♦ ♦ ♦
Карнавал Сердец пестрил цветами и тканями. Шатры амуров, скамьи влюбленных, арки баловников буквально тонули в яркости парчи и аромате благовоний. Алек Лайтвуд не знал, куда себя деть от всего безумия, царившего вокруг. Пока Изабелль танцевала с очередным кавалером, а Джейс где-то прятался с Клэри (ох, уж эти последователи истории Ромео и Джульетты), несчастному юноше приходилось смотреть на сию почтеннейшую публику, что вела себя далеко не достойно. — В пучине веселья вам столь грустно? — неожиданно за его спиной раздался слегка насмешливый голос. Алек повернулся лицом к говорившему, сразу узнав его, и вскликнул: — Синьор Бейн?! Что вы тут делаете? — Прячусь, как видите. Толпа совсем обезумела, а ещё мнят себя аристократами, — продолжил Бейн в ироничной манере, мягко улыбаясь Алеку. — И зовите меня Магнус, Александр. — Лучше просто Алек, — поправил тот, но вряд ли его просьба была услышана. — Вы не ответили на вопрос. Почему Вы грустите? — Не люблю карнавалы, пришел лишь из вежливости. — Ах, вежливость, сколько хороших разговоров она погубила! — Вам ли не знать, — парировал Лайтвуд. С Магнусом Бейном он был знаком лишь по рассказам сестры. Той удалось встретиться с ним на её первом выходе в свет в Лондоне у Де Куинси. Алек тогда задержался в Испании из-за развязавшейся Испанско-португальской войны, и пропустил это событие. Но Иззи, оставшись под большим впечатлением от Бейна, поделилась с братом своим восхищением. Магнус ей показался очаровательным и начитанным молодым человеком, способным развлечь любого. Даже вечная фанаберистка³ Камилла Белкурт сдалась перед его шармом, что породило много толков среди знати. — Даю слово, Александр, вы влюбитесь в ночную Верону, что не так и болезненно, ибо она всегда ответит вам взаимностью, — пообещал Магнус, прежде чем вновь затеряться среди празднующих.♦ ♦ ♦
На следующее утро Лайтвуды получили приглашение от синьора Бейна пообедать у него на вилле. Изабель с превеликим удовольствием начала готовиться к светскому рауту, потратив пол-утра на выбор платья. Мариз Лайтвуд приказала своему сыну сопроводить её, попутно проклиная Магнуса за его «любвеобилие». Что именно под этим имелось в виду, никто так и не понял. Алек же испытывал смятение чувств от ночной встречи, что длилась минут десять от силы, но произвела неизгладимое впечатление. Он всё утро вспоминал заветные слова, прозвучавшие как непогрешимая истина. Он жаждал влюбиться «в ночную Верону». Убранство виллы поразило юных Лайтвудов своей необычностью. Оформленное в восточном стиле, оно сильно выбивалось из господствовавших в Европе борокко и рококо, но при этом игра света и изысканные мелочи создавали больше уюта, нежели помпезность оформлений других аристократских домов. Позже Иззи призналась, что не прочь пожить в такой обстановке. Хозяин поразил гостей не меньше, выбрав простой костюм в тёмных тонах. На нём были чёрные чуридары⁴ и укороченная курта⁵ с глубоким разрезом, оголявшим грудь, из-за чего Алек откровенно пялился. Он также заметил золотое колечко в левом ухе и шейную цепочку с розоватым камешком на ней. Единственным атрибутом, принадлежавшим западному миру, были кожаные туфли. — Синьорина Изабель, ни одна леди никогда в жизни не будет выглядеть также эффектно в бордовом, как вы, — поприветствовал гостью Магнус, поцеловав ей руку. — Хотелось бы вернуть вам комплимент, — начала было девушка, но её прервали. — Ах, оставьте, это ни к чему. Александр, надеюсь здешняя обстановка не вгонит вас в тоску. Алек ничего не ответил, мигом растеряв всю уверенность перед ним. Магнус мигом сообразил, в чём дело, и дабы не смущать гостя, жестом пригласил их в беседку, выполненную в индийском стиле. На беззвучное восклицание сестры, удивившейся, что Алек позволил назвать себя «Александром», тот опять же предпочел промолчать. Для удобства гостей вместо соответствующих интерьеру подушек, стояли привычная европейская мебель. Столы