***
Было ранее утро решающего дня. Последний этап финала Гран-При. Юля немножко нервничала и не могла спать, поэтому постаралась бесшумно выскользнуть из отеля, покуда Яков не хватился её. Да и Барановская бдит и днём и ночью, чтобы Юля не дай Бог растеряла форму. Сегодня ей повезло. Утомленные вчерашней короткой программой, оба наставника находились в своих номерах и даже не думали, что их подопечная изъявила желание прогуляться в столь ранний час. На улице было тихо, словно все в один момент померли. Девушка ненавидела большие скопления народа, поэтому решила насладиться этой уютной тишиной сполна. Разве что ветер был прохладным и продирал по коже, но это мелочи. Прогуливаясь по набережной и вслушиваясь в крики чаек, она невольно вспомнила Петербург, где провела часть жизни. Город, где обрела надежду на роскошный дебют во взрослом катании. А ещё были ассоциации с побережьем в Хасетсу. Город, в котором мечта разбилась вдребезги, словно хрустальный бокал, опрокинутый со стола. Плисецкая резко помотала головой, избавляясь от негативных мыслей. Не хватало только портить настроение перед последним этапом, а тем более – давать слабину. – Ну, уж нет, свинтус, я так просто не сдамся! – гневно пробормотала она, натягивая на голову капюшон и продолжила прогулку вдоль моря. Через несколько метров впереди замаячил неясный силуэт, и Юля удивилась, что кто-то ещё может не спать в такую-то рань. Подойдя поближе, она с содроганием узнала в этом силуэте Виктора. Сердце предательски колотилось, а степень волнения просто зашкаливала. Вместе с этим, на неё нахлынула жажда мести. О да, ей хотелось отомстить, ещё как! В голову пришла шальная мысль: а не пнуть ли его в спину и сбросить в море? А то стоит слишком счастливый – вон, колечко рассматривает, любуется, скотина. Пусть побултыхается, все равно не помрет. Блондинка тихо подошла к нему и, подобравшись, нанесла сокрушительный удар в область позвоночника, как когда-то с вертухи уделала Кацуки, что тот аж до стойки раздачи коньков долетел. К её вящему удивлению, Виктор остался стоять на месте, разве что малость дернулся, но она продолжила ожесточенно пинать его по спине, при этом издавая глухое рычание. Ветер трепал край юбки, норовя задрать предмет одежды до неприличной высоты, но ей было наплевать. И Никифоров решил прервать её занятие, которое попахивало нездоровыми садистскими наклонностями, повернувшись к ней лицом. – Привет, – он улыбнулся, и Юле тут же захотелось вмазать ему и стереть эту надменную ухмылочку с его чемпионской рожи. – Ну привет, предатель. – девушка засунула руки в карманы куртки и, приняв наиболее удобную позу, издевательски посмотрела на него. – Красивое колечко, жаль только мужик к нему прилагается не ахти какой. – Ты это о чем сейчас? – нахмурил лоб Виктор. – А то ты не знаешь, – процедила Плисецкая. – Хватит прикидываться идиотом! – Мне то же самое в военкомате говорили, когда я им сказал, что долг родине отдавать ещё не готов! – зачем-то брякнул он. От злости у девушки сперло дыхание. Какого хрена Никифоров несёт эту ахинею?! – Ах ты, сукин сын... – пробормотала блондинка. – Как же я тебя ненавижу... Ненавижу! Ты знаешь это?! – кажется, у неё началась форменная истерика. Накопленный за все месяцы стресс вырвался наружу, и ей хотелось разнести все к черту, лишь бы успокоиться. – Юля, ну хватит, – мужчина попытался остановить Плисецкую, но было поздно. – Пусть другие фигуристы восхищаются тобой, пусть хоть молятся, но запомни: я всегда буду тебя ненавидеть. И возможно, даже желать смерти. – И ради этого спектакля ты примчалась сюда в пять утра? – Никифоров опять безмятежно улыбался, словно было чему радоваться. – Нет, не только, – с этими словами она залепила ему звонкую пощечину. Мужчина схватился за покрасневшую щеку и потрясенно уставился