muddy waters

когда магнуссон вошла в гостиную, эва сидела на диване рядом с бабулей свенссен, опустив голову ей на плечо и подтянув колени к груди. аманда держала её за руку и смотрела свой сериал без привычного интереса к сюжету, несмотря на то, что это был финальный эпизод. выражение её лица быстро сменялось с печального и обеспокоенного на возмущенное; женщина часто поджимала губы, словно в любую секунду хотела взорваться словами: "да как такое возможно?". будучи проницательным человеком, за те недели, что крис снимал у неё квартиру, она разглядела в нем благородного, честного и верного парня. от её глаз также не скрылись те особые отношения между ним и её любимой квартиранткой, теплые и трепетные. она искренне сочувствовала эве, но и не намеревалась верить в то, что крис способен на такую подлость. от первого взгляда на эву у нуры сжались все внутренности. она просто не узнавала в этой девушке свою подругу: щеки русоволосой были розовыми и блестели от слез, что даже не успевали высыхать, пришмыгивание носом превратилось в безвольную привычку, плечи опустились точно от невидимого груза - обычно радостная и энергичная мун стала жалкой и лишенной жизни, словно уменьшилась, чтобы её никто не замечал и не причинял ещё больше боли. блондинка впервые видела друга детства такой разбитой, и ей даже было стыдно за то, что она посмела заявиться сюда с поддержкой вся сияющая счастьем после свадебного путешествия. увидев нуру, эва вскочила и бросилась ей на шею. после прочтения разрывающего душу на части сообщения больше всего на свете ей хотелось, чтобы она была рядом. эва знала, что нура, с её уровнем эмпатии, найдет нужные слова, обнимет так, как никто другой, поддержит, какой глобальной ни была бы проблема. чувствуя родное тепло, уже сейчас русоволосой было на тысячную долю легче. а нуре, наоборот, было вдвойне тяжелее, потому что она знала правду, но не могла рассказать. они сидели в комнате мун несколько часов, и всё это время магнуссон обнимала подругу, успокаивающе гладя её по спине и не произнося лишних слов. сейчас они не имели бы никакого смысла. всё, что нужно, это крепкое плечо, чтобы можно было выплакаться и выпустить всю свою боль. -мне до сих пор не верится, - тихо, почти что затравленно говорит эва, пряча ладони в широких рукавах домашней кофты, будто они мерзнут. -мне тоже, милая, - нура начинает инстинктивно покачиваться, уже не понимая, кого пытается успокоить: себя или её, - мне тоже. *** магнуссон, вернувшись домой, на автомате сняла обувь и повесила пальто в шкаф, стерев остатки слез, настигнувшие её внезапно в такси. на кухне за ноутбуком сидел вильям, рядом дымилась кружка травяного чая. -как она? - спрашивает брюнет максимально спокойно, чтобы волнение в голосе еще больше не нагнетало. -плохо, - вздыхает бывшая сатре и садится на стул рядом с мужем, но он пересаживает её к себе на колени, - она раздавлена. -это, конечно, далеко не лучшее, что можно было придумать, но на месте криса я бы поступил также ради тебя. -я знаю, что это вынужденная мера, просто её прошлые отношения закончились настолько... - блондинка бегает взглядом, пытаясь найти подходящее продолжение предложения, - я хочу сказать, что легенда криса чересчур жестокая. она этого не заслуживает, только не после такого ужасного расставания. -как и никто другой, родная, - вильям пододвигает свою кружку жене, - пей. я просто надеюсь, что всё не затянется на долгое время, и эва сможет простить криса. -он всё еще в участке? -да, его и не выпустят до суда. харкет уже едет в участок. -что мы можем сделать, вильям? -поддержать: ты - эву, я - криса. вот увидишь, всё разрешится. *** кристофер просидел за решеткой всего пару часов, но ощущалось, как все двести. этого было достаточно, чтобы его уверенность пошатнулась. он хладнокровно держался до последнего, но эти голые стены, решетка и осуждающие взгляды полицейских так давили на психику, что он подверг сомнению все свои решения и весь намеченный план. шатен, закрыв глаза, повторял себе "терпи", зная, что вильям уже связался с харкетом, и ему лишь нужно дождаться его приезда. со стороны парень выглядел абсолютно спокойным, но изнутри его разрывало от смеси раздражения, страха и нетерпения. шистад старался ровно дышать, чтобы вернуть себе трезвость рассудка и направить все свои мысли на ожидающее его впереди, но всё время мешали всплывающие воспоминания о том, как он с тяжелым сердцем и кровью на ладони пишет своей девушке самое стыдное сообщение, причиняя незаслуженную боль, зная, что утром к нему заявятся полицейские с обвинением в умышленном убийстве и ордером на арест. нет, нельзя думать о ней! парень сильно кусает внутреннюю сторону щек, чувствуя, как щипает глаза то ли от недосыпа, то ли от поступающих слёз. всё будет хорошо. всё будет хорошо. всё, блять, будет хорошо... *** погода становилась всё суровее, и хоть камера криса хорошо обогревалась, он постоянно мёрз. его силы заканчивались, душевное равновесие давно помахало ему ручкой, и лишь одна мысль держала его в тонусе: завтра всё это закончится. план безукоризненный, вероятность, что что-то может пойти не так, близка к нулю. каждый день до слушания он виделся с харкетом, который с первого дня назвался его адвокатом для беспрепятственных встреч со своим подзащитным - на самом деле парень собирался защищать себя сам - и обсуждения более важного процесса, чем