ломились от всевозможных яств, достойных даже не королей, но богов. Казалось, Магнус и Иззи знали друг друга столетия, ведь им сразу же удалось найти общий язык во многих предметах разговора. Алек лишь периодически поддакивал, смущаясь на тех моментах, когда Магнус обращался к нему с вопросом. В скором времени он оставил попытку включить Алека в общую беседу. Позже Лайтвуд корил себя за такое поведение, расстроившись из-за своего косноязычия. После обеда Магнус, извинившись перед гостями, ненадолго отлучился по делам, предоставив тем возможность прогуляться по его дому. Изабель, заприметив прекрасного арабского скакуна с чёрной как беззвёздная ночь с шерстью, мигом выпросила разрешение покататься на нём. Алек же направился в дом, заглядывая в некоторые комнаты, одна из которых поразила его до глубины души. Это была библиотека, сплошь заставленная различными фолиантами. Здесь были и научные книги, и художественная литература на разных языках. Во многих из них лежали закладки или клочки бумаги с выписанными цитатами. Неужели всё это сокровище принадлежало Магнусу Бейну? За чтением Алек не замечал, как проходило время, так что вошедший в библиотеку хозяин дома застал его врасплох. — П-простите, я влез сюда без разрешения, — попытался оправдаться он, возвращая книгу обратно на рабочий стол. — «Жизнь великого скупердяя» Кеведо? Забавная глупость, но довольно популярная в Европе сейчас, — подметил Магнус, словно обращаясь к кому-то третьему в комнате. — И довольно острая на язык, — попытался поддержать разговор Алек. — Не то чтобы я много успел прочесть. — Тогда возьмите её. Вряд ли нечто подобное Вы найдете в библиотеке Капитулов. Выберите, что Вам интересно. Глаза Алека засветились от столь приятного предложения. Читать он любил, мог заниматься этим ночи напролёт и часто засыпал лишь под утро с интересной книгой в руке. Сейчас ему хотелось унести как минимум половину библиотеки, но злоупотреблять гостеприимством не стоило. Так что скрепя сердце он выбрал четыре наиболее приглянувшиеся ему книги, втайне надеясь, что Магнус разрешит и дальше пользоваться его щедростью. Часы на башне пробили восемь, что значило — Лайтвудам нужно возвращаться домой. Изабель с тоской в сердце прощалась со своим новым любимцем, что внезапно растрогало Магнуса и подтолкнуло его на очередной великодушный поступок. Он попытался подобрать правильные слова, чтобы не звучать неким благотворителем, но оставаться вежливым: — Боюсь, я не смогу спокойно спать, если разлучу вас с Леоном.Да и он больше рад молодой хозяйке, нежели мне. Пусть этот конь будем моим подарком за столь приятную компанию. — Мы не можем принять его, — возразил было Алек, в упор глядя на поникшую после его слов сестру. — Это решать лишь Изабель, мой дорогой Александр, — Магнусу было бесполезно указывать или противоречить, если он что-либо решил, то его было невозможно переубедить. — Я восхищён вашей манерой езды, синьорина. Ни одна девушка не выглядит так прекрасно в седле и уж тем более не управляет столь мастерски. Леон отныне ваш. Надеюсь, в дальнейшем я могу рассчитывать на вашу дружбу? — Благодарю за щедрость, Магнус, — в своём ответе Иззи была проста и искренна, втайне радуясь столь неожиданным важным связям. Прежде чем покинуть дом Бейна, Алек нашёл храбрость, чтобы задать волнующий его вопрос: — Вы же помните наш разговор на фестивале, Магнус? — Конечно же, нет. Будьте готовы, завтра я вам покажу Верону, которую Вы раньше не знали.♦ ♦ ♦
