Не сон (не окончательное)

      Небольшая альпийская деревушка мирно засыпала под высоким сиреневым летним небом. Сумерки постепенно сгущались, и грязные чернильные облака в спешке пытались успеть почесать свои животы о вершины гор до того, как окончательно сольются с темнотой. Мошкара настойчиво билась в оконные стёкла, отчаянно стремясь к свету — подвижная жужжащая тучка не рассеялась даже тогда, когда на карниз приземлилась увесистая птица. Та нахохлилась в предвкушении отличного ужина, но уже в следующий момент резкий голос заставил её вскочить, возмущённо захлопав крыльями: — Да расслабься ты уже! Лежи спокойно! — Чёрта с два! Я боюсь! — Если не расслабишься, то будет больно, — тоном учителя начальных классов продолжал Жан-Ги. — Издеваешься? — возмутился Фийон. — Да он у тебя вон какой огромный! — Это тебе от страха так кажется, — стоял на своём Беатрикс. — Отвернись и не смотри. — Легко сказать, — фыркнул Контан, уткнувшись носом в матрас. — Вот послушай меня, и тогда вообще не почувствуешь! — Может, не надо? — с несвойственной ему робостью протянул Майе. — Так это мне, что ли, нужно? — рассердился Жан-Гийом. — Я по горам на велосипеде с селфи-палкой катался, хотя мне в четыре голоса кричали этого не делать? Второй биатлонист помотал головой. — Вот вчера ты на укол не согласился, и что из этого получилось? Кто всю ночь страдал и мешал мне спать? — Хрен с тобой, коли уже!!! — Между прочим, врач сказал, что ты очень легко отделался, — Беатрикс присел на кровать, — ну побудешь в гипсе пару недель, ничего страшного. Скорректируешь немного план подготовки, вот и всё, до начала сезона времени полно. — Я тебе этот шприц сейчас в глаз засуну, — пообещал Фийон. — Ладно, не буду больше тебя мучить…       Контан хотел продолжить дурачиться, но передумал — Жан-Ги, должно быть, здорово устал за день, да и ноющая боль в руке отнимала много сил. Однако очередная фраза уже сорвалась с языка: — А там точно не допинг был? — Неужели ты считаешь, что я… — оскорбился биатлонист, но Майе перебил его. — Перестань, я же не серьёзно! — Смотри, я ведь так и обидеться могу, — предупредил Беатрикс.       Контан насмешливо взглянул на него, улыбнулся, и Жан-Гийом сдался. Здоровой рукой Фийон ухватился за футболку сокомандника и притянул его к себе. Тот не удержался на ногах и повалился на кровать рядом с ним. Контан поморщился и зашипел сквозь зубы. — Прости,— пробормотал Жан-Ги, — больно? — Нормально, — выдохнул Майе, — сейчас пройдёт. — К концу недели будет лучше, — подбодрил его Беатрикс, — ты же видел снимок, тебе повезло. — Спасибо, — тихо сказал Контан, но для Жана это слово прозвучало необычайно ярко. Внутри него словно лопнул шар с тёплой водой, и приятная волна разлилась по всему телу. Было в голосе Фийона что-то такое, что каждый раз заставляло его трепетать. — За что? — Беатрикс попытался изобразить непонимание, но сдерживать дурацкую улыбку было практически невозможно. — Ну, за то, что возишься тут со мной, — такие проявления чувств давались Контану нелегко. — Мог бы просто сказать — вот, иди, врач сделает… — И перебраться в другой номер, а то чего это я, в самом деле. — Перестань, — Майе снова притянул Жана-Ги к себе, но целовать не стал, просто уткнулся носом ему в шею и замер, наслаждаясь его теплом. — Подожди, я свет выключу, — беспокоился Беатрикс. — Может, ещё одну подушку попросить? Тебе удобно? — Ага, попроси, а ещё постирай носки, помой окно и захвати Вселенную, — проворчал Фийон. — Тебе обязательно всегда за что-то переживать? «Ну, или же за кого-то», — хотел добавить француз, но вслух сказал совсем другое: — Хотя бы свет! — Ладно, — согласился Контан и разжал пальцы, чувствуя, как мягкая ткань выскальзывает из руки.       Жан-Ги щёлкнул выключателем, и в комнате стало темно. Ровно гудел кондиционер, а в окно продолжали колотиться насекомые, звонко стуча о стекло. Беатрикс аккуратно прилёг на кровать, обнимая Контана. Тот накрыл руку биатлониста своей, и Жана снова переполнили эмоции. — Сегодня будешь спать? — прошептал он. — Да, мне уже лучше, — сонно пробормотал Фийон. — Твои волшебные уколы совсем та…       Уставший Майе уснул, не успев договорить. Жан-Ги поцеловал его в лоб, прикоснулся к губам, нежно провёл пальцами по руке, которая лежала на одеяле. Он чувствовал себя умиротворённым и встревоженным одновременно. Беспокойство и эйфория сливались в одно. Он положил голову на подушку и теперь слышал, как часто стучит его сердце. — Ты точно настоящий? Не сон?.. — Беатрикс не был уверен в том, что произнёс это вслух.       Последнее фиолетово-синее облако скрылось за линией гор. Под окном, навострив уши, старательно вылизывался дворовый кот. Воздух наполнился звонким стрекотанием сверчков. "Не сон", — эхом подхватило лето, — "не сон".