***
Токио — это столица Японии, её административный, финансовый, культурный, промышленный и политический центр. Крупнейшая городская экономика мира. Расположен в юго-восточной части острова Хонсю, на равнине Канто в бухте Токийского залива Тихого океана. Утверждения Интернета. Токио — город в который мы переедем, в Японии. Знаешь такую страну? Слова Анджелины Дюлис — моей тети. Токио — это жизнь. Жизнь — это события, следующие одно за другим. Мне начинает казаться, что я ненавижу этот город, даже спустя два года.***
С самого детства, я следую указке: не возражаю, не перечу и не спорю, словно меня по шерстке гладят лишь бы я шторы не рвал… Я напоминал себе собаку, аристократическую, породистую и покладистую, пса, способного неумолимо сверлить объект ненависти взглядом, но молчать об этом. Школа стала моим вторым местом проживания; конечно, японский язык сложный, в особенности его написание. Иероглифы или так называемая азбука из более чем двух тысяч знаков — далась мне не сразу. Я дико бесился вначале, когда стал ее изучать, но спустя несколько месяцев, я мог уже спокойно говорить на нейтральные темы, не обошлось без репетиторов, самостоятельно я себе бы мозг вывернул. Год просидел я на домашнем обучении — изучая японский и его особенность написания, а следующий — пошел в восьмой класс. Это был мой первый опыт общения, не сказать что страшно, но скорее непривычно. Дикция и так называемый акцент моих одноклассников желали оставлять лучших мне пожеланий. Они как бы невнятно намекали, что я не сильно хорош в японском, тем более современном. Так и прошел мой первый учебный год в новой школе — затуманено, я бы даже, прости моя культурность, выразился - стремно.***
Ситуация эта произошла в начале первого полугодия, на восьмом году обучения в средней школе Сакаши класса 2-а. Я тогда еще совсем замкнутый был, одиночкой ходил, да пререкался со всеми — лишь бы слово свое вставить. За окно солнышко, сквозь сакуру просвечивает, а она во дворе школы нескончаемо сбрасывала летние цветение. Это красиво, безоговорочно, но так обыденно, что мне становится отвращено смотреть на это из года в год. Характер непоколебимого пса приобретался со временем, лет с десяти, именно тогда я начал интересоваться литературой, как современной, так и старой. В классе меня начали подкалывать на счет чистоплюйства, заносчивости во знаниях и многочисленных моих хороших сторон, ну, как считал я сам. Одноклассники каждодневно тыкали своими жирными сардельками, именуемые пальцами, в экраны своих гаджетов, не задумываясь, что учебный материал пригодится в жизни. Я мимолетно посматривал в окно, слушал Хайо Син — наш классный руководитель, а так же учительница математики. Женщина лет тридцати, смышленая и очень-очень добрая к своим подопечным, то есть ученикам. Хорошая она, ничего не скажу. Я молча глядел в ответ, высокомерным, надменным пронзающим взглядом — как обычно выражались учителя, когда моя фамилия утыкалась ручкой в списке. Я жутко не любил выходить к доске, подниматься с места, иначе говоря, за мое поведение, меня никто из преподавателей терпеть не мог, кроме Хайо, настолько что мне ставили отрицательные отметки, однако получалось забавно. Устно — грубо говоря кол, а вот проверочные и тесты — одни отлично. — Сиэль, что у тебя за тест? — А+ — Как тебе удается все тесты и проверочные, да и контрольные писать на одни положительные. — Я учусь в восьмом классе, что в учебной программе может быть такого сложного? Подставить как по шаблону формулу или заучить даты правителей? Если бы учебник хоть немного читали — то возможно на четыре бы да писали, эти свои проверочные. Странные люди. *** По началу Фантомхайва жутко доставало такое нытье одноклассников, но со временем он понял, а точнее