Проблемы детей, отцов и матерей.

      После очередной тяжелой, но красочной ночи, город медленно просыпался. Солнце осыпало своими лучами еще холодную землю, а сочно-зеленая трава, с газонов обычно больших семей этого района, волнами колыхалась, повинуясь дуновениям легкого утреннего ветерка. Полное отсутствие народа чертовски радовало детектива Лэнса. Привыкший к таким тихим и спокойным рассветам, он знал, что как только он перейдет порог своего участка где-то в 6:50 на него сразу обрушаться несколько краж и актов вандализма в добавок к его незавершенным делам, что, к счастью, его совершенно не обременит.       Старлинг никогда не был спокойным городом, и Квентин это знал, но сейчас, когда он устал он наркокартелей и работорговли, он нашёл себе место в полицейском участке номер 3, где дерьма намного меньше, чем в остальных. Убийства, сбыт наркоты, оружия или чего-то подобного здесь не были частыми. Большинство стремятся в этот район, забывая о сложном и долгом карьерном росте из-за отсутствия дел, с помощью которых можно было бы отличиться, поэтому этим многим хватает недели, чтобы сбежать и познакомится с темной стороной этого дерьмового города.       Сегодня Квентин встал намного раньше обычного. Коллега, детектив по имени Стив, попросил его об услуге: провести вместо него с утра экскурсию для новоприбывших будущих лейтенантов полиции и рассказать все прелести патрулирования и выписывания штрафов. Народу в отделе катастрофически не хватало, три из пяти столов детективов пустовало, а среди рядовых служащих был недобор в, как минимум, 8 человек. Никто не хотел горбатиться за небольшую зарплату 5 лет, чтобы потом можно было повысить ее на нереальные 5000 баксов в год (и то не всегда успешно дается написать тест с первой попытки и найти стоящее дело в подтверждение своей занятости и ума.) Куда интереснее получать столько же в месяц, подрабатывая барыгой у кого-нибудь толстосума и продавать ему разбавленный кокс по завышенной цене.       Итак, утро, как утро, на самом деле. Наскоро закинув в себя кофе и сэндвич Лэнс выехал в участок. Он все также жил недалеко от Глейдс, поэтому приходилось ехать добрые 20 минут по улицам пустого города, чтобы наконец поздороваться с будущими сотрудниками. Недолгое и, возможно, слишком неофициальное общение поднимает настроение всем, поэтому пять человек очень скоро усаживаются в старенький Ford Five Hundred, который продолжал радовать департамент своим долгим сроком службы.       — Эта малышка повидала на своем веку кучу погонь. — С улыбкой проговаривает Квентин усаживаясь на водительское место. Он продолжает улыбаться, когда оглядывается назад, чтобы спросить, нет ли у трех размещающихся сзади парней проблем. Получив отрицательный ответ, он просит парня справа от себя включить радиопередатчик и начинает свой рассказ о прелестях своей работы. Лэнс всегда отличался умением красиво говорить, когда это было нужно и когда у него было отличное настроение. Под перечисление всех льгот, которые парни получат, работая в полиции, они выезжают с территории участка и становятся полноправными участниками городского движения. Лэнс, не скрывая своего восхищения, говорит о том как любит город именно в это время суток.       — Потому что на улицах нет людей? — иронично спрашивает один из сидящих на пассажирском сидении.       — Потому что спят даже самые отбитые…- тихо проговаривает детектив, но это все равно слышит каждый. Конечно все понимают, что он не имел в виду их самих, скорее преступников, попрошаек или еще каких-нибудь психов. Все они не любят бодрствовать в рассвет, будто понимая чистоту восходящего солнца и его превосходство над их грязной душонкой. Ты никогда не встретишь шлюху в утренних лучах, возможно потому что проститутки боятся, что кто-то увидит насколько они омерзительны, или потому что каждая из них за ночь работы потеряла товарный вид. Ты также не встретишь с утра барыг и торговцев наркотиками (или любой другой херней) потому что они распродали все еще в районе пяти утра. Короче говоря, раннее утро это то самое время, когда нормальных людей на улицах больше 65%.       