— Единственное, никогда никому не давай докаснуться до запястья, иначе разорвёшь мою связь с тобой, слышишь меня?!
Девушка моментально взмахнула левой рукой и на её левом запястье высветилось число «2» БэмБэм хотел ещё что–то спросить, но вдруг Сыльги испарилась, а в сарай вошёл Ён. Он был крайне взволнован и испуган. Его чёрные пряди волос развивались по ветру, а глаза сверкали пламенем. — Марк пропал, – взволнованным тоном шепнул Джэ. — Что? Когда? Канпимук мгновенно вылетел из сарая на улицу. Таец обошёл дом по периметру, в надежде найти любимого друга, но вместо этого, увидел большую лужу крови около торца здания. Он широко распахнул свои карие глаза от ужаса, ведь помимо лужи, рядом с торцом на стене было написано: « Я ускорю процесс приближения вашей смерти...» Бувакуль сразу всё понял: он увидит Марка только тогда, когда уничтожит этот чёртов дом и это должно произойти в эту, сука, ночь. Оставалось понять только одно: довериться ли Сыльги, женщине, которой раньше никогда не видел, или не доверяться и прибить её первой...***
«Я должен вернуться, я должен извиниться перед ним, я должен признаться ему во всём, что скрывал все эти годы. Он ведь придёт ещё ко мне? Так долго я не ощущал его холодные руки у себя на запястьях и шее... Или он больше не придёт? Не захочет меня видеть после всего?! Я настолько страшный человек?» Югём лежит в больнице уже вторую неделю без сознания. Он не может открыть глаза или пошевелить какой–нибудь конечностью, да что уж там, кореец самостоятельно дышать не может, специальная кислородная маска ему в этом помогает. Виновника аварии до сих пор не нашли, дело уже замяли, посчитав, что пострадавший всё равно скоро умрёт и никому нахрен это справедливее не понадобится. Но пациент продолжает каждую секунду бороться за жизнь, вот что называется «сила воли» у человека. Хотя, по большому счёту, вряд ли Бэму позарез нужно посадить гада за решётку, который сбил его смысл жизни на дороге и теперь этот смысл лежит, уже который день, и не открывает глаза. Однако за жизнь, Гём, тебе всё–таки придётся побороться, ради своих родителей, ради лучших друзей, Джексона, Чжебома, и, наконец, ради своего БэмБэма, который готов буквально всё отдать в жизни, чтобы рыжеволосый больше никогда не пострадал. Но, пока что, как-то не особо получается бороться... — Доктор Нам, пульс пациента Кима стремительно падает! Я не могу ничего сделать, умоляю, приходите скорее! – визжала напуганная до смерти медсестра. Девушка начала тыкать своим бледным и худым пальцем по кнопкам на аппарате жизни обеспечения и ревела крокодиловыми слезами, не зная, что делать. Брови Югёма сдвинулись к переносице, а реснички начали подрагивать. Заметив это, медсестра закрыла рот рукой, но это не помогло, ведь её крик был слышен, по–моему, на самой далёкой планете от нас. Такая реакция довольно объяснима, так как впервые за его дни проведённые в больнице Ким сделал что–то самостоятельно, пускай даже пошевелил бровями, – уже достижение. — Что случилось, медсестра Сон? – спросил запыхавшийся от быстрого бега доктор Нам. — Я только что видела, что его ресницы дёргались, а брови были сведены к переносице, клянусь! — Быть не может! – воскликнул тот и начал пристально рассматривать пациента. Но Ким уже снова лежал с закрытыми глазами и каменным лицом. Рыжеволосый снова погрузился в свой мир вечных снов и раздумий. Даже сейчас, когда его жизнь снова на грани, он ждёт прихода Канпимука, человека, который смог бы согреть его даже в самую холодную зиму и уберечь от несправедливости жизни. Медсестра хотела потрогать лоб Гёма и померить температуру, но внезапно она увидела, как по его левой щеке потекла одинокая слеза. Это её вконец ошарашило. Она не знала, что нужно делать в таких ситуациях: сообщить доктору или промолчать и дать возможность пациенту самому справиться с эмоциональными трудностями. Девушка выбрала второй вариант и предпочла помолчать.«Канпимук, где же ты? Прости меня. Ты всё ещё злишься? Я буду ждать тебя вечно, даже если моё сердце остановится и ты не сможешь больше чувствовать теплоту моих рук и обжигающие дыхание в районе тыльной стороны твоей шеи...»
