Знаменитая закрытая академия Шибусен – пристанище талантливых самородков, детей знаменитостей и просто богатеньких мажоров – находится в центре городка Дэс Сити на окраине Северной Америки. Принимает в свои стены всех желающих из стран Европы и Азии (всех, способных отстегнуть кругленькую сумму за обучение).
Сегодня в этом чудном заведении особое торжество, которое проводится лишь раз в десять лет — «Вечер встречи выпускников». И все, кто когда-либо окончил Академию, получили приглашение на это празднество от самого директора, и, по совместительству, мэра Дэс Сити — господина Шинигами.
В этот день по-особому подошли к организации вечера: он должен был выйти незабываемым и широкомасштабным. Таким, чтобы даже «День основания Академии» не мог сравниться с ним, а ведь это одно из самых ярких и фееричных событий Шибусена. А, в прочем, главная суть сего мероприятия — это встретиться со старыми друзьями, поболтать о жизни и просто весело провести время в кругу старых друзей, которые явно никогда не забудут о днях, проведенных в этой школе.
И вот уже почти все в сборе. Оркестр радостно наигрывает фанк, огромный шведский стол зазывает к себе гостей, по пирамидам из хрустальных бокалов весело струится игристое шампанское, а официанты улыбчиво разносят их на подносах по банкетному залу. Гости прибывают.
Сам господин Шинигами с искрами в глазах наблюдает за пробуждающейся атмосферой вечера с площадки на втором этаже. Рядом с ним его уже взрослый сын Кид – серьезный, солидный и представительный молодой мужчина. У входа на террасу, в элегантном черном платье, не особо увлеченно о чем-то разговаривая со своим отцом, стоит Мака, изредка поглядывая на женщину, которая с интересом обсуждает что-то с Марией Мьельнир. Сегодняшний вечер, безусловно, особенный, ведь его посетила даже сама Ками.
Сестры Томпсон обосновались на диванчике с Жаклин и Ким, где к ним, время от времени вступая в разговор, пристроились Харвар и Килик. Также рядом с ними маячил Окс, но он, может, и рад бы со всеми поболтать, да вот только все время пытался угодить своей беременной избраннице. И кто бы мог подумать, что однажды Диел все-таки откликнется на его симпатию. Оксу, видимо, неслабо пришлось потрудиться, чтобы добиться желаемого, однако он за эти семь лет изменился просто до неузнаваемости.
И пусть вечеринка только начинается, все прибывшие уже были в восторге только от того, что встретились после столь долгой разлуки. Лучшие когда-то друзья, одноклассники и просто хорошие знакомые – всем просто не терпелось поскорее узнать, как у кого дела и что за это время нового произошло. Даже не верилось, что такая сравнительно молодая академия выпустила уже столько учеников. А народ все прибывал. Некоторые выпускники с замиранием сердца ждали появление главной звезды своего когда-то класса. И это не Блэк Стар, как некоторые сейчас могли подумать. О, этот парень уже от души набивал пузо за шведским столом, а рядом стоящая красавица Цубаки все нашептывала ему что-то о хороших манерах. Вот уж кто ни капли не изменился. Ну, разве что только чуть подрос.
А тем временем к академии, преодолевая знаменитую лестницу Шибусена, приближался долгожданный гость. Тот, о ком после выпуска разнеслась немалая слава. Он очень легко осуществил свою мечту, о которой так долго грезил, хоть с его целеустремлённостью это и не должно было составить труда.
Прибыв в числе последних, он особо и не спешил скорее показаться на свет. А виной всему то, что даже ему было страшно и волнительно вновь увидеть тех, с кем он делил одну парту, с кем прогуливал уроки, с кем дрался на переменах и ходил на свидания по выходным. Он, безусловно, скучал по тем дням.
Подумав об этом, на его лице появилась легкая усмешка. Он приостановился у входа, и, прикрыв глаза, покачал головой.
— Стоп! Не полагается так вести себя крутому парню, верно?! — проговорил он себе под нос, после чего поднял голову вверх. Над ним возвышались колонны Шибусена: на перилах и стенах в подсвечниках горели свечи, а свет из распахнутых дверей приглашал внутрь. И снова парня охватило волнение, но отступать было уже некуда. Он преодолел эти несколько метров, отделяющие его от банкетного зала. В глаза ударил яркий свет, а в душу сразу запала до боли знакомая музыка. И повсюду все такие взрослые, но такие знакомые. Как будто и не было вовсе этих семи лет. Их чумной одиннадцатый класс снова в сборе.
— Эй, люди, да это же Соул! — закричал на весь зал Блэк Стар, сорвавшись с места и сразу же направившись к старому другу.
Мимо ушей этот возглас мало кто пропустил, и все рефлекторно обернулись в сторону входа.
— Значит, явился-таки, — тихо проговорил Кид, наблюдая сверху происходящее.
— Иди, сын, твои друзья уже в сборе. Поприветствуй всех, и будем начинать, — с легкой улыбкой на лице проговорил Шинигами, похлопав Кида по плечу. Тот кивнул и не спеша спустился вниз, где разворачивалось все торжество.
— Ну надо же, почти тридцатник, а ведешь себя по-прежнему – будто у тебя шило в заднице! — усмехнулся Эванс, пожимая руку и принимая крепкие объятия Стара. — Рад видеть тебя, дружище.
— Ты, засранец, мог бы хоть изредка напоминать о себе, — захватив парня за шею и поелозив кулаком ему по макушке, выдал Блэк Стар. — Пропал, и ни слуху, ни духу от тебя. Я уж начал думать, что ты сдох, скотина!
— Блэк Стар, отпусти, пожалуйста, Соула, — догнав своего неугомонного спутника, проговорила Цубаки. — Соул, прошу прощения за него, но ты и сам прекрасно знаешь, как тяжело им управлять. — Робко обняв старого друга, улыбнулась девушка. — Я тоже очень рада видеть тебя здесь сегодня.
— Да, я все-таки не зря пришел. И я безумно соскучился по вам, ребята, — широко улыбаясь, ответил Эванс. — Но вот сюрприз-то, кто бы мог подумать, что ты будешь терпеть этого гада так долго! — усмехнулся он, указав на синеволосого. — И да, шикарно выглядишь, Цубаки.