Заворачивая в жилой квартал, Лэнс уже вовсю рассказывал о каверзных ситуациях, опасных поворотах и реальной жизни, когда неожиданно один из юных лейтенантов, просит его остановиться. Детектив плавно пристраивается к бордюру и спрашивает у подчиненного, что послужило причиной. Парень неловко кивает в сторону ухоженных двориков. Возможно Квентин и не заметил бы тело девушки, лежащее в неестественной позе на, вероятно, чужом газоне, и он очень рад, что ее увидел хоть кто-то.       — Протокол вам известен? — спрашивает он совершенно другим голосом, не таким расслабленным, коим он был пару секунд назад. Все четверо напрягаются, экзаменационный вопрос это вполне неожиданно на первом патруле.       — Вызвать 911, проверить пульс и окоз…- кто-то наконец начинает отвечать, но Лэнс перебивает. Он разворачивается и тычет пальцем в парня у правой дверцы. — В нашем случае протокол временно меняется. Ты выходи и, — он тычет пальцем в того, что сидел посередине, — и ты. Бегом к дому. Опросите не слышали ли они чего сегодня ночью, если соврут, что ничего не было, пройдитесь по другим домам. Не разделяться. — он поворачивается чуть левее и говорит последнему оставшемуся сзади. — Вызывай 911. Потом сообщи по рации, чтоб прислали сюда еще машину. — потом он поворачивается к парню, что сидел слева от него и говорит, чтобы тот захватил перчатки из бардачка на всякий и пошел с ним. Как только он начинает выходит из машины, все будто выходят из оцепенения и начинают выполнять задания. Квентин быстро оказывается около девушки и тут же кладет руку ей на сонную артерию.       — Пульс есть, посмотри нет ли следов избиения. — Проговаривает он своему временному напарнику. Пока парень аккуратно осматривает руки и ноги девушки, Лэнс подмечает нечто знакомое в лежащей перед ним. Все это казалось ему странным. Он задавался вопросами, на которые получить ответ будет, возможно не так то и просто. Он был уверен, что ночью с ней что-то произошло. Он насмотрелся всякого пока молодым работал в Глейдс и эта девушка вызвала в нем неприятную ностальгию. Всем сердцем надеясь, что это не изнасилование, он спрашивал себя, как долго она здесь лежит? Почему никто не помог ей? Он был на все сто процентов уверен, что есть люди, слышавшие или видевшие, что с ней случилось, но почему они не вызвали кого-нибудь? А может он ошибается? Может люди не такие омерзительные, как ему кажется и никто и правда не видел и не слышал ничего?       Вскоре его память подкидывает ему имя девчонки, и он тихо радуется, что не придется проводить часы ожидая, когда она очнется, чтобы выведать как ее зовут. Одновременно с чувством самолюбования, мужчина тут же понимает, что мама юной Фелисити Каттлер (нам она конечно известна как Смоук, но в молодости она носила фамилию отца), женщина с которой он знаком не понаслышке, Донна Каттлер, должно быть очень сильно волнуется, и он решает как-то сообщить ей о том, что нашел ее дочь. Решить то он решил, а как сделать это детектив не знает.       Прождав добрые 10 минут прибытия кареты скорой помощи, он понял, что семьи, проживающие здесь, определенно жестоки, и что он точно сам не заметил бы ее, валяющуюся без сознания.       А сколько людей он так не заметил? А сколько людей вот так остались незамеченными другими патрульными? Детектив вздрогнул от своих мыслей…

***

      Опрос жителей окружающих домов ничего не дал. Позже, как только скорая увезла Фелисити в больницу, Квентин еще раз спросил недовольных поселенцев и честных налогоплательщиков тихого района. Особенно его удивил один мужчина, заявивший, что слышал, как кто-то звал на помощь в районе двух ночи, но подумал, что это плохая шутка. Учитывая, что у самого детектива две дочери, он испугался такому отношению к происходящему. Ближе к обеду ему позвонили и сказали, что пострадавшая очнулась и она может ответить на его вопросы.       