Твой смех как воздух" или "Твои слова как мёд", но всё это было прямо противоположно действительности, ведь смеха он её не слышал никогда (разве что одиночных смешков в паре их разговоров), а голос не был похож на мёд. Скорее он походил на горный ручей: местами тонкий, но сильный и омывающий самые острые скалы. Интересно, скажи он всё это вслух, как бы она отреагировала? - Воздух. Мысли как воздух. - Всё же ответил парень , но скорее себе, чем стоящей около него девушке. - Странный ты, Арлерт, - Хмыкнув, сказала Энни, - но мне это нравится.       Наверное, это безумно эйфорическое настроение и пунцовый залив ещё долго не отпускали его этим днём. "Но только сегодня" говорил Армин сам себе с немного странной улыбкой, доставая из глубины полок всё те же романы о немного неправдивых принцах.