Сильных духом подчиняет любовь

We swim against the rising waves And crash against the shore. The body bends until it breaks, The early morning sings no more. Плывём мы против новых волн, Об берег бьёмся вновь. До перелома тело гнёт, И утро больше не поёт. Linkin Park — Until It Breaks

      Она ловко маневрировала среди обвалившихся камней, что раньше были частью торчащих как иглы горных хребтов здешней местности. Протоптанная тропа была почти незаметной глубокой ночью — лишь следы на песочном покрове в ярком свете луны, недавно оставленные группой экспедиции, указывали точное направление, в котором передвигался Сора и его люди. Где-то среди них были и пленники Листа: мысли о том, что совсем скоро она увидит Хатаке, заставляли сердце Сакуры колотиться в груди, тягостно сжимая мышцы вокруг от неизведанности. Она была почти в нетерпении, но старалась держать серьёзный настрой на миссию. Они с Саске-куном выдвинулись в горы на закате и вот уже несколько часов передвигались тропой всё глубже к центру острова; этим лабиринтом можно было идти бесконечно, днями, и так и не добраться до нужного участка гор. Она в некоторые моменты невольно задумывалась: каким образом они отыщут вражеский лагерь, если ни один из улучшенных геномов Учихи не был по этой части полезен?       Впрочем, наблюдая, как Саске-кун решительно лидировал на несколько метров впереди, определённо уверенный в их направлении, Сакура не беспокоилась. Он почти не разговаривал с того мгновения, как тропа стала слишком узкой для двоих и им пришлось расцепить поглощённые уютом и теплом пальцы; наверное, Учиха собирался с мыслями перед сражением, и она не навязывалась, ведь самой было о чём подумать на досуге. Главной темой для очередного самобичевания Сакуры стала правда, которую она собиралась озвучить, прежде чем они доберутся до отряда Хатаке и всё станет настолько очевидным, что неловкость можно будет соскребать со стен пещеры. После случившегося среди облаков Харуно больше не могла утаивать реальное положение вещей от Саске-куна, ведь одно дело, когда чувства к нему исключительно безответные, исходящие только от неё и полностью непризнанные им, но другое — то, что произошло днём: Учиха не отверг её, даже спросил, в чём была причина внезапно прерванного поцелуя, на что в тот момент Сакура просто не могла ответить.       Путаница, которую она внутри себя невольно создала, была уже до предела сложной и несправедливой ко всем: Саске-кун ещё несколько недель назад должен был узнать о предстоящем замужестве, чтобы за время этой миссии они оба держались определённых рамок, и тогда никто бы не сожалел о случившемся. Сакура не могла утверждать, но поведение Учихи указывало именно на это: он возвёл обратно почти все свои барьеры нелюдимости, чтобы не выказывать разочарование резким поворотом событий на спине ястреба. Вполне возможно, что она его не интересовала как женщина и что их случайный поцелуй произошёл, чтобы попробовать и убедиться в правильности первоначальных мыслей. В таком случае он несильно возмутится услышанным, ведь личный интерес Учихи вряд ли пострадает. Что касалось Сакуры, она поскорее хотела вернуть себе душевную упорядоченность: свои чувства к Какаши она понимала, а вот всё, касающееся Саске-куна, требовало чётких ответов, которых от него просто не добиться.       Предположительно, она никогда их не услышит из уст Учихи. Для Сакуры это приравнивалось к пустым мечтам юности, от которых она с таким трудом избавилась, что возвращаться к тем жалким временам просто не хотелось. Она была выше пренебрежительного отношения Учихи — похоже, он сам не знал, чего хотел: он недавно обрёл долгожданную свободу, расправил крылья, точно ястреб, и вряд ли захочет связывать себя какими-то узами отношений или обещаниями. Он покинет Остров Гор, как только ситуация с Сорой разрешится, и никто не сможет остановить его, ведь даже Какаши понимал, что в мире на данный момент не было шиноби, по способностям равного Учихе. В таком случае насколько сильно её волновали последствия правды, которую она собиралась рассказать? Сакура подняла взгляд на идущего впереди Саске-куна, прикусив в сомнениях нижнюю губу.       