спустя целый год, проведенный вместе с ними, что это бессмысленный каждодневный спор, на счет оценок и несправедливости, в плане того, что учителя такие плохие, ей богу дети — он просто отмахивался, молчаливо вставал и выходил из класса, прихватив с собой книгу для чтения. Его часто можно было заметить между этажами, около лестницы, Сиэль пустым взглядом утыкался в книгу, исподлобья глядя на мимо проходящих старшеклассников, которые общались на своем хамском жаргоне, иногда давая друг другу подзатылок, сопровождая это ругательством. Сиэль не понимал половину слов, ведь зачем ему ругательства по-японски изучать, когда он и на своем языке так наворотит матов, что потом все будут с переводчиком ходить. И Фантомхайв верил, что станет таким же, если будет много общаться со своими сверстниками на всякие пустые темы, а тем более и заводить с ними дружбу, которая предусматривает лишь обсуждение игр и какие же у девчонок классные задницы. Иногда так и хотелось врезать по челюсти, восьмой класс только…***
Помню, как я пререкался с преподавателем истории, характер заносчивый у него, словно заноза в заднице. Искоса так поглядывает, только и выжидает момента чтобы поорать на меня или обругать за случайную ошибку в конспекте, а еще найдет моменты чтобы спросить меня, придирки были ко всем, но в особенность — в мою сторону. Меня не впервые оставляли после уроков. Я привык, что нахожусь один в после учебное время один в школе, оставляя на интеллектуальные беседы с психологом — рисование кружочков, а после выслушиваю претензии директора, у которого по всей видимости и без меня проблем хватает. Я на самом деле не понимал, чего я такого делал, чтобы меня, словно хомяка — в лаборатории испытывали на нервозность. Все это я рассказывал своей тете, Анджелине Дюлес, а она только и смеялась, говорила своим простым «Не обращай внимания, родителям ни слова не скажем, ты только не ври». Хорошая она, жаль что временами на работе пропадает и я остаюсь дома в совершенном одиночестве. Я очень часто мог жаловаться на свое состояние, самому себе, перед зеркалом, чуть ли не по сотому разу пройдя зубчатой расческой по своим локонам, как выражалась тетя, чудесных пепельных волос. Это раздражало.***
На отбывание наказаний меня оставляют в своем классе, однако Хайо Син, учительница, уходит, оставляя меня в одиночестве, мол жди пока приду. Я достаю из сумки взятую книгу для лёгкого чтения, надо же убить время… — Еще один, — я перевожу взгляд направо, сквозь челку вижу — старшеклассник, высокий, черноволосый, на лицо смазливый, раздражают такие. От привычных японских физиономий он отличался резкими чертами лица. Я решил промолчать, как всегда, сверлю глазами, но его действия заставляют меня чуть ли не шарахаться от него. Сиэль незаметно сжимает руку в кулак, ловит себя на мыслях, что старшеклассник держит его в напряжении. Фантомхайв читает, но в голове все путается и он не может связать смысл прочитанных слов. — Что читаешь? — минут десять прошли в нерушимой тяжелой тишине, и первым ее спешит нарушить Себастьян. — Ничего примечательного, — Микаэлис смотрит нервно, а после широко удивляется, когда понимает, что книга на чертовом английском. Казалось, за что можно оставить после уроков мальчика, который книги на английском читает, а не на его, Себастьяна, родном японском языке. — Лицо покажи, — приказательный тон заставляет Сиэля сжать зубы. — Чего прицепился, — мальчишка только отвернулся, поворачиваясь спиной к Себастьяну. — Какой колючий, лица стыдишься, не уж то страшный такой? — шанса подъебать Микаэлис не оставит. Можно и потрепать с ним, может чего дельного выйдет, думал он. Примеры давно надоели и юноша посчитал нужным что «интеллектуальная беседа» не нарушит его график. — Не трогай меня! — Сиэлька взвыл, когда старшеклассник начал чуть ли не приставать и с силой дергать за плечи.