You're a sexbomb, uh!

Стайлз смотрит на здоровенного бугая, который сосредоточенно засучивает рукава и разминает кулаки. Стайлз чувствует подступающий пиздец всем телом. Вокруг Стилински и этого незнакомого парня собирается потихоньку крошечная толпа, и это ни разу Стайлза не успокаивает, да и не должно. Стайлза вообще ничего здесь не успокаивает, он всё больше нервничает и нихера ничего не может сделать. Потому что его язык в очередной раз довёл его до полной задницы. Беспросветной. На самом деле ничего беды не предвещало. Стайлз банально пытался добраться до нужной ему аудитории, абстрагировавшись от всех этих обсуждений его же собственной личной жизни, и он честно пытался быть равнодушным и ничего не замечать, но когда двухметровый темнокожий бритый парень из шумной компании громко присвистнул и спросил что-то типа "сколько ты берёшь с несчастных мужиков за секс, детка?!", нервы Стилински дали сбой, бог сарказма вырвался наружу. - Даже если ты почку продашь, тебе не хватит, - ядовито выплюнул Стилински, щуря злые коньячные глаза. Стайлз по-настоящему, по-волчьи, оскалился, но тут же спрятал зубы. Ещё не хватало перенимать привычки мохнатых, не в лесу. - Ты настолько хорош, Стилински? Элитная шлюха для элитных клиентов, куда уж нам, простым студентам... - бритый спрыгнул с подоконника, на котором до этого сидел, и в два шага пересёк расстояние от стены до Стайлза, подбираясь ближе. Фраза вызывает смех далеко не у всех, но кто-то всё-таки смеётся, что явно подбадривает парня. - Я невъебенно хорош, тебе и не снилось. Впрочем, я думал, что ты натурал, и тебя больше прельщают девчонки, чем я, но если нет... - Стилински похабно улыбнулся и пошло, с намёком, поиграл бровями так, как, казалось бы, умеет только он один во всём мире. Бритоголовый примолк и Стайлз, сочтя это за свою победу, честно собирался свернуть весь этот цирк и добраться, наконец, до нужной аудитории. Но ему не позволили, больно ухватив за руку и оставив на месте. Стилински резво дёрнулся и рявкнул так громко, как от себя сам не ожидал: - Руки убрал, мудак, блядь! - богатый словарный запас Стилински приказал долго жить и оставил Стайлза наедине со всем тем обилием нецензурной лексики, которая только была ему известна. - А то что? - насмехался настырный по-прежнему незнакомец. У Стайлза задёргался глаз и он постарался себя заткнуть. Спрятал язык за зубами в прямом смысле и для верности ещё и губу закусил, чтоб ничего не вырвалось ненароком. Стилински всё ещё собирался остаться целым и невредимым. Ну или хотя бы надеялся на это. Потому что Питер, обещавший заехать за ним, не будет рад паре синяков на его лице. Но, как известно, Стайлз никогда не мог удержать язык за зубами во всех смыслах, так что... - Нихуя. Убери свои мудацкие грабли с моей распрекрасной руки и я, так и быть, избавлюсь самостоятельно от твоего гомофобного общества, - Стилински повторно дёрнулся, но руку не отпустили. И тогда Стилински закрепил всё вышесказанное ещё парочкой оскорблений. - Ты бы не грубил, Стилински! - пригрозил бритоголовый, начиная злиться, но Стайлза уже не остановили бы никакие угрозы. Механизм запущен. Стилински вывалит всё, что в нём успело накопиться, на этого парня. - А то что? - повторил в точности за своим оппонентом Стилински, и в голосе его было столько яда, что удивительно, как он сам ещё не отравился. После как раз этих слов Стилински улетел в стену коридора, а темнокожий принялся засучивать рукава. Поняв, что никакого другого исхода, кроме драки нет, Стилински сбросил рюкзак, отправив туда же телефон. Не хватало ещё разбить самое дорогое, что было у него на данном этапе жизни. Стайлз совершенно не умел драться, никогда почти не участвовал в драках, но... Чёрт возьми, он так долго выживал в передрягах с оборотнями, так ловко выпутывался из них, и достаточно прилично орудовал битой, которой сейчас у него при себе, правда не было, а ещё Стилински бывал на тренировках стаи. Зрителем, конечно, но всё-таки это внушало каплю уверенности. Чрезвычайно