— Спасибо, — девушка улыбнулась, а на ее щеках заиграл легкий румянец. Цубаки и в школьные годы пользовалась немалой популярностью, а теперь еще и время внесло свои плоды: к просто миловидной девчушке с шикарными формами теперь добавилась стать и гордость юной женщины. Она также не утратила вкус в одежде, хоть и не изменила своим любимым нарядам, подчеркивающим все ее достоинства. И сейчас Цубаки прекрасно преподносило обществу шелковое, под цвет ее глаз, платье в пол с чуть менее глубоким, чем в подростковые годы, декольте и разрезом с правой стороны. А дополняли этот кокетливый образ темно-синие босоножки на шпильке и не сильно вычурное колье. Все в меру, в стиле Цубаки Накацукаса. Вот только прическа ее была слегка непривычна взору: распущенные длинные волосы, чуть подобранные у висков заколками, и длинная косая челка. А что касается ее фигуры, то все осталось на своих местах, как всегда – превосходно. И мало кто скажет, что эта девушка пару лет назад стала мамой.
Пока каждый желающий отдавал дань давно «пропавшему без вести» Соулу, Кид медленно приближался к центру событий. Однако он не мог пройти мимо Маки, которая, после беседы со Спиритом, так и осталась стоять на месте, издалека наблюдая за происходящим. Приближение младшего Шинигами заставило ее немного выйти из морального равновесия, но она быстро собралась с мыслями.
— Ты даже не хочешь поздороваться? — остановившись напротив девушки, спросил Кид. На вид он был как всегда спокоен, но явно заинтересован в том, что закрутилось с появлением этой «звезды вечера».
Мака тяжело вздохнула и, слегка покраснев, отвела взгляд от толпы возле входа куда-то в сторону оркестра.
— Ну, хватит тебе, давно же не виделись! Забудь о прошлом, в конце концов, сколько бы времени не прошло, мы по-прежнему друзья. Ты так не считаешь?
— Да, ты прав, — выдавив из себя улыбку, Албан подняла глаза на парня, который, не двигаясь, смотрел на нее прямо в упор. — И я, если честно, уже давно и не думаю о том, что было раньше. Хотя ты и сам знаешь, насколько волнительно встречаться со всеми после столь долгой разлуки. Я просто пока не знаю, что сказать…
— Хорошо, я тебя понял, — улыбнулся Кид, развернувшись в сторону шумихи, чтобы продолжить свой путь, но обернулся к Маке и добавил: — Хотя, для начала, могла бы просто сказать, что рада его видеть.
Кид ушел, вновь оставив девушку наедине со своими мыслями и переживаниями. Она даже и не знала о том, что такой чудесный вечер встреч со старыми лучшими друзьями окажется таким тяжелым в моральном плане. Эмоции просто били ключом. Но только сейчас она осознала в полном масштабе, как сильно все же скучает по времени, когда-то проведенному в стенах этой академии.
— О, а вот и мистер Шинигами! Здравствуйте, господин, — Блэк Стар комично поклонился Киду и засмеялся. — Позволь вдарить тебе разок в качестве приветствия.
— Ну ты черт! — усмехнулся Кид, пожав руку синеволосому и похлопав его по спине. — А ведь и правда, ни капли не изменился. Хоть бы повзрослел чуток, что ли.
— Смеешься?! Такие, как он, не взрослеют, — вступил Соул, принимая очередь после Стара, здороваясь с Шинигами.
— А ты вообще бы помолчал. Будь моя воля, я бы уделал тебя на пару вместе с этим чудиком, — с наигранной злобой произнес Кид, крепко обнимая Эванса. — Если еще раз решишь слиться, не присылая о себе никаких известий, считай, ты уже покойник!
— О да, с тобой шутки плохи! — грустно усмехнувшись, Соул взъерошил волосы на затылке. — Но можешь остыть, я набегался, хочу осесть и погрузиться в рутину повседневности. И Дэс Сити как нельзя лучше подходит для этого.
— Так уж и быть, ты прощен. А вообще, я посоветовал бы вам всем уже расходиться по залу. Вечер вот-вот официально начнётся. Отец скоро будет произносить приветственную речь. Предлагаю занять места за столиками с номерами своих классов, — переключаясь с Соула, объявил Кид всем, кто столпился вокруг него.
— Вот и я о том же подумал, давно пора брюхо набить! — дико засмеявшись, прокричал Блэк Стар, тут же получив неодобрительный взгляд Цубаки.
— Блэк Стар, хоть бы постыдился!
Кид, молча улыбаясь, покачал опущенной вниз головой, а Соул только тихо усмехнулся.
— И, кстати, Соул, можем ли мы рассчитывать на то, что всемирно известный музыкант почтит нас своими умениями и исполнит что-то из своего репертуара? — обернувшись к Эвансу, спросил Кид.
— Разве что если изрядно подопью, — смутившись, прыснул альбинос. — Сам знаешь — моя музыка не сильно-то годится для подобных светских мероприятий.
Кид только хотел было что-то возразить, как весь зал мгновенно затих вместе с прекратившим играть оркестром. По порожкам, ведущим на сцену, не спеша поднимался сам директор и хозяин Шибусена – господин Шинигами.
Представительный высокий мужчина в черном смокинге с белыми вставками и сединой в черных волосах, слегка постукивая металлическими пластинками на каблуках, прошествовал к середине сцены и, подойдя к самому краю, поклонился гостям. Все взгляды были направлены только на него.
— Добро пожаловать снова, дорогие выпускники Академии! — начал свою речь директор. — Я рад приветствовать вас всех на нашем особенном вечере, — сделав небольшую паузу, мужчина, едва заметно улыбаясь, обвел взглядом всех гостей. — Ровно семьдесят лет назад традиция Шибусена — раз в десять лет приглашать всех, кто когда-либо учился в его стенах – вступила в свои права, и, как мы видим, жива по сей день. Сегодня седьмой вечер встреч выпускников в истории Академии, и я рад видеть здесь снова как тех, что уже не первый раз попадает на подобное мероприятие, так и тех, кто на нем впервые. Когда-то вы были жизнью этой школы, а она — вашим вторым домом. И именно поэтому сегодня Шибусен вновь открывает свои объятия для тех, кто оставил в ее стенах частичку своей души. Добро пожаловать, друзья! С возвращением домой! — закончив речь, господин Шинигами снова поклонился. Зал взорвался громкими аплодисментами любимому директору.
