***
Противоречивые чувства, не отпускавшие мысли брюнета ни на секунду, разрывали его на две части: одна боялась, понимала, что нельзя подпускать его близко к себе, а вторая умирала в агонии и кричала, что это спасительный кислород, жизненная необходимость — видеть младшего брата каждый день. Учиха не мог сосредоточиться на чем-либо. Все мысли были заняты одним маленьким существом. Иногда желание видеть сменялось желанием обладать и тогда он пытался разубедить себя в этом, обмануться. Он вглядывался в такие родные черты и приказывал себе не думать о нем. Вот и сейчас ведомый этой навязчивой целью, Учиха ловко перемахнул через широкий подоконник в коридоре и выскочил в окно. Первый этаж — не страшно. Через полчаса у малого должны были заканчиваться уроки и Итачи решил, что последняя пара ему ни к чему, поэтому можно встретить брата и, допустим, сводить того в кафе. Кое-как пробравшись незамеченным через спортивную площадку и сочиняя на ходу убедительную историю, Учиха вышел на центральную дорогу, ведущую к школе.***
Улыбчивый мальчишка вприпрыжку спускался по высокой лестнице, запросто перескакивая сразу через две или три ступени благодаря длинным ногам. Рюкзак за спиной, висевший на одном плече, то и дело норовил слететь и раскидать всевозможные учебники и тетради. Учиха-старший терпеливо ждал у главного входа, периодически закусывая губу и нервно выстукивая замысловатый ритм ногтями о стену позади себя. — Нии-сан! Звонкий голос брата раздался буквально над ухом, после чего на него налетело нечто в серой футболке и синих джинсах. Твердый козырек кепки несильно ударил в грудь, а теплые руки сомкнулись на шее. Шисуи был достаточно высоким, но ему все еще требовалось слегка подниматься на носки, обнимая брата. Он всего лишь обнимал, а Итачи словно пронзало электрическим током. «Черт. Черт. Черт. Что же ты со мной делаешь?!» — подумал Учиха и, вымученно улыбнувшись, потрепал кудрявые волосы на затылке мальчика. — Ты чего тут? — спросил Шисуи, наконец оторвавшись от брата. — Разве у тебя не должны быть пары? — Последнюю сегодня отменили, — с улыбкой проговорил брюнет. — Я подумал, может, сходим в кафе? В ответ энергично закивали. Ичираку встретил манящим ароматом. Они заняли место в отдаленном углу, сев за столик друг напротив друга. Итачи заказал им обоим по десерту, себе кофе, а Шисуи его любимый малиновый сок. — По какому поводу праздник? — разжевывая кусочек торта проговорил младший Учиха. Не дождавшись реакции со стороны брата, Шисуи нетерпеливо пощелкал перед застывшими глазами. Итачи покачнулся и сфокусировал взгляд на мальчике. Большие глаза выжидающе смотрели в его. Парень сморгнул наваждение. — Ну, у тебя ведь сегодня день рождения, — внезапно хитро улыбнулся он. — Что хочешь в подарок? Детское лицо исказилось непониманием, затем пришли злость и негодование, обратившиеся после грустью и какой-то обидой, тарелка с тортом была брезгливо отодвинула ближе к подоконнику. — Ты забыл, когда у меня день рождения? — тихий голос выдавал его чувства, и Итачи понял, что шутка вышла неудачной. Обычно скрупулезно просчитывающий все наперед, он упустил тот факт, что для детей его возраста очень важны такие детали, поэтому поспешил исправить ситуацию. — Конечно же нет! Я помню! Я лишь хотел провести этот день с тобой ведь… — его голос стал тише, — меня отправляют на семинар. Он будет именно в тот день, девятнадцатого октября, и поэтому я хотел бы отметить его именно сегодня, — выпалил он, — так что бы ты хотел сделать? Или, может, сходить куда-нибудь? Все что угодно. Мальчик долго подозрительно молчал в ответ на короткий монолог брата, видимо, переваривая полученную