Проблемы детей, отцов и матерей.

      Девушка аккуратно вылезает из небольшой двуспальной кровати, стараясь не потревожить маленькое тельце, укутанное в теплое пуховое одеяло. Она украдкой смотрит в зеркало и поправляет немного растрепавшиеся светлые волосы. Легкая, немного печальная и едва заметная улыбка коснулась ее губ. К ее сожалению, блондинкой она нравилась себе больше, чем брюнеткой. Короткий взгляд на часы, кивок, на разговоры сама с собой совсем нет времени. Она спала урывками, т.к. боялась, что телефон с утра может разбудить ее неожиданного ночного гостя. Именно поэтому она за целых пятнадцать минут до подъема сквозь сладкую дрему и затекшую от неудобного матраса спину отключила будильник, и даже учитывая это ее временное преимущество, она все равно будет опаздывать на автобус. В любом случае, пять часов сна — ее личный рекорд за последние две недели.       Поправив подушку и подтянув одеяло, девушка тихо вышла из комнаты. Профессионально закрытая дверь не издала ни звука. Она ловко сбегает по лестнице на первый этаж и сразу же теряется от запаха, ударившего ей в ноздри. Жуткий перегар щипал глаза и кружил голову. От удивления девушка глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. Пара матерных слов тонут в храпе, доносившимся с дивана.       Пробираясь к ванной комнате, она попутно собирает разбросанные вещи, а некоторые ставит обратно на полки. Она мысленно составляет примерный список дел, чтобы успеть разобрать весь этот бардак до того как кто-то еще проснется. Она делает так всегда, ведь так ей проще. Необходимо знать все задачи, чтобы с наименьшими потерями с этим справится. С досадой она вычеркнула из своего плана на это утро завтрак. Дорога от лестницы до двери в ванную, которая тоже была не в лучшем состоянием, была быстро расчищена, она также открыла три окна и свежий воздух раннего утра хлынул в дом.       После бодрящего, прохладного душа и всех остальных водных процедур, она была почти готова к предстоящему дню. На наскоро сваренный кофе, закидывание бутылок недопитого ее матерью алкоголя в глубины холодильника и чистку ванной и гостиной у нее было всего около двадцати минут, в которые она, конечно же, не уложилась. Пока она в бешеном темпе закидывает вещи в объемную яркую сумку и натягивает на себя одежду, она не замечает маленького мальчика, появившегося в дверях.       Натянув на себя одеяло, он тащит за собой большую его часть, и она благодарит бога за то, что вчера успела помыть полы. У него не по годам строгий взгляд ярко голубых глаз, которые смотрели на все с ноткой недоверия и легкой смешинкой. Его брови, выразительные, подвижные, темно русые, как и кудрявые взлохмаченные волосы, почти всегда растрепанные, ведь он не любит расчески. Девушка с сожалением замечает в очередной раз, что совсем не видит в нем своих черт: прямой лоб, скрытый за волосами, такой аристократичный и изящный, у ее родственников таких не было, она перерыла все семейные альбомы; красивый нос с маленькой горбинкой, не широкий и не вздернутый; щеки и красивые скулы — все это перестало бесить ее уже давно, но до сих пор немного задевает.       Мальчик сердито дышит. Его сдвинутые брови образовали небольшую складку на лбу.       Это еще одна его неповторимая особенность, однако мама девушки и по совместительству бабушка этого мальчика всегда утверждала, что это ужасная, просто отвратительная привычка, от которой нужно срочно избавиться, но прогресса в ее воспитательных работах пока не наблюдалось.       Он негромко топает ногой.       — Ты же сказала, что не будешь ходить на утреннюю работу до конца лета! — говорит он недовольно. Его мама невольно вздрагивает. Она, конечно, не забыла, что обещала это. Зажмурив глаза и все еще не глядя на сына, она судорожно ищет себе оправдание. После пары секунд тишины девушка разворачивается и присаживается на колени, чтобы их глаза были на одном уровне. В ее голове снова проносится: «Хвала чистому полу». Потом она тяжело выдыхает и смотрит на сына совершенно серьезно. Она всегда относилась к нему как к взрослому, что безусловно раздражало ее мать. Вот и сейчас она не стала ему врать.       — Я честно отказалась от работы, но у нас прохудилась крыша. Да, сейчас засуха, но скоро будет осень, надо ее починить, иначе потом придется копить деньги на новый пол на чердаке и перекрашивать стены. — она поджимает губы и ждет пока мальчик спросонья осмыслит все сказанное. Он молчит с полминуты, а потом кивает. Было видно, что ему сложно подобрать подходящие слова, но за четыре года девушка научилась терпению. Она спокойно ждет, пока мальчик соберется:       — Это убедительный аргумент, — он путается в нескольких буквах и она c мимолетной улыбкой его поправляет и немного успокаивается. Мальчик на мгновение расслабляется, но потом, кажется что-то вспомнив и округлив глаза, вскрикивает, — Кто отведет меня сегодня в летнюю школу? Мне кажется бабушка будет не в состоянии, — заканчивает он, зевая.       — Барри, я его уже попросила. Он и заберет тебя, а еще он сказал, что хочет сходить с тобой куда-нибудь. — ее лицо озаряет ехидная и озорная улыбка. Она чмокает мальчика в щеку, оставляя отпечаток от яркой помады. — Я постараюсь сегодня приехать пораньше, а ты беги досыпать, Барри поможет тебе собраться с утра.       — Бабушка оставила завтрак? — девушка теряется на секунду, но потом, собравшись с мыслями, отвечает, смешно щурясь:       — Лучше! Барри приготовит тебе свой омлет! Ты даже представить себе не можешь как это вкусно. У нас как раз в холодильнике пара яиц, молоко, сосиски, в общем все что нужно. — она кидает мимолетный взгляд на часы. — Мне пора, мой мальчик. Не буди пока бабушку, она…плохо себя чувствует. — девушка смотрит на сына еще некоторое время, а потом наконец уходит. Ей еще надо успеть на остановку.       Семьюэль, водитель пригородного утреннего рейса, уже не в первый раз задерживается из-за нее. Она была единственной кто ежедневно, не смотря на то были это выходные или праздники, садилась на ранний автобус до Бостона. Это был старый мужчина за пятьдесят, с добрыми глазами и отзывчивым сердцем. Он не раз угощал девушку запеканкой своей замечательной жены Розы.       — Доброе утро, Сем, — тяжело выдыхает она, запыхавшись от бега, — прости, что опять опоздала, непредвиденные обстоятельства. — Она плюхается на сиденье рядом с водителем и просовывает деньги в маленький аппаратик.       —Доброе, Фелисити. Ну-ка расскажи, что случилось? — он искоса смотрит на нее и игриво подмигивает. Его умеренный оптимизм не может раздражать.       — Она опять напилась, и Джексон проснулся с утра. Я говорила ему, что брошу ту халтурку в торговом центре, но с крышей все оказалось хуже, чем мы думали. Подшивка оказалась фуфло, а балки были из не просушенного дерева! Ты представляешь? Утеплитель ни к черту, но лишь в паре мест, а кровля отличная, просто замечательная, отходит только от фартуков кое-где, но для меня и моих инструментов это определенно не проблема, но что с досками делать, ума не приложу, там вообще не со всеми проблема… — Она раздосадованно закусывает губу. — Может мне ноутбук продать? Я тогда и с крышей в два счета разберусь и с трубами тоже, хотя это ждет, но если немного сэкономить, то все возможно, конечно, — она нервно теребит край своей кофты, как всегда заговорившись. Ей не нравится, когда такое случается и она загружает человека ненужной ему информацией, но, к сожалению, она, в большинстве своем, не в состоянии это контролировать.       — Но если ты продашь свой ноутбук, ты не сможешь делать домашнюю работу по дороге в университет и не сможешь заниматься работой вне дома. Ты потеряешь много заказов и совсем перестанешь спать. Это не выход. — почесывая свой могучий подбородок с седой бородой, говорит спокойно мужчина. — Может есть другие варианты? Донна ищет работу?       — Ты же знаешь, ей хватает ее пособия по безработице. Виски больше двадцати долларов не стоят, по крайней мере те помои, что она пьет. Еду если она и покупает, то только ту, что нельзя детям, оправдывая это тем, что ребенок мой и что я должна его растить на свои средства. Боже, я разве тебе не говорила, что она отказывается даже по счетам платить! Скоро имущественный налог, она обещала подкинуть…но не исключено, что пьянки могли отбить ей память. — бросает она.       — Говорил тебе, закодируй ее. Но что ты?..— он хочет продолжить, но девушка его перебивает.       — Да-да-да, — она подняла руки, словно сдалась, — мой промах, знаю…может определить ее в группу поддержки? — она внимательно смотрит на водителя, пока тот едет по почти пустой дороге к перекрестку. Нарочито медленно он подъезжает к светофору, чтобы получить полторы минуты на спокойный разговор по душам. Потом он поворачивает свою косматую голову, сохраняя прекрасную осанку, он кажется обмолвился однажды, что был военным, и, прищурившись, говорит:       — Ты и правда настолько наивная или только прикидываешься? За нее нужно серьезно взяться. Ты дала ей отдых, хватит. Понимаю она вероятно устала работать, она ухаживала за тобой и за твоей беременностью. Она была прилежной матерью и бабушкой все первые два года, когда тебе была необходима ее поддержка. Она сидела с Джексоном пока ты сдавала экзамены и не жаловалась. Теперь помощь нужна ей. Как ни как она год только и делала, что валандалась без дела. Так что давай с тобой договоримся, моя дорогая, как только ты ее встретишь, скажешь ей, что она должна найти работу, иначе ты примешь меры. Это не жестокость, моя дорогая, это то что ей нужно.— Он тут же ловит взгляд полный недоумения и продолжает, отвечая на немой вопрос собеседницы. — Какие меры ты предпримешь? Да хоть в полицию пойдешь. Напишешь, что мать алкоголичка и что ей нужна помощь, она покривляется, когда придут полицейские, она же актриса, получит предупреждение, у нее отнимут пособия и тогда ей придется работать. Разница в том, что во втором случае ее будут еще около двух лет контролировать и она не сможет отдыхать по выходным. — он хитро улыбается и, не дождавшись ответа, поворачивается обратно к дороге.       — Надеюсь когда я приеду, она будет в состоянии говорить или хотя бы слушать. — тихо отвечает девушка.

***

      Как оказалось, это был замечательный летний денек. Солнце периодически пряталось за небольшими кучевыми облаками, пока деревья тихо перешептывались между собой. Было бы больше радости от такой чудесной погоды, будь это, предположим, суббота, а не чертов понедельник. Приятный прохладный ветер ласкал разгоряченную кожу, пока аккуратные ножки в искусно подделанных туфлях от Jimmy Choo помогали своей хозяйке пересечь небольшой сквер, отделяющий ее от места ее второй работы.       Это Фелисити Меган Каттлер, точнее ее обновленная версия. Теперь ее полное имя оканчивается на Смоук, девичью фамилию ее матери, и она не носит черное. Скажу больше: она возненавидела черное — так что готом она больше не являлась. Первым делом по приезде в район на Ривер стрит она обменяла все свои вещи в секонд хенде. Взамен она получила пятнадцать долларов и новый имидж. Превращение из бледнокожей брюнетки в настолько же бледнокожую блондинку заняло у нее куда больше времени. Только спустя три месяца, как ее волосы лишились всех признаков окрашивания, она решилась на дорогостоящее осветление. Теперь ежемесячно она самостоятельно поддерживала солнечный оттенок своих волос, которые к ее счастью сохранили свою структуру и не стали сухими как сено.       Она сильно изменилась внешне, но это ничто в сравнении с тем, как сильно она изменилась внутри. Фелисити не могла остаться ребенком в теле молодой девушки, имея проблемы взрослой женщины, просто не имела права. Теперь она отвечала не за себя одну, она несла ответственность за своего ребенка, которого после рождения не смогла отдать в приют. Вероятно в ней взыграл материнский инстинкт, если не ее, то хотя бы ее матери Донны. Она смогла полюбить своего ребенка, смогла убедить себя, что она сможет дать ему приличное образование и воспитать его хорошим человеком. Она также прекрасно понимала, что для всего этого ей необходимы деньги.       