Были слышны и возгласы, и крики, все были в восторге от такой пламенной речи, а Кид молча стоял радом со старыми друзьями и улыбался, глядя, как его отец гордо спускается к учительскому столу.
«Молодец, отец», — пронеслось в голове младшего Шинигами.
Зал стал медленно передвигаться и занимать свои места. Компания, что несколько минут назад толпилась в районе входа, плавно начала шествие к своему столу, который был пронумерован по году выпуска и букве, когда-то принадлежащей классу. Так что найти его труда не составило.
Когда все двинулись в гущу событий, Соул предпочел остаться в стороне, медленно передвигая ноги вслед за остальными. Он здорово изменился за эти семь лет. Вернуть сейчас школьное время, так он бы чуть ли не первым пронесся бы к своему месту. Но оказавшись здесь, в этой школе, спустя столько лет, ему вдруг почему-то начало казаться, что это место священно. Он любил Шибусен больше, чем отчий дом. И лишь с ней у него ассоциировалось слово «детство». Соул мог бы размышлять о своей любви к академии еще очень долго, но из транса его выдернул Кид, который, как оказалось, шел наравне с Эвансом, поджидая нужного момента.
— Ты чего, старик? — очнувшись от погружения в воспоминания, спросил Соул, глядя на друга, что схватил его за локоть и отстранил чуть подальше от толпы.
— Хочу спросить кое-что без лишних ушей, — Кид был настроен абсолютно серьезно, пристально смотря в глаза старому другу.
Соул, понимая, что дело важное, кивнул и, отбросив все шутки, принялся внимательно слушать Кида.
— Не заметил ли ты отсутствия одного человека среди нашей старой компании? — подождав, пока все, кто шел рядом, продвинутся вперед, спросил Кид.
— Ты говоришь о Маке? — грустно усмехнувшись, Эванс опустил глаза в пол. — Конечно заметил, но ни капли не удивлен. В день нашей последней встречи она сказала, что больше никогда не хочет меня видеть, — запрокинув голову, парень снова усмехнулся, — а я ей ответил, что ее желание будет исполнено.
— Видимо, не сдержал ты свое обещание, — сложив руки на груди, отозвался Кид. Соул вопросительно взглянул на него. — Видишь ли, никто из нашего класса не любил школу так сильно, как она, и было бы странно, если бы Мака сегодня не пришла.
— Она здесь? — будто все, что было сказано Шинигами-младшим, пролетело мимо его ушей, переспросил Соул. Кид, не утруждая себя повторными репликами, просто кивнул.
— Думаю, сейчас тебе нет смысла ее искать, так как я разговаривал с ней перед твоим приходом, — Кид медленно двинулся в сторону стола, где их с Соулом уже заждались, — и ей просто нужно собраться с мыслями перед встречей с тобой.
— Она что-нибудь говорила обо мне? — с легким волнением поинтересовался Эванс, двигаясь вслед за другом.
— Мне – нет, — ехидно улыбаясь, ответил Кид, подойдя к столу, где в сборе был уже весь их класс. Он наклонился ближе к Соулу и полушепотом закончил фразу, — но ты можешь сам у нее спросить.
Эванс нервно сглотнул, переведя взгляд в ту сторону, куда указал Кид, и буквально не поверил своим глазам. В нескольких метрах от их стола стояла та, кем были заняты мысли альбиноса на протяжении всех этих семи лет. Как бы он ни старался завести новые отношения, все они никуда не годились. И неужели ему требовалось расстаться с ней на столь длительный срок, чтобы наконец-то осознать, что она та самая единственная, кто нужна ему и всегда была нужна, просто он раньше этого не понимал. Или не хотел понимать. А сейчас уже поздно что-то возвращать.
Он стоял за спинкой дивана и наблюдал за ней издалека. По-прежнему такая маленькая, хрупкая, вот только чуть более женственная, чем в подростковые годы. Длинные русые волосы, элегантное черное коктейльное платье и высокие каблуки (смотрятся уже не как на кукле, а как на настоящей леди). Движения плавные и грациозные. Она уже определенно не та, кого он знал. Маленькая принцесса стала королевой. И теперь дорога к ней закрыта? Соул грустно вздохнул, заняв место рядом с Блэк Старом, осознавая всю плачевность ситуации. Он слишком поздно опомнился. Слишком поздно спохватился.
— О, вот и Соул! Правильно, брат, садись рядом со мной, звезды должны сидеть рядом, — засмеялся синеволосый, приобняв Эванса одной рукой.
— Я была на одном из твоих концертов, Соул, — мило улыбаясь, оповестила Жаклин.
— Лучше бы ты мне этого не говорила, — усмехнулся парень, смущенно опустив глаза.
— Но это же было потрясающе! Я не знаю, чего ты стыдишься. Весь зал был в восторге во время твоего выступления. Ты по истине звезда. И очень жаль, что ты решил уйти со сцены, — закончив свою пламенную речь, грустно добавила девушка.
— У них, должно быть, просто нет вкуса.
— У тебя, наверное, миллионы фанатов, нелегко будет с ними расстаться? — вступила в разговор Лиз.
— Я никогда не гнался за популярностью. Фанаты, поклонники, интервью — все это жуткая скукота. У меня была своя цель в жизни, и она достигнута. Так что не вижу смысла дальше на ней зацикливаться, — Соул и глазом не успел моргнуть, как стал объектом всеобщего обсуждения. Нужно было срочно что-то предпринять, но идей пока не было.
— Да ладно, просто сказал бы, что сам наконец понял, что вся твоя музыка полное фуф…
— Блэк Стар! — вскрикнула Цубаки, шлепнув парня по затылку, — Соул, не обращай внимания, ты же сам знаешь, что Блэк Стар у нас никогда не был поклонником какого-либо творчества, — девушка кинула сердитый взгляд на мужа, который обиженно потирал затылок.