информацию. Брови сдвинулись, а язык оказался зажат между двумя рядами белоснежных зубов — так усердно обдумывал свои слова младший Учиха. Итачи весь обратился в слух, когда Шисуи набрал побольше воздуха в легкие и наконец выпалил: — Хочу в парк аттракционов. Брюнет выдохнул (но только внутренне, внешне он оставался спокойным). Только загадочно улыбался, вкладывая весь свой актерский талант в этот жест. — Тогда скорее доедай свой десерт, — склонившись над ухом брата прошептал Итачи. Подозвав официантку, он расплатился по счету, затем набрал СМС родителям о том, что Шисуи с ним и чтобы те не волновались понапрасну. Как можно скорее покончив с тортом, Шисуи осушил свой стакан сока и победно посмотрел на брата. — Идем? — Идем. Стараясь обогнать друг друга, они выбежали из кафе под удивленные взгляды посетителей и прохожих. Вероятно, со стороны они выглядели как любители «поесть на халяву», но им было все равно. Добравшись до ближайшей дороги, Итачи остановил такси. Оранжевый железный конь быстро домчал их до пункта назначения. Всю дорогу парень не сводил глаз с младшего брата, но тот, кажется, даже не замечал этого и не выпускал чужую руку из своей. «Он твой брат» — как мантру повторял Итачи в голове, закусывая внутреннюю сторону щеки.***
Огромный парк встретил запахом сладкой ваты и попкорна. Толпы детей, подростков и родителей сновали туда-сюда; длиннющие очереди, казалось, были бесконечны. Подойдя к кассе, Шисуи стал называть аттракцион и два билета ложились на ладонь старшего Учихи. В сумме насчиталось восемь глянцевых листочков с ярким принтом. Снова схватив за руку Итачи, мальчик потянул его за собой в сторону огромной железной дороги, большая часть которой находилась в воздухе. Мелкие капли пота выступили на лбу младшего Учихи, но тот решил во что бы то ни стало прокатиться на этом воплощении ужаса — американских горках. — Подожди меня здесь. Никуда не уходи, хорошо? — спросил Итачи, уже стоя в очереди. — Угу, — кивнул брюнет, даже не слыша вопроса. Он наблюдал за тем, как вагончики на большой скорости проделывает мертвую петлю. Крики и визги раздавались практически непрерывно. Итачи, тем временем, сбегал до ближайшего ларька и купил бутылку холодной воды себе — горло пересохло. «Должно быть, от жары» — уверил себя брюнет и направился к горкам. Кудрявая макушка, благодаря высокому росту, отлично выделялась из толпы. Он не смотрел в его сторону, а в мыслях уже возникали образы: испуганный Шисуи бросается в надежные объятия сильного старшего брата, а потом… От этого «потом» желудок переворачивается с ног на голову, а чуть пониже уже начинает сладко тянуть. Итачи встряхнул головой, отгоняя навязчивые фантазии. — Пить хочешь? — Подобравшись к брату, он, улыбнувшись, протянул тому бутылку. — Нет, спасибо. Отвлеченный от созерцания дьявольского аттракциона, Шисуи вновь вернулся к своему занятию, но поезд больше не ехал. Впечатленные и довольные люди спускались с подъемной стойки. А вот и их очередь подошла. По очереди желающие ощутить прилив адреналина взбирались на поезд. Когда «вагоны» уже были полны, сверху опустились крепления, мотор заработал и поезд двинулся по пологому подъему вверх. Мучительно медленно, как показалось Шисуи. Братья сидели рядом. Они успели переглянуться перед тем, как «состав» стремительно полетел вниз. Желудок будто подскочил к горлу, длинные волосы взметнулись вверх, а из горла непроизвольно вырвался крик. Казалось, что сейчас поезд рухнет, доехав до земли, и все они разобьются насмерть. Шисуи инстинктивно сжал ладонь Итачи. Последний получал удовольствие от острых ощущений, но когда его руку стиснули тонкие пальцы брата, взглянув на его испуганный