Его любимое Чудо.

      Антон осознал, что что-то точно пошло не так, когда уже третий день подряд пил по утрам кофе и ужинал в одиночестве. Подросток не понимал, что происходит, когда на то, что он показательно выходил курить, Арсений лишь фыркал и продолжал залипать в ноутбуке. Парню не нравилось, что каждый день, приходя с работы ближе к двенадцати, Попов сухо кивал, игнорируя попытки Шастуна начать разговор.       Поговорить об этом парень мог лишь с несколькими людьми. Да, что уж там – только с двумя, и то далеко не всегда адекватными. Подарил же Бог друзей!       От одного Димы ждать хотя бы дельного совета было бесполезно, поэтому Антон, схватив очкаря в охапку, потащил его прямо домой к тому, кто, по мнению подростка, мог оказать хоть какую-то, но помощь.       Открыв дверь, Матвиенко так и замер, скрестив руки на груди:       — И что это за нашествие пиздюков? — Сергей удивлённо поднял бровь, рассматривая пришедших к нему школьников.       Мужчина был одет лишь в домашние розовые штаны, а хвостик был максимально растрёпан, из чего могло следовать лишь два вывода: либо друзья сейчас его оторвали от одного очень интересного занятия, либо просто разбудили. Судя по лёгкой улыбке на лице — второе.       — Мне это... за советом, — Антон виновато опустил глаза.       — Понятно, а это кто? — беспардонный хозяин квартиры ткнул пальцем прямо в Диму, чуть было не попав в его очки.       — Это Димка – друг мой, — Шастун ткнул друга в плечо, а тот поспешно протянул руку для приветствия.       Обменявшись рукопожатиями с гостями, Матвиенко ещё несколько минут смеялся над возрастом своих гостей, а затем всё-таки впустил друзей, перед этим не забыв дать обоим подзатыльники, ведь они его действительно разбудили.       — То есть на тебя обиделся Арс, причём за дело, а ты, вместо того, чтобы с ним поговорить и помириться, устраиваешь целое собрание? — Матвиенко удивлённо поднял бровь.       Он с Позовым сидел на диване, в то время как Антон устроился в кресле напротив. Выглядело это, правда, не как собрание, а как допрос, где Шастун — пострадавший, а Дима и Серёжа — хороший и плохой полицейские. Хотя, в этом случае оба полицейских были так себе.       — Да говорю же, он не хочет со мной разговаривать, тупо игнорирует, — Шастун фыркнул, раздражённый тем, что его тут явно не хотели понимать, — я пытался его внимание привлечь, но ощущение, будто я для него теперь пустое место.       — Подуется и перестанет, чего так паришься-то? — Серёжа всё ещё отказывался понимать проблему подростка.       — Да он боится, что Арсений себе другого найдёт, — Дима хохотнул, но улыбка тут же спала с лица парня, когда на него уставились две пары удивлённых глаз, — ну, а что? Антон этого вашего Попова уже не в первый раз ревнует…        — А к кому ещё ревновал? — Матвиенко, казалось, даже поближе к Позову пододвинулся, так ему понравилась эта тема.       — Да ко всему: ко мне, к работе, к тебе, да он и к столбу…       — Эй, я вообще-то здесь, — Антон решил напомнить о себе, но его уже особо никто не слушал. Теперь «друзья» были заняты обсуждением их с Арсением совместной жизни.       — А они ещё за продуктами вместе ходят, — воодушевлённо рассказывал Дима.       — Ага, и «чудо» своё он только полезным кормит! — Сергей ухмыльнулся, вспоминая, что ещё такого было, пока он жил вместе с этими двумя.       — А когда «Тоша» напился, то вообще ночью сразу за ним приехал… — Началось.       — И разбудить его всегда боялся… — А вот с этим я бы поспорил!       — И в школу проект его припёр! — Давай, всё расскажи!       — Какой проект? — Да какая разница?       — Так, всё! — Антон со злостью ударил по ручке кресла, поднимаясь, — достали. Ничего путного посоветовать не можете, только стебать и умеете! — Парень направился к выходу.       — Да на приём к нему сходи, идиотина, — крикнул вслед подростку Матвиенко, — он же у нас психолог!       — Ага, — Дима кивнул, но Шастун этого уже не видел, так как вышел из квартиры.       На приём. Точно!