— Нет, Цубаки, — покачав головой, ответил Эванс, — он прав. Моя музыка действительно полное фуфло, — грустно усмехнувшись, признался парень. — Никому не нравится, что я делаю, но всем нравится то, как я это делаю. Им нужен мой талант, но никому не нужна моя музыка. Так устроен шоубизнес, но я не намерен с этим мириться. Поэтому я решил, что мой талант останется при мне.
— Ты правильно сделал, нельзя терять то, что ты любишь, только потому, что это кому-то не нравится, — прокомментировал Килик.
— Именно. И вместо того, чтобы слушать мои скучные байки о неудавшейся карьере, предлагаю запустить эстафету, — Соул поднял вверх бокал с шампанским. — Давайте, ребята, я не видел вас семь лет, я тоже хочу знать, как вас помотала жизнь. Расскажите о себе, — после слов Эванса, кто мог дотянуться до его бокала, чокнулись с ним своими, и все дружно выпили.
— Скажи честно, Ким, он тебя пытал? — кивнув на Окса, спросил Соул. Ким тихо засмеялась. — Нет, ну серьезно. Окс, как тебе удалось?!
— Переходный возраст сделал все за меня, оставалось только поработать над характером и купить линзы, — широко улыбаясь, пояснил парень. — Ну и позаботиться о том, чтобы она никуда не уехала без моего ведома.
— Через год после выпуска мы встретились в Бостоне. Я сразу не узнала его, да и потом с трудом осознавала, что это Окс. Поверь, Соул, он уже совсем не тот сосунок, которого ничего не интересовало, кроме учебы, — закончила Ким.
— Что ж, я очень за вас рад, — улыбнулся альбинос.
— Кид, дружище, а чем же ты у нас занимаешься?! — комично опомнившись, вскрикнул Блэк Стар, отрывая Шинигами-младшего от какого-то дико важного разговора с Харваром, и заржал. — Давай, расскажи братишке Соулу.
— Поверь, Соул, в моей жизни нет ничего сверхувлекательного, — не обращая внимания на дико ржущего Блэк Стара, спокойно проговорил Кид.
— Подумаешь, мне все равно интересно.
— Кид преподает математику и геометрию здесь, в Шибусене, — прозвучал спокойный голос за спиной у Соула. Блэк Стар залился диким смехом, Кид покраснел, пытаясь прикрыться, чтобы этого не было видно, а потом просто залил свое смущение бокалом вина. Соул чуть не подавился, услышав эту новость.
Теперь причина истерики Блэк Стара была крайне ясна. И все, кто был с Кидом на школьной скамье, знали этому причину. Соул изо всех сил сдерживал улыбку, стараясь не засмеяться так же, как Блэк Стар, и не засмущать Кида еще больше, но Эванс просто не мог сейчас в действительности осознать то, что услышал.
Просто в его понимании, человек, который до смерти был помешан в юности на всем симметричном и всегда устраивал истерики, если вдруг кто-то нарушал эту самую симметрию, ну никак не мог стать учителем. Тем более математики и геометрии. Кид всегда для всех был чересчур педантичным, порой это даже мешало его собственной учебе. От того Соул никак и не мог представить, как с такими замашками Кид вообще может учить кого-то еще.
— Подождите, подождите… — с проскакивающими между словами смешинками, пытался выговорить альбинос, — Кид — учитель, — раскладывая услышанное по полочкам, проговаривал он. — Ладно, я еще могу понять математику. Но геометрия?! Вы… стоп, вы серьезно?! — не найдя сил больше сдерживаться, засмеялся Эванс, откинув голову и посмотрев на подошедшего к их столу человека. — Боже, Кид, как так?!
Шинигами-младший, опустив глаза, как провинившийся школьник, смущенно пожал плечами. От вина его щеки стали еще краснее, чем прежде.
— Тебе детей не жалко? — успокоившись и серьезно посмотрев на друга, спросил парень, и, снова не выдержав, засмеялся. — Ну, Кид, хорошо хоть не черчение.
— Зато у наших учеников теперь не возникает проблем ни с какими чертежами, — снова дал о себе знать голос за спиной Соула, — а вот ты как был оболтусом, так им и остался, — затянувшись и выдохнув дым, мужчина стряхнул пепел с сигареты на пол.
— Профессор Штейн, а Вас ученики по-прежнему боятся? — широко улыбаясь, спросил Соул.
— Еще бы, иначе никак! — усмехнулся мужчина. Профессор подкатил к столу свое излюбленное кресло, с которым он, кажется, никогда не расставался, и уселся на него рядом с ребятами. — Что, детки, вспоминаем былые времена?
— Именно, вот как раз думали вспомнить Ваш тест по биологии в десятом классе, — улыбнулся Кид.
— А, тот самый, который завалила большая часть класса? — засмеялся Франкен. — Да, кое-кто мне пересдавал его три раза подряд, верно, Соул? — повернувшись лицом к парню, произнес учитель, широко улыбаясь.
— Ой, профессор Штейн, давайте не будем об этом, мы все прекрасно знаем, что я был не самым умным парнем в классе, верно же? — засмущавшись, принялся отговариваться Эванс, но эта картина заставила наконец улыбнуться Кида.
— Ну и не самым глупым. Хватило же ума столько шпаргалок наделать, — снова усмехнулся профессор.
— Да, это был самый веселый тест по биологии за всю нашу историю, — хихикнула Цубаки.
— Мне было совсем не весело, — наигранно буркнул Соул. — Раздели до трусов, так еще и посадили туда, где списать было невозможно. А все надежды были на Кида, — тяжело вздохнул альбинос, вспоминая былые времена, и снова засмеялся, вспомнив, кем сейчас работает Кид, и как тогда он провалил тест только потому, что весь урок пытался красиво написать свое имя в бланке.
— Мне вообще тогда хуже всех было, — считая, что про него все забыли, выдал Блэк Стар.
— А не надо было пытаться украсть ответы, — возразил на его заявление Штейн, снова затягиваясь.
— И поделом тебе, Блэк Стар. Головой надо было думать, а не тем местом, каким ты думал обычно, — как-то незаметно рядом со столом старой компании появилась фигура девушки, которая сразу же привлекла внимание всех одноклассников своим комментарием.
— Зубрилка, я просто действовал по ситуации, — оправдывался синеволосый.
