Кровные узы

       Некоторые дела весьма дурно пахнут с самого начала, и особое чутьё сыщика подсказывает, что браться за них не стоит. Но предвкушение хорошей наживы при пустом кошельке заглушает интуицию сильней, чем отбойный молоток разговоры.        Несколько дней назад в «Мирель» явился коротко стриженый мужчина гоповатого вида и дал пустяковое дельце: проследить за своей подружкой и выяснить, не изменяет ли она. Он отсыпал хороший аванс и обещал вдвое больше, если узнать, кто рискнул увести девушку у главаря банды.        Услышав слово «главарь», Кириэ прервала сеанс. Она заявила, что сигнал Потока очень плохой и неизвестно, получится ли его быстро настроить. Клиент развёл руками и сказал на этот счёт: «Настраивай. Я вернусь завтра в полдень». Он ушёл, сунув руки в карманы и цокая модными остроносыми ботинками со шпорами. Вряд ли он ездил на чокобо, но выглядели эти шпоры просто бесконечно-круто.        — Мы должны отказаться, — сказала Кириэ, отодвигая от себя аванс. Три высокие стопки хрустящих, свежих купюр — этого хватило бы на пару месяцев безбедной жизни. Они пахли свободой.        — Брось! Это плёвое дело. После той поездки в Нибельхайм мне уже ничего не страшно! — Эван присел на край стола и опустил край шляпы.        — У меня очень плохое предчувствие, очень. Поток говорит, мы не станем браться!        — А мне вот эта маленькая бумажка, знаешь, что нашептала? «Билет до Коста дель Сол для Кириэ». Мы могли бы целый месяц провести там, нежась на солнышке, и заодно поискать клиентуру.        Каждый раз, когда звучало волшебное название «Коста дель Сол», у Кириэ в глазах начинали сверкать искорки, как маленькие золотые монетки.        — А вот эта бумажечка говорит мне...        — Ну, перестань!        — ...она говорит: «Эван, купи на меня те классные серёжки и подари их Кириэ».        — Ладно-ладно! Но возьми с собой пистолет, который тебе дал Руфус.        Сначала всё было спокойно: обычный такой ничем не примечательный дворик, не в центре и не на окраине. Эван пришёл туда в указанный час, когда цель должна была только вернуться с работы. Он выпил кофе и порадовался тому, что дневная духота наконец-то спала. Откуда-то доносилась приятная романтическая музыка, что-то про любовь в розовом цвете. Получилось даже отыскать место, откуда можно понаблюдать за окном с биноклем. Не очень хорошо, конечно, Кириэ об этом точно знать не стоит, но чего не сделаешь во имя работы?       Но вот, через пару минут, песня закончилась, и со всех сторон появились парни, очень похожие на тех, что когда-то избили Эвана на складе. Недолгая погоня, пара метких ударов по почкам — и приключение закончилось связанными руками и пыльным холодным полом какого-то склада или гаража. Отчего-то похитители просто оставили Эвана связанным, даже не пытали. Он скулил, плакал, умолял этих людей отпустить его, пытался объяснить ситуацию, откупиться, но похитители не отвечали. Даже когда он попытался бежать, руку ему сломали молча. Пару рёбер — тоже. И где-то после этого он потерял сознание.        Когда он пришёл в себя, мешка на голове уже не было. Глаза резанул яркий белый свет. Неужели так выглядел Поток жизни, чьи волны бороздили Древние в длинных белоснежных туниках и цветочных венках? Такая, чёрт возьми, неловкая и глупая смерть! Надо было слушать Кириэ, а не выпендриваться.        Но Древние не приплывали. Да и вообще судя по боли в груди и тому, как тяжёлая загипсованная рука давила на живот, всё куда менее пафосно, и он попал в больницу. Может, это и к лучшему — чего ждать от Древних? Может, сунули бы в зоопарк(1): вот, глядите, жизнь примитивного человечка в естественной среде. И там была бы полная имитация его домика из Эджа с кляксой флуоресцентной краски на полу.        