С успехом оконченная на домашнем обучении школа обеспечила ее прекрасными баллами на тестах TOEFL и SAT, и после написания вступительного эссе ее взяли в MIT, массачусетский технологический университет, на специальность «Компьютерные науки и кибернетическое программная инженерия». Институт принимал и продолжает принимать абитуриентов на основании их знаний и успеваемости в школе, а не по размеру их банковского счета. Именно поэтому Фелисити была предложена стипендия в размере 26 тысяч долларов. Материальная поддержка была вполне обыденным явлением, но чтобы она не пропала, а возможно еще и возросла необходимо следить за своей академической успеваемостью и участвовать в жизни университета. В связи с этим иногда ей приходилось брать технику из сервиса по ремонту электроники, в котором она подрабатывала, на дом. Впрочем это никому не мешало, а директор даже был рад, что ему не придется переплачивать за электричество. Пусть в большинстве своем стипендия покрывала часть стоимости обучения на ее курсе, но необходимые взносы все же оставались. В конце концов она была должна государству всего-то каких-то 95 тысяч долларов.       Каждый день на протяжении всего четырехгодичного обучения она крутилась словно белка в колесе. С утра она ехала в Кембриджпорт в небольшое кафе, где по договору с владельцем мыла перед открытием пол и все стеклянные поверхности, протирала пыль и поливала цветы, а обед за счет заведения был оплатой ее труда. Своеобразный бартер, за счет которого она экономила ежедневно около пятнадцати долларов. Ресторанчики в округе невероятно задирали цены, оправдывая это кризисом, а брать обед из дома не представлялось возможности, поэтому, жертвуя своим утренним сном, она получала прекрасные, горячие и сытные блюда.       Заработанные деньги тратились по большей части на ремонт дома, состояние которого пусть и нельзя было назвать аварийным, но требующим вмешательства. Остальные же 48% ее прибыли делились на три равные части, 25 уходило на оплату долгов, 15 откладывалось, а оставшиеся 8 тратились.       У американских риэлторов есть такой список, куда они скидывают проблемные дома, по совершенно разным причинам: находится в черном районе; очень шумные соседи; подземные воды, размывающие фундамент или территория бывшего кладбища — все это и еще многое другое может стать причиной попадания в этот перечень. Продажа такого проблемного дома — настоящая удача, но шанс того, что в скором времени он вернется обратно невероятно велик. Так вот здание, купленное миссис Смоук, пока Фелисити была на женской консультации, нуждалось в срочном капитальном ремонте. Не жившая никогда в загородном Донна и понятия не имела, что ей продали постройку в практически ужасном состоянии, пусть щели в окнах и были заметны, а кухня оставляла желать лучшего, об остальных проблемах она и знать не могла. Обманщик-агент пошел по хитрой тактике и на все претензии после продажи отвечал, что он ни в чем не виноват. Фелисити, также практически ничего не смыслящая в ремонте, не смогла рассмотреть частично прогнившие доски, плохие трубы и плесень в подвале. Привлекательная цена взял вверх, обеспечив риэлтора премиальными за продажу давнего застоя.       С тех давних пор Фелисити прочла больше пятидесяти пособий по ремонту, коря себя тем самым за невнимательность. Комнату за комнатой, этаж за этажом, она восстанавливала дом, следуя плану и своей небольшой мечте: создать идеальное семейное гнездышко, скорее для ребенка, а не для себя. Поэтому вместо своего школьного выпускного девушка перекладывала паркет в своей спальне и комнате сына. Осенью, она познакомилась с милым парнем из городка Централ-сити, учившимся на суд.мед эксперта. Его звали Барри Аллен и он стал самым близким человеком не только для Фелисити, но и для Джексона. Позднее летом, после удачного окончания первого курса, он помогал ей с заменой окон во всем доме. Они красили потолок вместе в рождество 2005, когда Барри решил впервые остаться у них. Он не прогадал, это был запоминающийся праздник, — капли какого-то оттенка белого все еще украшают их искусственную рождественскую ель. Следом была перекраска стен и поклейка обоев, полная замена плитки, совмещенная с покупкой новой сантехники, кухня не была приоритетом, но после обновления гостиной ей нужно было заняться. Выгода стала третьим любимым словом Фелисити, после «скидки», и, конечно, «бесплатно».       