вид, решил, что больше никогда не позволит ему приблизиться сюда. Доехав, практически, до самого низа, поезд не разбился, как того ожидал младший Учиха, а стал плавно набирать высоту. Всю поездку Шисуи крепко держал за руку старшего брата, хотя, больше таких резких спусков, кроме петли, не было. Спустя какое-то время он даже стал наслаждаться быстрой ездой, а под конец вообще расстроился, что поездка окончена. — Нии-сан, а пойдем еще раз? — своими большими сверкающими глазами Шисуи уставился на парня. В ответ улыбнулись. — Давай как-нибудь в другой раз? — снисходительно предложил брюнет. Учиха-младший озорно кивнул. — Тогда с тебя мороженое! — Кивнув самому себе, Шисуи схватил Итачи и резко двинулся прочь с прямоугольного подъема для посадки. Весело пробираясь через толпу к выходу, малой не выпускал руку брата из своей. Оказавшись на выложенной плиткой аллее, Шисуи потянул Итачи к небольшому пластиковому столику, над которым возвышался большой красный зонт — чтобы закрывать людей от солнца в знойные дни, а от дождя в пасмурные. В скором времени было выбрано, принесено и съедено мороженое, а братья отправились дальше изучать парк развлечений. Эдакая огромная детская площадка была полна различными внушительными сооружениями и маленькими киосками со сладостями. Они прыгали с тарзанкой, ходили в комнаты страха и смеха, даже сыграли в мини-гольф. К концу дня оба были смертельно уставшими. Довольный Шисуи, кажется, уже простил брата за все его прошлые и будущие грехи за один лишь день, проведенный вместе. Неимоверно уставший, но довольный Учиха-младший с шумом опустился на заднее сидение такси. В салоне пахло хвоей, а из динамиков раздавалась приятная музыка. — Аники, я люблю тебя! — довольно громко сказал Шисуи, принявшись обнимать брата, вошедшего следом. Итачи не то застонал, не то слишком шумно выдохнул. Водитель как-то странно покосился на них через зеркало заднего вида, затем снова перевел взгляд на дорогу. — Куда ехать? — встрял он в несостоявшийся диалог. — На горячие источники. — Шисуи перебил открывшего было рот Итачи.***
Целый отсек был забронирован на вечер и ночь для них двоих. Когда вещи были разложены, оба оказались в небольшом бассейне с теплой водой, друг напротив друга. Шисуи действительно устал за этот день и даже не заметил как уснул, облокотивший о каменный бортик. А вот Итачи было не до сна. Некоторое время невидящими глазами он смотрел на поверхность воды, по которой иногда шла мелкая рябь от любого незначительного движения. Так не могло продолжаться слишком долго. В конце концов, он в любую секунду может сорваться и навредить мальчику. Потерев переносицу, Итачи устремил свой взгляд предположительно в сторону виновника его душевных скитаний. Горячий воздух тяжело оседал на легких, затрудняя дыхание. От воды стоял густой пар, отчего на расстоянии вытянутой руки было видно целое ничего. Каким-то шестым чувством Итачи почувствовал неладное. Почему-то казалось, что Шисуи здесь нет. Брюнет встревожился. Он пересек небольшой бассейн поперек, дойдя до противоположной стенки, где сидел мальчик. Никого. Сердце начало биться в сумасшедшем ритме и, казалось, что сейчас оно пробьет грудину и умчится на поиски младшего брата. В панике Учиха стал озираться по сторонам, разбрызгивая воду. Он заметался по скользкому дну и чуть не вскрикнул, когда до ноги коснулось что-то теплое. Из воды стали подниматься пузыри, а за ними вынырнуло раскрасневшееся счастливое лицо. Мальчик, довольный своей проделкой, обвил руками шею брата и обвис на нем, прижимаясь всем телом. Из последних сил старший Учиха сдерживал себя, чтобы не наброситься на брата: легкое возбуждение