Имя

Канда переступил порог Черного ордена в сопровождении темной тучи, незримой аурой окружающей самурая, словно верная и преданная спутница жизни. Стражи, стоящие в холле, рефлекторно втянули животы, а пробегавший мимо сотрудник научного отдела нервно икнул и, теряя по пути бумажки, опрометью бросился прочь. Впрочем, ни на одних, ни на другого Канда даже внимания не обратил. Он шествовал, брезгливо поджимая губы и цокая подковками сапог по каменным полам. - Юу-у-у-у! Канда крутанулся, выхватывая Муген быстрей, чем, если бы к нему приближался Акума, и удерживая клинок буквально в миллиметре от чужой шеи. - Тупой кролик, - процедил самурай, - сколько раз говорить, что бы ты не смел звать меня по имени. Лави расплылся в улыбке: - Много, много раз! Очень много раз! – серьезно кивнул Историк-младший. - Вот именно, - Канда вложил клинок в ножны и отвернулся. - Я просто рад, что ты вернулся, Юу! Черная туча накрыла Канду. Никогда не теряющий выдержку во время боя, холодный и собранный, в эту секунду он потерял все свое самообладание. Рассудка хватило ровно на столько, что бы не обнажать меч, но его не хватило, что бы сдержать удар спрятанным в ножны Мугеном по тупой кроличьей морде. Саи прочертил багровый след по щеке Лави, отбрасывая Историка по коридору. - Ты, - проскрипел Канда, - ты! - Я Лави, а ты – Юу! – лучезарно улыбнулся рыжик, словно и не держался за разбитое лицо. Канда, уже ничего не видя за застлавшим глаза красным маревом, ударил его ножнами в живот. Лави упал на колени. Следующий удар пришелся в ключицу, потом по ребрам. - Никчемный кролик! – Канда задыхался от ярости. - Юу… По почкам. - Юу… По плечу. - Юу… Сапогом в живот. - Юу… Канда вцепился в рыжие волосы и встряхнул Лави, всматриваясь в прозрачную зелень единственного глаза, из которого вытекла слеза и, перевалив через переносицу, впиталась в ткань черной повязки. - Зачем, тупая крольчатина? - Я… просто рад тебя… видеть… Юу.. Канда приложил Историка головой о пол, а потом схватил его за шиворот и поволок в сторону лазарета. Там он зашвырнул бесчувственное тело через порог и, не обращая внимания на крики старшей медсестры, развернулся и ушел. *** Канда открыл глаза, выдохнул и сдался. Весь вечер в нем клокотала ярость, подпитываемая отвращением к себе за свой срыв, злостью на безмозглого кролика и неспособностью привычно отрешиться от происходящего. Самурай пробовал тренироваться, медитировать, просто лечь спать и забыться, но ничего не помогало. Ярость требовала ответов. Он встал и вышел из комнаты. *** Без банданы Лави казался старше и, одновременно, уязвимей. Его лицо, покрытое синяками и ссадинами, на фоне больничной подушки казалось чем- то инородным, не принадлежащим этому миру. Канда угрюмо уставился на Историка и спросил: - Зачем ты это сделал? Или ты не думал, что я могу так? – самурай повел рукой над кроватью. - Мне нравится звать людей по имени, - голос Лави был спокоен. – Их имена принадлежат только им, и никому больше. У тебя такое чудесное имя, Юу… Канда вскинулся, но он не мог снова ударить человека, которого сам же и отправил на больничную койку. - Не смей звать меня по имени! - Убьешь меня, Юу? Канда зашипел. Лави похлопал по кровати: - Сядь. Самурай не собирался подчиняться приказам тупого кролика, но тело само опустилось на край матраса. - Имя многое говорит о человеке. Оно часть его и, отказываясь от имени, человек отбрасывает часть себя. Ты хочешь отказаться от чего-то в себе, Юу? Канда испытал странное чувство. Другой, более чувствительный человек, назвал бы это растерянностью. Глупый кроль подошел слишком близко к чему-то спрятанному так глубоко, что Канда уже и забыл его имя. Имя… - Не вздумай больше хоть раз произнести мое имя или…, – с угрозой сказал Канда, вставая. Лави неожиданно озорно улыбнулся: - Или что ты сделаешь? - Убью, - мрачно пообещал самурай. *** Глядя вслед ушедшему Канде, Лави тихонько сказал: - Когда нибудь ты поймешь, Канда Юу, силу имен, а я постараюсь, что бы это не случилось слишком поздно.