Теперь строительный рынок вместо всех торговых центров, места сбыта электроники — второй дом. Оживить бракованную микроволновую печь и продать ее потом? Без вопросов. Заставить работать то, что умерло уже давно? Дайте только паяльник и двадцатку. Ее профиль не только компьютеры и его составляющие, она научилась чинить практически все марки бытовой техники: от кофе машин до холодильников.       Зимой 2008 года, вероятно благодаря знакомству с Селдоном Купером, ставшим впоследствии ее парнем, она по рекомендации мужчины была принята на работу в одну миленькую, подающую надежды контору. Компания называлась «Байты», что говорило об отсутствии воображения у ее основателя, и была практически ее специальности. Неплохая зарплата, медицинская страховка и, конечно, сама информационная составляющая ее радовали, ведь ей приходилось писать пусть и примитивные, но массивные программы с использованием баз данных, вероятно для магазинов или торговых сетей. Иногда попадались интересные заказы, но то была редкость.       Все складывалось почти невероятно хорошо. В том же году, но весной Барри приняли на стажировку в полицейский участок Централ-сити, чему он был безусловно рад. Мужчина приезжал как минимум раз в месяц, не бросая семью Смоук, с которой он сильно сроднился. Ему конечно не нравился Купер, но он считал личную жизнь Фелисити неприкосновенной, когда как ее мама, миссис Смоук, которая кстати нашла себе работу красивой официантки в казино, считала совсем наоборот. С высоты своего жизненного опыта она считала, что Фелисити была просто невыносимой, и конечно Селдон о такой теще мог только мечтать. Куда интереснее им было вдвоем критиковать бедную девушку, уверяя ее, что все это является необходимой частью отношений, причем как между матерью и дочерью, так и между молодым человеком и его девушкой, нежели делать это в одиночестве. Медленно незарегистрированные отношения Купера и Фелисити перетекали из сладкого и бесконечно обманного букетно-конфетного периода в, неожиданно, тот самый момент, где супруги уже не могут расстаться из-за того, что второй половинке привилось чувство собственного недостоинства. Любая ссора, которая могла закончиться расставанием, сводилась к фразе: «а лучше ты и не найдешь». Об этом говорили не только два неудачных опыта до Купера, но и еще навязчивая идея, что женщина с уже взрослым ребенком никому не нужна.       «С прицепом» — определенно не лучшее клеймо, но она его уже получила, а в голове четко сидела установка, что ребенку необходим отец, и Купер вроде подходил под описание среднестатистического отца.       Долг государству за образование медленно, но верно оплачивался. Фелисити продолжала ходить на подработки и ремонтировать дом. Донна взяла на себя обязанность оплачивать со своей зарплаты счета, чем неплохо помогла Фелисити, когда как Купер потерял работу. Кризис 2009 года он отлично прочувствовал на своей шкуре. Его сократили из-за какого-то пустякового проступка. Мужчина взвалил на себя тяготы воспитания шестилетнего мальчика, готовившегося пойти в школу. Фелисити не сделала из него настоящего пацана: он не любит футбол, не лез драться, не смотрел регби и книги его интересовали больше, чем телек. По мнению Купера, она взрастила педика. Регулярно он водил Джексона на игры бостонской футбольной команды Нью-Ингленд Пэтриотс, пытаясь привить ему восторг от по-настоящему мужской игры. Не получалось.       Куперу не нравился Барри. Барри же было плевать на Купера. Словно брат, он защищал Фелисити от бед настолько, насколько позволяло ему ее чувство самодостаточности. Он мог бы решить часть ее денежных проблем и конечно он мог бы попросить об одолжении пару его хороших знакомых с курса, чтобы за пару недель наконец закончить восстановление ее дома, но Смоук не могла позволить ему это сделать.       … Мне больше нечего сказать.       Это странно и конечно непростительно вот так просто бросать вас на совершенно непонятной стадии ее жизни, когда ее разрушительный отношения достигли апогея, а денежные проблемы так и не ушли.       