Выходило немного неуклюже и по идиотски. «Не Японец» пронеслось моментально в голове. Себастьян резко вернулся в сидящее положение, приложил пальцы к подбородку и уперся словно баран в стенку взглядом. Возмущение чистокровного англичанина выходило за рамки слов «Непоколебимый пес». - Сумасшедший, — Фантомхайв махнул челкой и не спеша взяв книгу вновь начал читать, а спустя еще несколько секунд добавил, — Кретин. Себастьян ни слова не понял из этих слов, но нахмурился словно мысля о ругательствах. Они еще минут десять пялились на друг друга, пока в класс не вошла Хайо Син. — Себастьян? — учительница приподняла брови, и как бы наигранно схватились за сердце. — Моя дорогая Нам Хайо Син, должно быть это нелепая ошибка, — Микаэлис загадочно смотрит на Сиэля и быстро, настолько красноречиво издает, — я защитил этого мальчика от одиннадцатиклассников. Они требовали у него деньги, я просто ему помог, но сенсей Ли Харуке посчитал это за драку. Прошу отпустить меня домой, у меня еще курсы, — такая сладкая ложь очаровала учительницу, однако и Сиэля тоже. У нее возникло несколько вопросов, но тот словно вертихвост легко от них увернулся, а после поспешно вылетел в коридор. Фантомхайв злобным взглядом уперся в книгу, а после, как сама смерть медленно повернул голову в сторону старшеклассника. «Какой же ты примитивный лгун, мистер низкий третий сорт, Себастьян». Врать в таком широком аспекте, да еще вот так в глаза глядеть, этим дурманящим, наглым взглядом… Микаэлис часто приукрашивал, чтобы дать отмазку от ненужного ему занятия. Как он только оставался примерным учеником — лишь загадка, однако все его знакомые склонялись к его харизматичности и внешнему обаянию. Сиэль возмущенно глядел на идущего рядом старшеклассника. — Может хоть спасибо скажешь, а? — в коридоре мрак, светло конечно, но тихо, только и слышно как постукивает подошва лакированных туфель. — За вранье? — волна недовольства прошлась по телу. Хотя с другой сторону, он освободил меня от ненужной работы, думал синеглазка. — Я тебя от уборки освободил, — неловкая пауза, — какие мы правильные. Все таки хочешь вернуться? В ответ молчание. Оба раздраженны друг другом. — Личико красивое, принцесса. С такой внешностью весь район обеги — не найдешь. — Сиэль воспринимал это как шутку, снова отводит взгляд и ускоряет шаг. Хочется домой, хочется сесть за письменный стол, невнятно что-то бормотать под нос и записывать все это в личный дневник. Фантомхайв по указанию отца заводит личный дневник еще с начальной школы, пишет без ошибок, ведь воспитывается в приличной, богатой и культурной семье, да еще и в Англии. Какой это по счету? Кажется третий. Дневник заполняется в основном философскими мыслями и размышлениями над вновь, очередной прочитанной книгой, однако это занятно. — С тобой как заговорить? Глаза сверкают словно луна во тьме — страшно до жути. — Люди — мусор, — бросает Сиэль, зло смотрит на Себастьяна и наконец найдя свой шкафчик, бросает туда ненужные предметы и закрывает его на защелочку. — Как грубо, — брови поднимаются вверх, и Себастьян смеется про себя. — Из-за тебя проблемы нас постигнут, — выдержанная пауза, — тебя за что после уроков оставили? — За шалости, первый раз поймали, в туалете курил. Внутри зарождается некая противность, но Фантомхайв только хмыкает, невнятно бросая — Всего хорошего, — Сиэль поворачивает на каблуках 180 градусов и как истинный аристократ, широкой, грациозной походкой, шагает к выходу. — Какой же странный ребенок, — шепчет Себастьян, наблюдая за уходящей фигурой. Он закатывает глаза и бросает себя, а мысль, что это бессмысленая ситуация и самая нелепая попытка завести знакомство, хотя, кому это надо.***
