За первого встречного...

      Несколько часов езды пролетели бы незаметно для омеги, если бы не одно обстоятельство. Поэтому он окликнул Мирхеля просьбой о небольшой передышке. Кочевник согласно кивнул, и спустя несколько минут они остановились на небольшой поляне, укрытой со всех сторон густыми зарослями. Мирхель быстро спешился, и не медля подошел к своему спутнику, протягивая руку для помощи. В ответ Шанис смутился, и надув губы пробурчал. — Не стоило, я вовсе не так беспомощен, как кажется.       Мирхель лишь хмыкнул и отошел на пару шагов. Шанис осторожно перекинул правую ногу через круп лошади и только начал спускаться, как его медихан всхрапнув, дернулся. От этого левая нога оказалась застрявшей в стремени, и омега уже начавший движение, начал неумолимо падать. Зажмурив от досады глаза, Шанис попытался удержаться за седло, но руки соскользнули. Ощутить спиной твердую землю не дали крепкие руки, что перехватили падающее тело. Эти же руки освободили запутавшуюся в стремени ногу, и огладив плечи, отпустили. Шанис как никогда чувствовавший себя неумехой, был не в силах поднять смущенный взгляд. Но это пришлось сделать, потому что выбившуюся прядь белоснежных волос необычайно нежно заправили за остроконечное ухо. Вскинув взор, Шанис столкнулся с черными глазами, пристально оглаживающими его лицо, словно пытаясь запомнить все черты.       Шанис выдохнул и прошептал. — Спасибо за помощь.       — Не за что, неженка. Я отлучусь за едой, а ты за лошадьми присмотри. Все остальное я сделаю сам.       Наскоро экипировавшись, Мирхель исчез в листве. Шанис привязал животных, и ласково потрепав их по гривам, отправился обследовать место стоянки. В конце концов, скоро вечер, и нужно организовать ночлег.       Спустя пару часов, удачливый охотник вернулся на стоянку, и изумленно приподнял брови. Лошади привязаны и накормлены. Место для ночлега прибрано, а неподалеку весело потрескивал костер, на пламя которого задумчиво смотрел ссутулившийся омега.       — Какой сюрприз, неженка! — Шанис вздрогнув, вскинул взор. — Приятно видеть в тебе столь явные перемены, я польщен! Вот смотри, что мне удалось добыть. — Довольный альфа приподнял добычу повыше. Туши двух больших птиц переливались на солнце ярким оперением. — Теперь всего ничего: распотрошить, разделать и приготовить.       Шанис судорожно сглотнув, зажал рот рукой, и попятившись, скрылся за ближайшим кустом.       Радостный энтузиазм кочевника поостыл. — Мда, милый, прости, что многого ожидал от тебя.       В котелке булькала густая похлебка, когда к костру подошел отфыркивающийся Шанис. Кочевник деловито помешивал варево, мельком поглядывая на присевшего рядом омегу. Молчание продлилось недолго, первым заговорил Шанис.       — Мирхель, позволь спросить тебя? — И получив молчаливое согласие альфы, продолжил. — Куда мы теперь направимся?       Мирхель степенно попробовал свою готовку на вкус, разлил её в маленькие плошки, и одну из них протянул соседу. — Для начала нам нужно подкрепиться, а тебе так вообще тем более. Говорить после будем.       Шанис не стал спорить, а принялся за еду, которая хоть и была подозрительной на вид, но на вкус оказалась вполне сносной. Кочевник механически пережевывая, казалось погрузился в себя. Шанис доел свою порцию, и посмотрев в сторону супруга, не решился вновь задать тот же вопрос. Вместо этого, он забрал грязную посуду, и вымыл её в ручье неподалеку. Вернувшись на стоянку, он застал кочевника все также глубоко задумчивым.       Костер уже практически догорел, а кочевник так и не сдвинулся с места. Шанис все это время наблюдал за ним, сидя неподалеку. Но ночь неумолимо надвигалась. Шанис решил затушить пламя, и идти спать. Он полностью засыпал угли землей, когда кочевник негромко заговорил.       — Неженка, присядь, у меня есть, что сказать тебе.       Шанис, укутавшись поплотнее в плащ, сел напротив. Черные глаза, необычайно серьезные, вновь не моргая уставились на него. Тяжело выдохнув, кочевник начал говорить.       — Прежде чем я отвечу на твой вопрос, настало время многое рассказать тебе. Все, что ты знаешь обо мне, неженка, это то, что я кочевник. Но так было не всегда … предки моего отца, некогда могущественный род из-за неспособности владеть магией постоянно подвергался гонениям со стороны более развитых кланов. Несомненно, эти воины не сдавались просто так, но увы, они не могли дать достойный отпор. Отчего род отца был вынужден отступать вглубь континента, постепенно рассеиваясь среди кочевых народов. Так продолжалось до тех пор, пока главой клана аранов не стал мой отец. Он приложил много усилий, чтобы сплотить свой клан. Но годы кочевых скитаний не прошли даром. Мой брат Саргонар родился очень слабым. Отец очень переживал из-за него, все-таки наследник. Время шло, а улучшение не наступало…. Отчаяние порой делает сердца жестокими. Очередная кровопролитная вылазка принесла много добычи и пленных, среди которых был и мой родитель. Араны не берут себе рабов, чаще всего они от них быстро избавляются, но мой родитель сильно понравился главе клана. Он оставил его себе, сначала в качестве наложника, а затем в качестве любимого. Незаконного любимого. Спустя определенное время на свет появился незаконнорожденный сын — я. Да, я такой же как ты — полукровка. Амкай, незаконнорожденный на языке кочевников. На свою беду я унаследовал от своего отца не только его черты, но и сущность. Отец признал меня своим наследником, и не скрывая гордости клеймил, как альфу рода аранов. Я долгое время прожил рядом с отцом, и был свидетелем многих обычаев, в том числе брачных. — Шанис смутившись, опустил глаза. А Мирхель насмешливо хмыкнул. — Тебе повезло быть взятым внутри скинии, неженка. Араны своих омег лишают девственности насильно, и на глазах у всего клана.... Несмотря на слабое здоровье Саргонара все-таки принудили к браку. Но и здесь оказалось не все ладно. Его супруг не мог понести от него, и тогда отец все свое внимание переключил на меня, видя во мне достойного преемника. Этого брат мне не простил. Как не простил отцу его договоренности насчет моего брачного союза. Мой ребенок мог бы окончательно закрепить за мной все законные права на главенство кланом, несмотря на происхождение…но я был мал и далек от интриг…, — Мирхель замолчал, устало потерев переносицу. — До брачной церемонии оставался день, когда отец не вернулся домой. Взбешенный Саргонар с толпой воинов ворвался в наши покои. Он начал обвинять моего родителя в свершении мести за свое пленение, и подлом нападении на главу клана. Я только потом понял, что этот скандал был лишь поводом для устранения препятствий для захвата власти. А тогда родитель загородил меня собой, умоляя отпустить нас с миром. На удивление Саргонар на это согласился, заставив меня отречься от имени отца. Мой родитель и я были на все согласны, лишь бы этот кошмар кончился. Рано утром мы покинули стан аранов, и уехали туда, где был пленен мой родитель... Родина моего родителя на западе и очень красива. — Темные глаза кочевника смягчились, наполнившись теплотой. — Это было спокойное время. — Внезапно черные глаза вновь потемнели, окунувшись в боль. — Но это продолжалось сравнительно недолго. В одну из ночей на дом моего родителя вероломно напали. Их целью был я. Но внезапность вторжения убийцам не удалась. Мой родитель и наставник многим из них поумерили пыл. Но их все равно было много. Я видел как пал мой родитель. Я и мой наставник были ранены, и убийцы не скрывая праздновали победу. Однако, в отличие от моего родителя, мой учитель владел очень разрушительной магией, использование которой он приберегал для крайних случаев. Перед кончиной он успел вышвырнуть меня в окно. Убегая я смог увидеть лишь яркую палящую вспышку… закрыв глаза, я удалялся от разрушенного дома все дальше и дальше…       Мирхель поникнув, снова замолчал. Шанис молча протянул воды. Кочевник благодарственно усмехнулся, принимая чашку. Отпив, и вытерев губы тыльной стороной ладони, он продолжил. — Лошадь на которой я уехал была стара и не выдержала изнуренной скачки. Она пала, подминая собой и меня. Я не знаю, сколько я пролежал без памяти, когда на меня наткнулись головорезы Джарима. Мне во что было ни стало надо было выжить. Ради родителя, учителя…отца…. Я стал хищником в этой стае, клинком и зубами заставляя бродячих псов отказаться от мысли о моей глотке и заднице. Я безжалостно кромсал каждого, косо смотрящего в мою сторону, пока эти же псы не признали меня своим вожаком, отодвинув Джарима. Только моя удачливость в разбойничьих налетах не позволила этому змею убить дерзкого выскочку, и он затаился, ожидая своего часа.