Поэтому перенесемся в тот самый судьбоносный день, который можно было бы обвести красным в ее календаре. Мы же знаем, что все события в нашей жизни несут какие-то последствия. Так вот, то что произошло 14 марта привело Фелисити туда откуда я с легкостью смогла бы начать свою историю. Судьбоносное письмо принес милый почтальон вместе с квитанцией из банка, парой газет и уведомлением из налоговой.       Это была пятница. Солнечная и немного прохладная. В этот день было бы слишком лениво выбираться из своей кровати ради восьмичасового рабочего дня, но Фелисити и не нужно было. Фирма, в которой она работала разорилась пару месяцев назад и с тех пор ее вечерняя смена в магазине техники считалась ее постоянной работой. Она вернулась в тот небольшой ремонтный сервис, и еще пара халтурок из интернет почти компенсировали ее потерянную зарплату.       — Джексон, сбегай, пожалуйста, забери почту, — говорит она, забирая тарелку у Донны, — блинчики не успеют остыть к тому моменту как ты вернешься, честно, — быстро проговаривает она, успевая сделать это до того как мальчик успевает открыть рот. Он согласно кивает и быстро запрыгнув в какие-то ботинки выбегает на улицу.       Звук захлопнувшейся двери перемежается с ударом Купера ладонью по заднице Фелисити. Он смеется в своей привычной манере и садясь за стол прижимает ее к себе, удобно ухватившись рукой за ее бедро. «Почему он все еще здесь? Почему я не могу расстаться с ним? Почему я такая слабачка» прокручивает в своей голове Фел, зажмурив глаза. Ее руки безвольно падают ему на голову, автоматически зарываясь в волосы.       — Хорошее утро, да, Купер? — мурлычет Донна, не замечая гримасы отвращения на лице своей дочери. — Пятница, середина марта, а я проснулась в полной уверенности, что сегодня какой-то праздник, где ты достал клубнику, кстати. — Она замолкает лишь на секунду, чтобы взглянуть на довольное лицо мужчины, прижавшего к себе безусловно привлекательную девушку и уплетающего еще горячие панкейки, и расплывается в заботливой улыбке, —Вы замечательно смотритесь вместе. — говорит она и отворачивается к плите.       — О, Донна это останется моей тайной, — говорит он, еще не до конца дожевав, — утро и правда прекрасное, особенно после того как мы вчера вечером с Фел повеселились. Да? Детка? Тебе понравилось то, что с тобой вчера вытворял твой папочка Купер? Ммм? — рычит он, словно какое-то животное. Дверь открывается, и девушка кричит сыну, чтобы тот шел мыть руки и сразу собрал портфель в школу, ведь автобус приедет в течение двадцати минут. Селдон тянет девушку к себе, недовольный тем, что так и не получил ответа. Жестко сжав ее талию и разведя ноги, он усадил ее к себе на колени. Она всегда чувствует себя куклой в его руках, но так можно было расслабиться, отчасти и по-своему: когда он главенствует в доме, она хоть на какое-то отстранялась от проблем и поиска из решений. — Я что-то не понял, детка. Что за игнорирование своего любимого мужчины, м? Тебе не понравился вчерашний вечер и ночь?       — Купер, прошу перестань, — она сдвинулась с его колен, чтобы увеличить расстояние между ней и его «второй головой», которая как ей казалось иногда была умнее его «основной», но положение было жутким, — мне не удобно, Купер. Вчера было все просто замечательно, правда я очень устала, дай я встану, разберусь с почтой и вернусь. — просит она, тяжело вздыхая и поправляя юбку, съехавшую от такого напора со стороны ее мужчины.       — Я что-то не слышу особого энтузиазма с твоей стороны, малышка, — недовольно говорит он и пододвигает девушку ближе к себе, укрепляя хватку. — Скажи мне, почему ты так устала? — его это «эротичное» рычание уже давно не возбуждало ее. Оно ее, впрочем, никогда не возбуждало.       — Купер, пожалуйста, сейчас сюда придет Джексон. Отпусти меня, мы потом обо всем поговорим. — жалобно пищит она, прекрасно понимая, что не отделается от него до тех пор, пока он сам не отпустит. Мужчина откидывается на спинку стула, недовольно цокнув и сложив на груди руки. Отходя девушка получает еще один удар по заднице и зажмуривается, пока ее мама смущенно хихикает, застав сцену «заигрывание».       