Попытка номер два

      В тот день, когда по моим расчётам должно было прийти письмо, я был весь как на иголках. Я только и мог, что думать об этом таком желанном и одновременно не менее ненавистном куске пергамента. И когда детская часть меня стремилась пережить все эти волнующие, пусть и пропитанные обманом, приключения заново, то моя взрослая и обиженная на весь мир сущность лишь кривилась и мечтала и вовсе не ехать ни в какой Хогвартс. Я даже подумывал попытаться слинять куда-нибудь, чтобы меня не нашли. Но быстро пресек эту идею на корню. Найдут-то в любом случае, это тебе не обычная реальность, где если удачно затаиться, то просто так не отыщешь. Здесь царствует магия, а соответственно и жульничество в виде поисковых заклятий. Поэтому сыграть в прятки с Дамблдором вряд ли получится.       Хотя, если использовать какое-нибудь заклинание, то может из этого что-то и выйдет, но вот вопрос: какое, и где его найти… По какой-то причине магия мне на данный момент не давалась, хотя, находясь в прошлом теле, я при небольшом усилии мог пользоваться и беспалочковой магией (тот факт, что «при небольшом усилии» означало, как минимум трясущиеся руки и весьма ощутимое истощение, я, конечно же, не учитывал, кого же волнуют такие мелочи), да и магические выбросы по логике должны уже быть…       Так вот, вернёмся к письму. Я ни свет ни заря выполз в коридор и стал ждать почту (и совершенно не важно, что её должны были принести только через два часа). Тётя Петунья, объявившая мне за пару дней до этого негласный бойкот (чему я был несказанно счастлив, и что, в силу моей самоуверенности, совершенно не вызывало у меня подозрений) молча прошествовала на кухню и принялась что-то готовить, даже не позвав меня, что было только на руку.       Сначала я стоял и терпеливо ждал… Потом сел. Снова встал. Постоял. Ещё немного постоял. Продолжал стоять… Прошло две минуты… Увлекательно…       Поняв, что такими темпами точно свихнусь, я быстренько смотался в чулан, вытащив из самого дальнего угла книгу, плюхнулся на лестницу и продолжил ждать. ( И, конечно же, я совершенно не соизволил подумать о том, что я, сидящий в коридоре на лестнице, выгляжу странно… Тем более в пижаме с книгой на перевес… А уж мои выразительные взгляды, бросаемые на отверстие для писем, и вовсе выдавали с головой цель моего необычного времяпровождения...)       Помаявшись ещё минут десять от безделья, я все-таки открыл книгу и даже почти начал читать. Но детская неугомонность взяла верх, и я снова вскочил и начал ходить туда-сюда. Потом опять плюхнулся на лестницу и стал гипнотизировать дверь, но та категорически отказывалась поддаваться гипнозу - никто так и не пришел. И я от скуки всё-таки открыл книжку и решил ознакомиться с парой страниц, уповая на то, что время хоть чуть-чуть ускорится.       С грустью вспомнив о Гермионе и ее известной любви к чтению, принялся читать. Сначала книга показалась жутко скучной с кучей никому не нужных оборотов и эпитетов, вставленных автором к месту и не очень. Потом она стала вдобавок еще и непонятной, сюжет делал настолько крутые повороты, что я банально за ним не успевал. Но я по какой-то невероятной причине уже не мог остановиться. Ближе к середине увлëкшего меня рассказа (книга была достаточно тонкой, чем-то напоминая обычную брошюру, и я едва ли могу представить, откуда она взялась в моем чулане) всё стало ещё более непонятным, чем было сначала. Потом там появился какой-то странный персонаж, который оказался парикмахером-убийцей. Стало не так скучно, но всё равно непонятно. Потом оказалось, что парикмахер-убийца вовсе не убийца (это было неожиданно). И я заинтересовался и обрадовался тому, что понял хоть это. Вскоре выяснилось, что парикмахер-убийца, который не убийца, вдобавок ещё и не парикмахер. (Я хотел было снова порадоваться, что понял что-то ещë, но почти сразу осознал, что из-за этого самого понимания перестал понимать остальное от слова совсем). Но я уже был заинтригован настолько, что тот факт, что почти ничего непонятно, перестал мне так уж сильно мешать.       Книга была небольшой, поэтому вот я переворачиваю последнюю страницу и понимаю, что последнюю главу, которая по логике должна была все объяснить и расставить по своим местам, я не понял от слова совсем. Перечитал главу. Всё равно не понятно. Решил перечитать книгу. В результате, когда я закончил перечитывать, стало непонятно ещё больше. Вопрос, кем же был убийца-парикмахер, если он оказался никакой не убийца, и тем более не парикмахер, увлёк меня настолько, что я совсем забыл о том, что жду письма. И когда почтальон вдруг просунул в отверстие для писем почту, я так перепугался, что аж подскочил. Но, вовремя совладав с собой, я быстро бросился к кучке макулатуры и начал с невероятной скоростью перебирать конверты. Письма среди них не оказалось… Но, будучи уверенный в том, что ничего страшного не произошло - а вдруг в этой реальности письмо придёт позже, я паниковать не стал (ну, по крайней мере, не сразу). Всё-таки эта реальность не совершенная копия моей прошлой жизни.       