Лэнс часто сталкивался с изнасилованиями, но это всегда были женщины от 20 лет. Он совершенно не знал, как вести себя с шестнадцатилетним ребенком. Широкими шагами он быстро пересекает холл больницы, совершенно абстрагируясь от звуков. На ресепшене ему говорят палату и он решает подняться по лестнице. Пара минут и он уже стоит у двери, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, не зная, стоит ли заходить. Оттуда доносились тихие всхлипы или что-то похожее и голоса двух женщин. Он заглядывает в маленькое окошко на двери и удивляется на сколько сильно черные волосы Фелисити контрастируют с белыми простынями палаты. Относительно недавно он видел эту девушку совершенно другой. Она была невероятно счастливой и поглощенной любимым делом. Удивительным можно назвать то, что видел он ее именно у себя дома. Его младшая дочь, Сара, просила у Фелисити помощь в подготовке к экзаменам. Он точно знает, что Фелисити очень умна, она прекрасно все понимает и замечательно все объясняет, даже он понял ту тему по углубленной математике, которую она вбивала Саре тем вечером.       Он долго думает прежде, чем наконец-то постучать. В тот момент, когда он открывает дверь взгляд всех трех прикован к нему.       — Здравствуй, Донна. — его голос неожиданно тих. Она вскакивает и кидается к нему. — Мне очень жаль и …- слова тонут в кипе блондинистых волос. Женщина виснет на его плечах, быстро тараторя что-то о неизбежности, несправедливости и еще нескольких словах на «не» — Мне нужно выполнять свою работу, Донна…- Она согласно кивает, продолжая говорить, что-то о том, что она «сведет с ума этого урода» и покидает помещение. Лэнс присаживается на стул и пытается улыбнуться Фелисити.       — Мистер Лэнс. — Фелисити просто проговаривает его имя вместо приветствия и даже не пытается поднять глаза, чтобы взглянуть на него.       — Здравствуй, Фелисити. Как ты себя — на этом месте вторая женщина сидящая сбоку от детектива прерывает его приветствием, смотря на него весьма убедительно, она добавляем, что является психологом. Лэнс понимающе кивает и снова раскрывает рот, чтобы спросить что-то еще, когда его снова прерывают.       — Я чувствую себя лучше, спасибо…- пару секунд она молчит, прежде чем она добавляет. — Не обязательно ограждать меня от этого вопроса, Мисс Ли. — Женщина кивает и делает какие-то заметки у себя в бланке.       — Мне нужно задать тебе пару вопросов, Фелисити. Первый конечно, что вчера произошло? — Девушка тихо сглатывает, но все также не поднимает взгляд. Слова даются нелегко, поэтому Лэнс не торопит.       — Я…Меня изнасиловали. Я возвращалась домой с прогулки. — понимая насколько важно все прояснить, Фелисити все-таки нашла в себе силы продолжить. — Это было точно после 23 и я уже около минут 20 или 30 шла…может 40 — Пальцы, что до этого дергали нитки из шва в одеяле, замирают, как и дыхание в один миг. Психиатр встает и аккуратно присаживается с другой стороны от девушки, нежно поглаживая ее по плечу.       — Я уверяю тебя, как только ты расскажешь все от начала и до конца, станет легче. — Смоук тяжело выдыхает. Ли выразительно смотрит на детектива и тихо проговаривает. — Наверное будет проще отвечать на вопросы. — Лэнс после замечания почувствовал себя новичком. Он откашливается и решает взять все в свои руки. Поднявшись с кресла и отложив блокнот, он садится на край койки.       — Возможно ты думаешь, что я буду осуждать тебя за что-то. Или того хуже жалеть. — Он говорит тихо и спокойно, легко сжимая ее ладонь, необъяснимо холодную и по-живому мокрую. — Ты не заметила его? — Девушка слабо и отрешенно закивала головой. — Ладно, что он сделал дальше? Ударил?       — Нет, он…он назвал меня Брит, когда схватил за шею. Он был…был не здесь, не на улице, говорил про интерьер и что любит этот красный паркет.       — Паркет…он был пьян? Ты видела его? Я могу позвать портретиста, и… Прости слишком много вопросов. — Он старается улыбнуться и посмотреть в глаза девушке, к счастью, у него выходит и она встречается с ним глазами. Возможно он в жизни не видел столь испуганного взгляда, который она так безуспешно пыталась скрыть.       — Да…паркет. Я бы не сказала, что он просто был пьян, это было нечто большее.       — Больше чем пьян? — тянет детектив.       — Пьян во всех смыслах. От него пасло виски и чем-то еще. И стоял жуткий запах курева.       — Лицо? Он поворачивался? — он замирает в ожидании положительного ответа. Это очень облегчило бы его работу. Девушка замирает и задумывается. Она кусает губы пытаясь вспомнить лицо, но по глазам можно было понять, что у нее не выходит. Она молчит слишком долго. — Фелисити? — он недолго тянет первую гласную прежде чем произносит полностью. Детективу определенно нравилось произносить ее имя. Он знал много красивых имен, много странных имен, созвучных и не очень, перед ним пролетали сотни удостоверений, паспортов и прав, но не каждое цепляло его также как «Фелисити». Возможно, потому что она первая с кем он был знаком лично, возможно, потому что он поил ее горячим шоколадом под рождество, а может быть потому, что он знал, что она не должна была быть изнасилована. Слишком юна, слишком умна и слишком…слишком ребенок. Ее поведение, образ мысли, все то что она говорила ему и как она это говорила пока дожидалась Сару или пока они вели ожесточенные дискуссии в гостиной его дома — все это заставляет его думать о том что мир слишком жесток и слишком безразличен к таким как она. Он сжимает ее ладонь чуть сильнее. — Мы сможем найти его в любом случае. — и слабо улыбается.       — Глаза. Зрачки были невероятно широкими, не помню, чтобы видела цвет радужки. Только широко распахнутые глаза и…рубашка, белая рубашка, ослепительно белая…. Короткая стрижка и волосы русые по-моему. У него были кроссовки. Нет! Нет, кеды, черные такие, с плоской подошвой, и штаны, ну…джинсы, тоже какие-то темные, синего или черного — она неуверенно тараторит, покусывая нижнюю губу. — На руке, правой был красный яркий треугольник и две буквы «З» и «М», руки у него были сильные, крепкие и плечи тоже. (прим.автора, то есть мое, да, для особо дотошных, в оригинале буквы «G» и «Y») Лицо. Я не помню лица, честно, пытаюсь, но не могу.       — Не так много людей ходят в белых рубашках в Золотую молодость. И я уверен их было не так много вчера. — Этого и правда может хватить, точнее должно хватить, чтобы найти эту сволочь. Лэнс уверенно соскакивает с кровати, хватая свой блокнот. — Я загляну к тебе ближе к вечеру, протоколы и всякие бумажонки никто не отменял. Мы…мы сделаем все тихо. Я обещаю. — Он рад увидеть на ее лице слабую улыбку, или хотя бы пародию на нее. Он и правда постарается сделать это тихо. Не каждая девушка будет рада, если вокруг ее изнасилования устроят шоу. Он пружинисто выходит из палаты и практически врезается в репортера. Донна снова кидается к нему, причитая о все той же несправедливости и жестокости мира. Посыпались вспышки, кажется сегодня про него напишут в газете или даже покажут в новостях на 52.       — Донна, какого черта. — мямлит Лэнс. Он буквально только что обещал, что все пройдет тихо и гладко.       — Заткнись, Квентин, и делай свою работу, а я буду делать свою, — она быстро разворачивается и проговаривает, вытирая только что появившиеся слезы. — Полиция сделает все, чтобы найти этого засранца, — привлечение внимание — это то, что может помочь в Старлинге, то что может вернуть справедливость, заставить всех нырнуть с головой в твою жизнь и понять какого вкуса дерьмо в котором ты очутился, но не всегда все складывается так как хотел бы того пострадавший. То есть, да, все может завернуть совсем не туда. Использовать газеты для поддержки очень опасно, это лотерея, можешь выиграть или потерять все. Общество переменчиво, тот кого они поддерживали вчера, завтра станет для всех врагом или мусором.       Легко выкинуть чью-то судьбу в мусорку. Этим занимаются тысячи людей, отсеивая криминальные сводки. История Фелисити не была необычной, простое изнасилование, простой девицы, с обычной матерью, в обычном районе, если бы не обаяние Донны и ее желание унизить того злостного паршивца прилюдно. Она была готова стреляться ядом на камеру для репортеров, когда это было нужно, и заливаться слезами для снимков, когда ее просили об этом. Профессиональный актер с реальной историей — настоящий подарок для журналюг. Полицейские не единственные люди, которые ищут «то самое дело, которое поможет взобраться по карьерной лестнице». Правильный человек с умением правильно подбирать слова и время, когда их сказать, может сделать из, как мы уже поняли, обычной истории что-то невероятное и душераздирающее.       