2036

Запись в дневнике на 12 сентября 2036 года: «Я долго держал это в себе, и, наконец, решился оставить пару заметок в своём дневнике для своих потомков. Все должны узнать о нашей жизни в земляном гробу! Это было сложное время. Не многие пережили ту ночь, когда Сирийские власти, захватив (это по официальной версии) ядерное вооружение, направили его на Центральную Европу, а потом на Россию, а после на народы востока. Выжило только 33% жителей всего мира, по крайне мере так писали газеты. Нас осталось 2310000000, и мы ушли под землю. Кто-то в бункер, кто-то в метро, кто в другие „захоронения“. На поверхности жизнь теперь невозможно. После взрывов боеголовок буквально развалились атомные электростанции по всей планете Земля. Радиация. Везде и всюду только она. Невидимый враг, который наносит столь тяжкие „удары“. Я живу в бункере уже 9 лет. Наше кодовое имя: Бункер №15705/87, но все, кто здесь находиться, зовут его просто „Ковчег“. Всё потому, что кто-то написал на главной стене яркой несмываемой краской: „Бог любит вас!“, и теперь, когда мы ходим на обеды в столовую вольно, невольно читаем эту надпись. Конечно, ее неоднократно пытались закрасить, веди Главный начальник „Ковчега“ Борис Белых яростный атеист, но каждый раз, когда закрашивали эти несчетные три слова, эта надпись возвращалась обратно на стену. И никто не мог поймать, как выразился Белых, этого засранца». Я закрыл дневник с жёлтыми страницами и убрал его в маленькую сумку, которую всегда носил собой. Вскоре я покинул нашу небольшую библиотеку и направился на свой третий этаж, в пятиместную комнату. Но тут голос моего друга позвал меня. — Ярик! Ярик! Стой! — Олежка! Привет, я не видел тебя за ужином… — Да. Дела были. — Он всегда улыбался и всегда был весёлым. Олег не из тех, кто унывал или сдавался. Он опустил свою руку мне на плечё и зашагал со мной в такт. — Сегодня кормили чем-то особым? — Да нет, — смущённо ответил я, — все тоже самое, что и вчера, позавчера, позапозавчера… Всё как всегда — обречённо вздохнул я. — Не унывай, зайка моя. — Я просил не называть меня так! — Я попытался повысить голос, но лишь получил по заднице ладонью. — Чего ты дерёшься? Если ты сын нашего главного, то тебе можно всё значит? — Не дуйся, зайка! — Он специально меня так называл, чтобы я злился. И надпись он написал, чтобы его дорогой папаня, следую своим моральным принципам, занимался поиском вандала, тем временем как Олег смог бы творить свои «грязные делишки». — Что на этот раз? — Спросил я после долгой. — В смысле? Я что, уже не могу просто так поздороваться со своим другом? — Ты — нет! — Твёрдо заявил я, и прибавил шаг. После такой наглости с моей стороны Олег ну просто не мог не зажать меня в лестничном проходе. — Тихо. Не дёргайся! Короче, у меня есть идея! — Какая на этот раз! — Возмущенно спросил я. — Ты забыл, чем закончилась предыдущая твоя задумка! Тебе хорошо, ты сын Белых, тебя пожалели. А мне влепили 25 ударов плетью… — Я уже начал переходить на своеобразное нытье, но Олег заткнул мне рот ладонью. — Не ори. Пошли со мной! — Не хочу! — А не пойдёшь, папе скажу, что это ты на главной стене про Бога наколякал! — Но это же ты… — Я пытался говорить чётко, но у меня плохо получалось. -Кому поверят? — Зачем я с тобой вообще дружу? — Спросил я у Олега, а тот пожал плечами. — Потому что я тебе нравлюсь! — Да ну тебя в пень! Как же Софья? Она теперь не твоя невеста? — Моя, моя, чья же еще! — равнодушно сказал голубоглазый, — Просто… ну понимаешь. Мне ты больше нравишься. — И из-за этого ты постоянно меня используешь и бросаешь? — Возмутился я. — Короче, хватит нюни распускать. Ты как? В деле? — В каком? Ты мне объясни! — Нееее, — протянул он, — ты сначала скажи, в деле ты или нет! — Ладно, согласен. — Если бы я попытался отказаться, то меня бы наказали. Не знай за что, главное, что Олег мог это всё устроить. — Ладушки! Завтра в полночь подойди ко мне в комнату. — Мне что-то надо будет? — О, спасибо, что напомнил. Вот список, поди и купи эти продукты в торговых палатах. — Ладно. — До встречи, зая! — Он передал мне деньги и куда-то смылся. — Чёртов извращенец! Педик! — выругался я. В своей комнате я тщательно изучил список. — «Огурец, толстую морковь, детский крем, » — Читал я и удивлялся, пока не заметил приписку на другой стороне. — «Спустись к Марине, нашей медсестре. Скажи. Что должен забрать белый пакет. Его тоже принеси с собой, то. Что в коробке НЕ СМОТРЕТЬ, это сюрприз!». Делать было нечего. Мне пришлось пойти в торговые палаты и купить всё, что тут написано. Благо нам часто привозили продукты из других соединенных с нами бункеров, а большинство мы выращивали сами в наших теплицах с искусственным освещением. Нашлось все. После я спустился к Марине Ивановне. Она