Я снова сел и принялся ждать. Я ждал час… Два… Я так долго гипнотизировал щель для писем, что у меня зарябило в глазах. Но ничего не произошло. А тётя, несмотря на то, что объявила мне бойкот, уже откровенно косилась, и я, чтобы не провоцировать её, снова ушёл в чулан, решив, что просто перепутал дни… И даже если вдруг я не заполучу самое первое письмо, то в любом случае их потом пришлют столько, что скрыть от меня факт их наличия просто не удастся.       Но на следующий день письмо опять не пришло…. И на следующий… Через неделю моего письма снова не было… Сначала я запаниковал, но потом успокоился и подумал, что моё желание не попасть в Хогвартс сбылось, из-за чего спустя некоторое время запаниковал ещё больше. Смятение, детские капризы моего по сути ещë мелкого тела, отсутствие нормального плана действий (никакое другое развитие событий кроме как поступление в Хогвартс я даже в мыслях представить не мог) и банальная разбитость, вызванная словами директора, и ввиду отсутствия того, с кем бы можно было поделиться, никак не проходящая, вместе давали не самый лучший настрой и заставляли совершать глупые, необдуманные и никому (а в особенности мне) не нужные проступки.       Как итог, я проходил как сомнамбула почти до конца лета, все ещё смутно надеясь на чудо, и, конечно же, игнорировал угрозы тёти Петуньи про школу. Конечно, сейчас я уже понимаю, что выбора у меня особого не было, и даже будь я невинным ангелом все это время, расклад бы ни изменился ни на йоту. Но это не извиняет мне того, что я совершенно отказывался понимать всю серьезность ситуации. А сложившиеся обстоятельства действительно были далеко не аховые: письма всё не было и все мои чаяния летели в тартарары на полном ходу.       Нервы постепенно начинали сдавать, ведь все это время я был весь как на иголках. Комплекс брошенного всеми и никому не нужного рос во мне с геометрической прогрессией. Чувство отчаяния накрывало с головой, ведь хоть я и бахвалился, что прекрасно обойдусь без Хогвартса, на деле я просто не представлял свое существование без него. Я не знал другой жизни, кроме магической, со всеми её плюсами и удобствами, и перспектива остаться один на один в маггловском мире приятных чувств очевидно не вызывала. Очень медленно, но верно, я все больше закипал, и когда тётя в очередной раз в ее понимании попыталась вправить мне мозги, я сорвался…       Не помню всего того, что наговорил ей. Но все комплексы и страхи, тщательно перемешанные и приправленные прессингом Дурслей, оказались гремучей смесью и сделали свое дело. Я, не особо отдавая себе отчет в собственных действиях, высказал все что я думаю о Дурслях и их так называемых методах воспитания, и как завершающий аккорд, прошипел что если тетя продолжит в том же духе, то я ее прокляну. Сказано это было не столько, чтобы напугать, сколько, чтобы банально выместить всю свою агрессию хоть на ком-то (где был тогда мой мозг, до сих пор остаётся для меня тайной).       В общем, последней фразой я довёл Петунью чуть ли не до обморока, и она, белая как мел, стала пятиться от меня. Вообще она вполне спокойно и стоически терпела все мои высказывания, смотря на меня отрешенным взглядом, терпящего очередную детскую истерику взрослого, и, возможно, у меня даже был шанс остановиться и извиниться. И все было бы совсем по-другому… Но нет… Подростковые срывы такого характера (а тогда я был именно подростком, пусть и прошедшим войну, и теперь вынужденно пребывающем в детском теле) обычно так просто не останавливаются, они требуют отдачи от того, на кого были выплеснуты и хоть мало-мальской реакции. Такие вот срывы обычно вызывают непременное желание залезть собеседнику под кожу и уколоть побольнее, и желательно так, чтобы ему стало ещë паршивее чем тебе. Именно поэтому, уже в отчаянии достучаться до Петуньи, и соскользнула эта угроза о проклятье, совершенно необдуманная и ужасно глупая.       Невозмутимая до этого тётя (даже мои угрозы применить магию так не действовали) резко вздрогнула, выронила из рук чашку, которую до этого вытирала полотенцем, и, смотря на меня дико перепуганными глазами, начала пятиться, совершенно забыв об осколках чашки. Продолжая отступать, она нечаянно наступила на осколок, но никак не прореагировала, продолжая все также загнанно смотреть на меня с непередаваемым ужасом. Это не было похоже на обычную боязнь чего-либо неизвестного. Это определённо напоминало реакцию человека, который действительно лицом к лицу столкнулся с чем-то подобным и не понаслышке знал о последствиях. Но тогда я был поглощен только собственными переживаниями и совершенно не придал этому значения…       Именно этот момент и решил мою дальнейшую судьбу, превратив и так крохотную надежду на нормальную жизнь в пыль…       На следующий день я узнал, что в конце лета отправляюсь совсем не в Хогвартс...