— Ты просто не смог решить ни одной задачи, — удрученно опустив голову вниз, выдохнула Цубаки.
Мака медленно обошла стол и осторожно, будто ее вот-вот прогонят, присела на край дивана рядом с Соулом, который все никак не мог оторвать от нее взгляда. И также не мог он выдавить из себя ни единого слова, хоть и неосознанно держал рот приоткрытым, видимо, в поисках тех самых слов. А девушке можно было отдать должное, она держалась идеально: невозмутимая, беспристрастная и холодная.
К счастью, Кид сидел напротив этой парочки, и стоило ему только в упор посмотреть на Албан, как в той едва ощутимо проснулась легкая робость, которую она мастерски в себе подавляла. Девушка знала, чего Кид ждет от нее сейчас. И понимала, что под этим пристальным взглядом обязана это сделать. Она вполоборота посмотрела на своего соседа, стараясь сохранять невозмутимость.
— Рада тебя видеть, Соул, — словно заученно проговорила Мака и сразу же отвернулась.
— А… да, я… — слова девушки выдернули парня из его собственных мыслей, которые теперь ему было необходимо собрать в кучу и выдать хоть что-нибудь членораздельное, — я тебя тоже, — почти что шепотом выпалил Эванс и сразу же осушил бокал с вином, после чего снова его наполнил.
Мака спокойным движением пододвинула к нему поближе свой пустой бокал, и Соул без лишних слов наполнил и его.
— И про старика учителя не забудь, Эванс, — затягиваясь, разрядил обстановку Штейн.
— Разумеется, профессор, — усмехнулся парень, дотягиваясь до бокала учителя.
— Мака, а ты ведь тоже осталась в академии, я не ошибаюсь? — вновь возродила тему Лиз.
— Да, — взглянув на девушку, кивнула Албан. — Я даже не знаю, как правильно назвать свою должность. Наверное, все-таки что-то вроде завуча, но я не преподаю. Просто слежу за всем, что здесь происходит, помогаю Шинигами и выполняю всякую бумажную работу.
— А начиналось все с простой лаборантки, — с блаженной улыбкой, вновь вмешался профессор.
— Ну, все с чего-то начинают, — смущенно опустив глаза, добавила девушка.
— Значит, ты все это время провела здесь, в Дэс Сити? — прикончив еще один бокал, наконец-то подал голос Соул.
— Вовсе нет, — мотнула головой девушка. — Я вернулась в Дэс Сити два года назад. Пять лет путешествовала вместе с мамой. А потом соскучилась и решила вернуться. К счастью, Кид был здесь все время, он-то и предложил устроиться в школу.
— В общем, как я понял, все наши главные умы осели в Шибусене, скукота, — дотянувшись до тарелки и схватив с нее жареную куриную ножку, вновь вклинился Блэк Стар, — верно, Цубаки? — подмигнув жене, парень принялся усердно обгладывать свою добычу. Девушка вздохнула и с улыбкой посмотрела на всех взглядом, в котором так и читалось: «Не судите меня строго, вы ведь и сами его прекрасно знаете».
— Да, Цубаки, а что вы с Блэк Старом? — допивая остатки вина из бокала, будто опомнилась Мака. — Вы, помнится, уехали в Японию?
— Да, верно, — ответила девушка, втихаря радуясь, что ее благоверный набил полный рот еды и сейчас ничего не выкрикнет, — Блэк Стар работает, а я сижу дома. Все-таки воспитание ребенка отнимает много сил.
— И как ты только справляешься с двумя такими оболтусами? — изрядно повеселев, усмехнулся Кид.
— Я и сама не знаю, — улыбаясь, пожала плечами Накацукаса.
Оркестр возобновил подвижный ритм и громкость музыки как раз вовремя. За столами заметно начала пробиваться тишина. Светские беседы постепенно утрачивали свою актуальность, и бывшим одноклассникам и просто друзьям и знакомым уже не терпелось пообщаться не всей компанией, а в узком кругу, или даже с глазу на глаз.
— Ну что, молодежь, наполняем бокалы? Еще раз за встречу, и да будет вечер веселым! — давно докурив сигарету и еще не успев начать новую, Штейн затаился и молча наблюдал за своими бывшими учениками, но когда почуял, что у них кончаются темы для разговоров, решил вмешаться и разогнать всех из-за этого грешного стола куда подальше, чтобы не скучали.
Бывшие ученики послушно выполнили указ экс-учителя. Красное и белое вино весело заблестело в бокалах и взмыло вверх звоном ударяющегося друг об дружку стекла. Все дружно выпили и в самом деле принялись разбредаться по залу. Вернее, большая часть собеседников отдала предпочтение танцам – оркестр был доволен, а профессор Штейн незаметно и быстро умыкнул к учительскому столу.
***
— Прячешься от Маки или просто вышел мозги проветрить? — выуживая из пачки длинную тонкую сигарету, спросила Лиз, оперевшись на колонну возле входа, где обнаружила Соула в такой же позе.
— И то, и другое? — грустно усмехнулся Эванс.
— Почему бы вам просто не поговорить? Ни за что в жизни не поверю, что спустя эти семь лет у вас не найдется темы для разговора, — чиркнув зажигалкой, затянулась блондинка.
— Темы есть, — пожав плечами, вздохнул парень, — а вот слов для них…
— Господи, Соул, тебе вроде бы уже не шестнадцать. Так какого черта ты ведешь себя, как придурок? — закатив глаза, продолжила Томпсон.
— Хорошая формулировка. Видимо, я такой по своей натуре.
— Ага, оставь это кому-нибудь другому. Пусть мы давно не виделись, но уж я-то знаю, какой ты. Так что вытри сопли, намахни еще бокальчик и выскажи ей все, что так долго тебя терзало.
Соул усмехнулся, вдруг вспомнив, как в школьные годы Лиз держала в страхе половину школы. И, пожалуй, была единственной девушкой, которую он побаивался. Но только иногда, а в общем и целом, они немало дел с ней вместе наворотили. И Лиз была абсолютно права: уж она-то действительно знает, какой он на самом деле.
— Марш за бухлом! — командным голосом выкрикнула Томпсон, указывая парню рукой в сторону зала. — Если сейчас же с места не сдвинешься, я тебе пинка дам.