отдала мне пакет и с опаской спросила, все ли у меня хорошо. Я кивнул и ушёл. До встречи с Олегом у меня оставалась еще пять часов. Я решил прилечь. И уснул, так и не поняв всей задумки Олега Белых. Немного поспав я вскочил с кровати, потому что почувствовал шевеление у меня в ногах. Показалось. Зато я вовремя проснулся и через двадцать минут стал собираться к Олегу. Опоздал. «Задержался на пять минут, а он ворчит» — думал я, извиняясь перед другом. «Получилось так», «Не хотел», «Немного проспал» — только и вылетало из моих уст. — Ладно, чёрт с тобой. Принес? — Да. — Отлично, заходи! Мы вошли в апартаменты семьи Белых. Они были огромны, я всего пару раз тут бывал. Свет выключен. Я и Олег шли на ощупь. Тихо. Не звука. Сначала я подумал, что Олег в очередной раз задумал пакость для своего отца, но всё изменилось, когда Олег открыл папку с моим личным делом (такие были у каждого здесь живущего). — Яровых Ярослав Леонидович, 16 лет, сирота, — он сделал паузу, перебегая по страницам моего дела. К слову, настольная лампа была включена и немного освещала кромешную тьму. — Родители погибли во время эвакуации, — продолжал он, но мне это надоело. — Может, хватит? — Тут я буду решать! — И он продолжил, — так, так, так, группа крови… ага, аллергия… угу, вес, рост… Замечательно. — Он закрыл дело и откинул в сторону. — Ну что я говорил, хороший кандидат! — Да, Олежек, ты прав! — Грубый голос раздался по ту сторону комнаты. Я испугался и начал отходить, но наткнулся на преграду из мягких пышных грудей. — Мне тоже нравиться, только маску чёрную надет надо. — Да, согласен. Софии! Вдруг включили свет, он ослепил меня. Пришлось буквально на мгновенье закрыть глаза. — Что это значит! — Заткни ему рот, Олег! Борис Белых подошёл к изящной вазе, где находились его кнуты. Он стал тщательно выбирать кнут для моей попки, тем временем, пока Олег вставлял мне в рот кляп. Я ничего не мог сделать, конечно, мы были в равных весовых категориях с приятелем, но мой страх не позволял мне и шагу ступить. Тем временем Софья, невеста Олега, копошилась в пакете, проверяя содержимое. — Всё на месте, все по списку! — подтвердила она и унесла пакет с собой. Я оцепенел и дал связать себе руки. Не прошло и пяти минут, как дружок стащил с меня штаны и трусы. Я почувствовал холодок там у себя. Белых старший уже определился с прутом, но отложил его в сторону. — Сначала твой кишечник. София, неси клизму! — М-м-м-м, ммм, МММММ! — Промычал я, поставленный раком, — мммм!!! — Не кричи, иначе будет больно. Я закрыл глаза и почувствовал как входит наконечник в мою попку. Я задёргался сильнее. — Тихо, тебе говорят –басом сделал мне замечание главный. Прошло пять минут. Я точно знал, ведь на противоположной стене висели часы, и я мог смотреть только на них. Вода тихонько вливалась в меня. Долго и мучительно я терпел, пока, наконец, Софья не вытащила из моей задницы наконечник. — Огурчик или морковку? — Спросила она. — Морковь! — проговорил Борис Николаевич, — Прямо до конца вставь ее! — И она вставила. Одним резким сильным движением она мне ее впихнула. Больно. Страшно. В животике вода, в заднице самая толстая морковь, которую я сам покупал. На глазах появились слёзы. — А хорошо терпит, теперь даже не мычит! — Заметил Олег. — Потрахать его? — Да, конечно, Соня! Девушка начала просто рвать мне жопу. Она была очень сильной, раз за пару минут мой аккуратный анал смогла превратить в дырень пидораса. Вскоре меня перевернули на спину и заставили широко раздвинуть и поднять ноги. Начались удары плетью по ягодицам и члену. Было смертельно больно, я заёрзал, но удары становились все сильнее. Из-за кляпа во рту я не мог кричать.  — Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать! — отчитывал Борис Николаевич. Наконец мне разрешили покакать. Соня вытащила морковь из растраханной попы и я опорожнился в ведро. На очереди огурец. На этот раз мне развязали руки и заставили раздвигать жопу самому. Было неприятно. Но я начал входить во вкус. Уже начал двигаться в такт Сониным толчкам. Вскоре сняли кляп. Белых старшему понравился мой стон. Он сказал, чтобы Олег вставил мне свой хуй, но тот отказался и предложил страпон. Ох, как тогда меня Соня поимела, как нагибала, как пихала мне резинку в зад. Я тогда кончил два раза, и каждый раз мне пришлось слизывать сперму с дивана и глотать. Вскоре Борис Николаевич сам не сдержался и стянул с себя портки. Тогда морковь и огурец показались мне детским садом. — Не надо, мне больно… — Что ты сказал, щенок? — Он только ускорился. — Пусть сосёт! Олег понял намёк и через пол минуты его хуй я обслуживал ртом. — Хорош! Ты молодец, сынок, что его взял в наши постоянные рабы! Хороший мальчик, ух, хороший! — С этими словами оба Белых в раз кончили в меня.