присутствовало с самого начала дня, а то что творилось с ним сейчас, было очень ненадежно скрыто хлипко болтающимся полотенцем. Он осторожно отстранил мальчика от себя и окунул лицо в теплую воду. Нужно было немедленно уединиться где-нибудь. — Шисуи, поедем домой? — тихо спросил брюнет и для убедительности добавил: — мама с папой волнуются. — Прямо сейчас? — Нет. Ты пока оставайся здесь, я скоро вернусь. — С этими словами Итачи вошел в их спальную комнату, предварительно закрыв за собой дверь. Шисуи проводил широкую спину брата взглядом. Оказавшись наедине с самим собой, Итачи глухо ударил рукой по стене. Он ненавидел себя за свои чувства. «Идиот, — повторял он про себя, — больной ублюдок, как ты можешь?!»***
В просторной комнате было две двери: одна из которых вела к бассейну, а вторая — в ванну комнату, куда сейчас и направился хмурый брюнет. Он постарался снять напряжение, но снова и снова воображение подливало масла в огонь. Стараясь не думать о брате, Итачи облачился в привычные джинсы и футболку. Вскоре и Шисуи был одет. На этот раз такси пришлось вызывать, поскольку в том районе их водилось не так много, как в центре города. После горячих источников холодный ночной воздух, пробиравшийся под легкую одежду, казался намного холоднее, чем он есть. Пришлось прождать некоторое время, прежде чем машина подъехала к ним. Шисуи продрог, но стоял на небольшом расстоянии от Итачи. Аники выглядел подавленным, и это ему очень не нравилось, но он решил подождать до дома. В автомобиле стояла гробовая тишина. Сверкнув напоследок задними фарами, машина скрылась из виду. Братья вошли в темный дом и на цыпочках прокрались в свою комнату, не включая свет. — Ты есть хочешь? — наконец нарушилось молчание. — Не-а. — с неким облегчением отозвался Шисуи. — Я спать хочу. — Тогда иди чистить зубы, а я пока застелю постель.***
Вернувшись, мальчик обнаружил, что старший брат уже спит. «Или не спит? — предположил он, — не мог же так быстро заснуть.» Осторожными шагами Шисуи подошел к кровати Итачи. Учиха-старший лежал спиной к нему, поэтому мальчик решил просто примоститься сзади. — Аники, я хотел сказать спасибо за сегодня, — прошептал мальчик, забираясь на чужую кровать. Его рука легла на бок брата. — Я действительно очень тебя люблю и… Договорить ему не дали. Спустя, буквально, доли секунды, Итачи сгреб мальчика в охапку и подмял под себя. Шисуи даже не успел понять, как так получилось, а быстро вырваться не давала стальная хватка. Длинная челка отдельными прядями свисала со лба и закрывала глаза, отчего Шисуи не мог видеть всей похоти, что плескалась в черных омутах. Мысленно Итачи уже убил себя, но желание было сильнее его самого. — Нии-сан, что ты делаешь?! Остановись! Шисуи стала бить крупная дрожь. Страх сковал сердце, а мысли путались. Мальчик попытался скинуть с себя внезапно переменившегося брата, но руки были словно приколочены к кровати. Одной кистью руки Итачи придавил стремительно бледнеющие конечности ребенка. — Аники! — Шисуи пытался докричаться до сознания брата, но безуспешно. Склонившись над ним, парень прикусил нижнюю губу брата так, что тот почувствовал металлический привкус на языке. — Итачи! — чуть ли не плача, умолял он, — остановись, пожалуйста. Слова проглатывались и исчезали в жестких поцелуях. Учиха-старший продолжал терзать губы брата, уже во всю орудуя языком во рту. Ноги были надежно прижаты коленом, так что Шисуи был практически обездвижен. Возбуждение волнами накатывало от того, что давно манило, словно парень, наконец, вкусил запретный плод. Собственный член уже давно изнывал от напряжения и требовал скорейшей разрядки, поэтому Итачи запустил свободную руку