— Понял, понял, все, — рассмеявшись, Соул поднял руки вверх в знак того, что он сдался под ее натиском и двинулся в сторону входа.
— То-то же! — выдохнув, Лиз, со спокойной душой, снова облокотилась на колонну и расслабилась.
Следуя совету старшей Томпсон, Соул, сливаясь с общей массой, опрокинул бокал вина… и понял, что этого мало. Поэтому сразу же за ним последовал следующий. Но сегодня алкоголь совсем не хотел помогать Эвансу. Даже после второго бокала его уверенность в себе не увеличилась ни на йоту. Сперев под шумок бутылочку-другую и пару бокалов, альбинос понял, что не может вот так вот просто накидываться в одиночестве.
— Фразу «марш за бухлом» ты принял слишком буквально, — затушив окурок о ступеньку, прокомментировала Лиз, когда Соул уселся рядом с ней, поставил между ними бутылку и закурил.
— Я, пожалуй, еще слишком трезв, чтобы пить с кем-то другим, — выпустив дым, ответил Эванс.
— Понимаю, — задумчиво рассматривая алкоголь, протянула Томпсон, — ну что ж… в общем-то, для этого я сюда и пришла, — выдохнув, девушка открыла напиток и принялась разливать по бокалам.
Соул затянулся, выпустил дым через несколько секунд, провел рукой по волосам и посмотрел на старую подругу.
— По-твоему, Лиз, как много дерьма я натворил за свою жизнь?
Блондинка покачала бокал, наблюдая, как красная жидкость заманчиво омывает бортики посуды, оставляя за собой «слезинки».
— Достаточно, чтобы жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, но не настолько много, чтобы о тебе забыли все, кому ты был дорог.
— Это-то меня и напрягает, — выдав на выдохе, снова затянулся альбинос.
— Почему ты просто не можешь радоваться тому, что ты наконец дома?
— Потому что мне с каждым разом все больше кажется, что я не достоин этого дома, — щелчком пальцев запульнув сигарету в неизвестном направлении, Соул выдохнул последний дым и залпом осушил свой бокал.
— Слишком много думаешь, — наполнив бокал парня, Лиз протянула его другу.
На исходе второй бутылки их алкогольную идиллию прервала Патти, которая буквально затащила Лиз обратно в академию, постоянно тараторя о том, что у Кида вдруг появилось какое-то очень важное дело к ним. Оставшись один, Соул выкурил еще одну сигарету, посмотрел в темноту и решил, что ему надоело сидеть на выходе, ведь было более приятное место. И вот, спустя несколько минут, он уже стоял на балконе, вновь облокотившись на перила.
— О чем задумался? — примерно в десяти шагах за его спиной раздался вопрос, нарушивший его одиночество. И Соул был несказанно этому рад, потому что, как ему показалось, он уже постепенно начинал сходить с ума.
— О вечном, — усмехнувшись, ответил Эванс.
— Почему тебе в зале не сидится? Избегаешь всех? — после его ответа, следующий вопрос не заставил себя ждать.
— А ты все такая же зануда, — развернувшись к источнику голоса, выдал парень. Его взгляд снова скользнул по хрупкой фигурке девушки и не остался неудовлетворенным. А ведь когда-то она принадлежала ему.
— А ты все такой же болван, — слегка нахмурившись, ответила собеседница, но ее лицо быстро вернуло себе мягкость и непринужденность. — Я рада, что ты наконец соизволил появиться, — Мака отвела взгляд, а ее щеки покрылись едва заметным румянцем.
Благо Соул был свободен от чувства смущения в данный момент – спасибо Лиз. Он оттолкнулся от перил и подошел ближе к девушке.
— Наверное, давно пора было это сделать, — он улыбнулся самой чистой, самой теплой улыбкой, которая только была в его арсенале, что заставило девушку смутиться еще сильнее.
— Дурак, — тихо пробурчала она, не желая смотреть на него, хоть парень и находился от нее в полушаге. Такая реакция Албан его развеселила.
— Замечательный вечер, не так ли? — не сдвигаясь с места, поговорил Соул на выдохе, запрокинув голову. Нужно было срочно разрядить обстановку, чтобы Мака не чувствовала себя такой зажатой рядом с ним. Хоть свои чувства он едва сдерживал. В животе вдруг запорхали бабочки, как у влюбленного подростка. Похоже, того количества алкоголя, выпитого Соулом, хватило и на их долю.
Небо было черным, а россыпь звезд, что украшала его, яркой и завораживающей. Мака поддалась искушению и тоже посмотрела наверх, и в этот момент, будто бы прямо между ними, пролетела падающая звезда. Соул снова посмотрел на девушку, от которой взгляд было оторвать так же тяжело, как от этого неба, и в очередной раз признал, что он дурак.
— Загадала? — нарушая минутную тишину и отрывая собеседницу от созерцания прекрасного, спросил он. Мака коротко кивнула и, мягко улыбаясь, уставилась куда-то ему в грудь.
— Даже не верится, — спустя какое-то время, проговорила она, — прошло семь лет, Соул, — Мака подняла глаза и встретилась своим взглядом с его, который парень и не собирался отводить.
Ее глаза. Как долго они ему снились. Большие, зеленые, умные, полные любви и нежности. Как сильно он скучал, как сильно он не хотел себе признавать, что скучал. Как сильно сейчас билось его сердце, находясь рядом с ней, как счастлив он был сейчас, снова глядя в эти глаза. Дальнейшим действиям отчета он уже не отдавал. И как бы странно это ни было, его не волновало то, к чему это может привести. Он просто сделал еще шаг и впился поцелуем в губы, о которых мечтал на протяжении всех этих семи лет.
Она его не оттолкнула. Мака крепко обхватила его шею руками, отвечая на поцелуй. Скажите, может ли быть поцелуй одновременно нежным и страстным? Но он был именно таким. Таким его сделала эта долгая разлука, виной которой был сам Эванс, за что парень не прекращал себя винить. И пусть этот поцелуй был невероятный и восхитительный, потратить еще семь лет вдали от нее, чтобы получить второй такой же, он не желал. Его руки плавно скользнули по тонкой талии, обтянутой легкой тканью, останавливаясь у нее за спиной. Эванс чувствовал, как ноготки девушки блуждают по его шее и затылку, вызывая буйство разных чувств, ведущих к не очень, в настоящий момент, удачному исходу, но прерывать этот поцелуй он тоже не собирался. Соул слишком долго этого ждал, чтобы так просто от него отказаться, но Маке пришлось сделать это за него. Отстранившись, она уткнулась лбом в его лоб, переводя дыхание.
