Не случится

      Вонхо никогда себе ни в чем не отказывал. Всё было для него и ради него, ведь деньги решали многое. Но любовь не купишь.       Первый раз он встретил Кихёна, когда посещал очередной клуб. Их взгляды лишь пересеклись, а Хосок сразу же захотел получить больше. Больше, чем мимолетный взор темных глаз Ю, наполненных космическим блеском и звёздами, рассыпающимися на миллионы мерцающих осколков. Больше, чем полу-пьяный голос, нежно ласкающий слух. Больше, чем просто номер телефона.       В ту ночь младший так и не дал к себе прикоснуться, а лишь нацарапал на клочке бумаги цифры и, всучив его Вонхо, куда-то упорхнул в самую гущу толпы. Как бы Шин не пытался растерянно разглядеть уже знакомое лицо, всё оказалось тщетно. Наутро болела голова, а сомнения ютились внутри.       «Давай встретимся?»       Дрожащими руками Хосок набирал сообщение. Раньше он бы никогда не написал первый, да и не горел желанием. Но сейчас что-то упорно подсказывало, что так поступить будет верно. А отступать уже поздно.       Ответ приходит внезапно, почти мгновенно, от чего сердце пропускает удар.       «Давай.»       И на этот раз Вонхо получал только взгляды. Только голос. Только обещание увидеться вновь.       С каждой последующей встречей Ю на словах отвергал, но в то же время позволял старшему оказаться ближе. А позже и вовсе решил обнять на прощание одним июльским вечером. До этого момента с их знакомства проходит чуть больше двух месяцев, а Вонхо, кажется, от теплых рук уже утопает. Уходит в тот океан чувств, который до этого и не мог себе представить.       Со временем Кихён всё-таки подпустил недопустимо близко. Их первый поцелуй остался в памяти с послевкусием клубничного чая и трепетного шепота. Хосок смотрел, как Ю Ки кутался в плед, сидя на подоконнике. Прятал смущение, утыкаясь носом в плечо старшего.       — Ты будешь со мной, Ки?       А младший лишь кивнул в ответ. Не отпустил привычных шуток, а лишь прижался к хёну и улыбнулся, заставляя сердце того биться сильнее. Не оттолкнул.       Вонхо всегда был в восторге от Ю. Он любил видеть, как каждое утро тот нежно улыбался, а затем после поцелуев пальцами проводил по раскрасневшимся от смущения щекам, по-лисьи щурился. Шин приходил в легкий ступор и от той слабости, что всё это время скрывал Кихён под маской. Открыть его настоящего было сродни небольшой победы.       Казалось, что теперь Хосок получил его всего и навсегда. И больше не отпустит.       Нырнул в омут с головой, сам не осознав. В омут, носящий имя Ю Кихён.       Теперь в квартире всегда было тепло, а напряженное молчание было до жути непривычным. Его разрушило всего лишь слово.       — Почему?       Старший дернулся от внезапно расстроенного и холодного любимого голоса. Немой вопрос в глазах заставил Ю продолжить говорить.       — Зачем ты так поступил..       — Что случилось?       — Разве он лучше меня..?       А Вонхо и не понимает. Только спустя несколько длинных минут он начинает осознавать, о чем начался этот разговор. И чем он закончится.       — Ки, я был пьян. Это просто поцелуй. Я же тебя люб..       — Замолчи, пожалуйста. Не говори этого. Не ври.       Слезы невольно покатились по щекам, но на лице было лишь презрение и… ненависть? Хосок впадает в ступор и проклинает всё, что делал. Чувствует, что нет тех слов, которые могли бы его оправдать, поэтому позволяет Ки схватить куртку и убежать из дома.       На следующий день, когда Шин приходит с работы, в доме нет и следа того, что Ю когда-то находился здесь. Словно это была иллюзия. Кровать идеально заправлена. Остывший кофе и пустые мысли теперь вместо теплых объятий, а полная тишина служит напоминанием о том, что больше тут никого нет. И не будет.       Хотелось сбить костяшки до крови. Плакать. Кричать. Пустоту внутри не могло заполнить ничего.       Хосок постоянно будет искать его взглядом. Никогда не сможет смириться с потерей.       А когда-то, спустя годы, в толпе, Вонхо наконец увидит до сих пор горячо любимую улыбку и хитрый взгляд лисьих глаз, направленный не на него. Сорвется с места и побежит, дабы ухватиться за призрачную надежду. Убедиться, что это правда. Кихён словно растворится в темноте, прямо как в первую и последнюю ночь.       Дома Шин скурит пачку сигарет, смотря в окно. Сорвет голос, проклиная любое напоминание о Ки, и напьется до беспамятства. Ночи напролёт будет ждать, пока на дороге не промелькнёт темный силуэт. Хоть и знает, что этого никогда не случится.       И всё же, он понимает, что Ки не вернется. Не будет кутаться в плед на его подоконнике. Не заварит две чашки клубничного чая. Не сможет больше обнять его июльским вечером.       Но Хосок будет надеяться. Давно сломленный, разбитый. Но всё ещё живой.       Он никогда не сможет выбраться из этого омута. Омута, носящего имя Ю Кихён.