под джинсы брата, от которых в скором времени избавился, практически разорвав их пополам. Ткань трещала, а длинные тонкие пальцы нащупали заветную дырочку. Колечко мышц сокращалось, не давая инородному телу попасть внутрь, поэтому Учиха на секунду оторвался от губ Шисуи и обильно смочил пальцы слюной. Мальчик дернулся, когда холодный палец все же начал проникать внутрь и снова попытался вырваться, улучив момент и прикусив слишком наглый язык брата. Итачи зашипел, но не отстранился, попутно проникая вторым пальцем. Остатки разума еще давали о себе знать, и Итачи не решался позволить брату закричать, ведь тогда проснулись бы родители. Он бы и рад целовать его вечность, но сил терпеть уже нет. Небольшой кусок разорванных джинс заполнил пространство во рту мальчика, не давая ему издавать какие-то звуки, а простыня любезно переместилась на запястья Учихи-младшего и закрепилась за спинку кровати. Освободившейся рукой Итачи поспешил выпустить изнывающую плоть из сдавливающих ее джинс, а второй рукой продолжал растягивать податливое тело. Решив, что он достаточно подготовил брата, Итачи приставил сочащуюся смазкой головку к анусу и резко вошел на всю длину. Из глаз мальчика брызнули слезы, а сам он протяжно заскулил, призывая брата прекратить все это, но тот был глух. Давая привыкнуть к немаленькому размеру, Итачи вынул импровизированный кляп и стал слизывать горячие дорожки с раскрасневшихся щек, целовать истерзанные губы и шептать утешения на ухо. Боль тем временем начала разрастаться. Как бы он не хотел, Шисуи не мог даже крикнуть что-нибудь. Все силы куда-то ушли, оставив безжизненное, но очень чувствительное тело. Итачи начал медленно двигаться, попутно проходя поцелуями от ключиц до живота и одновременно надрачивая вялый член брата. Он хотел, чтобы и ему было хорошо, но ничего не получалось. Вскоре контроль оставил его полностью, и Учиха буквально вбивался в тесноту, получая огромное удовольствие, совершенно не заботясь о состоянии партнера. В темноте он не заметил, как струйка алой крови потекла по ноге, а глаза Шисуи истекали крупными слезами. Чувствуя скорую разрядку, Итачи ускорился и едва успел выйти, прежде чем обильно кончил на светлые простыни, затем с шумом опустился на пол. В голове шумело, поэтому парень не сразу различил тихие всхлипы. Подорвавшись с места, он быстро надел спальные шорты и наклонился к Шисуи. — Ани…ки, — голос был до ужаса тихим, и чтобы его различить, требовалось максимально приблизиться, — боль…но. Разум стал потихоньку вставать на место, а осознание совершенного стальным молотом стучало по вискам. Первым делом Итачи освободил ставшие ледяными запястья, затем поднял дрожащее тело на руки и отнес в ванную. На свету все оказалось гораздо хуже, чем это себе представлял брюнет. Красные следы, оставленные его собственными руками, которые позже станут большими синяками, были по всему телу, а развороченный анус истекал кровью. Ужас сковал сердце Учихи. Он уложил брата в ванную и включил теплую воду, а сам пошел за аптечкой. Дрожащими руками перебирая блистеры, бинты и склянки, он достал заживляющую мазь и пулей бросился к брату. К тому моменту ванная уже была наполовину полная, а пониже спины Шисуи разливалась нестерпимая боль. Кроме того болело все тело, но вода хоть как-то смягчала положение. На негнущихся ногах Итачи, пошатываясь, шел к двери. Нужно было срочно что-то делать, иначе… он не хотел думать, что «иначе». Искупав и обработав рану Шисуи, Итачи бережно отнес мальчика на его кровать. Теплый плед окутал все еще подрагивающее тело, а Морфей, наконец, любезно принял Учиху-младшего в свои объятия. Убирая испачканное постельное белье в стиральную машинку, Итачи проклинает себя и свою слабость. Теперь остается ждать. Ждать и вымаливать прощение, хотя на то, что брат когда-нибудь простит его, он не надеялся. Слишком нежный возраст.***