…и я понимал, что это не продлится долго. И тщательно продумывал свой уход. А потом на мой путь попалась «одна весьма прыткая особа, страдающая бессонницей»…, — уши Шаниса окрасились ярко-красным. — И я вдруг осознал, вот он, мой повод без лишнего шума раскланяться с Джаримом. Прости, неженка, я не воспринял всерьез то, что ты омега. Я мог поверить любой чуши насчет тебя, но только не в это! Мне и в голову не могло придти, что ты такой же как я, полукровка! Я тогда для себя решил, что когда мы уедем достаточно далеко, я отпущу тебя, и мы разъедемся каждый своей дорогой. Но!.. — Тут Мирхель запустил пятерню в черную гриву, и поправил волосы. — ….ты мне стал нравиться, неженка. Я вспоминал твое тело, и горько корил себя за проявленную грубость. Особой теплотой отзывались в моем сердце твои глаза с легкой грустинкой; твои губы, чуть сжимающиеся перед тем как уколоть острым словом; и твоя милая косичка, великолепно маскирующая тебя под девушку, — Шанис тотчас вскинул гневный взор, возмущенно фыркнув. На что Мирхель лишь довольно улыбнулся. — Видел бы ты, как сейчас ты невообразимо прекрасен, неженка… ...я был убежден, что брат не ищет меня, сосредоточившись на управлении кланом, к которому так стремился, и до которого мне не было никакого дела. Поэтому я и принял решение идти на запад, туда откуда я родом. Но оказывается, мой брат был в бешенстве от вести, что я смог ускользнуть в ту роковую ночь. Он нанял лучших ищеек для устранения досадной неприятности, мешающей ему ощущать себя единственным наследником. И вскоре они вышли на мой след через Джарима, а уж он то не отказался от шанса поквитаться со мной. Во все подробности меня посвятили перед тем, как всадить кинжал в горло, а затем закопать как можно глубже…. Пробиваясь сквозь толщу земли, и практически теряя сознание, я выбрался наружу, перепугав до смерти небольшой отряд ханайи. Эти дельцы, отойдя от шока, решили не раскидываться добычей, а забрали меня с собой. Удачно прикидываясь покойником, мои уши случайно уловили неподдельный интерес вожака работорговцев относительно одного симпатичного омеги, неизвестно каким ветром занесенного в те края. Ускорив регенерацию, я бросился на твои поиски. Я не мог допустить, чтобы моего неженку лапали чужие руки.       Шанис, подобрав полы плаща, пересел поближе к Мирхелю. Прислонившись к сильному плечу, он прошептал. — Спасибо, Мира. Спасибо за чувства ко мне.       — Перестань, неженка…, это тебе спасибо за то, что у меня есть что защищать... лучше иди-ка поближе, ночь уже, вон как нос замерз…       Мирхель по-хозяйски сгреб юношу в охапку, и отнес к месту ночлега. Уложив омегу на бок, он прижался к его спине, переплетая конечностями, чтобы согреть. Уставший Шанис недолго ворочался, уже скоро его сопение стало глубоким и ровным. Однако к кочевнику сон так и не шел.       До нынешних событий его мало волновало собственное неясное будущее одинокого бродяги, но судьба преподнесла ему сюрприз в виде хрупкого полуомеги, носящего под сердцем его дитя. Разбрасываться при таком раскладе собственной жизнью стало как-то расточительно. Он теперь в ответе за троих: себя, неженку и ребенка. И это понимание грызло душу подобно кровожадному хищнику — ему нечего было предложить своему супругу. Его дом разрушен. Родители погибли. Сам он стал скитальцем. Рано или поздно, брат вновь начнет на него охоту, не успокоившись до тех пор, пока лично не убедится в его смерти. За неженкой устроят облаву ханайи, он слышал, что эти дельцы в исключительно редких случаях отступались от намеченной жертвы, предпочитая прибрать таки её к своим цепким рукам, чтобы продать подороже.       Тягостные мысли нескончаемым хороводом крутились в голове, неумолимо подталкивая к единственному пока выходу…