— С возвращением, Соул, — проговорила она, вызывая у Эванса широченную улыбку.
***
— Куда ты меня ведешь? — неуверенно петляя за девушкой по темным коридорам, наконец озвучил свой вопрос Эванс.
— А для тебя это так важно? Просто иди и все, — отозвалась Албан, не выпуская руки парня из своей ладошки.
— Бестия, — со смешком выдохнул парень.
Так как все основное веселье проходило на первом этаже, наверху было пустынно, и даже свет нигде не горел. Единственный признак жизни здесь проявляла доносившаяся снизу музыка, которая затихала к третьему этажу.
Наконец достигнув нужной двери, Мака повернула ручку и толкнула ее от себя, впуская парня внутрь, заходя следом за ним. В тишине комнаты раздался щелчок замка закрывшейся двери. Наконец-то тишина.
— И где мы? — пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте, снова поинтересовался Соул.
— А ты не узнаешь? — подводя парня ближе к предмету, который он просто не мог не узнать, удивленно спросила Мака. Через несколько шагов они стояли около большого старого рояля.
— Наш музыкальный класс, — тихо выговорил Эванс, будто боясь спугнуть это видение. Он плавно провел рукой вдоль глянцевой поверхности инструмента и открыл крышку. Белые клавиши сразу же бросились в глаза. — Как ты тут, дружище? — обращаясь к роялю, спросил парень, осторожно поглаживая пальцами клавиши, словно они могли рассыпаться от его прикосновений.
— Ностальгия, не правда ли? — посмотрев на Соула, улыбаясь, спросила Мака.
— Не просто ностальгия, — отвечал парень, не отрывая ни взгляда, ни рук от инструмента, — это прямо путешествие в прошлое. Соул сел на скамейку за клавиши, оставляя место, чтобы Албан уместилась рядом, и аккуратно выжал первый звук из своего «старого друга». — А ты ничуть не изменился, — усмехнувшись, выдал Эванс очередную фразу в адрес инструмента.
— Сыграешь для меня? — с блеском в глазах, в которых отражались искры света, проникающие с улицы через окна, спросила Мака.
Парень ничего не ответил, только улыбнулся и уже более требовательно провел пальцами по клавишам, извлекая звуки. Вслед за правой рукой на инструмент плавно опустилась левая, которая нежно добавляла переливу приятной мелодии ноты аккомпанемента. Длинные тонкие пальцы Соула скользили по роялю, словно отдельно от своего хозяина, словно это была их собственная мелодия, не похожая на все то, что когда-либо прежде играл Эванс. Мака это тоже заметила.
— Очень необычно. Никогда раньше не слышала ничего похожего на это в твоём репертуаре, — прокомментировала девушка после того, как Соул опустил кисти на колени. Услышав отзыв, он усмехнулся.
— Это был экспромт. Я действительно раньше никогда не играл ничего подобного. Будто вся душа вылетела наружу, — ответил парень, сделав глубокий вдох.
— Мне понравилось, — немного смущенно, осторожно дотрагиваясь кончиками пальцев до клавиш, добавила Мака.
— Ты никогда не разбиралась в музыке, — тихо засмеявшись, покачал головой Эванс, мягко опустив крышку рояля.
— Но я же могу сказать, что мне нравится, а что нет, — наигранно надув губки после заявления Соула, возразила Албан.
— Насчет этого… — парень мягко улыбнулся, глядя на девушку, и нежно убрал за ушко прядь русых волос, — никто и не спорит, — закончил он свою фразу, коснувшись ладонью ее лица и, слегка наклонившись, поцеловал.
Легким движением подхватив девушку на руки, Соул приподнялся, усадив ее на крышку рояля.
— Что ты делаешь? — улыбаясь, спросила Мака, когда он отстранился от нее, вернувшись на скамейку.
— Так у меня обзор лучше, — хищно оскалившись, ответил парень, глядя на девушку снизу-вверх. — А это нормально? — перебирая в руках маленькие тонкие пальчики с наманикюренными ноготками, спросил он. — То, что все там – внизу, а мы здесь.
— Если ты хочешь, мы в любой момент можем вернуться, — взволнованно ответила девушка.
— Нет, — помотал головой альбинос, — не хочу.
Глядя глаза в глаза, он, едва касаясь, провел кончиками пальцев по гладким ножкам Албан от колен до щиколоток. Одновременно расстегнув застежки на обеих босоножках девушки, Соул скинул их с маленьких ступней, и каблуки с металлическими набойками со звоном встретились с плиточным полом.
Приподняв одну ножку, парень кротко коснулся горячими губами тонкой лодыжки, медленно очерчивая короткими поцелуями линию, ведущую вверх к коленной чашечке. Остановившись у границы начала атласного подола, он нежно провел ладонью по бедру девушки, запуская руку под платье, одновременно с этим резким движением срывая с ее губ сладкий поцелуй.
Держась одной рукой за плечо Соула, вторую Мака запустила в волосы у него на затылке, притягивая Эванса к себе чуть сильнее. Его язык требовательно скользил по ее рту, не давая ей ничего возразить. Хотя девушка вовсе и не была против. От плеча парня Мака плавно передвинула руку к его шее и едва ощутимо провела ноготками по нежной коже, вызывая тем самым у парня шумный вздох и волну мурашек по всему телу. Добравшись до галстука, Мака потянула узел вниз, высвобождая из него свободный конец, после чего резким движением сдернула с плеч Соула пиджак. Эванс послушно опустил руки вниз, и предмет гардероба с шорохом упал под ноги. Через тонкую ткань рубашки Мака наконец ощутила жар его тела.