маленькую каплю. Или нет, вообще не внушало. Но Стайлз всё равно осознанно собирался ввязаться в эту проигрышную для него драку. Потому что он себе не простит малодушного побега. Может, он не Бэтмен - хотя на самом деле он самый -, но не трус точно. Стайлзу везло первые пару мгновений, он даже умудрился удачно попасть по носу противника, но на этом его везение кончилось и ему самому хорошенько прилетело в челюсть. Стилински старательно строил крутого парня и молча продолжал стоять на ногах. Главное, по его мнению, было не падать. Бритоголовый уделял дракам явно больше времени, чем Стайлз, так что всё было на его стороне. У Стайлза в преимуществах была только его исключительная вертлявость - попасть по нему было сложно. Однако, один раз Стилински замедлил свои бесконечные увёртки, и следом из повреждённого носа потекла кровь. Стайлзу было чрезвычайно обидно быть единственным, кто пролил кровь в этой драке, и он умудрился головой расшибить нос своему противнику, с торжеством глядя на струйки крови, бегущие по тёмной коже. Вряд ли бы драка на этом просто так закончилась, если бы не Давид. Он молчаливой внушительной стеной вдруг вырос перед Стайлзом и, перехватив кулак по-прежнему незнакомого парня, оттолкнул того к окну. Стилински реально готов расцеловать вовремя появившегося соседа, но тот не оценит, поэтому Стайлз просто потом скажет спасибо. - Пошли, - Давид кивнул вперёд, а потом повернулся к тому, с кем Стайлз так старательно дрался, и ровно велел: - А ты не трогай его. Давид, на самом деле, был ниже, чем обидчик Стайлза, младше, но, пожалуй, чуть шире в плечах и... Как-то надёжней. Внушительней. Серьёзней. Давид выглядел молчаливой и грозной силой, несгибаемым монолитом спокойствия. Он, в общем-то, предпочитал действия словам, и говорил мало, но прямо и просто. Его, почему-то, хотелось слушать и слушаться. Вот и сейчас, бритоголовый хоть и фыркнул недовольно, но решил, видно, не связываться, вытер кровь, набежавшую над губой, и по-царски удалился. Стилински не удержался и показал средний палец его спине, просто так, чтобы потешить самолюбие. На самом деле теперь, когда всё закончилось, Стилински остро почувствовал ноющую боль в скуле, на которой тут же начал наливаться синяк, почувствовал, как неприятно саднит разбитая губа и гудит в носу, из которого постепенно прекращала литься кровь. Однако это всё не останавливало его болтовни, бесконечной, как вселенная. - Давид, я же уже говорил, что ты самый крутой сосед в целом мире? - получив не нужный ему, в общем-то, кивок, Стайлз засиял и продолжил: - Теперь я уверен, что мы не просто соседи. Мы явно друзья. Я в этом почти уверен. - Просто вали домой, пока твоё раскрашенное лицо не увидели твои профессора, - Давид не испытал никакого энтузиазма и, подтолкнув Стайлза в сторону медицинского кабинета добавил: - Только сначала сделай что-нибудь со своим носом. - Ты так обо мне заботишься... - просиял Стайлз, вытирая кровь из-под носа рукавом толстовки. Толстовка, кажется, была специально подобрана Стилински под цвет его собственной крови, так что на ней особенно не было видно пятен, ну, если не приглядываться, конечно же. Давид молча ушёл, не желая реагировать на тот щенячий восторг, который стал излучать вообще-то избитый Стайлз. В общем-то, ему, Давиду, всё больше казалось, что голова Стилински не совсем в порядке, и это вовсе не про его разбитое лицо. Стайлз не стал заходить в медицинский кабинет, он просто пулей рванул к выходу, стараясь не акцентировать внимание на своём сегодня особенно красивом лице. Кровь наконец-то перестала течь и начала засыхать, но это были малоприятные ощущения, поэтому Стилински ещё прибавил скорости, чтобы добраться до общаги как можно скорее и умыться. Уже стоя перед зеркалом в ванной умытый, Стилински понял, что ему всеми правдами и неправдами нужно убедить Питера, что они не должны видеться ещё с недельку. Иначе Хейл, увидев лицо своего человека, тут же унюхает на нём чужой запах и... И да, пойдёт убивать. Потому