Именно эта нерешительность заставляла её ходить вокруг да около. Она не стеснялась выбора супруга и чувств к Хатаке, ведь они были совершенно противоположными тому, что Сакура испытывала к Учихе. С одним она была уравновешенной, взрослой, но стянутой, словно тугим корсетом, который непонятно откуда появился в их с Какаши отношениях; со вторым она была свободной птицей в небе, кровь бурлила адреналином, но сердце опасалось очередного удара ножом. Сакура отчётливо понимала, что в данный момент совершенно не стояла перед каким-либо выбором, и этот внутренний монолог касался исключительно откровенной беседы с Саске-куном относительно её отношений с Хатаке. Учиха не звал её с собой в путешествие, не воспевал о любви. Вряд ли он как-то вспомнит их поцелуй или когда-нибудь расскажет о нём Какаши, ведь если те эмоции, что они вместе испытали, никак не повлияли на Саске-куна, то она не знала, что в мире сможет расколоть тот невидимый панцирь.       С какой стороны ни глянь на ситуацию, она считала, что должна объясниться до того, как они приступят к каким-то активным действиям. Немного ускорившись, она почти без проблем догнала Учиху, который как раз вспрыгнул на большой булыжник, присматриваясь к похожей на щётку горной территории. Запрыгнув, Сакура остановилась рядом с ним, сперва последовав его примеру, точно осматривалась, изучая спящую природу острова пристальным взглядом. Она настолько волновалась, что щёки невольно начали наливаться румянцем. Причин отступать Харуно не видела, кроме одной: она боялась реакции Саске-куна на такой поворот событий. Он, может, и ожидал, что после стольких лет она сдвинется с мёртвой точки и вступит в романтические отношения с другим мужчиной, но вряд ли Учиха видел Какаши как того самого избранника. Вполне вероятно, что Саске-кун станет первым человеком, откровенно возмущённым этими отношениями. Прежде лишь её мать столь эмоционально отреагировала на новость, позже всё равно смирившаяся с фактом.       — Далеко ещё? — вполголоса спросила Сакура.       — Сейчас призову ястреба — управимся за час-два, — ответил он.       — Подожди минутку, — протянув руку, дотронувшись до запястья кончиками пальцев, словно пыталась удержать Учиху от исполнения печатей, необходимых для призыва, сказала она.       — Что случилось?       — Я… — нахмурив брови, Сакура чуть потупила взор. — Хочу поговорить с тобой.       Он присмотрелся к её бледному лицу, отметив небольшую морщинку, что сформировалась между бровей от вдумчивости и неуверенности, которые Харуно испытывала. В свете луны он видел её не хуже, чем днём, что придавало мгновению толику неловкости: тема беседы очевидно личного характера, и Саске прекрасно понимал желание Харуно расставить все точки над «і» до того, как они проникнут в пещеру и завяжется сражение против Соры и шиноби Снега. Самой важной причиной, подтолкнувшей Сакуру нарушить молчание, были члены отряда Хатаке, среди которых, Саске подозревал, был и тот другой мужчина, с которым у неё стабильные отношения. Она, наверное, хотела поделиться правдой, прежде чем они окажутся в компании шиноби, ведь утром, после сражения, они вряд ли ещё хоть раз смогут побеседовать тет-а-тет. Учиха всё это понимал, и чувство уважения к Сакуре подтолкнуло его сказать следующее:       — Хорошо, давай поговорим.       Она захлопала длинными ресницами, словно что-то попало в глаз; Харуно недоумевала после такого неожиданного ответа: неужели думала, что он станет увиливать от откровенного разговора? Саске хотел дать ей шанс выговориться, раз это было так важно, ведь ситуация в его глазах выглядела совершенно иначе. Он понимал причины её смущения и определённую недосказанность и позволял Харуно вести эту глупую игру с самого начала, ведь прекрасно знал — её личная жизнь не имела к нему совершенно никакого отношения. Но сегодня всё изменилось. Переступив невидимую черту, о которой Саске даже не знал, он начал испытывать странные чувства: желание быть к ней физически ближе стало более отчётливым, оно оседало внутри него точно пыль, скапливаясь, и давило, подталкивая к поведению, которое Учиха не хотел больше ассоциировать с их отношениями, но он был вынужден вести себя холодно и отстранённо, если надеялся успешно завершить миссию. Он не мог думать о Сакуре. Не сейчас.       