Они встретились на следующий вечер у фонтана Мадонны-ди-Верона, когда часы на башне пробили десять. Алек уже было хотел всё отменить, отправив слугу на виллу к Магнусу, но всё же набрался мужества. Стоило признать, что Бейн привлекал его не только необычной для здешних краев внешностью, но своей ученостью и манерой общения. С ним было невозможно заскучать, даже если речь шла о совершенно незнакомом Алеку предмете. — Александр, рад вас видеть вновь! — поприветствовал его Магнус, приближаясь лёгкой походкой. Он успел переодеться в европейское платье, но и здесь можно было проследить влияние восточных мотивов. Такой наряд выделял его из толпы, но при этом подчеркивал вкус и элегантность носившего. — Добрый вечер! — Алек старался звучать вежливо, на что собеседник отвечал легким кивком. — Сестра без ума от подарка, синьорина Лидия ей даже позавидовала. — Ваша сестра великолепная наездница. Но… Лидия? — смутился Магнус, пытаясь понять, о ком идёт речь. — Бранвелл, — отвечал Алек. — Ах да, некогда скорбящая вдова, — он задумался на минутку, будто что-то припоминая, но тут же вернул себе то легкое расположение духа, что всегда шлейфом тянулось за ним. — Впрочем, Александр, как вы хотите провести эту чудесную ночь? — Полностью доверяю Вам, — впервые за столь долгое время к Алеку вернулась смелость в общении. Сказать, что Алек был очарован, означало не сказать ничего. Казалось, он стал понимать тот восторг, что испытывали многие, живя и гуляя здесь. Он любовался тем, как Магнус воспевал город влюбленных мечтателей словно трубадур, чьи баллады слышались со всех уголков Италии. Бейн рассказывал ему об истории некоторых зданий, вспоминал сплетни, попутно зачитывая стихотворения, посвященные месту, где некогда был самый центр могущественной Римской империи. Он жил и дышал Вероной. Он хотел быть её вечным узником, но был её королём. Они вышли на площадь Эрбе, где даже в ночное время было суетно. Закрывались последние торговые лавочки, продавая оставшийся товар за даром.Из трактиров, где тратилось заработанное за день, были слышны громкие споры вперемешку с залихватскими песнями. Алек немного поежился, всё же он не любил чересчур шумные места, так что Магнус поспешил увести его к набережной, где прогуливались чопорные аристократы и городские модницы. Неспешный променад в лучшем наряде с нескучным собеседником был своего рода негласной традицией Вероны. До сего момента Лайтвуд не понимал этого развлечения, но своего собеседника он готов был слушать бесконечно. Теперь ему казалось странным, что некоторые в свете считают Магнуса «всего лишь повесой». — Мы можем взять гондолу и прокатиться по реке Адидже — предложил Бейн, заметив, как молодой человек отчего-то хмурился. Река в это время была спокойной, так что свободная лодка нашлась быстро, но гондольера в ней не было. Мужчины заверили, что прекрасно справится с управлением, так что они заплатили арендатору, указав, что оставят судно в другом месте. Течение было несильным, и Алек спокойно управлялся с гондолой, если бы не одно «но». Подплывая к мосту Понте Пиетра, они заметили какую-то неразбериху, а затем с него сорвался человек и… упал прямо в их лодку, чуть не перевернув её. — Джейс! — воскликнул Алек, признав блондинистую макушку. — О, Алек, какая удача! И… синьор Бейн. — Можно просто Магнус, — улыбнулся он в ответ. — Ты что учудил? — Лайтвуд попытался помочь своему другу усесться поудобнее. — Ничего, — отмахнувшись от него, сиплым от долгого бега голоса проронил Джейс. — Гораздо интереснее, чем вы двое тут занимаетесь? — Эм, прогуливаемся, — слегка смутился Алек. — Рискну предположить, что за Вами, Джонотан, гнались люди Фэирчайлдов, судя по гербам на их плащах. Значит, вы посещали дражайшую Клариссу, — заговорил Магнус, вложив в слова долю иронии.Джейса аж передернуло то ли от своего полного имени, то ли от упоминания девушки. — Да у тебя ж синяк на щеке, — несмотря на ночное время Алек заметил начинавшее синеть пятно. — Это она тебя так? — Нет, это всё из-за её дружка Саймона, — Эрондейл помрачнел, видимо, припоминая столь стремительные события. — У этого мальца сил бы не хватило так меня ударить. — Забавно, — вновь вмешался Магнус. — Наверняка, Вы сказали нечто нелицеприятное в сторону Сэмюэля рядом с синьором Сантьяго, — он заметил, как вытянулись лица обоих юношей и поспешил объясниться. — Просто фирменную пощечину моего