что Питер очень нежно относился к сохранности Стайлза и целостности его лица, в том числе. Стайлз не собирался доводить до такого, и теперь, закинув толстовку в стирку, прислонился к жужжащей машинке и принялся думать. Думалось плохо. Стайлз оставил машинку в одиночестве и снова уставился в зеркало на своё отражение. Нос чуть распух, а переносица начинала синеть, губы тоже припухли и сияли каким-то зловещим багровым, ну а на скуле уже сейчас расположился новенький свежий синяк. Стайлз тяжко вздохнул, облизал свои несчастные разбитые губы и задумался о том, как неосмотрительно он покинул универ. Он вполне мог бы умыться и там, но Давид так настойчиво - на самом деле нет - отправлял его в общагу, что Стилински зачем-то действительно туда пошёл. - Я успеваю ко второй паре, так что... - сказал Стайлз сам себе, и, переодевшись, захватив рюкзак и заявив своему отражению, какой он болтливый придурок, отправился обратно, получать знания. Потому что он упорно собирался поддерживать свою репутацию хотя б первый год, чтобы в дальнейшем она работала на него. Иначе он не выживет потом и потопнет среди кучи экзаменов. До конца своего учебного дня Стайлз только и думал о Питере. Нет, он часто о нём думал, но теперь единственное, что было важным для него - не позволить Питеру увидеть его разбитое лицо. Потому что, на самом деле, Хейл слишком - такого от него никто и никогда не ожидал, и вообще, это только для Стайлза - заботливый, и он будет волноваться, злиться, и закончится всё тем, что "ты хрупкий и глупый человеческий ребёнок, мне плевать на твоё совершеннолетие и ты переезжаешь ко мне". Причём, это в лучшем случае. В худшем Питер просто нарычит, слетит с катушек и в действительности, по-настоящему, без шуток, прикончит того парня, имя которого Стилински до сих пор так и не узнал. Потому что безумие Питера и его привычная жестокость, а главным образом бесконечная любовь к глупому человеку, позволят ему совершить что угодно, в том числе и убийство. Питер не был паинькой, и руки у него были по локоть в крови. Но Стилински на всё это плевал, на самом деле, так что убийцей и сволочью Питер был для кого угодно - для всех - кроме своего человека. "Давай, просто придумай что-нибудь, иначе свободной жизни конец," - мысленно говорит сам с собой Стайлз, но он ничего не придумывает. В конце-концов, он не может просто так сказать Питеру, что не хочет видеть его, или он не может поругаться с ним на ровном месте. С Хейлом это не пройдёт, потому что он знает Стилински, как самого себя. Даже нет, себя он знает даже меньше, чем Стайлза. В итоге Стилински врёт Питеру через смски о дополнительных занятиях и куче рефератов - на самом деле, о рефератах Стилински не лжёт - и убеждает его в том, что они точно встретятся завтра. Питер пишет ему что-то типа "я просто заберу тебя из этого ужасного университета, если ты не научишься отдыхать" и великодушно соглашается отложить их встречу на завтра. О том, как он будет отмазываться завтра, Стайлз предпочитает не думать совсем. Стайлз выдыхает и, едва преподаватель распускает всех студентов, радостно топает к выходу. Он горд собой, ведь практически напрямую спас жизнь человеку - правда, этот человек избил его, вообще-то - и не умер в сегодняшней драке. На самом деле последнее - заслуга Давида, и Стилински помнит об этом, но... Ему всё равно приятно, что он остался относительно целым. Очень относительно. И на парковке Стилински ожидает новая беда. Стилински практически ненавидит все эти парковки, потому что у него с ними связаны кучи плохих воспоминаний. Его величество Шевроле Камаро, блистая чёрными лаковыми боками, красуется перед университетом, порыкивая заведённым двигателем. Стилински обречённо любуется на красотку Камаро и в его голове проносится "окей, я хотя бы выпытаю из Дерека я никогда и ничего не объясняю Хейла всё про тот чёртов поцелуй, испортивший мне жизнь". Стайлз даже предположить не может, что тут вообще забыл Дерек, и ему очень хочется эффектно пройти мимо. Но Хейл будто