Попытка номер два

      — Ты серьёзно собираешься это сделать? – Том, приподняв бровь и насмешливо хмыкнув, ждал от меня ответа.       Но я его игнорировал. Да, Мерлин подери, я собираюсь это сделать! Но скажи мне кто, что я – мальчик-который-выжил, герой Британии и вообще белый одуванчик – буду возрождать ужас всея магического мира, в жизни бы не поверил этому идиоту…       А как же всё хорошо начиналось: школа волшебства, магия, я - герой. И вообще, как в сказках. Но сказки, к сожалению, не вечны, и вообще они разные бывают… Вот вы читали сказки братьев Гримм? Нет? Почитайте на досуге, уверяю вас, они покруче любого ужастика будут. Это вам не адаптированная версия для детей. Да и обычные сказки, если вдуматься, тоже не самые безобидные.       Возьмём, к примеру, Красную Шапочку. Вот вы знали, что в оригинале волк пытался девочку совратить? Да ещё это не просто волк был по некоторым версиям, а оборотень. А уж о том, как охотник ножницами (!) вспарывал волку брюхо, а потом добрая девочка наложила туда камней, я вообще молчу… Вот и читай после такого сказки…       Правда, на тот период своего жизненного существования я ещё не знал, что чаще всего сказка – это завуалированный ужастик со скрытым подтекстом и глубинным смыслом. И что все шишки в сказках обычно достаются главному герою… Мда… Наивняк ещё тот был. Но давайте сделаем мне скидку на возраст, и вообще, я был несчастным сиротой, так что мне простительно. Да уж… Того, что было, уже не вернуть… И мне даже немного стыдно, что я на всё это так легко повёлся… Как же. Верные друзья, я - герой, добрый дедушка-волшебник, который всегда поддержит и выслушает… Вообще, сейчас-то мне легко как бы со стороны воспринимать всё, что было... Но тогда для меня это был ад… И в жизни бы я не подумал, что тем, кто поможет мне выбраться из той ямы, в которую я сам же радостно прыгнул, будет именно он…       Итак, давайте вернёмся к самому началу этой истории. Нет, не к тому моменту, где бедному-несчастному Гарри пришло письмо. Это была совсем другая и тоже весьма печальная (если знать её конец) история. Но конкретно эта история началась с того самого второго попадания в мой многострадальный лоб авады.       Я всегда знал, что одноразовый, и второй раз, скорее всего, склею ласты, но я ж герой! Как же я мог не пойти на верную смерть? Так что под полные ужаса и горя выкрики друзей и их нелепые попытки помочь (весьма фальшивые, как после оказалось) я отбыл в мир иной… И всё. Никакого чудесного возрождения, никакого волшебства не случилось. Что там творилось после моей смерти - я не знаю, да и меня это уже не волновало. Мне просто хотелось наконец умереть… Ведь диалог с великим добрым и светлым Дамблдором окончательно выбил меня из того хлипкого состояния равновесия, в котором я до этого находился… ***       — Авада Кедавра! – перед моими глазами промелькнул зелёный луч света, разрезавший ночную тьму, и наступила оглушительная тишина. ***       Очнулся я уже лежа не на траве в лесу, а где-то на каменном полу. Оставалось только выяснить, где же именно, так что, с трудом разлепив глаза и оглядевшись, я осознал, что нахожусь в чистом и стерильно белом месте, чем-то напоминающим больницы для психически больных людей.       Но даже потенциальная возможность оказаться психом меркла перед тем фактом, что недалеко от меня стоял и насмешливо щурился Дамблдор! В голове сразу же возникла мысль о том, что я либо действительно свихнулся, либо умер. Но, наконец, собравшись с мыслями и спросив директора, жив ли я, никакого внятного объяснения, как и ожидалось, я не получил.       — И да, и нет… – как всегда загадочно ответил он. – Ты сейчас находишься где-то посередине…       Шокированный происходящим, я просто-напросто не нашёлся с ответом и молча смотрел на Дамблдора в ожидании хоть каких-то пояснений. Но их не последовало.       — И почему я здесь оказался? – после минуты давящей тишины наконец-то решился задать мучающий меня вопрос.       — Гарри, мальчик мой… – начал было директор, а потом почему-то вдруг замер, будто решая в уме что-то невероятно важное. После минуты раздумий он тяжело вздохнул, кивнул сам себе и снова начал свой монолог.       — Гарри, – от голоса, неожиданно прервавшего тишину, я вздрогнул, – наверняка ты весьма удивлён тому, что здесь сейчас происходит. И я, конечно, тебе всё объясню… Но, видит Мерлин, я так устал от всего этого. Так устал... Ты даже не представляешь себе, насколько... - голос директора отдавал такой несвойственной ему старческий хрипотцой, что, казалось, Дамблдор разом постарел на несколько десятков лет. - Устал от того, мой мальчик, что сколько бы ты ни планировал, сколько ни пытался сделать всё как надо, всё равно всё идёт совсем не так, и в определённый момент своей жизни, рано или поздно ты с горечью осознаешь, что все твои силы были потрачены впустую…       Директор снова затих, погрузившись в свои мысли, и начал бормотать себе под нос так, что я еле разбирал урывки фраз.       – ...