на Юлю. Та, в свою очередь, стояла и потирала руку, немного покалывающую от оплеухи. – Ты совсем?.. – нервно поинтересовался он. – А теперь представь, каково мне было. Ощущения примерно те же, даже похлеще того, что ты сейчас чувствуешь. – Ну, что ты от меня хочешь, в самом деле? – почти взмолился Виктор. – Что мне сделать, чтобы ты перестала так себя вести? – Повернуть время вспять и не давать мне того дурацкого обещания пять лет назад. Сделать так, чтобы я и знать не знала о тебе. Сможешь? – она испытующе смотрела ему в глаза. Их взгляды скрестились, словно шпаги для фехтования, а атмосфера стала накаляться. – Это же нереально. – Да знаю я! – отчаянно заорала ему в лицо девушка, едва сдерживая подступившие слёзы. – Думаешь, такой умный, да? Красавец, мечта? Ни хрена. Ты моральный урод, понял?! – Это все? – хмуро поинтересовался он, отведя взгляд куда-то в сторону. – Я ещё не закончила! Смотри мне в глаза и говори правду, мудила! – Юля схватила его за шарф, чтобы он точно не увиливал. – Ну, что ещё ты хочешь? – Какого черта ты меня кинул в Питере, а? – Я правда, не хотел... – Коне-ечно, не хотел! Это все Кацуки был так чертовски сексуален в Эросе, да?! – Да что ты, чёрт побери, несешь? – раздражался Никифоров. – И еще: кольцо, которое он тебе дал – просто мусор. – гневно фыркнула блондинка, немного ослабив хватку. Виктор заметил это и тут же перехватил инициативу, приподняв подбородок Плисецкой своей ладонью. – А ты хотела бы хотела соперничать со мной, да? – приторно улыбнулся Виктор. – Ага, щас, – просипела она. – Не задирай нос. Вселенная не вращается вокруг тебя одного. Есть и более достойные фигуристы. – Ну-ну... – покачал головой мужчина, – Как найдешь, представь мне лично, идёт? – с этими словами он отпустил её лицо и пошёл прочь, оставив девушку на набережной одну. Юля смотрела ему вслед и проклинала все на свете. Хотелось ещё наорать на него, чтобы он тоже почувствовал себя хреново, но... Порыв зверствовать прошёл, оставив за собой горькую обиду. А что она, собственно, делает? Лишь только бредит старые раны. Теперь уже ничего не исправишь. Нужно двигаться вперёд. А прошлое... Чёрт с ним! У неё теперь другая дорога, и Виктору с ней точно не по пути. Прощай, мудель и его свинка! На каменный выступ перил села белоснежная чайка, устремив взгляд глаз-бусинок на Юлю. – Кыш отсюда, – вяло бросила она птице. Та склонила голову и, издав протяжный крик, взлетела в воздух, расправив длинные крылья. Блондинка проводила её задумчивым взглядом, пока чайка не превратилась в крошечную точку на фоне синих волн. – Надо возвращаться... – девушка устало зевнула и отправилась обратно в отель. Ей предстоял ещё один суматошный день. Решающий день.***
Она сидела в зоне ожидания результатов, потирая руки, затянутые в черно-розовые перчатки. Её произвольная программа только что завершилась, и теперь Юля ждала исхода. Как только девушка закончила выступление, она, не в силах сдерживаться, разрыдалась, упав коленями на лед. Для неё это было большим эмоциональным испытанием, ведь она хотела доказать Виктору, что она не слабачка, что она держит свои нервы под контролем. Не вышло. Стресс все-таки взял над желанием своё. Операторы постарались на славу, запечатлев сей момент во всех ракурсах, и Плисецкой хотелось расстрелять всю компашку. Девушка вытерла покрасневший от рыданий нос, и устремила свой взгляд на табло с оценками. Вот-вот должны были огласить чемпионку Мира. Самыми сильными соперницами Юля считала Милу Бабичеву и Сару Криспино. Мила Бабичева. Дотошная и вредная девица, которая вечно набивалась к Плисецкой в подруги, даже несмотря на то, что ей постоянно отказывали, причем не всегда вежливо. Шустрая и прыткая, она уже успела сменить всех возможных парней, что водились в Ледовом Дворце. С последним