угадывает его порывы и сам выходит из машины как раз тогда, когда Стайлз оказывается рядом. Хейл явно собирался сказать что-то определённое, но едва увидел лицо Стайлза, передумал и сказал уже другое: - Что с твоим лицом? - Угадай? Я дам тебе несколько вариантов: я упал лицом в щебёнку, или слишком близко смотрел бокс по телевизору и Тайсон задел меня, или... - Стайлз плещет ядовитым сарказмом, потому что ему нужно куда-то выплеснуть свои нервы и раздражительность, вызванную идиотскими слухами. - Или ты перестаешь вести себя как идиот и ткнёшь пальцем в того, кто это сделал. А потом я предоставлю себе полную свободу действий, - Дерек стискивает подбородок Стайлза пальцами так, чтобы ему было не больно, но и дёрнуться он не смог бы, а потом внимательно рассматривает его лицо. - В машину. На парковке собралось достаточно зрителей, все хотели посмотреть на то, каков Стайлзов босс Сицилийской мафии на самом деле. На самом деле Дерек внушал либо молчаливый ужас, либо восторг. Девчонки, кажется, пищали от этого самого восторга. Ну да, плохие парни всегда в приоритете. - Вы, Хейлы, создаёте мне одни проблемы, - тяжко вздохнул Стайлз, устраиваясь на переднем сидении Камаро. Дерек сверкает в его сторону глазами, силясь заткнуть, но Стилински это давно не пугает. - Серьёзно, они видели тебя уже во второй раз. Это, конечно, не произведёт такой фурор, как в первый, но мне от этого не легче. Обо мне уже ходят жутковатые слухи. - Я могу просто заткнуть им всем рты, если ты хочешь. Или бы Питера попросил, он-то умеет добиваться молчания. Вечного, - Дерек усмехнулся и припарковался у небольшой кофейни напротив общаги, в котором Стилински теперь покупал сладости. - Я хочу поговорить с тобой. - Ты платишь за пироженки, - сообщает Стилински, покорно и обречённо выползая из Камаро. В кофейне Стилински привычно улыбается парню за стойкой, болтает с ним о том шоколадном пироге, что брал перед выходными, искренне хвалит его и заказывает себе что-то бесконечно вкусное, шоколадное и с клубникой, и, конечно же, кофе. Дерек думает, куда деваются все эти килограммы сладостей, которые потребляет Стайлз, и оставляет вопрос без ответа. Когда Стайлз и Дерек устраиваются за столиком в углу кофейни, Хейл некоторое время молчит, думая, видно, с чего начать. - За что тебя избили? - в итоге всё-таки заговаривает Хейл, но это явно не то, о чём он собирался поговорить изначально. - Меня не избили, я подрался. Это моя первая студенческая драка, можешь меня поздравить. Я был хорош. Ну, по крайней мере, я не упал, так что да, это можно счесть за мою почти победу, - Стайлз был... Да чёрт возьми, Стилински и впрямь был максимально доволен собой. Он считал своим мальчишеским долгом похвастаться об этой драке, и, хотя чувствовал себя при этом придурком, он это делал. - Стилински, мне плевать, просто скажи из-за чего, - рявкнул Дерек, отвыкший за неделю от Стайлзовой бесконечной болтовни. - Из-за того, что я би, просто красавчик, и у меня, по мнению всего моего студенческого окружения, куча шикарных мужиков на крутых тачках. Ну и ещё из-за того, что мой сарказм плохо даётся людям с заниженным IQ и завышенной самооценкой, - Стилински благодарно улыбается красивой официантке, которая мало обращает на него внимания - ну, потому что рядом Дерек, да - и приступает к поеданию своего огромного пирожного. Вообще-то, как уже давно понятно, Стилински просто обожает сладкое. - Если бы ты умел молчать хотя бы дольше минуты, у тебя было бы меньше проблем, а у людей, которые тебя любят - поводов для беспокойства, - мудро изрёк Дерек, а Стайлз, увлечённый своим десертом, проигнорировал его с максимально заинтересованным выражением лица. Заинтересованным десертом, естественно. Дерек несколько мгновений просто наблюдает за довольным Стайлзом, поглощающим что-то ужасно сладкое, а потом всё-таки начинает тот разговор, из-за которого вообще приехал. И едва стоило Дереку открыть рот, как Стилински тут же почувствовал, что эта беседа явно будет непростой для них обоих.