А ведь действительно... Я не должен был... Нет-нет... Всё должно было быть совсем не так... Наверняка это… Определённо специально... Точно, я просто уверен в этом... А я ведь так старался... И вот значит, чем мне отплатили?.. Я знал... Знал ведь... Никому нельзя доверять... Придётся перестраивать всё... Увы... Придётся...       — А знаешь, мальчик мой, – вдруг обратился ко мне директор, и в его глазах заиграли пугающие тени. – Пожалуй, я отплачу той же монетой. Признаться, когда я сам оказался в подобной ситуации… В любом случае, такого никому не пожелаешь.       Он снова о чём-то задумался, а потом с язвительностью, присущей разве что Снейпу, продолжил:       — Что же, Гарри, я поздравляю тебя… – сейчас директор чем-то походил на ведущего маггловского шоу, который вот-вот собирался сообщить игроку, что тот выиграл главный приз. Вот только всё это было не шоу, Дамблдор - не его ведущим, а я - далеко не удачливым игроком, так что ничего хорошего от слов директора ждать не приходилось. Но, как бы я морально ни пытался подготовиться, сказанное всё равно застало меня врасплох.        – Ты всё это время был очень даже хорошей марионеткой, – меня будто бы окатило ледяной водой, и на мгновение даже потемнело в глазах, – да, мой мальчик, и нечему тут удивляться. – Неожиданно мягко продолжил директор. – Я до сих пор недоумеваю, как ты мог не заметить таких порой слишком уж грубых манипуляций. Один младший Уизли и его манера поведения чего только стоили... Я уже готовился менять стратегию и очень переживал, что придётся доставать ещё внушающего зелья не только для Гермионы (да-да, твоя подруга действительно способная девушка, уже на втором курсе начала догадываться, что что-то не так).       Мой мозг никак не хотел воспринимать то, что сейчас мне говорил директор, и я просто таращился на него, как баран на новые ворота. А Дамблдор даже и не собирался останавливаться, все больше распаляясь. Казалось, что он задался целью окончательно вывести меня из равновесия и довести до срыва (хотя, оглядываясь назад, я понимаю, что так оно и было: всё, начиная от интонации и заканчивая манерой повествования директора, было никакой не блажью или прихотью свихнувшегося старика, а лишь его очередной, тщательно, пусть и быстро, спланированной манипуляцией).       — В любом случае, даже учитывая все твоё прошлое далеко не дальновидное поведение, чего уж никто точно не ожидал, так это того, что ты действительно пойдёшь героически спасать весь магический мир. Всё считали, что придётся брать тебя под империус, а оно вот как обернулось…       Каждое слово директора было как удар под дых. Неужели… Неужели всё, что он сейчас говорит - правда? И всё, что происходило за последние семь лет, было лишь красивой ложью? Всё, начиная с доброго дедушки-волшебника и заканчивая верными друзьями? Хотя Гермиона вот была настоящей… До второго курса… Даже страшно представить, как на неё повлияли все эти зелья.       Выходит, и вся та сказка, в которой я очутился, сбежав от жестокости родственников, была лишь хорошо поставленным спектаклем. Получается, и я сам тоже не настоящий? И всё то, что происходило в моей жизни, было лишь качественной постановкой? Все мои действия, все мои поступки происходили лишь из-за ниточек, за которые умело дергал директор?       От подобных мыслей мне хотелось закричать, заткнуть уши, выкрикнуть «прекратите!» и, как маленькому, забиться в угол. Но вместо этого я стоял как вкопанный и слушал то, что говорил мне Дамблдор, и чувствовал, как с каждым его словом вся моя жизнь трещит по швам, буквально рассыпаясь на мелкие кусочки, а балансировать на краю личной бездны становится все невыносимее.       — Итак, – он понимающе улыбнулся, отчего на сердце стало только гаже. – А теперь, мальчик мой, у тебя два выхода: либо ты возвращаешься назад и, забыв обо всём, что я тебе сказал, живёшь всю свою оставшуюся жизнь во лжи... (Что-что, а нагнетать директор всегда умел).       — Или рушишь всем манипуляторам планы и выбираешь другой путь. Иногда умереть не так уж и плохо, как считаешь? – директор лукаво подмигнул, будто бы эта фраза должна была мне всё объяснить, но либо я его не понял, либо никакого сакрального смысла в его словах просто не было.       — Так какой твой выбор? – сказанное прозвучало настолько просто и непринуждённо, будто бы Дамблдор предлагал мне выбрать между чаем и лимонными дольками.       — А разве не очевидно? – бесцветным голосом спросил я. Все чувства, которые роились как противные жуки в моей голове, вот-вот грозя довести до срыва, внезапно превратились в безразличие. Так бывает, когда мыслей, выводящих из себя и загоняющих в тупик, слишком много, то рано или поздно происходит перегрузка, и мозг, дабы избежать нервного срыва и уберечь себя, блокирует абсолютно все ощущения, замещая всё это простой апатией. Я вдруг чётко осознал, что ничего не хочу делать… Просто хочу, чтобы всё это поскорее закончилось.       — Ты сделал свой выбор, – провозгласил Дамблдор, и наступила такая желанная темнота.       И всё бы ничего. Но я снова проснулся…