Всю неделю шел дождь. Погода словно передавала состояние двух братьев, вымещая их гнев на случайных людей. Эту неделю Шисуи не ходил в школу. Он вообще не вставал с постели. Родителям он ничего не рассказал, а списал все на простуду. Итачи дома не появлялся. — Поешь, Шисуи, тебе нужно восстанавливать силы. — Спасибо, мам, оставь на тумбочке, я позже поем. Женщина улыбалась, оставляла еду и антибиотики и уходила, каждый раз целуя сына в лоб. К концу недели боли практически не осталось. Остались лишь воспоминания. — Мам, пап, я пойду прогуляюсь, — стоя в прихожей, громко говорит брюнет. — Но там же ливень! Ты ведь только вылечился. — Микото начинает суетиться и нервничать, но Шисуи ее успокаивает. — Я недолго. — Заверил он и вышел на улицу. Дождь шел с самого утра, но сейчас временно прекратился. Дороги размыло, и автомобили проезжали гораздо реже обычного. Шисуи шел опустив лицо, вглядываясь в мокрый асфальт. Походка выровнялась, а следы на руках прошли. Спустя какое-то время он забрел на заброшенную детскую площадку, где раньше были турники, горки и качели. Сейчас там осталась только ветхая беседка без крыши, куда он обычно приходил, когда хотел остаться один. Беседка была скрыта большим раскидистым дубом, отчего мальчик не сразу заметил, что там кто-то есть. Темная фигура сидела, прислонившись к спинке и обхватив руками ноги в грязных джинсах. Голова была опущена на колени, поэтому Шисуи не мог разглядеть лица. Он хотел уйти отсюда, но, решив, что человеку может быть плохо, все же подошел поближе. — С вами все в порядке? — голос отдавал хрипотцой, но звучал все так же звонко. Фигура дернулась, голова отнялась от колен, и на Шисуи устремилась пара ониксовых глаз. Взгляд был настолько уставшим, что мальчик сначала не признал в этой ссохшейся за одну лишь неделю фигуре своего обычно жизнерадостного брата. — Шисуи… — Итачи неосторожно спрыгнул со скамейки, чуть не навернувшись лицом вниз. — Шисуи, прости меня, — шептал он, глядя в такие родные, но такие холодные глаза, боль в которых словно распространялась на собеседника. В ответ молчание. — Ты прав. — Нет мне прощения. Просто знай, я люблю тебя, и это больше чем братская любовь. Мальчик отшатнулся. Простил ли он? Да. Давно простил. Слишком уж он любит аники, только вот не может себе в этом признаться, а Итачи признался, значит Шисуи просто слаб. Итачи ждет. Ждет и надеется — надежда, ведь, умирает последней. — Уходи. — Тихое, но весомое. Итачи не посмеет ослушаться. Теперь точно нет. — Передай маме с папой, что я улетел в Америку к другу. Так будет меньше вопросов. — Итачи идет мимо, в последний раз желая прикоснуться к любимым кудрям, но Шисуи уклоняется и идет в противоположную сторону, оставляя замершую в воздухе руку аники. Старший понимал, что это крайняя мера. Кисаме уговаривал его остаться в штатах тогда и продолжал писать теперь. Найти работу и обустроить лучшую жизнь — не проблема. Единственным, что держало его в Японии, был его любимый отото, более ничего. Так будет лучше! — Уверял себя Итачи — Будет лучше для него.***
Объявляется посадка на рейс №396 с сообщением Токио — Майами. Просим всех пассажиров пройти на посадку. Небольшая дорожная сумка с еще не разобранными документами легко поднимается в воздух и виснет на плече брюнета, слегка задевая растрепавшиеся из хвоста волосы. Беленькая стюардесса проверяет билеты и улыбается, желая приятного полета. Так будет лучше. — Самолет поднимается в воздух. — Для всех.