Прежде чем они отправятся к ядру горы, местонахождение которого Учиха удачно вычислил недавно, где их ждало сражение и миссия по освобождению, он хотел позволить Сакуре выплеснуть всё, что скопилось и съедало её изнутри последние недели. Она явно сгорала от противоречивых чувств, и Саске не собирался скрываться от надвигающегося шторма. Раньше он отмахнулся бы от её попытки побеседовать, может, излить душу, но после внезапного поцелуя в нём разгорелось любопытство: он хотел знать, кем был тот другой мужчина, из-за которого Сакура душевно разрывалась на части. Саске понимал, что сам всё увидит, когда они ворвутся в пещеру, но её внезапное желание расставить всё по полочкам даже импонировало: они были взрослыми людьми, и смешивать всё в кучу драмы из-за недосказанности — это последнее, чего хотелось Учихе, вновь обретшему свободу. Если Сакура хотела остаться друзьями, то определённая прозрачность в этих возобновлённых отношениях могла быть. Они должны как минимум уважать друг друга.       Осмотрев её, слегка растерянную и чуть опешившую, Саске старался быть терпеливым. Он понимал, что ей, наверное, тяжело озвучить то, что вертелось на языке, но Сакура сама начала этот разговор, а значит, необходимо наконец добить повисшую между ними недосказанность. Вздохнув, он расслабил напряжённые плечи, словно подсознательно был готов к непредвиденной атаке. Повернувшись к ней полностью, Саске осмотрел миловидное лицо, что в бледном лунном свете выглядело каким-то нездоровым. Она заметно переживала и мялась; он же спокойно дожидался хоть каких-то первых слов с уст Сакуры, чтобы позволить ей разрешить ситуацию так, как хотелось. Тяжесть в руке стала более выразительной, ощутимой, точно Саске сопротивлялся очередному желанию дотронуться до неё. Сжав пальцы в кулак, он отвёл взгляд к звёздному небу, отметив, как над верхушками елей хаотично парили летучие мыши, скрываясь меж иглоподобных гор, что ближе к центру острова становились шире.       — Помнишь, ты спросил меня, что это за кулон, и я ответила, что его подарил мне дорогой человек? — вполголоса, но без толики волнения промолвила Харуно. — Это кольцо.       Она подняла руку к шее и, зацепив пальцами цепочку, на которой носила ювелирное изделие, показала Саске вещицу: это было обручальное кольцо из разноокрашенных металлов техникой мокумэ-ганэ, и в качестве главного украшения композиции — жемчужина розового оттенка. Стянув с цепочки, Харуно сняла перчатку и вернула кольцо на безымянный палец: в этот момент в сердце Саске что-то оборвалось, уносясь в тартарары. Она обручена с тем человеком. Не просто романтические отношения, которые вполне можно оборвать внезапным поворотом судьбы. Учиха нахмурил брови, собираясь с мыслями, чтобы что-то сказать, но ничего достойного в голову не приходило. Теперь всё становилось на свои места, но при этом Саске не мог избавиться от воспоминаний о тех чувствах, что испытал к Сакуре сегодня, которые скапливались всё это время в нём, норовя разрушить последние из барьеров прошлого.       — Это Какаши?       Он наконец озвучил догадку, что вертелась в мыслях уже давно, но казалась крайне абсурдной с учётом некоторых нюансов: разница в возрасте и отношения ученицы и наставника стали бы помехой. Харуно подняла на него взгляд: в зелени её глаз отражалось отчаяние, грусть и трезвость осознания всей ситуации. Саске почему-то не был шокирован, его даже не отвратила правда, подтверждение своих скрытых мыслей, с которыми он странным образом ужился за прошедшие дни размышлений. Она ещё не подтвердила, но по тому, как гордо и зрело вдруг повела себя, можно заключить: именно она была той женщиной, что три года назад заставила Какаши буквально светиться от счастья. Всё это время она молчала о помолвке, видимо, чтобы не расстраивать Учиху. Он был удивлён, но не испытал ничего, кроме недоумения, и всё из-за возникших между ними отношений в этом путешествии. Вот почему она разорвала поцелуй.       — Да, — сжав оголённые от перчатки пальцы в кулак, кивнула она.       — Ты его…       Саске хотел спросить, любит ли она Какаши, но затем резко остановил себя: с самой первой их встречи Сакура не показалась ему окрылённой чувствами девушкой. Она была обеспокоена, решительно настроена, стремилась отправиться спасать Хатаке в одиночку, и теперь было понятно почему, но Учиха отчего-то не замечал в ней пресловутой влюблённости. Хотя ему ли судить о подобных отношениях или эмоциях. Самое ошеломляющее, что у него произошло в жизни по этой части, случилось сегодня с Сакурой, и после её признания Учиха не понимал, что думать. Она испытывала к нему какие-то чувства — это не мог отрицать даже Саске, потому что притяжение и искры, что скапливались между ними, не были иллюзией или фальшью. Харуно не была вертихвосткой, и все эти перепады настроения и перемена отношения к нему легко объяснялись: она вела внутреннюю борьбу с собственными чувствами, ведь в чём-то Саске в одно мгновение размышлений оказался прав — у неё к нему всё ещё могли остаться какие-то отголоски юношеской сентиментальности, даже любви; а у него эти чувства к ней только зародились.       — Какаши… особенный для меня мужчина, — прошептала Сакура, немного склонив голову. — Но люблю ли я его так, как когда-то тебя, — нет.       Холодный ночной ветер овевал их с разных сторон, запутывая собранные в хвост волосы Харуно, трепетал подолом плаща Учихи. В лунном свете и под бдительным взором Саске-куна она вдруг ощутила себя миниатюрной, точно давящая на неё ситуация наконец добилась желанного: расколоть сердце на две части, доказать, что один из путей обречён на провал, а второй — её судьба. Вот только как понять, который верный и предначертанный, чтобы не ошибиться. Раскрыв карты, Сакура ожидала иной реакции Учихи. Слишком спокойно он воспринял новость о том, что она была обручена с не кем иным, как с Какаши, будто ему действительно всё равно, чем Саске-кун подтвердил бы знаменитые черты своего характера: если это не имело к нему отношения — он точно не слышал слов. И как понять, что чувствовал Учиха, если он никак не выдавал эмоций? Среди облаков всё было иначе, всё казалось таким искренним и подлинным, но здесь, на земле, на Сакуру точно давили силы притяжения, вносящие в девичьи надежды ложку дёгтя.       — Я хотела, чтоб ты знал, потому что…       Вздохнув, Харуно прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Как это возможно: испытывать такого рода чувства к двум мужчинам одновременно? Она делила себя напополам, потому что не знала, к кому душевно стремилась больше. Так жить невыносимо — именно поэтому Сакура дала себе шанс на счастливое будущее с Какаши, и всё же нити судьбы опять переплели её с Учихой — так был ли это какой-то намёк? Может, она свернула не туда, когда вступила в отношения с Хатаке, и таким образом предначертанное ей будущее всё равно сбывалось, просто иными путями? Или же Учиха служил предметом искушения и всё это чистой воды испытание судьбы, чтобы доказать, что Какаши действительно тот единственный мужчина, рядом с которым она будет счастлива до конца жизни? Наверное, она вряд ли узнает, что именно происходит и в чём суть этих новых отношений с Саске-куном. Обычно осознание приходило уже после завершения событий, отчего Харуно на душе было не легче. Она хотела чётких ответов от Учихи, и единственный способ, которым их можно было добиться в прошлом, заставлял её унижаться перед ним, провозглашая свою любовь.       — Я не знаю почему, но я всё ещё испытываю к тебе то, что раньше. Тебе, верно, всё равно, но я не могу больше мусолить это в себе, — всё ещё рассматривая кустарники, промолвила Сакура.       — Не надо, — нарушил тишину Учиха.       Его рука дотронулась до щеки Сакуры, отчего девушка вздрогнула, совершенно не ожидавшая такого жеста от беспристрастного собеседника. Он медленно поднял её голову так, чтобы посмотреть в глаза, придерживая пальцами за подбородок; Харуно какое-то время прятала взгляд, точно стыдилась очередной глупой попытки признаться в чувствах тому, кто не ценил её отношения в прошлом. Где гарантии, что Саске-кун в этот раз всерьёз оценит её поступок, а не погрузит в гендзюцу, как в предыдущий раз или, чего лучше, нокаутирует и оставит на этом булыжнике. Прикусив губу, она больше не могла отворачиваться и робко встретила его взгляд, настраиваясь на очередную порцию холода и отторжения. Но в чёрных радужках, кроме отражения яркой луны, освещающей всё, подобно солнцу, не оказалось сдавливающих сердце эмоций.       