дорогого друга Рафаэля я узнаю с легкостью. Признаюсь, сам как-то получил от него подобную, — Бейна крайне забавляла сложившаяся ситуация, достойная лучшей веронской сплетни на ближайшую пару недель. Алек же был чем-то расстроен. — Может, тогда стоит объяснить ему, что бить людей по лицу — дурной тон? — завёлся Джейс, бросая недобрые взгляды на чуть ли не откровенно смеющегося Магнуса. Он ненавидел быть в дураках. — Мой дорогой рагацинно⁶, боюсь, что сам получу такую же оплеуху, что и вы, — пошутил тот в ответ, чем ещё больше разозлил Эрондейла. Сил язвить в ответ не было, так что он вновь насупился. Оставшееся время плыли молча. Алек решил высадиться на первом ближайшем причале, ибо не собирался терпеть присутствие упавшего как снег на голову (в некотором роде смысл оказался буквальным) друга. Эта перемена не ускользнула от внимательного взора Магнуса. Джейс же сидел обиженный на весь мир. Прежде чем распрощаться, Алек подошёл к Магнусу и произнес: — Мне понравился сегодняшний день, жду с нетерпением нашей следующей встречи. Улыбка Бейна была лучшим ответом на эти слова.♦ ♦ ♦
Откуда о вчерашнем приключении прознал Рагнор, для Магнуса так и осталось великой тайной. С утра пораньше этот «великий муж» (в дни, когда Рагнор был особенно противен Магнус называл его только так) заявился на виллу, перебудив всех её обитателей. Хозяин дома готов был молнии метать, когда его разбудили известием о внезапном визите. — Я попросил подливать тебе яд в каждую кружку чая, но твой британский снобизм явно переварит и его — вместо приветствия пробубнил Магнус, заприметив Рагнора. — И тебе доброго утра, приятель, — не замедлил с ответом тот. — Оно было бы гораздо добрее, если бы не твой спесивый лик. — Уж, с каким уродился, — Фелл поставил пустую кружку на резной столик, а затем, встав с кресла, подошёл к Магнусу. — Итак, расскажи мне, что за у тебя дела с Лайтвудами? — Лайтвудами? Я думал тебе интересен тот занимательный случай, произошедший с Эронделом… — Не придуривайся, ты понял, о чём идет речь. Ты виделся с ними, — Рагнор смотрел собеседнику прямо в глаза. — Если это твой изощренный план, как отомстить Маризе, то забудь. — О Боже, дело точно не в ней! — воскликнул Магнус, отходя в противоположный конец комнаты. — С чего ты это решил? На самом деле в обеспокоенности Фелла был смысл, и Бейн это понимал. Он боялся, что однажды Магнус решит расквитаться с Маризой (на тот момент ещё Трублад) за то, что по её неосторожному доносу тот остался без матери, так еще и в розыске за пособничество. Ему пришлось бежать с островной Индии, спрятавшись на корабле британский колонистов, а затем самому кое-как выживать в Англии. Если бы семья Лосс не взяла сиротку к себе, он вряд ли бы выжил на чужбине, не говоря уже о том, чтобы пробиться в высший свет. — Тогда по какой причине ты вчера виделся с синьором Лайтвудом? — вопросом на вопрос парировал Рагнор. Магнус молчал, словно отстранившись от течения жизни. Его голова опустилась, а полы халата распахнулись, обнажая стройное бронзовое тело. Ему не приходилось задумываться о причине своего поступка, но сейчас, когда в противоположном конце залы стоял Рагнор и ждал ответа, нужно было что-то сказать. И сказать честно. — Он понравился мне, — Магнус звучал искренне. Реакция Фелла оказалась предсказуемой. Услышав признание, он вспомнил всё то плохое, что принесла Камилла в размеренную жизнь друга, и взвыл: — Ангелы Небесные, ты же это не всерьез? — Я не знаю, Рагнор. Ты приходишь и требуешь честного ответа, но у меня его нет, — вскрикнул в сердцах Бейн, сминая в кулак выбившийся из хвоста локон. Когда он не знал, что сказать, то запускал руку в волосы и оттягивал прядки. Для его друзей это служило знаком того, что он говорит правду. — Прости, я действительно не знаю, что сказать. — Обещай, что история с мостом Блэкфрайерсне повторится, и я оставлю тебя, Блэкфрайерс — тихо попросил Рагнор. — Обещаю, — Магнус подошел к нему и обнял его, как делал всегда после очередной ссоры. Получив нужное заверение, Фелл покинул виллу Магнуса, оставив его одного со своими думами. — Вот же вредный бриташка, только настроение испортил, — проворчал тот, провожая взглядом удаляющийся экипаж.♦ ♦ ♦