Особняк встречает душещипательным вкусненьким ароматам. — Добрый день, господин. Ужин скоро будет готов, — Дворецкий кланяется, после берет из рук Сиэля школьную сумку и идет за ним словно тень на второй этаж. Обыденно он сразу переодевается в рубашку и темные бриджи с внутренней отделкой атласа, оборками, накидывает сверху вышитый узорами жакет. Он не привык носить футболки и короткие шорты, ткань которых забивается в зад — выражался он иногда, на что прислуга и сама хозяйка особняка смеялись. Сиэль был таким серьезным и требовал много внимания к всяким пустякам, особенно к себе, пускай даже в мелочах. Ровно год назад Сиэля решили отправить на заграничное обучение, так сказать для общего развития. Отец не сообщает ему, что после того, как Сиэль окончит среднее образование, вернется обратно, для помолвки. Шанс увидеть другую страну выпадает редко, ведь папочка отговаривается лишь простым «Сиди дома, пока самостоятельным не станешь». Из этой ситуации выпутаться ему помогает тетя, и Анджелина поспешно увозит племянника с собой в Японию. Сиэля — на обучение, сама же — по работе. Образ старшеклассника застыл словно сосулька при самой критической холодной температуре, да настолько, что за ужином, Сиэль просто ложкой суп обводит, а после и вилкой в тарелкой тыкает. Мадам Рэд конечно это замечает. Замечает многое: как Сиэль нервно улыбается, то тяжко вздыхает, как в глазах его огни пляшут, то вновь потухает. Атмосфера сухая, это напрягает. — Как дела в школе? Ты записался на курсы? - Все обыденно, однако я еще не привык к своим одноклассникам, нет, не записался. - У тебя хромает японский, тем более современный, — женщина усмехается и ненадолго отмалчивается. — Проблемы с одноклассниками? — Все чудесно, — лукавая улыбка заставляет растаять, - с ними просто не о чем поговорить, — А как же Чарльз Диккинс? Я думала нейтральная тема возникнет сама собой. - Они не знают кто это, — выдержка, тяжкий вдох, — да что там. Они собственных писателей не читают. — Например? — Кобэ Абэ, или там…даже этого Хироки Мураками, странные они все. Эти японцы, — «Енот курящий» пронеслось в голове, а после и незаметная улыбка. Странное прозвище, думает Сиэль, а потом спохватывается, — я не голоден. Пойду к себе, еще на фортепьяно хотел сымпровизировать, может получится что-нибудь дельное. — Хотела тебя попросить сыграть в четверг, седьмого числа. Прием устрою, а лучше чем твое мастерство в придачу с таким милым личиком не сыщешь. — Вам сложно отказать мадам Рэд, однако я весьма смущен столь частыми комплиментами в сторону моей физиономии, — издевается он, кланяется, отблагодарив за ужин, и поспешно удаляется в свою комнату. — Он милый, — мечтательно вздохнув выдает Анджелина, на что прислуга ей поддакивает.***
Вечер проходит на удивление быстро, и я не замечаю, как уже успел сходить в душ и очутится под одеялом. Как и все подростки у меня есть привычка думать о чем-то далеком перед сном. Время только девять, а за окном словно солнце только встает. Надеюсь сакуру пересадят. Пора куда-нибудь записаться, курсы или еще чего-то, так и со скуки помереть можно. Хотя я никогда не задумывался, что мне интересно, но может это и не так важно, в будущем же всем глубоко наплевать будет - что нравится, а что нет. Вот и я так же думаю. Пока я несовершеннолетний, пока отец меня не заставит жить самостоятельность, быть может и не так плохо остаться ребенком чуть подольше, а повзрослеть еще успею. Только первое полугодие восьмого класса началось, а я уже думаю о том как школу под апплодисменты учителей окончить. Мне говорил отец что в Азиатских странах не любят иностранцев...И я не могу сказать точно, нравлюсь я ли им, или же меня обходят стороной.