Он был совершенно спокоен, что виднелось во взоре; лёгкая озадаченность и решительность, словно Саске-кун пытался упорядочить всё услышанное, эту новую информацию, о которой догадывался, также просматривалась, но он определённо не осуждал её за выбор, за смелость открыто заявить об этом, пусть с опозданием на пару недель. Учиха почти восхищался её поведением, а может, это была какая-то иная эмоция, что промелькнула в его чёрных глазах. Сложно было определить мысли Саске-куна в этот момент, но Сакура старалась сделать хоть какие-то выводы, чтобы не сходить с ума. Но ещё больше досаждала следующая, её собственная, догадка: если он так спокойно воспринял её отношения с Хатаке, значило ли это, что Учиха не был в ней заинтересован как в женщине? Возможно, он обрадовался, что ему не придётся отмахиваться от её любви, ведь будущее с Какаши буквально избавляло от нужды общения с Саске-куном. Можно ли рассматривать его поведение как доказательство того, что у него к Сакуре не было абсолютно никаких романтических чувств и всё, что она испытывала к Учихе, — только её проблема?       — Извини, я просто хотела, чтобы ты знал.       — Поговорим об этом, когда вернёмся, — нахмурив брови, продолжил Учиха. — Если ты захочешь.       — Я просто хочу понять: если я тебе безразлична, то разговаривать не о чем, — вдруг испытав наплыв смелости, промолвила она.       Учиха опустил руку, немного отвернувшись от неё, а затем в мгновение ока призвал огромного ястреба, что с хлопком возник над их головами, задев верхушки деревьев коричневыми перьями. Гаруда сделал почётный круг над местностью, а затем плавно приземлился рядом с валуном, на котором стояли Саске и Сакура. Чуть встряхнув крыльями, птица любопытно осмотрела Харуно жёлтыми глазами, точно пыталась понять, можно ли доверять этому второму пассажиру. Саске старался не обдумывать какой-то чёткий, пронизанный надеждой ответ на её вопрос: была ли она безразлична ему? Ответ возник в сердце незамедлительно. Но Учиха не собирался затевать душераздирающие ночные беседы с Сакурой посреди миссии. Он понимал, что разговор придётся начать, но не сейчас. Не время и не место для подобных слов. Взглянув на неё, Саске протянул молча руку, застыв в ожидании. Она была недовольна таким ходом, и раздражение сверкало в изумрудных глазах, подтолкнув его ко второму опрометчивому ответу:       — Не безразлична.       Сглотнув ком, что встал в горле камнем, Харуно не испытала от его слов облегчения. В прошлом она прыгала бы от радости, но сейчас медленно осознавала, насколько тяжёлый ей придётся сделать выбор в ближайшем будущем. Сакура хотела увидеть Какаши. Хотела взглянуть в его глаза и понять, что чувствует к нему, потому что завязавшиеся с Саске-куном новые отношения, пусть дружеские, ослепляли её, взывали к её глупым девичьим мечтам, которые Сакура пыталась оставить в прошлом. Она не могла просто так отчеканить отношения с Хатаке, потому что Учиха проявил к ней какой-то интерес.       Если жизнь её чему-то научила, то определённо не таять от незначительных поступков последнего из клана. Кольцо на пальце вдруг привлекло внимание странным холодом металла, что медленно согревался её телом. Она поспешила вернуть перчатку на левую руку, скрывая отвлекающее украшение из виду. В груди всё извивалось от волнения, в висках Сакура ощутила непривычное давление и, заметив протянутую руку Учихи, который ждал её рядом с ястребом, раскалываясь внутри на части, одновременно трепещущая в душе от неожиданности, медленно протянула руку в ответ, принимая его помощь.       Они взобрались на спину Гаруды, и ястреб стремительно поднялся в тёмное ночное небо, рассекая морской воздух взмахами крыльев. Сидя рядом с Учихой, она не испытывала желания как-то продолжать тему их запутанных отношений. Сакура старалась морально настроиться на предстоящее сражение, ведь от неё тоже могло много чего зависеть. Она понятия не имела, в каком состоянии члены отряда, и вполне вероятно, что ей придётся оказывать первую помощь, пока Саске-кун занимается противником. Присматриваясь к горным хребтам, что с высоты птичьего полёта напоминали толстые спицы, Харуно игнорировала едкое желание покоситься на Учиху. Он сидел рядом с ней, поглощённый процессом выслеживания. Поморщив нос, она всё же подчинилась порыву и чуть повернула шею: его пальцы были сжаты в кулаки, пока глаза почти не двигались, изучая что-то вдалеке.       