Отныне Магнус смотрел совершенно иначе на встречи с Алеком. Поначалу он думал, что его попросту привлекли новые лица в Вероне. Но была какая-то необычайная сила, заставившая тогда, на Карнавале Сердец, подойти к потерянному среди праздной толпы юноше и заговорить с ним. Однажды Катарина сказала Магнусу, будто он обладает способностью находить удивительных людей. Может, Алек Лайтвуд тоже был таким? Время покажет. Каждая новая прогулка была наполнена разнообразными событиями. Они стали встречаться не только вечером, но и днём, но их встречи всё равно заканчивались далеко за полночь. На улице Порта Борсари прямо на внешнем фасаде ворот Бейн наконец-то нашёл ту самую надпись «ColoniaVeronaAugusta», сделанную ещё в третьем веке. Такое название носила Верона в античные времена. В другой вечер они побывали на постановке «Ромео и Джульетты» на Римской Арене. Алек оценил её, сказав, что именно в амфитеатре их трагедия звучит наиболее убедительно. Затем Магнус показал ему дом, отождествляемый с тем самым домом Капулетти, и знаменитый балкон Джульетты. Он даже успел прочитать тот самый знаменитый отрывок о розе, пахнущей розой, из диалога влюблённых, пока не появился охранник и не выгнал их. Алек также внёс свою лепту в приключения. Его семья была знакома с владельцами замка Кастельвеккьо, который больше напоминал крепость, нежели дворец, но раз Магнусу было любопытно, что же находилось внутри, то почему бы и не попросить приглашение. Они обошли весь сад Джусти, который английский путешественник Томас Кориат назвал «вторым раем на земле», и был абсолютно прав. Алек испытал невероятное упоение, побывав в оазисе красоты и спокойствия, и Магнус так и не распознал, что его поразило больше: геометрическая форма сада, усаженная кипарисами, или же детский восторг Алека. — Ты не обманул меня, — он и не заметил, как перешел на более дружеский тон, чем слегка озадачил Бейна. Ему так хотелось поделиться теми эмоциями, которые он испытал, посетив столь дивное место, что он впервые за долгое время перестал контролировать себя. — Я почти влюбил тебя в Верону? — лукаво поинтересовался Магнус. — Ты почти влюбил меня в себя, — слова вырвались из уст раньше, чем Алек успел обдумать их. Чувствуя поток безрассудной храбрости, он подошёл к оторопевшему Бейну, схватил за лацканы кафтана, притягивая к себе и поцеловал. Видит бог, он хотел это сделать вот уже которую встречу. Чужие губы были мягкими, безумно вкусными, созданными для поцелуев. В них Магнус был искуснее: он дразнил и завлекал, заставляя ноги подкашиваться от удовольствия. Приятная дрожь пробежала по телу Алека, голова зашумела. Он отстранился, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Ты не перестаешь меня удивлять, Алек, — прошептал Магнус, коснувшись уголка губ, прежде чем окончательно отпустить парня. Алек хотел было удержать его, но смущение от внезапного поступка всё-таки настигло его, и он замялся. — Ты говорил, что Верона ответит мне взаимностью. — Она и сделала это. Считай меня олицетворением ночной Вероны, Александр. В ту ночь Лайтвуд так и не смог заснуть, вспоминая пережитое за день. Он чувствовал себя невероятно бодрым и полным сил. Впервые ему хотелось кричать от счастья на весь мир, поделиться с ним своей радостью. Он вспоминал слова Магнуса, казавшиеся ему в тот момент глубочайшим признанием и подтверждением выполненного долга. Будучи замкнутым человеком, он трудно сходился с людьми. О том, чтобы влюбиться он и вовсе не помышлял. Его верной советчицей была лишь Изабель, даже Джейсу он не доверял в такой степени. По утру Алек направлялся в комнату сестры, ибо ему было необходимо выговориться. Девушка пришла