судебное разбирательство. лишь один раз их разговор незначительно коснулся темы этого второстепенного дела, когда помощник сообщил ему, что раздобыл неоспоримое доказательство для защиты. всё остальное сводилось к операции по поимке всей группировки брюса. крис не сомневался, что его преследователь через левое лицо подаст на него в суд за убийство члена его банды. арест криса для брюса был шансом повернуть против семьи шистад всё норвежское население, но он даже не догадывался, что малец и система безопасности в тайном сотрудничестве: как бы не было ужасно и в какой-то степени безнравственно брать за основу случайное убийство, они собираются этим воспользоваться. преступнику придется поплатиться за долгие годы преследования всех членов семьи шистад и за все совершенные покушения. в ночь перед судом крис никак не могу уснуть и смотрел в окно своей камеры, лежа на втором ярусе кровати. луна светила ярко, но не так по-доброму, как в ту ночь. она больше напоминала лампу для допроса. почувствовав раздражение, парень отвернулся и съежился от пробегающей волны дрожи по его телу. видит бог, нура была права: лучше бы эва была рядом и поддерживала его, чем он разрушался у всех на глазах, самостоятельно принимая удары, но захотела бы она быть рядом, узнав, что он сделал? *** по залу прошлись вздохи облегчения и аплодисменты, едва мистер андерсен успел ударить церемониальным молотком по специальной подставке после слов "оправдан". крис обессиленно опустился на стул. все звуки слились для него в белый шум, и он даже не слышал, как брюс, сидевший позади всех в капюшоне, вместе со своими пешками яро протестовал против решения суда и, стуча кулаком по столу, требовал повторного разбирательства. игнорируя недовольство "пострадавшего", шистад вскочил и подошел к судье, чтобы благодарно пожать ему руку. -поздравляю, - сказал он, - вас ждет отличная карьера адвоката. -спасибо, сэр. магнуссоны одновременно обняли его, и пока, каждый из них наперебой говорил слова поздравления, парень встретился взглядом с брюсом. он смотрел сурово, со всей ненавистью и обещанием расплатиться, когда покидал зал суда, но криса это мало волновало: едва преступник выйдет из зала суда, как его будет преследовать отряд харкета до самого убежища, чтобы взять всех разом. единственное, о чем он мог думать, это эва. шистад, окрыленный тем, что может уже сейчас поехать к ней, был вынужден вернуться на землю, когда работники суда попросили его пройти за ними для заполнения документов во избежания будущих юридических проблем. парень быстро и размашисто заполнял одинаковые бланки, растрата времени на бумажную официальщину постепенно выводила его из себя. когда, наконец, с этим было покончено, и он сел в машину вильяма, попросив отвезти его к эве, позвонил харкет и сообщил об успешности проведенной операции. настрой парня заметно улучшился, но раздражение вернулось с двойной силой, когда тот приказал ему ехать в резиденцию. -это не может подождать? - рыкнул парень. -ваш отец хочет вас видеть. на это он не нашёл, что ответить, и бросил трубку. машина развернулась и направилась в сторону шоссе. *** увидев измученного, но целого и невредимого сына, миссис шистад подбежала к нему и крепко обняла, едва он вошел в холл. она со слезами в глазах смотрела на его лицо и пришептывала: "родной мой". крис прижался к матери и долго держал её так, понимая её переживания. тем временем мистер шистад и старший брат криса, хакон, стояли в стороне и терпеливо ждали, когда материнское сердце успокоится. глава семьи глядел на сына обеспокоенно и устало; было видно, что он колебался, не решаясь подойти, и что крис ждал этого, смотря робко, с надеждой. секундная неловкость была нарушена хаконом, который без заминки подлетел к младшему братцу и крепко обнял, потрепав того по волосам, как в детстве. за столом собрались вся семья шистад и харкет с несколькими командующими. харкет подробно доложил все пункты их плана с крисом и то, как происходило задержание, где прятался брюс и вся его банда, а также что было найдено в убежище. бывшая овощебаза больше напоминала склад оружия и награбленного оборудования. крис, которому с каждой минутой становилось всё невыносимее сидеть здесь, растрачивая время, подошёл к матери, чтобы попрощаться. -уже уходишь? - она выглядела растерянной, - но я надеялась, что ты вернешься домой теперь, когда всё позади. милый, ты же понимаешь, что твоё место здесь. да и отец уже давным давно согласился с твоим условием. -мам, - он взял её руку в свою, последние её слова позволили ему сказать следующее - всему своё время. моя девушка ещё не согласилась выйти за меня. быстро шагая к выходу из особняка, шатен встречается с отцом и резко останавливается, будто примерзает к полу. они молчат, долго смотря друг на друга, после чего шистад-старший с теплотой в голосе, хоть и строго, говорит: -не затягивай с возвращением. мы все ждем тебя. крис, не раздумывая, подходит к отцу и обнимает своего старика. шистад-старший хлопает сына по спине, чувствуя как облегчение растекается по всему телу, ослабляя, и приговаривает: "гадёныш". *** теперь ничто не могло остановить криса. это была самая настоящая эйфория, нечто за пределами простого возбуждения. он, взяв инициативу самому вести машину вильяма, превышая скорость, направлялся к дому девушки, что уже успела стать для него якорем, маяком, константой...