Заинтригованная происходящим, ведь она не видела ничего необычного в той стороне гор, Сакура с приоткрытым ртом наблюдала за выражением лица Саске-куна. Он молча хмурил брови, изредка отвлекаясь на нечто невидимое, что будто пролетало рядом с ними в небе. Напряжение становилось почти невыносимым, ведь Харуно стремилась быть в курсе дела, а он всё не озвучивал происходящего, словно считал, что она тоже видела это летящее нечто. Протерев веки, Сакура присмотрелась к каменным иглам, что торчали ближе к центру острова, хоть и не понимала, как именно можно определить эту конкретную точку без чётких координат. Внезапно внимание Харуно привлекли костры, что издалека казались тусклыми, но дистанция с каждым взмахом крыльев ястреба сокращалась и становилось всё понятнее, что это чей-то лагерь.       — Шиноби Снега, — прошептала она, прищурив глаза. — Значит, вход где-то здесь.       — Чакра Кьюби еле заметными нитями летит в сторону вон той спицы.       Так вот, значит, что Учиха высматривал своим Риннеганом в небе. Сакура поднялась на ноги, затем сцепила пальцы в замок, разминаясь, прежде чем приступить к работе. Число шиноби и членов Кираи, которых Сора привёл к этому месту, заставляло её задуматься о мотивах псевдоджинчуурики. Пока было совершенно непонятно, что он намеревался сделать с чакрой Курамы, которая тихо-мирно скапливалась внутри этой горы, но Харуно могла предположить парочку самых очевидных вариантов: либо стать полноценным джинчуурики Девятихвостого, либо воспользоваться всеми этими шиноби ради достижения иной цели, такой как запечатывание хвостатого; последнее могло произойти множеством способов, и что-то конкретное станет понятнее, уже когда они проберутся внутрь каменной спицы, у подножья которой был разбит вражеский лагерь. Оставалось решить, каким путём добираться до цели.       Краем глаза Сакура отметила те самые нити чакры Кьюби, о которых говорил Саске-кун. Видимо, чем ближе к совокупности энергии биджу они приближались, тем отчётливее были эти ленты оранжевой энергии, что парили в воздухе, пробираясь сквозь щели в каменной породе ближе к ядру. Теперь даже Сакура видела их без особой помощи, а Учиха своими глазами, несомненно, ещё с начала тропы, ведущей из порта, следил за этими лентами чакры. Ястреб подлетел максимально близко к лагерю с кострами, а затем приземлился за высокими деревьями и соседними острыми каменными спицами. Харуно молча спрыгнула со спины ястреба, последовав за почти незаметным в темноте Учихой. Они подобрались сквозь кустарники к огромным валунам, за которыми спрятались, присматриваясь к группам шиноби. Некоторые беседовали у костров, другие что-то собирали в сумки, ещё кто-то дремал, и пара человек парила в небе, используя специальные снаряжения, точно жилеты или броня, что позволяла им пользоваться технологически более развитыми техниками. Не рассчитали они, верно, что такие штуки кулаку Харуно не помеха.       — Там разносить почти некого, — хмыкнула Сакура. — Если прикроешь тыл, справимся за пять минут.       — Они явно почти все в тоннеле, — вдумчиво ответил Саске, наблюдая, как ещё один шиноби с рюкзаком на плечах скрылся внутри. — Как насчёт заблокировать этот проход обвалом, чтобы временно задержать пешек, а после создать свой собственный с другой стороны подножья?       — Почему не войти с парадной двери? — удивилась она.       — Не горю желанием марать руки, — поджал губы Учиха и, прежде чем она успела возразить, сдвинулся с места, исчезнув всего на секунду, переместившись с невероятной скоростью к подножью горы, чтобы появиться за спиной у первого попавшегося члена экспедиции Соры.       