Скорее всего, бандиты просто обознались и поняли свой промах. И, быть может, потому что пленник такой классный... или из банальной жалости решили не убивать. Вместо этого они подбросили Эвана до больницы.        В палате находился кто-то ещё, хотя он сливался со стенами. Похоже, доктор. Сложив руки за спиной, он смотрел в высокое окно с тонкими кружевными занавесками. И кроме него больше никого не было, да и койка стояла только одна, на которой Эван и лежал.        О, Шива! Откуда теперь взять денег за лечение в отдельной палате? Но нужно было держать лицо. Стоит дать понять, что ты бедный — и выжмут всё до последнего гил.        — Где я, док? — впервые этот киношный вопрос казался уместен. «Кто я?» — не особенно, и даже немножечко жаль, что так.        — В отделении общей терапии Хилинг Лодж, — низким голосом ответил мужчина у окна.        — Руфус?        То был не медицинский халат, а светлый классический костюм с чёрным воротником и окантовкой рукавов. Руфус Шин-ра, «Президент-придурок» собственной персоной, стоял спиной к Эвану. Стоял на своих двоих, статный, прямой.        — Мне пришлось задействовать своих людей, чтобы спасти тебя, Эван. Я надеюсь, это первый и последний раз.        «Минуточку, но ты даже не дал обрисовать ситуацию, — пронеслось в голове. — Кто же мог предположить, что там будет засада из самых отпетых бандитов с битами и ножами? И вообще, тебе стоит знать, что клиент — заплаканная, несчастная девица без гроша за душой, а разыскивала она свою бедную, запутавшуюся сестрёнку (на самом деле нет, но откуда ты узнаешь) и...»        — Предыстория меня не волнует. — Он поднял вверх ладонь в кожаной перчатке без пальцев. — Я сделал это не потому что… Впрочем, нет, не так: я сделал это именно потому, что хотел спасти тебе жизнь. О тех недотёпах со склада можешь забыть.        — Ты... Ты что, заплатил им?        В ответ на это заявление Эван получил самый едкий смешок, какой вообще мог выдать человек. Руфус развернулся лицом, лощёный, с волосами, зачёсанными на манер этих гангстеров-красавчиков из чёрно-белых фильмов. У него и трость была, пижонская — с золотистой ручкой. Своим здоровьем и величием президент Шин-ра фонил во все стороны, и солнечный свет очерчивал его силуэт, словно аура. Аж глаза слепило.        — Они все мертвы, — сказал он. — Я отправил Руда и Язу с приказом устранить банду. Против этих двоих даже в землю закапываться бесполезно.        Эван вспомнил лысого громилу, и у него тут же заломило челюсть. Второе имя он слышал впервые, но что-то подсказывало, что лучше и не пересекаться с этим парнем, а то вдруг он такой же маньяк, как Елена.        — Хех! А я думал, Шин-ра дорожат своей репутацией и больше не убивают людей. Что по этому поводу скажут власти? Кажется, мы в полном дерьме. — Он приподнялся, опёрся на подушку и сделал хитрое лицо. Жаль, не было сейчас зубочистки, чтобы закусить для полноты образа. Руфус, впрочем, и бровью не повёл.        — Проблемы будут только у тебя, да и то, если начнёшь сильно распространяться. Ты ведь застрелил одного.        — Откуда ты?..        Эван потупил взгляд. Это было, как в боевике: парни с металлическими трубами и битами выпрыгнули со всех сторон, взяв в плотное кольцо, и он чудом просочился между двумя самыми неуклюжими, оставив им свою куртку. Не помня себя и не разбирая дороги, он со всех сил мчался по той части Эджа, что походила на трущобы, но бандиты знали город куда лучше, чем он смог бы выучить за свою жизнь. Они загнали его в тупик, недобро скалясь и сверкая хищными глазами. Эван звал на помощь, но стены этих домов глухи к воплям. Здесь весь асфальт пропитала кровь мелких дилеров и карманников.        