в восторг от услышанного, выпрашивая всё больше и больше подробностей обо всех встречах, жестах и взглядах, заставляя вспоминать чуть ли не самые откровенные моменты. Она перебивала, таяла от умиления, восторгалась, а в конце даже пустила слезу. Изабель искренне желала своему брату лишь хорошего, и Магнуса она считала таковым. Она прекрасно понимала, какой страх сейчас испытывал Алек оттого, что его привлекает мужчина, и надеялась, что Магнус будет тем, кто скинет с него оковы боязни. Их встречи превратились в свидания. Отныне Алек хотел уединения, но только с Магнусом. Они брали лошадей и гнали как можно дальше из города, где могли всласть расточать ласку и делить поцелуи. В Вероне Магнус заманивал Алека в малолюдные места и целовал до безумия. Каждый раз хотелось, чтобы встречи длились дольше, а разлука пролетала в одно мгновение. — Как же я люблю тебя, Александр, — шептал Бейн перед тем как попрощаться до следующего свидания. Откуда же им было знать, что Мариза Лайтвуд имела совершенно иные планы на своего наследника.♦ ♦ ♦
В одно не такое уж и доброе утро весть о помолвке Лайтвудов с Бранвеллами с невероятной скоростью облетела весь высший свет, вызвав разного рода толки. Одни считали, что сей союз будет выгодным для Италии, другие наивно верили, что молодые люди в друг друге души не чают (хотя те без крайней надобности и словом не обмолвились), третьи настаивали, что некогда скорбящая вдова была той ещё приворотницей, и лишь немногие знали истинное положение вещей. Решение Алека жениться на Лидии не было актом благородства, но политической игрой его матери. Лайтвуды начали терять авторитет среди знати, и дабы поправить положение, в том числе и денежное, Мариза организовала столь выгодный союз, не посоветовавшись ни с кем. Она лишь поставила детей в известность: Алек женится на красавице Лидии и точка. Молодой человек никак не мог себе позволить разрушить жизнь сестры и младшего брата, потому и втаптывал своё право на счастье, подчиняясь матери. О величайшей свадьбе Вероны Магнус узнал от Рафаэля, которого к нему послал Рагнор. Бейн сначала не поверил, разозлившись на столь глупую шутку, но Сантьяго был предельно серьёзен. Запоздалое осознание наконец настигло его разум, и что-то в Магнусе надломилось. Он оперся на стену от слабости, но ноги не держали его, так что ему пришлось сползти на пол. Его друг присел рядом, положив руку на плечо в жалкой попытке утешения. Минуты или часы утекли, прежде чем Магнус более-менее пришёл в себя. Он опять допустил ту ошибку, о которой его предупреждал Рагнор: ему вновь разбили сердце. Давненько он не вливал в себя столько вина, чтобы забыться и отрешиться на время от превратностей судьбы. Алек смог встретиться с Магнусом лишь на следующий день после шокирующих известий. Он долго репетировал, что сказать, как объяснить всё, но увидев печальный взгляд некогда его возлюбленного (вряд ли сейчас его можно так назвать) смог лишь выдавить тщедушное «прости меня». — За что? — голос Магнуса прозвучал надломлено. — Не знаю, за всё, — Алек был потерян. Где-то на задворках души колебалась надежда, что именно Магнус скажет те заветные слова, что помогут ему. — Просто это спасёт мою семью. У меня не было выбора. Я могу потерять их, свою должность, я могу потерять всё, откажись я от помолвки. — Я бы велел вам слушать свое сердце, но жребий брошен. Я хотел бы пожелать вам счастья, но оно исчерпает себя.Ибо оно мимолётно, лишь радость вечна. Но, Вы, своими действиями лишаете себя и того и другого. — Магнус, я… — Прощайте, Александр, — перебил тот. Его плечи поникли, а горло сковала невыносимая боль. Он поспешил уйти. Алек стоял и смотрел вслед удаляющейся фигуре, пытаясь вымолвить хоть слово, но получался лишь безмолвный крик. В этот же вечер Магнус уехал из города.♦ ♦ ♦