бойфрендом-хоккеистом отношения продлились не больше двух недель. Не выдержал, бедняжка. На льду весьма неплоха, однако чрезмерные амбиции могут изрядно все подпортить. Сара Криспино. Это вообще уникальный экземпляр. Сосуществует в комплекте с братом Микеле. Находится под его тотальным контролем, и все парни, появляющиеся в радиусе двух метров от любимой сестренки, должны быть приговорены к смертной казни. Сама же девушка от таких радикальных мер совершенно не в восторге, и почём зря пытается успокоить темпераментного братца. Эдакий миротворец в юбке. Примадонна всея катка, это Юле было давно известно. Когда-то Сара выступала в парном катании вместе с братом, но потом перешла в одиночное, видимо не выдержав чрезмерной опеки со стороны Микеля. Движения у неё всегда отточенные и правильные, да и вообще, Плисецкая когда-то сама была в числе ее фанатов, чего уж там. Через бортики катка с цветами не прыгала, и дифирамбы не пела, но тем не менее. От этого анализа соперниц её отвлёк голос комментатора: – Итак, оценки Юлии Плисецкой за произвольную программу: двести и девяносто семь! По сумме обеих программ она обходит Сару Криспино и встаёт на первую строчку!! Сердце болезненно стукнулось о ребра и стремительно ухнуло вниз. Девушка продолжала стоять на месте, словно соляной столп, не в силах поверить в произошедшее. Даже Виктор никогда не набирал столько баллов за произвольную программу! Это что-то с чем-то! Не иначе как чудо. Юля пришла в себя, заметив красный огонёк телекамеры. Операторы столпились вокруг неё, не упуская возможности запечатлеть лицо победительницы, что сидела ни жива, ни мертва. – Я... Победила? – спросила сама у себя блондинка. – Охренеть... Я... Я... ДА-А!! – она стала высоко подпрыгивать на месте, вызывая у взрослых терпеливо-сдержанные улыбки. – Яков, Лилия! Вы это видели? Я победитель! Барановская тихонечко рыдала, расчувствовавшись за подопечную, а Фельцман утешительно похлопывал бывшую жену по плечу.***
А потом было награждение и пьедестал. Стоя на верхнем уровне и гордо вскинув голову, новая чемпионка чутко ловила каждую ноту гимна Российской федерации. Золотая медаль отбрасывала яркие блики в свете софит, а Юля до дрожи в руках сжимала букет, который ей преподнес восхищенный фан-клуб. В этот момент она была безмерно горда за себя. Когда торжественная часть награждения была окончена, Плисецкую окружили журналисты с камерами и диктофонами, высказывая желание пообщаться с золотой медалисткой. – Юлия, поделитесь с нами, что вы чувствуете? – Вы изменили всю историю женского одиночного катания, можете это как-то прокомментировать? – Это был ваш первый дебют во взрослом разряде. Насколько был труден путь к его вершине? От такого количества людей и вопросов у Юли зарябило в глазах. Ну почему им так нужно все и сразу? Девушка поморщилась. – Юлия, так вам есть, что сказать? – напомнил о себе журналист. – Да. Виктор, слышишь меня? – громко выкрикнула девушка. Стоящий неподалёку Никифоров обернулся, вопросительно посмотрев на неё. Он был немножко расстроен, поскольку Юри взял серебро, вместо ожидаемого золота. – Выкуси, ха! – радостно заорала она, показывая кукиш, а после слегка прикусила медаль, как бы исполняя обещание, данное самой себе. – Я справилась и без тебя! Видишь? Ты мне вообще... не нужен! – произнося последнюю фразу, она слегка запнулась, но вовремя спохватилась, не желая выдавать себя. Телекамеры сфокусировались на слегка помрачневшем русском чемпионе, но в следующий же момент переключились на девушку, опьяненную своей победой. На первый взгляд, счастливее человека чем Плисецкая, было бы трудно отыскать, но на самом деле за этой показной радостью скрывалась боль, разъедающая душу, подобно соляной кислоте.***