Пока Квентин добирался до участка, Донна успела переговорить с двумя репортерами, один из них даже смог пробраться к Фелисити и задать ей пару вопросов. Она явно была недовольна занятием, которое для себя нашла ее мама. Оправдывая все это благим намерением найти и пристыдить насильника, женщина уже к вечеру успела привлечь к делу внимание общественности.       Удивительно, да? Но что не сделает родная мать для своего ребенка. Уверена ваши мамы довольно часто говорили вам, что они все сделают лишь бы вы были счастливы, любому перегрызут глотку и/или вышибут мозги. Донна же нашла свой путь. Странный, опасный, который может закончиться совершенно не так как она хотела, но шанс стоял риска. Женщина, почти всю свою жизнь проработавшая официанткой, не имела связей, денег и какой-либо важности из себя не представляла, но она смогла получить голос, да, неприятно, но смогла. Голос нищеты, боли и страдания. Один из Голосов Глейдс.       Ладно, черт возьми, я преувеличиваю. Но этого голоса и правда, возможно, не хватало. Вернемся к Квентину.       Получить ордер? Легко! Уже через 15 минут его нахождения в участке эта злосчастная бумажка лежала на его письменном столе, ведь, к сожалению, владельцы клубов знакомы с законом также хорошо, как и юристы, поэтому навряд ли дали бы приблизиться Квентину к зданию без разрешения. Преодолев пол города, он решает выскочить еще в начале улицы Линкольна, чтобы не потерять три часа в давке непонятно зачем. Пробка длинной в почти полторы мили вся гудела и негодовала, все спешили, только непонятно куда, рабочий день еще закончен. Было всего 4:22, когда запыхавшийся мужчина влетел в входную дверь. Он кажется заметил пару аварий и ему следовало бы вызвать кого-то оформить их, но время поджимало. Хотя возможно полицейские наряды уже в пути, просто тоже застряли в этой толкотне.       Охранник встречает его недовольным взглядом, откуда ни возьмись появляется паренек лет 26 и вскрикивает:       — Мы еще закрыты! Откроемся в 20. Так что попрошу вас выйти. — Он тыкает пальцем в только что закрывшуюся дверь, про себя удивляясь наглости этого неотесанного мужика. От быстрого бега Квентин все еще немного задыхался, но все-таки выдавил из себя злосчастное «Я по делу» и протянул пареньку бумагу, немного помятую, но сохранившую «товарный вид». — Мм…- тянет он изучая все подписи. — Хорошо, все на месте. Вас проводит Сем. А хотя…- Он недолго смотрит на охранника, которому этот разговор был явно не интересен. — Пойдемте. — Парень разворачивается на аккуратных маленьких каблучках и уходит за барную стойку, детектив шагает за ним, мельком осматривая клуб. Он пару раз бывал здесь, но когда вечер был в самом разгаре. Интерьер был выполнен в каком-то неоднородном стиле, плавно перетекающим из одного в другой. По бокам от танцевальной были VIP-зоны с красивыми диванами, обтянутыми какой-то странной, но красивой тканью серебряного цвета. Она чуть поблескивала в приглушенном свете закрытого клуба. Темные стены были будто обшиты тканью, бархатом или чем-то еще, потому как они совершенно не отражали свет из светильников. Как ни странно, такой эффект создавал иллюзию увеличенного пространства, и Квентин совсем не мог объяснить себе почему. Барная стойка цвета фуксии, белые столики с облачными узорами разных цветов и цветные кресла были слишком яркими пятнами в этом темном помещении. Мужчина удивляется, как сильно освящение все меняет, и исчезает в каморке. — Мм…так-так-так. — Парень быстро включает компьютер, который довольно громко извещает детектива, что работает он на винде. — Какое число вам нужно?       — Так ну… Когда вы начали ставить красную печать своего клуба? Я помню всегда зеленая была. — Проговаривает мужчина, перечитывая свои записи еще раз.       — С этого сезона и только по четвергам. Печать еще свежая была? — почесывая бровь, спросил парень.       — Да, яркая красная, буквы отчетливо видны.       — Значит вчерашняя…- мужчина кликает пару раз и спрашивает, смотря на Квентина через плечо. — Кого ищем, детектив?       — Парень, белая рубашка, русые волосы, темные и джинсы, и кеды. — быстро говорит Лэнс, опираясь на спинку стула, чтобы видеть монитор и людей отчетливее т.к. запись уже начала проигрываться. На это парень отвечает кивком, также внимательно всматриваясь в монитор. — Вот один.       — Ага. Это постоянный. Дэнни Хант. — тянет парень.       — Посмотрим, когда уйдет. У вас тут один выход?       — Да с двумя больше проблем. — запись продолжается. — А вот этот? — в кадре появляется щуплый молодой человек, подходящий под описание, но слишком худой.       — Худоват… — лицо Лэнса кривится, когда этот паренек шлепает по заднице какую-то белокурую девушку, и та, развернувшись, крепко и страстно целует его. Он неосознанно фыркает. На что сидящий ухмыляется и добавляет:       — Плюс не кеды у него, а туфли какие-то. Вот этот тоже вроде ничего, только рубашка темнее немного. — детектив утвердительно кивает, бормоча какие-то слова благодарности. Спустя пару минут Лэнс просит остановить запись и всматривается в экран, пытаясь развидеть там знакомое лицо. — Что знакомая мордашка? — теперь уже и парень заинтересованно всматривается в монитор. — АЙ! Точно! Куин! Он сделал мне вчера рекордную выручку. Кстати предыдущие рекорды ставил тоже он.       — Он подходит… — тянет мужчина. — Включай дальше. — Ему не очень-то хотелось связываться с семейством Куин. Оливеру всегда удавалось уйти от наказания и он не хотел, чтобы этот бесчеловечный поступок по отношению к Фелисити остался безнаказанным. Где-то спустя час на записи люди перестали входить в клуб. «Под завязку» как объяснил администратор и добавил, что впускали только особо красивых или знаменитых девушек и невероятно богатых парней. — Вот, этот Денни, он выходит… Время десять двадцать. — Квентин уверенно помечает что-то в своем блокноте. Всего трое получается?       — Белая рубашка не самый удачный выбор для клуба. Да и я думаю трое вполне себе. Кстати, смотрите, Куин выходит, время…без десяти одиннадцать. Куда там ему надо успеть?       — На угол 42, к продуктовому.       — Даже учитывая, что он был в дерьмину, он бы дошел туда минут за 10-20. — быстро проговаривает парень и кивает, как бы подтверждая свои слова.       — Что там с третьим?       — Ээм.так секунду. — он быстро прокручивает запись — Вот, нашел, ушел в три. — откидывается на спинку и разворачивается лицом к детективу, тот молчит где-то с минуту. — Два подозреваемых? Но в чем? — ни его вид, ни взгляд, ни голос не выглядят будто он заинтересован, озабочен или озадачен. Он выглядит совершенно безразлично, или так только кажется. В любом случае создается впечатление, что вопрос был задан чисто…из вежливости, что-то вроде «как дела» или «что нового».       — Правда интересно или так? — что-то в детективе заставляет его не переступать границу и остаться на учтивом «вы». В общем-то ему бы не хотелось зря трепаться, но кажется Донна уже сделала все за него. Что будет если один человек узнает это раньше? Правильно…ничего.       Парень неуверенно дергает плечами. Он выглядит усталым, совсем не так как минут 15 назад, когда встретил Квентина у входа.       — Кто-то изнасиловал девушку сегодня. Кто-то из этих двоих.       — Сколько ей? — про себя детектив удивляется вопросу, но все-таки отвечает.       — Только исполнилось шестнадцать. — парень тяжело выдохнул.       — Ровесница моей сестры. — он устало потирает глаза и медленно встает, возвращая себе собранный вид и былую уверенность. — Ненавижу этот город…случись такое с моей сестрой. К черту…мы гнием… — тихо мямлит он. — Вот, возьмите. — он протягивает Квентину диск. — Вдруг пригодится, там только эта ночь. Не более. Найдите его и накажите. До свиданья, мистер Лэнс.