***
— Расскажи, как ты познакомился с Марком. Он и тогда был таким хрупким с кукольной внешностью? – спросил Ён. Бэм тепло улыбнулся и присел на край кровати, где ещё прошлой ночью спал Иен, то и дело поглаживая и сминая простынь. От этой встречи у него были весьма хорошие воспоминания. Он помнит каждую деталь той жаркой пятницы, где и произошла их первая встреча. — Было очень жарко, так что ртуть в термометре достигала 39°. Это была одна из самых высоких температур вообще в истории Южной Корее. Я думал, что умру, если срочно не выпью воды. Людей на улице практически не было и хоть от этого был своеобразный плюс. Бредя по кварталам и заворачивая в разные незнакомые переулки, я забрёл в тёмный перекрёсток. Солнечный свет там отсутствовал, всё из-за огромных крыш небоскрёбов ,которые совсем недавно построили, они забирали все лучи солнца. Посередине улицы между двумя высокими домами была площадка и совсем скоро я разглядел на скамейке сидящего парня. Его глаза были прикрыты, прохладный ветерок обдувал тёмно–каштановые волосы парня. Розоватые губы отчётливо выделялись на белоснежной коже, прямые черты лица и выступающие скулы, в некоторых местах даже кости, – всё в нём было идеально. Голова незнакомца была повернута в противоположную сторону площадки. Он и тогда был похож на куклу божественной красоты. Если бы я тогда знал, что именно он будет в ближайшее время моей поддержкой и опорой, сразу же подбежал к нему и закричал «Хён, я скучал», – внезапно оборвал свой рассказ таец. Бувакуль был на грани истерики, на грани того, чтобы взвыть от дальнейшего продолжения истории. Дальше было всё куда хуже и больнее, ведь совсем скоро прибежали из неоткуда пацаны и жестоко избили Марка, оставив его одного встречать закат своей смерти. И Бэм настолько был сильно напуган, что боялся ещё долго подбежать к Туану; он всё думал, стоит ли на помощь позвать или сам справится? Чхве как раз-таки хотел спросить продолжения истории, но все вдруг услышали странные звуки на втором этаже. После последовал шорох и протяжной стон боли, всё на том же этаже. Брюнет схватил за руку тайца и они вместе тихо поднялись на второй этаж. Беловолосый стоял позади омеги, плотно к нему прижимаясь, он был похож на кота, которого загнали в угол. Вообще Канпимук ничего не боится, но сейчас его колени начали подкашиваться и дрожать, словно чувствовали что-то неладное. Вероятно это уже невроз, бедный паренёк все нервы истрепали всякими сумасшедшими мёртвыми бабами, плавно парящими по воздуху. Ходят тут разные по твоему, сука, дому, понимаешь ли. Кажется, совсем скоро, эту дружную троицу омег вообще нахер вышвырнут из дома. Ён заглянул в первую комнату, но там никого не оказалось, тогда БэмБэм открыл дверь комнаты на против и закричал, что было сил. Омега упал на колени и со слезами попятился назад. Джэ тут же обернулся и увидел следующую картину: на дверном косяке висело в петле голова бездыханного тела. Это снова была женщина с тёмными, как ночь волосами. Её тело было изувечено многочисленными шрамами с запёкшейся кровью и вывернутой наизнанку кожей. Мд-а, это не то, чего бы Вы хотели увидеть в своём доме. Канпимук прикрыл рот и всё так же сидел и всхлипывал. Психике и храбрости Ёнджэ можно было только завидовать, он вовсе не испугался и даже попытался как-то снять тело с петли. С пятой попытки у него это всё-таки получилось и, сняв с петли женщину, он положил её на пол. Только тогда он увидел, что она что-то крепко сжимала до самой своей смерти в своей руке. Кореец взял в руку бумажку и развернул её. В ней было написано всего три слова «Она убила меня. » Брюнет обернулся и, увидев, что Бэму всё ещё не полегчало, он сохранил бумажку, а тело выбросил в окно. Позже тёмноглазый подошёл к Бувакулю и присел на корточки, нежно поглаживая того по спине. В такие моменты слова « Не бойся, всё уже кончилсь » не помогут, поэтому вместе кучу пустых и ненужных слов, лучше помолчать и просто побыть рядом с человеком. Чхве слишком хорошо знал чувство одиночества и никому ненужности, а ещё знал, что такое страх перед неизвестностью, как прыжок со скалы – никогда не знаешь, что будет внизу, пока сам не прыгнешь. — Почему, просто скажи мне, почему спустя столько времени ты не сбежал от нас? Тебе ведь страшно не меньше меня, я это знаю, – прервал тишину бледнокожий. — У меня, как всегда нет выбора, да и бежать некуда, тем более Марк всё ещё находится в опасности, как я могу убежать? – совершенно спокойно произнёс кореец. — Тогда, следуя твоей логике, у тебя тоже не было выбора, поэтому ты сбежал к Югёму, так? – неожиданно послышался голос Чжебома, который стоял на ступеньке, облокотившись спиной об холодную стену. – Ну и чего же ты молчишь? Стыдно стало? — Если я что-то скажу, ты всё равно не поверишь. — Нет уж, скажи, мне очень интересно узнать причину, – всё настаивал на своём Им. Ён намеренно игнорировал любые последующие вопросы альфы и помог Бэму подняться. Джэ помогал тайцу идти, левой рукой придерживая за его плечи. Чже хотел уже выхватить беловолосого из рук брюнета, как тот его опередил. — Не трожь, я хочу чтобы меня Ёнджэ донёс, с тобой я позже поговорю. — Ты веришь этому лжецу?!– Бом не был, как всегда, намерен слушаться Бувакуля, поэтому последовал за ними на первый этаж. Омега отвёл БэмБэма в комнату Туана и положил на кровать, на последок тепло улыбнувшись. Чхве удалился из комнату и подпер за собой дверь деревяшкой, которая случайно попалась ему под руку. Он знал, что сейчас будет очень серьёзный и громкий разговор, поэтому хотел обойтись без свидетелей. Канпимук понял, в чём дело и тут же спрыгнул с кровати. Он отчаянно стучал по запертой с той стороны двери и изредка пинал её ногами. Ёнджэ опёрся спиной о дверь и высоко запрокинул голову. В его голове не было ни единой мысли, он только ждал, когда Бом осмелиться к нему прикоснуться и сказать, как сильно скучал по нему. Долго ждать не пришлось, ДжейБи подошёл к нему вплотную и со всей силы ударил кулаком дверь. Он всё ещё был очень зол на омегу и готов, наверное, был убить на месте брюнета, даже не оставив ему ни малейшего шанса на выживание, но вдруг сорвался, как с цепи. Чжебом грубо схватил Чхве за подбородок и впился ему в губы. Он это сделал так грубо и властно, как никто другой сделать был бы в не состоянии. Как же он скучал по вкусу этих сладких до чёртиков губ. Обводя языком контур таких