Был поздний вечер. Юля возвращалась в отель, с импровизированной вечеринки, которую организовала Мила. Видимо, Сара тоже принимала участие, хоть ведущую позицию занимала Бабичева. Плисецкая отбрыкивалась как могла, но не сумела устоять под напором двух подруг, из которых энтузиазм так и фонтанировал. У входа в помещение она заметила Виктора. Тот стоял и смотрел в ночное небо, в сотый раз перекручивая кольцо на пальце. – Уйди с дороги, – пробурчала она, делая шаг влево. – Дай мне пройти. Никифоров принял расслабленную позу, засунув руки в карманы брюк. – Так значит, я тебе не нужен? – саркастически улыбнулся он. – А может быть как-то наоборот? Что ты сделал для меня? Ничего. Хотя... нет, всего лишь мечты лишил. Так, фигня. Можешь даже внимание не тратить. – Я хотел извиниться перед тобой. – мужчина опустил голову вниз, фактически исповедуясь своим ботинкам. – Ты что, смерти моей хочешь? Я же русским языком тебе сказала, чтобы ты исчез! Ну неужели это так сложно? – Ты можешь выслушать и не затыкать мне рот? – Виктор схватил её за плечи, не давая выходов к отступлению. Девушка яростно мотала головой, стараясь вырваться, но он был во много раз сильнее. – Отлично, ты меня слушаешь. – Говори быстрее, я не хочу, чтобы все думали, что мы с тобой общаемся. Я забочусь о своей репутации, знаешь ли. – Прости, что оставил тебя. Мне очень жаль, правда. – Ты идиот? На кой чёрт мне сейчас твоя жалость? – ... Но тебе это ведь помогло. – возразил Виктор. – И каким же, твою мать, образом? – Ты стала бороться. И хотела мне что-то там доказать. – Я не... – на глаза навернулись слёзы, – я просто... – Что? – произвёл контрольный удар мужчина. – Я просто хотела, чтобы ты гордился мной, понятно?! – взвыла Юля, прижав ладони к лицу. – А теперь, свали. Я не хочу тебя видеть, козлина. Она резко рванула прочь, но сильные руки схватили её, так и не дав сбежать. – Дурочка, – тихо пробормотал Виктор. – Я и так всегда гордился тобой. Даже восхищался. Ещё когда впервые встретил тебя – маленькую, и такую упёртую. А Яков орал на тебя за внеплановый тройной. – И чо дальше?! – агрессивно рыкнула блондинка, вытирая слёзы кулаком. – Это противные воспоминания. Я ненавижу их. – Ну-ну, не будь такой злюкой... – рассмеялся мужчина, прижав девушку к себе спиной. – Вот вернёмся мы в Россию... – Никакие не «мы», а ты со своим свином и я. Отныне будем порознь, это тебе ясно? – Видимо, с дружбой у нас не заладится... – вздохнул он, немного отступая назад. – Ни за что, – отчеканила Плисецкая. – Я всегда буду тебя ненавидеть, неужели не въезжаешь? Все. Уйди. С трудом сглотнув ком в горле, она окончательно высвободилась из кольца рук и направилась к дверям. А Виктор так и остался стоять у входа, провожая девушку тревожным взглядом.***
Теперь их пути окончательно разошлись. Никто ничего никому не должен. Он больше не будет пытаться наладить между ними дружеские отношения, а она постарается забыть о нем, как о страшном сне, не взирая на сердце, которому чертовски больно от этого. Но за каждой сказанной грубостью будут скрываться затаенные чувства, и Юля решила бороться с этим. Потому что по-другому она просто не могла. Любить и одновременно с этим ненавидеть – как же порой жестока бывает судьба! Постоянно бросает из крайности в крайность и никакой стабильности, никакого баланса. «Я должна быть сильной, – твердила она сама себе, – я победительница. Золотая медалистка на чертовом Гран-При. И мне не по зубам какие-то чувства? Ну уж нет. Только не так». И каждый раз, стоило ей только возвести эту неприступную стену ненависти, как проявлял он, и все шло прахом. Она не могла перестать любить, но и не ненавидеть тоже была не в силах. Девушка корила себя за слабость и малодушие, а Виктор и знать не знал об этом, потому что считал, что все закончилось, и ей теперь наплевать на него. Если бы он только знал, насколько сильно ошибался!