Тогда он вытащил пистолет, тот самый, и направил на одного из парней, такого в белой стёганой куртке. Тот лишь усмехнулся.        — Да ты не выстрелишь, чмошник! — Он дёрнулся, словно вот-вот набросится.        И в голове пронеслось: «Эван Тауншенд, ты либо стреляешь, и этому парню конец, либо конец тебе».        И тогда палец нажал на спусковой крючок. Громкий выстрел ударил в уши, а когда Эван открыл глаза, парень в белой куртке уже лежал на асфальте ничком.        — Ах ты, сука! — крикнул кто-то из мордоворотов. Эван выстрелил и в него, но, вероятно, попал в руку. Во всяком случае, так он думал. Подумать много он и не успел: бандиты повалили на землю и запинали до потери сознания.        Руки задрожали от этих воспоминаний. Внутри сжался ком, полез наружу по пищеводу, и пришлось плотно закрыть рот, чтобы сдержать рвотный позыв.        Руфус подошёл ближе и сунул под нос чашку со стола. Небось, заранее приготовил. Эван лишь отмахнулся.        — Не надо, я справлюсь.        Руки тряслись, внутренности тряслись. Внезапно стало зябко, словно окно распахнули, и комнату наполнил морозный воздух.        — Не переживай: пистолеты для того и созданы, чтобы защищать одних и убивать других.        — О, Минерва! Я же… я же собственными руками!.. Как я?.. Живого человека! Я не хотел! — голос сорвался на писк. На глаза навернулись слёзы, и пришлось отвернуться. Не хватало ещё брату видеть его таким рохлей. Эван сомневался, что Руфус переживал, когда убил в первый раз. Он сомневался, что этот человек вообще когда-либо переживал.        — Это и не человек вовсе, так, насекомое. Возьми себя в руки. Как можно было так относиться к этому? Как? Ведь у этого человека наверняка была семья и друзья. И в банду он нанялся работать не от лучшей жизни. А если мать этого бедолаги случайно встретит Эвана на улице, вдруг она узнает его и укажет пальцем: вот он, убийца моего сына. Жгучее ощущение связывало все органы в один большой холодный узел. А Руфус вообще не придавал этому никакого значения, а довольно рассматривал свои идеальные ногти. Словно речь не об убийстве живого, настоящего человека, а в самом деле о мухе или таракане. "Так, насекомое". Может быть, для него все люди и были насекомыми, но не для Эвана. Лучше быть жалким, трусливым, но не вот таким.        — Мне просто что-то попало в глаз, — процедил он сквозь зубы и спешно отёр лицо ладонью. Взгляд упал на рекламные брошюрки на столе. Пальмы, солнце... Кириэ! О, нет! Вдруг этот ублюдок со шпорами что-то сделает с ней? Она осталась там, совершенно беззащитная, и не ожидала неприятностей, и у неё даже не осталось пистолета, лишь дурацкий перочинный ножик. Он не поможет, если этот грязный, поганый ублюдок попытается её... и потом убьёт. Одна картина с ней, избитой и рыдающей, сменялась другой, где её... Где её... Эван отбросил одеяло и попытался подняться, но Руфус прижал его тростью к матрацу.        — Не надо. К Кириэ я отправил Рено. Она в порядке, хотя проплакала все глаза. Скоро должна приехать, к слову.        Эван с облегчением вздохнул, но сердце всё ещё стучало, как сумасшедшее. Бедняжка Кириэ, наверное, сидела и придумывала себе то же, что только что он сам про неё. Ифрит дёрнул браться за это идиотское дело! Надо было слушать женскую интуицию и не связываться с этим парнем. Лучше бы его пристрелить.       Стоило подумать об этом, вновь стало тошнить. Можно ли было привыкнуть к этому?        — Спасибо. Я теперь перед тобой в большом долгу. Знаешь, я бы не пережил, если бы с Кириэ что-то случилось.        Руфус лишь довольно мыкнул. Наверняка ему это ничего не стоило. Он же местный царёк с бесчисленными связями, хватало лишь пальцем шевельнуть — и незримые ниточки заставляли людей делать то, что было необходимо. По всему городу появлялись глаза и уши Шин-ра. А потом смертельная кавалерия решала любые проблемы хорошо известными методами. Конечно, он не скажет, что Эван ничего ему не должен. Глупо было бы на это надеяться.        — В прошлый раз мы встретились не при лучших обстоятельствах. Теперь, надеюсь, мы сможем поговорить спокойно и без посторонних. Я знаю о тебе лишь то, что рассказали турки, а это немного. Кстати, ты, кажется, искал свою мать, Аннет. Ты её нашёл?        — Не совсем. Она погибла в Нибельхайме незадолго до того, как я приехал. От геостигмы, — ответил Эван как мог сухо. Чистая ложь, если не считать самой поездки, на редкость спокойной по сравнению с бандитами. Все следы оборвались в этой маленькой деревушке(2), однако, упоминание «звёздного шрама» заставило угаснуть Руфусову ауру величия. Ну, или просто облако закрыло солнце.        — Я искренне соболезную. — Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Это страшная судьба. Моя мать хотя бы ничего не чувствовала перед смертью.        Сейчас люди стали поговаривать, что Маргарет Шин-ра умерла от передозировки наркотиков — типичная смерть для такой богачки — но выставили это всё очень красиво, с покушением вутайцев. Вроде как ещё один высосанный из пальца повод начать войну. Но правда ли что-то из этого? Сложно сказать. Так или иначе, это всё-таки мама. И Руфус мгновенно поник, стоило ему об этом заговорить.        — Я надеюсь, они обе уже слились с планетой, и им хорошо. Лучше так, чем болеть, правда? А как твоё здоровье? В интервью по телику ты сказал, что исцелился, это правда?        — Как сказать… от геостигмы — да. Но что-то останется со мной надолго. — Руфус указал на ещё розовые рубцы от ожогов на шее, и только теперь Эван обратил внимание на шрам прямо под горлом, там, где проходила артерия. Возможно, кто-то покушался на его жизнь. Он же политик. Их вечно пытались убить. Возможно, кто-то взял его в плен и держал точно так же, в подвале. Впрочем, можно было поспорить на любую сумму: Руфус не хныкал и не умолял его отпустить. Слава Минерве, рассказать о том, как Эван был жалок, бандиты уже никому не смогут.        — Чудесным образом меня исцелил волшебный дождь. Помнишь, наверное? Это было около полугода назад.        — Помню, ты ещё в тот день прыгнул с крыши.        Эван вырезал эту статью, где брат решительно шагнул с края. В тексте было сказано, что его поймали турки, но что если бы не поймали? Прыгнуть с многоэтажки… Эван как-то позже поднялся на такую же крышу и боялся даже глянуть вниз. Оступиться — и на асфальте останется только красное пятно. Он бы не смог. Даже за десяток миллионов гил не смог.        Брат же, похоже, вспомнил это с лёгкой ухмылкой.        — Пришлось немного проучить глупых мальчишек, — сказал он. — Это было даже весело, такой всплеск адреналина!        — Я слышал, эти ублюдки украли нескольких сирот для каких-то жутких целей! Вот твари! Попадись мне один из них на глаза — и я ему шею сверну!        Руфус вновь лишь заулыбался в ответ, как тот игрок, который не только успел подсмотреть карты всех остальных, но и держал на руках флеш-рояль.        — Эти трое даже моим людям оказались не по зубам. А ты не можешь разобраться и с мелкой уличной шпаной.        — Ну, давай, напомни мне ещё раз, как я облажался! Знаешь, Руфус, спасибо, что спас меня. Но это не я тебя заставил себя спасать. Так что не надо вот тут!        — Конечно, не ты. Они сами мне позвонили.        — Что? — Мурашки пробежали по спине. Так вот почему его не убили.        Руфус молча вытащил серебряный портсигар с гравировкой и символом корпорации, неспешным движением открыл крышку, вставил одну из сигарилл себе в зубы и прикурил.        — Эти идиоты решили, что мы родные братья и потребовали выкуп. Сначала я подумал, что ты им сам разболтал…        — Как ты вообще мог такое подумать?! Я не трус и не самоубийца! — Эван ударил по тумбочке кулаком. В тот же миг с пола вскочила огромная гончая, которая, видимо, всё это время бесшумно лежала возле койки. Она оскалила полную зубов пасть и громко залаяла(3). Эван оцепенел.        — Дарки! Место!        Гончая фыркнула и улеглась рядом с хозяином, положив морду ему на ботинок.        — Не нужно резких движений. Она диковата и может смять твою голову, как картонную коробку. Какой ты человек я понял ещё при первой встрече, иначе ты бы уже полгода лежал в пластиковом мешке где-нибудь между Калмом и Эджем, — продолжил Руфус. — Потому остаётся лишь один вариант: в твоём окружении есть некто, и он не только узнал о твоём происхождении, но и продал банде с потрохами, возможно, немного приукрасив действительность. Или он просто не умеет держать язык за зубами. А бандиты оказались настолько глупы, что решили потребовать у меня выкуп. Я не знаю, что меня больше возмутило: их непроходимая тупость или невероятная наглость. Как сказал Рено, сказочные долбоёбы.        Он протянул открытый портсигар. Отказываться было глупо, ведь все крутые ребята курили что-то подобное.        — Кем бы ни был этот предатель, я найду его и заставлю платить! — сказал Эван с максимальной жёсткостью и суровостью, на которые был способен. Кажется, это даже впечатлило брата. Он довольно ухмыльнулся и поднёс огня. От крепкого, едкого дыма Эван тут же закашлялся. Руфус недоуменно покосился и фыркнул носом.        — Мне нравится твой настрой. Вот, это тебе. — Он протянул белую карточку с датой и временем. — Как только выпишешься, в клубе «Полуночное животное» тебя будет ожидать один человек. Он может дать пару наводок. Скажешь охране, что ищешь Кансела. Они знают.        Совершенно безликая карточка с красной рамкой напоминала о крови. Кто, чёрт возьми, за язык тянул? В Шин-ра не понимали такого слова, как «преувеличение». Если им в шутку пригрозить «прибить», можно быть в полной уверенности, что за тобой придут той же ночью.        Руфус поднялся с кресла, положив на тумбочку пистолет с рукоятью из слоновой кости и золотистым барабаном. Тот самый, из которого Эван впервые убил человека. До сих пор коробило от того, как плохо сочетался декоративный вид этой штуки и его убойная сила.        — Руфус, не говори Кириэ, что я…        — Я не собираюсь что-то такое рассказывать твоей девушке.        — Она не моя…        — Ну и дурак.        Он нахлобучил Эвану висевшую до того на краю койки шляпу и подошёл к двери палаты. Гончая рыкнула ещё раз и последовала за хозяином, громко цокая когтями. Возле двери Руфус замер на мгновение.        — Если найдёшь крысу в своём окружении — принеси мне доказательство его смерти. И тогда у меня появится к тебе деловое предложение.        — Последнее, где я стану работать — это среди твоих мордоворотов!        — Я не нанимаю тебя в турки. Мне нужны информаторы.        — Знаешь, что?!        — Подумай над этим и не спеши с ответом. Я уважаю любое решение. — И он вышел из палаты, оставив Эвана в компании сигареты и револьвера.        — Ах ты хитрый сукин сын! Да скорей я в ВРО пойду служить! — Эван со злостью затушил сигариллу прямо об кружевную салфетку на лакированной поверхности тумбы. Вот так! Пусть раскошелится на новую, проклятый толстосум!        Но от револьвера так просто не отделаешься. Он пристально смотрел чёрным отверстием ствола прямо в душу.        Руфус прав: кто теперь в полном дерьме, так это глупый Эван Тауншенд с дрожащими поджилками. Но что теперь делать? Бежать, поджав хвост или... Эван задумчиво водил здоровым пальцем по бордовой рамке визитки без даты, только временем: «00:00».