В вечно солнечной Катании уже который день бушевал морской шторм. Дожди шли не переставая, а ветер пробирал до костей. Корабли, плывшие из Италии, с трудом добирались до берега, а некоторые предпочитали останавливаться в соседних портах. Алек как раз был на одном из них, и ему повезло добраться напрямую. К сожалению, на суше фортуна предпочла отвернуться от него. В такую погоду хозяин и собаку из дома не выгонял, а уж лошадь тем более, так что найти хоть какую-нибудь повозку не предвиделось. Увы и ах, спросить путь тоже было не у кого. В любом случае нужно было двигаться в сам город, а там может кто и поможет. Лайтвуд, укутавшись поплотнее в плащ, побрел по улицам Катании. Дождь усилился. Крупные капли барабанили по крышам и козырькам домов, и ручьи текли по вымощенными камнем дорогам. Алек промок насквозь; в сапогах противно хлюпала вода. Ему необходимо было добраться до гостиницы Бискари. Небольшая крытая повозка, запряженная гнедой лошадью, остановилась рядом с Алеком, и оттуда раздался довольно звонкий для мужчины голос: — Хэй, синьор, может, вам помочь? Погодка сегодня не прогулочная, да и в море не искупаться. —Да. Не подскажете, как до Бискари добраться, — кажется, удача вновь благоволила Лайтвуду. — Бискари? — возничий призадумался. — Пешком далече идти, вымокните аки чёрт. Приличные гостиницы и рядышком есть. — Нет, мне именно туда нужно, — возразил тот. — Хм, была не была. Садитесь, синьор. За разговорами время в пути пролетело довольно-таки быстро. В основном болтал сицилиец в привычной для его народа простодушной манере, Алек лишь кивал или отвечал односложно. Он немного подмерз в повозке и мечтал поскорее добраться до нужного места. — Синьор, могу ли я узнать, зачем вам в Бискари? — поинтересовался тот, пока пассажир вылезал из повозки. — Однажды по глупости я упустил самого важного для меня человека и хочу вернуть его, — грустно улыбнулся Алек, а затем, достав из кошелька несколько серебряных монет, протянул возничему. — Да что вы, милостивый! Я ж это… задаром. — Берите, — настоял молодой человек. — Это благодарность, не плата. — Храни вас Ангелы небесные, — прошептал возничий в ответ, пряча деньги. Гостиница горела множеством огней несмотря на плохую погоду и дождь. Как только Алек зашёл внутрь, он погрузился в атмосферу тепла и роскоши. Управляющий живо подскочил к нему, помогая снять вымокший насквозь плащ, а портье забрал небольшую сумку с самыми необходимыми пожитками. — Синьор, как же вы добрались? — хлопотал управляющий. — Погода ведь ужасная. Приказать, чтобы вам подготовили горячую ванну? Снести ваши вещи в номер? — Да-да, — отмахивался от них Лайтвуд. — По моим последним сведениям Магнус Бейн остановился здесь. Это так? — Синьор Бейн? Ах, да! Вас проводить к нему? Алек просветлел. Наконец-то он нашел его. Он столько времени исколесил по Италии в поисках, что было отчаялся, пока Кларисса вызнала у Катарины местоположение Магнуса и не написала Алеку. Тогда он купил билет на корабль и помчался в Сицилию. Их свадьба с Лидией не состоялась. Девушка оказалось очень чуткой и сразу по лицу и поведению жениха догадалась, что сердце того отдано кому-то другому. Она сказалась больной и отправилась лечиться в Грецию, тем самым предоставив Алеку полную свободу. И сейчас, стоя около двери в номер, он чувствовал себя свободным как никогда. Лайтвуд постучал, внимательно прислушиваясь к шагам за стеной. Его переполняла радость скорой встречи и волнение, накопившееся за время поисков. Он готов был умолять Магнуса и просить прощения вечно, лишь бы вновь на секундочку увидеть его. — Александр? — изумился Бейн, не веря своим глазам. Тот стоял напротив него мокрый от дождя, взъерошенный от долгой дороги. — Я... Я люблю тебя, Магнус, — лишь это смог вымолвить он. Магнус не ответил словами, но его страсть, с которой он целовал Алека, и сводящие с ума ласки говорили и значили гораздо больше. Алек дрожал то ли от холода, то ли от близости человека, которого так любил. И кажется, его любили в ответ… — Я тоже люблю тебя, Александр. Определенно, любили.