Мечта

— Товарищ прапорщик, разрешите обратиться? Не успел Шматко войти в роту, как неожиданно появился Соколов. — Е-мое, Соколов, ты в каких войсках служишь? — Эммм… в мотострелковых, а что? — А то, что какого хрена ты как из-под земли вырастаешь? Не уже нельзя спокойно подойди, спросить, — разошёлся Олег Николаевич, — ладно, Соколик, чего тебе надо? — У вас струны для гитары не найдётся? — Ч-чего? Какой струны? Для какой ещё гитары? Кому ты играть серенады собрался? Фомину или Прохорову? — в глазах у Шматко заиграли смешинки. — Да нет же, товарищ прапорщик, — рассмеялся солдат. — Не уже ли Евсееву? — Олег Николаевич, у нас же смотр, а сегодня кастинг, мы хотим песню исполнить, гитары нашли, а струна рваная, — затараторил Кузьма. — Какой ещё кастинг? Что за кастинг? Почему я не знаю? — разошёлся прапорщик, — Фомин!!! Я сказал Фомин!!!!!!! Шматко удалился вглубь роты, а Кузьма вздохнул: — Вот и спросил струну. Куда-то ещё и Медведь делся… Вечерело. Воздух наполнялся ароматами цветущих деревьев, трав, шумом цикад. Постепенно загорались окна, от них манило уютом, домом, только окна санчасти оставались все такими же темными, они бережно хранили свою тайну. — Ириш, ты моя, навсегда только моя, — шептал загорелый, русый солдат, он нежно целовал свою любимую, по хозяйски обхватив сильными руками ее талию. Белый халат медсестры в летних сумерках казался ещё ярче, невиннее, нежнее. Миша начал медленно его расстёгивать, любуясь каждым сантиметром тела любимой. Пара мгновений и халат слетел на пол, а девушка осталась лишь в белье. Солдат слегка отошёл от своей любимой и залюбовался ею: красивая худенькая девушка, в белоснежном белье, была окутана летними сумерками. Позади неё догорали остатки заката, лучи солнца дотягивались до кожи девушки предавая ей чуть персиковый оттенок. Ирина не чувствовала стеснения, она наслаждалась влюблённым взглядом Михаила, никто и никогда не смотрел на неё так. — Родной мой, — девушка подошла вплотную к любимому, прижалась к нему всём телом и нежно дотронулась губами до его губ. Нежная кожа почувствовала грубость гимнастерки и девушка решила незамедлительно избавится от этой детали гардероба. Тут молодые люди больше не могли сдерживать своих чувств. Медведев подхватил на руки медсестру, усадил её на стол, они сами не заметили как избавились от остатков одежды и слились в одно целое. — Так и где шляется этот герой любовник? — проворчал Евсеев, — если через 5 минут не явится — докладываем старшине. Мне эта Санта Барбара уже вот где сидит. — Гунько, Соколов? Когда последний раз видели Михалыча? — Фомин уставился на солдат. — Ну…минут 40 назад, — Соколову не хотелось сдавать друга, но Фомин ловил каждое движение его глаз, да и врал Кузьма плохо. Не любил он это дело. — Давайте без паники. Кабанов, дуй в санчасть, если наш Дон Жуан там — бери за шкирятник и тащи к нам в каптёрку. Остальные — разойтись. Репетируем свои номера, кастинг переносится на 20:00. Зубов и Шматко обещали быть. Всем все ясно? — Прохоров как обычно не терял самообладания. — Так точно, — ответил хором строй. — Кабан, мухой в санчасть! — Блин, Прох, как у тебя на них нервов хватает? — Фомин был удивлён выдержкой сержанта, — я уже готов переубивать их всех. — Фома, ты забыл, у меня 3 сестры и 2 брата младших. Они с 6 лет мне нервы тренируют, — усмехнулся сержант. Кабанов, как и было сказано, мухой летел в санчасть, но неподалёку от места назначения его угораздило налететь на подполковника Колобкова. — Солдат, это как понимать? — Извините, товарищ подполковник! — Извините… Извините твой отец матери говорил, когда вовремя высунуть не успел! Так, это же у нас представитель доблестной второй роты. Ну и куда мы так спешим? — В столовую. — Да? А почему та поздно? Заметь, солдат, я даже не спрашиваю почему ты такой странный выбрал путь до столовой, она вообще в другой стороне. Кабанов уныло повесил голову, мысленно проклиная всех и вся. — Уж не в санчасть ли мы несёмся? Уж не своего ли дружка на вечернюю поверку звать собрался? Ну-ка, пойдём, — подполковник вцепился в локоть солдата, — пойдём спросим, а не у моей ли жены прохлаждается твой дружок. Эти пара метров до санчасти было настоящим испытанием для Кабанова, в голове метались мысли: «что делать? как избавится от колобка? какой же я дурак!!! не мог ничего лучше столовки придумать…в роте меня убьют». — Значит так, сейчас подходим к двери и ты спрашиваешь у медсестры с ней ли Медведев. Ты понял? — прошипел Колобок. Кабанов слегка вздохнул: ну да, конечно, так прям он и скажет, ага. — Я спрашиваю, ты все понял? — повторил подполковник и прижал к боку солдата пистолет. — Да…- судорожно сглотнул Кабанов. — Я не слышу! — Так точно, товарищ подполковник, я все понял! — обречённо пробурчал солдат. — Ир, Миша у тебя? — резкий стук в дверь заставил парочку влюблённых вздрогнуть и оторваться друг от друга. — Вот черт, — Медведев взглянул на часы, — открывай дверь, Ириш, а я пока оденусь. — У тебя на все 45 секунд, — улыбнулась Ирина и направилась к двери, находу застегивая халат, — так и кого у нас тут поздно вечером принесло… Не успела медсестра открыто дверь, как в помещение ворвался Колобков: — Тварь, я тебя и твоего недоноска прямо здесь прикончу! — казалось, что подполковник просто обезумел, — я предупреждал тебя, по хорошему говорил тебе: прижми пятую точку и сиди смирно, но неееееет, ты у нас героиня! Бесстрашная!!! Посмотрим, как ты теперь запоёшь! — Не смей трогать её! Колобков почувствовал на себе тяжёлый взгляд Медведева. Он ни раз уже чувствовал это взгляд в офицерской столовой, когда подсаживался к Ирине, во время случайных встреч на территории части. Это взгляд внушал подполковнику ужас, так как в такие моменты становилось понятно — солдат его не боится, он уверен в своих силах. — А вот и Дон Жуан наш нарисовался! — нервно засмеялся Виктор Романович. Между мужчинами завязалась драка. Иринин крик вывел Кабанова из оцепенения, он бросился разнимать дерущихся, но поняв, что в одиночку не справится, он крикнул: — Ирка, я сейчас! У колобка пистолет с собой!!! — и убежал за подмогой.