Сакура фыркнула, бросившись за ним, чуть покачав головой. Она всё понимала, но иногда Саске-кун действительно вёл себя так, будто находился сам с собой в команде и чужое мнение его не волновало. Он просто поставил её перед фактом и даже не удосужился спросить, согласна ли она с таким планом действий; видимо, её мнение в этом деле было малозначимым. Задача Сакуры состояла в элементарном: за время, пока Учиха без заминки разбирался с противником и устраивал ловушку в тоннеле, она должна добраться до определённого места у подножья горы, чтобы пробить в каменной преграде собственный проход к месту, где скрывался Сора и пленники. Нахмурив брови, Сакура поспешила преодолеть дистанцию к нужному месту. Она старалась не думать, в каком состоянии Хатаке, чтобы преждевременно не тревожиться. Харуно не сомневалась в его навыках, но хитрость малоизвестного противника всё же могла подкосить любые планы шиноби Листа. Подпрыгнув на очередной отколовшийся от спицы камень, она остановилась.       Выдохнув, Харуно сжала правую руку в кулак, скапливая чакру для максимального эффекта. Она понимала, что одним ударом не пробьёт аж до центра горы — придётся повторить чёткое попадание, и не единожды, — но раз таким был план Саске-куна, она подчинится. Сдвинувшись с места, Сакура подпрыгнула, занося руку, в которой сконцентрировала немыслимое количество чакры, через секунду соприкоснувшись кулаком с каменной поверхностью. Шершавая порода начала трескаться и раскалываться на множество осколков из-за ударной волны, которые стали незамедлительно крошиться и обваливаться к остальным валунам, подняв завесу пыли вокруг места, где приземлилась Харуно. Без перерыва Сакура ударила ещё раз, ощутив, как почва под ногой задрожала, а впереди камень разлетелся на куски. Безопасность прохода была под вопросом, но как только ей захотелось слегка повременить и дождаться Саске-куна, он точно возник из воздуха рядом с ней, встретив её взгляд, молча кивнув. Наверное, у него был какой-то план, и Учиха не спешил посвящать её в детали: он, как всегда, всё хотел разрешить сам.       — Если ударю ещё раз, на нас обвалится проход, — озвучила опасения Сакура.       — Просто продолжай, — спокойно ответил Саске.       Он знал, что делал, но не хотел, чтобы Харуно отвлекалась на предстоящее сражение, ведь если он посвятит её во все детали, то возникнет много вопросов и поправок, а Саске не собирался советоваться насчёт уже принятого им решения. Ему хотелось, чтобы этот Сора издалека слышал приближение Учихи, а ничего лучше ошеломляющего грохота ударов кулаков Сакуры это не подчеркнёт. В пещере в ожидании Саске должно дребезжать всё: потолок, пол и стены, и его противник в выжидании неизведанного встретит Учиху уже с наполовину проявленным боевым арсеналом, ведь не хотелось ввязаться в сражение и дожидаться самой сочной части ещё полчаса: пусть Сора принимает облик Кьюби но Коромо уже сейчас. Заметив, что Харуно не спешила ударять по каменной преграде, Саске покосился на неё, задумавшись, в чём причина остановки. Сакура держала руку сжатой в кулак, где концентрировала чакру, но в этот раз от ромбика на её лбу по лицу и рукам расползались тёмные полосы печати, точно Харуно готовилась к обвалу.       — Тебе лучше переместить нас в конец прохода как можно быстрее, — хмыкнула она. — Эта гора вряд ли долго продержится после ещё нескольких ударов.       Положив руку ей на плечо, чтобы подчиниться приказу, Саске еле заметно ухмыльнулся. Уж по части необузданной и устрашающей силы Сакура была первым специалистом, а значит, после сражения от этого места не останется ничего, кроме кратера. В этом был ещё один плюс: чакра Курамы, что скапливалась в пещере, могла в очередной раз развеяться по миру, и это будет самым лучшим исходом сражения. Начав сначала, Кьюби станет восстанавливаться, как положено, лет сто как минимум, и опять в неизвестном месте, подальше от людей и городов. О других альтернативах разрешения конфликта Саске предпочитал не думать, ведь пока не увидит, что конкретно намеревался сделать со всем этим Сора, вариантов сражения в голове было столько же, сколько заточённых в другом тоннеле шиноби, и один хуже другого. Потупив взгляд на Сакуру, он приготовился вместе с ней передвигаться вперёд, не опасаясь каменных обвалов и препятствий. Она подбадривающе усмехнулась ему, прежде чем расколоть каменную преграду прикосновением сжатых в кулак пальцев.