Завтракают они под «Доброе Утро Америка», обожаемое шоу Донны, пока Фелисити разбирается со счетами, Купер читает свежую газету, а Джексон изучает справочник по физиологии. Мужчина давно забил на его необычный библиотечный лист. Еще неделю назад он увлекался физикой и механикой, что казалось странным для первоклассника, то сейчас он углубился в изучение человеческого тела.       — Мам, кстати, там под конвертом из налоговой письмо из какой-то компании. Адресовано тебе. — говорит мальчик, вглядываясь в картинку учебника по биологии старшей школы. Купер мимолетом подмечает название книги, недовольно фыркает и возвращается к своей статье.       — Ты не видел от кого оно, милый? — она нежно гладит мальчика по кудрявым волосам, заставляя оторваться от интересной научной статьи.       — Нет мам, я не видел, дядя Селдон, — тут его прерывает сам «дядя».       — Папа, — говорит он, не отрываясь от новостей спорта.       — Кхем, папа, — он говорит задумчиво и замолкает после на пару секунд, что заставляет и Фелисити и Селдона оторваться от своих занятий и посмотреть на ребенка, — папа, — снова говорит он снов, неуверенно, — сказал мне, что это не моего ума дела. — Его взгляд переключается с родителей на то что за окном и, ехидно улыбнувшись, он закрывает книгу. — Конечно, будь я его родным ребенком, навряд ли я умел бы сейчас читать. — мальчик исчезает из дома быстрее, чем мужчина успевает выйти из-за стола.       — Блять! — кричит он и газета отправляется в полет через гостиную. — Ты совершенно не занималась воспитанием этого ребенка. Засранец не выказывает мне никакого уважения, Фелисити! — рычит он, нагибаясь через весь стол к лицу девушки, и смотрит ей прямо в глаза. Вывести его из себя всегда было довольно просто.       — Дорогой, я не понимаю, что с ним, я всегда прошу его относится к тебе по-другому, — лепечет она, облокачиваясь на спинку стула и выдыхая. Ее руки в страхе сжимают столовые приборы. Она совершенно точно знает, что не сможет ему навредить этим пусть и наточенным ножом или вилкой, но это создает хоть какую-то иллюзию безопасности.       — Его не надо просить! Ему уже надо приказывать, мать твою! — ревет он и бьет кулаком по столу. Тот скрипнул, но не развалился. — Малец, кажется, считает, что он тут главный. Ты хочешь, чтобы я показал ему, кто тут настоящий мужчина? Физическое превосходство по-твоему лучше?       — Ты не будешь бить моего сына! — ее крик заставляет все в комнате замереть. Тишина давит на уши, а напряжение можно было практически увидеть, оно повисло грозовой тучей над девушкой и мужчиной.       — Конечно я не буду бить твоего блядского сына, не хочу пачкать руки, — шипит он.       — Купер? Не забывай, что он и мой внук, — говорит Донна спокойно, кажется, она к таким сценам привыкла, — а тебе Фелисити и правда стоило бы заняться его воспитанием. — голос Донны почти не действует отрезвляюще, но не смотря на это Купер садиться за стол, а его слова о Джексоне остаются без ответа. Сама же миссис Смоук покидает столовую. Фелисити хватается за письмо, адресованное ей, как за спасательный круг. Аккуратно открыв конверт, она видит логотип Куин Консолидейтед. Уже одиннадцатый компаний отказали ей за эти три недели. Она была из тех, кто всегда надеется на самое лучшее, но после девятого отрицательного ответа и у нее закончился оптимизм. Без особого энтузиазма она читает между строк, надеясь поскорее увидеть заветные «к сожалению мы не можем в данный момент предложить вам вакансию». Но ее глаза не находят этих слов, наоборот она встречает что-то похожее на согласие! Ей приходится трижды перечитать текст, чтобы понять, что ее приняли на работу. Взвизгнув, она вскакивает из-за стола.       — Меня взяли! Меня взяли в Куин Консолидейтед! — кричит она, счастливо сжимая заветный клочок бумаги.       — Что? Быть того не может, — бормочет мужчина. Он выхватывает у нее письмо и вчитывается так же нервно, как и она, пару минут назад. Пока есть время девушка, пританцовывая, быстро доедает свой завтрак. Наконец, найдя необходимые строчки, Купер зло сверкает глазами в Фелисити и взрывается. Его психика не была стабильной, как это уже понятно. Потеряв работу, он перестал считаться кормильцем семьи, он потерял статус, его это…сильно волновало. Прокричав пару незамысловатых матов, он тянет ее за руку к себе. Его хватка — железная, а взгляд настолько дикий, что у Смоук пробегают мурашки. — Почему тебя взяли? Мы вдвоем подавали это чертово резюме! — выдавливает он из себя более менее членораздельно. — Чем ты, шкура, лучше меня?! — кричит он. Фелисити в ужасе открывает рот, но она не в силах и слова произнести. Ужас сковавший ее, парализовал все мышцы. Он прошелся импульсом по всем мышцам, заставляя все тело заледенеть. В висках словно молотком отбивалась ее сердцебиение, заглушая все мысли кроме одной. «Да он сейчас меня прикончит!» — Что ты сделала? Ты отправила не то резюме! Конечно! Не то, что дала прочитать мне? Что ты написала туда? Что ты наврала им? Ну ответь мне что-нибудь, грязная ты шлюха! — он трясет ее, словно она ничего не весит, и она зажмуривает глаза, пытаясь хоть как-то справиться со страхом, сковавшим не только ее тело, но и разум.       — Н-ниче-го — пищит она, когда наконец до нее доходит смысл его слов.       — Что «ничего»? — рассерженно переспрашивает он, сжимая ее бедные плечи до побеления пальцев.       — Я ни-ничего не писа-ала туда, только то, что ты видел, — заикаясь отвечает она.       — Пиздишь…— тянет он злорадно улыбаясь. Ее бедра упираются в стол и Селдон шепчет ей на ухо, — сейчас я выебу тебя на этом столе, и мне похуй, сделаю я это на глазах твоей матери-дуры или твоего выблядка — он оттянул ее голову назад за намотанные на руку блондинистые волосы, от чего она негромко вскрикнула — А потом ты напишешь ответ этим придуркам, что не собираешься работать у них. Поняла? — он заставляет ее взглянуть в свои глаза, но так и не дожидается кивка.       Она пропускает тот момент, когда мужчина успевает замахнуться. Все что она помнит — это громкий хлопок и горящая щека. Из нее вырывается на этот раз громкий, болезненный стон, в ушах звенит. Все еще находящуюся под воздействием сильно удара, дезориентированную девушку Селдон усаживает на стол, приговаривая всякого рода грязные словечки. В основном он, конечно, называл ее шлюхой и блядью, сетуя на ее недогадливость и поливая Джексона оскорблениями. Ее руки начинают слабо сопротивляться, пока она встряхивает головой, чтобы убрать этот жуткий, назойливый гул. Фелисити проклинает себя за то, что решила надеть сегодня юбку, и судорожно сводит ноги, прося Купера не трогать ее. Но тот лишь злобно шипит и с силой сжимая одной рукой, ловко оттянувшей, или попросту порвавшей, майку, ее грудь, время от времени оттягивая сосок. Он сминает плоть наслаждаясь выражением боли на лице Фелисити. Он всегда мечтал о жестком сексе. Жадно впившись в губы девушки он попросту заглушает ее протесты, пока вторая его рука пытается расстегнуть ширинку его джинс. Воспользовавшись свободой, обретенной за счет отпущенных волос, она больно кусает Селдона и как только тот отпрянул она все-таки набравшись смелости начала наносить ему удары своими маленькими кулачками по лицу. Сейчас бы ей не помешали те столовые приборы. Как только его руки переместили на защиту самого сокровенного, Фелисити ловко перелезает на другой конец стола и бежит в гостиную. У нее были всего пара секунд форы, чтобы огнестрел из маленького сейфа в полке оказался в ее руках. Почему-то она была уверена, что только это успокоит пыл Селдона и уж точно поможет ему покинуть ее дом. Она попросту перепрыгивает диван и падает на колени, больно ударяясь о паркет, у заветного сейфа, и, не обращая внимания на боль, вбивает заветные цифры. 2-2-4-8. Да она помнит комбинацию лучше, чем данные своего медстрахования! Она уже слышит его шаги, но теперь ей не страшно. Сталь, такая холодная и опасная, но это действует на нее расслабляюще, как и приятная тяжесть в руках.       Щелчок.       Прицел наведен на вставший член ее теперь уже бывшего бойфренда.       — Каждый из шести патронов продырявит твои семенники, если ты не покинешь мой дом через семь минут. Время пошло. — говорит она, словно не своим голосом.       А в голове проносится: «Блять, а в ушах все еще гудит»