Опустив ладони девушке на бедра, Соул снова поднял ее и, передвинувшись по периферии к другой стороне инструмента, усадил Маку на крышку так, чтобы она была чуть выше, чем ранее. Блуждая руками по ее телу, оголенной спине и бедрам, парень поцелуями спустился к ее шее. Кожа Маки была безумно нежной: раньше на ней буквально от неосторожного касания появлялись синяки, а оставить некрасивые багровые засосы было проще простого. В последнем Соул только что убедился. Мысленно ругая себя за содеянное, он не мог прекратить ее целовать, оставляя все больше и больше отметин на бледном полотне. Эванс чувствовал, как ее тело вздрагивает под его руками, и слушал ее тяжелое неровное дыхание. Когда на шее девушки уже не осталось места, он приготовился перейти на плечи, но поднял голову и вновь прильнул к ее губам, уже припухшим от этой страсти. Впрочем, как и его собственные.
Но стоило только самой Албан коснуться губами шеи Эванса, как он чуть не взвыл. Будучи очень неравнодушным к манипуляциям, проделываемым с его шеей, Соул почувствовал, как все его тело задрожало. После второго поцелуя начали подкашиваться колени, а после третьего он уже был готов молить о пощаде от того, что его расслабленное в удовольствии тело отзывалось легкой болью в паховой области. Ему необходимо было что-то срочно предпринять, но Мака сама почувствовала, что пора прекращать изгаляться над бедным парнем и, приподняв его голову, нежно поцеловала в губы, нащупывая пальцами воротник его рубашки и через несколько секунд уже избавляя пуговицы от заточения в петельках.
Чувствуя, что сдает позиции, Соул, придвинувшись вплотную, настиг, наконец, желанных плеч и ключиц. Захватывая губами кожу, выбивая тем самым у девушки легкие полустоны, он медленно, но верно спускался к самой заветной части карты ее хрупкого тела. Вернувшись вновь к губам Маки, он медленно провел рукой от бедра к изящному изгибу талии, ведя руку выше, останавливая ее на маленькой аккуратной груди, чуть сжимая пальцы, дабы сорвать с губ Албан сквозь поцелуй очередной стон. Через тонкую ткань платья отчетливо прорисовывались бусинки возбужденных сосков, и Соул не мог удержаться от того, чтобы не провести пальцем по одному из них прежде, чем начал стягивать тонкие бретельки платья с плеч Маки.
Одна, другая… Дальше следует его тяжелый вздох и ощущение обжигающего дыхания девушки у него над ухом. Взору альбиноса открываются два изящных холмика на теле, к которому он, спустя столько времени, наконец имеет доступ. Сперва осторожно проведя по ним ладонью, Эванс опускает голову, касаясь губами кожи, вероятно еще нежнее, чем на шее. Но здесь это уже не имеет значения, потому что кроме него и самой Маки засосов в этой области не увидит никто. И Соул дает себе волю, покрывая поцелуями, оставляющими следы, каждый сантиметр груди девушки. Эванс с содроганием сердца впитывает в себя каждый стон, чувствует, как пылает желанием ее тело и как острые ногти всё сильнее вонзаются в его плечи с каждым прикосновением к соскам.
Не в силах уже сдерживаться, Соул напористо запускает руки под платье девушки и, нащупав кружево, одним движением стаскивает с нее трусики, после чего так же быстро расправляется с ремнем, пуговицей и ширинкой на собственных брюках. Целуя девушку в губы, он задирает ее платье практически до талии, придвигая за бедра вплотную к себе. Высвобождая одной рукой свой до сумасшествия возбужденный член, Эванс слегка отклоняет Маку назад, проводя головкой вдоль малых половых губ и клитора. От этого действия у него самого чуть не сносит крышу, но он находит в себе последние силы для того, чтобы нанести ее смазку хотя бы на часть своего органа, после чего плавно входит в ее разгоряченное лоно, высвобождая так долго томившийся в его груди стон. Мака, пытаясь подавить выкрик удовольствия, прикусывает собственную руку, но у нее ничего не выходит, и Соул, накрывая ее губы своими, начинает двигаться, постепенно набирая темп.
Мака, крепко вцепившись в плечи парня, с каждой новой накрывающей волной блаженства, сама того не осознавая, оставляла на его коже кровоточащие царапины. Страстные вздохи, крики и стоны удовольствия в момент наполнили доселе пустующую и тихую аудиторию. Соул дышал очень сбивчиво, держа при этом довольно быстрый темп. Исключение составляли моменты, когда, не в силах удержаться, он впивался в губы девушки или слегка прикусывал кожу на шее или плечах. Надавливая руками на ее бедра, он позволял себе входить до конца. Возражений на этот счет не было. Зато, при каждом новом толчке вперед, со стороны Маки был очередной крик через стиснутые накрепко зубы и жгучее ощущение впивающихся в его спину и плечи ногтей. Казалось, это могло продолжаться вечно. Вечно только они вдвоем – одни. Вечное счастье, вечное удовольствие, но Соул чувствовал, что уже приближается к завершению. Да и Мака, судя по всему, тоже. Она начала издавать стоны почти не прекращая (с каждой секундой интервал между ними становился все меньше), впиваясь ногтями в его тело. Через пару секунд после того, как Соул об этом подумал, Мака крепко прижала его к себе, обхватив руками и ногами, вскрикнув при этом так громко, насколько это было возможно. Сделав несколько финальных толчков, Соул тоже издал свой последний стон, крепко обнимая Албан и, упираясь лбом в плечо девушки, излился в нее.
Переводя сбившееся с нормального ритма дыхание, он чувствовал, как ее тело буквально растекается в его руках. Кое-как собрав оставшиеся силы, он поднял голову и заключил ее губы в очередном поцелуе – уставшем и немного неловком, но все таким же нежным и чувственным. Каждая клеточка их тел требовала отдыха. А изувеченная девушкой спина Соула отзывалась острой болью, которую он постепенно начинал ощущать. Но им обоим было абсолютно плевать на все. Потому что они чувствовали, что наконец обрели свое неповторимое счастье.
— Если ты снова уедешь, — тихо, все еще слегка задыхаясь, проговорила Мака, прислонившись лбом ко лбу парня и заключив его щеки в свои ладошки, — забери меня с собой.
Соул взял одну ее руку в свою, подтянул к губам, поцеловал и улыбнулся.
— А я больше не уеду, — ответил он, — но тебя я все равно заберу.