***

      Арсений устало поглядывал на часы, допивая уже пятую кружку кофе за день. Перегруз себя работой давал о себе знать: мешки под глазами такие, что можно картошку в них хранить; ненависть ко всему живому и неживому; периодические залипания в одну точку. Сегодня мужчина принял клиентов двенадцать, что уже по сути являлось для него рекордом. Психолог пытался спастись от своих проблем, помогая окружающим. Он пытался быть как никогда чутким, действительно сопереживать приходящим на приём людям, ставить себя на их место. Арсений всё глубже зарывался во всё это, боясь вылезать обратно.       На сегодня осталось только заполнить несколько бланков. Мужчина даже не оторвался от листа, когда услышал стук в дверь.       — Входите, — Попов нахмурился, вглядываясь в напечатанный текст, — вы, наверное, без записи, да? Но ничего страшного, меня зовут Арсений Сергеевич, присаживайтесь…       — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — этот голос заставил психолога замереть, — да, без записи, но меня пустили. Сказали, что вы сегодня всех принимаете. — Мужчина испуганно поднял голову, надеясь, что ему просто показалось. — Меня Антон зовут.       Не показалось. В кресле перед ним действительно сидел подросток. Глаза горели, волосы растрёпаны, а лицо не выражало никаких эмоций. Парень лишь прятал руки в широких рукавах толстовки. Судя по тихому звону, он теребил браслеты. Волнуется, но пытается скрыть.       — Тош, — Попов устало отложил ручку, — что за цирк?       — Какой цирк, Арсений Сергеевич? — парень поудобнее развалился в кресле, откинувшись на спинку, и вытянул ноги вперёд, — я пришёл на приём. Оплатил его. Вы обязаны мне помочь…       Где подросток достал деньги, Попов спрашивать не стал, хоть и очень хотелось.       — Ну, хорошо, — Арсений пожал плечами, принимая эту странную игру, затеянную Шастуном, — что вас беспокоит?       — Вы должны предложить мне чай или кофе, — Антон усмехнулся, а Попов сжал кулаки, — и можно на «ты».       — Что, прости?       — Чай. Три ложки сахара, — подросток победно улыбнулся, наблюдая, как мужчина, сжав зубы, выполняет его прихоть.       — Вот, Антон, держи, — Арсений протянул парню кружку, хотя больше всего хотелось вылить чай на этого клоуна, — так какие у тебя проблемы?       — Проблемы? — Антон специально громко глотнул. Горячий напиток обжёг язык, но Шастун попытался даже не подать виду, что ему больно, — ах, да! Меня игнорирует близкий мне человек.       — Ты не думаешь, что, возможно, преувеличиваешь? — Арсений скрестил руки на груди.       — Нисколько, — парень сделал ещё один глоток и поставил кружку на стол, — такое ощущение, будто этот человек меня избегает. Хотя, это даже не ощущение, так и есть. Он со мной не общается, не хочет разговаривать…       — А, может быть, у него на это есть свои причины? — Попов хмыкнул, заметив, что после глотка парень всё-таки поморщился.       — Возможно, — Антон пожал плечами,— я сделал глупость. Небольшую такую, но глупость. Не по своей воле, просто была сложная ситуация… Я извинился несколько раз.       — А что ты сделал, Антон?       — Пытался заработать денег, — парень усмехнулся, — там действительно сложная ситуация…       — Не думаю, что на тебя могли обидеться, если ты просто хотел заработать денег, ведь так? — психолог пододвинул к себе свою кружку с уже остывшим кофе.       — Да, я решил торговать собой.       — И ради чего? — Арсений с ужасом заметил, как сейчас дрогнул его голос. Кажется, это заметил и мальчишка, потому что на его лице тут же появилась тень улыбки.       — Я не могу рассказать всё это вам, слишком личное, — парень грустно усмехнулся, — могу сказать, что сделал это, потому что с самого детства меня окружали далеко не идеальные люди. Поэтому, я сделал это, чтобы близким мне людям не угрожала опасность.       Попов почувствовал, как внутри что-то начало скрести. Нет, просто скребло до этого, сейчас его сердце протыкали копьями, рвали, кусали. Что случилось с его чудом?       — Не расскажешь, что произошло?       — Нет, — парень помотал головой, — не считаю нужным.       — Хорошо, — Арсений с большим трудом находил в себе силы говорить, — то есть проблема в том, что с тобой не разговаривает какой-то человек?       — Нет, — Шастун повторил своё движение, — проблема в том, что от меня отдаляется, возможно, самый близкий сейчас человек. Человек, который мне дорог, и которого я боюсь потерять. — Мужчина сглотнул, но подросток продолжал, — я ему очень благодарен. Он вытащил меня с улицы, наставил на путь истинный. Хоть и кормил гадостью всякой, руксалой, например…       — Рукколой, — психолог на секунду улыбнулся.       — Неважно, — парень махнул рукой, — этот человек действительно сделал многое для меня. Но, мне кажется, сейчас всё пошло не так, как надо, — сердце Попова пропустило удар, — возможно, ему надоели мои выходки, а, возможно, просто я. Поэтому, я думаю, что лучше мне оставить его в покое, вернуться к привычной жизни и больше не напрягать этого человека своим присутствием, — подросток выдохнул.       На несколько минут в кабинете воцарилась тишина. Арсений молча рассматривал Антона, казалось, пытаясь запомнить каждую деталь, а Антон смотрел на свои руки, продолжая перебирать браслеты.       — Не думаю, что ты надоел этому человеку, — наконец-то психолог решился заговорить, — возможно, он просто тоже действительно привязан к тебе и боится сделать что-то не так, чтобы не потерять.       Шастун вздрогнул всем телом, поднимая взгляд на мужчину.       — Тогда это очень глупо с его стороны, — парень вздохнул, — человек не может сделать больно, если просто будет общаться, как делал это раньше, привязывая к себе.       — Тогда скажи ему об этом, — Арсений потёр виски, — скажи, что этот человек для тебя действительно хоть что-то значит. Возможно, ты тоже значишь для него гораздо больше, чем думаешь, но он боится тебя напугать этим. Может быть, он отдаляется, потому что понял, как ты ему дорог. Может быть, даже не как просто друг. Тебе просто надо всё объяснить. Наверное, он услышит.       Внутри у подростка что-то перевернулось. Не как друг… Что подразумевал под этим психолог? Оставаться в кабинете уже было невыносимо. Хотелось закурить. Ударить стену кулаком. Прокричаться.       — Хорошо, спасибо за совет, Арсений Сергеевич.       — Пожалуйста, Антон, — Попов нахмурился, видя, что подросток встаёт и направляется в сторону двери, — ты куда?       — Мне пора идти, я думаю, что приём окончен, — Шастун закрыл за собой дверь.       Вновь тишина. И будто бы и не было этого разговора. О том, что в кабинете только что был Антон, давала знать лишь недопитая кружка остывшего чая.       Арсений закрыл лицо ладонями, тихо застонав. Было больно. Было мерзко. Он опять ничего ему не сказал. Возможно, они теперь и помирятся, но что дальше?       Телефон завибрировал, заставляя мужчину вздрогнуть. «Чудо». Дрожащей рукой, Попов нажал на кнопку ответа.       — Арс, привет, на работе? — голос подростка был странно весёлый. Будто не он только что сидел тут у него в кабинете, прося совета.       — Да, Тош, сейчас был последний клиент, собираюсь домой, а что? — Арсений пытался говорить как можно более непринуждённо.       — Да так, ничего, — из трубки послышался вздох. Было слышно, что парень собирается с мыслями, — звоню сказать, что ты мне дорог.       Сердце пропустило удар.       — Что если вдруг ты меня боишься чем-то обидеть в общении, то не стоит.       Попов почувствовал, как кровь приливает к голове, а пульс учащается.       — Что я тебя люблю.       Мужчина замер, не зная, что ответить. Подросток тоже молчал, но было слышно его сбивчивое дыхание.       — Я тебя тоже, Тош.       Арсений даже не заметил, что уже дрожит всем телом, стоя у окна с телефоном. Он видел, что внизу стоит парень, прячась под козырьком соседнего магазина. В руках сигарета, но во время разговора он ещё ни разу не затянулся.       — Ты на меня не обижаешься?       — Нет, — Попов помотал головой, забывая, что Шастун его не видит.       — Вот и хорошо. Я там ужин приготовил, давай поскорее домой… — наконец, парень затянулся.       — Постараюсь, — Арсений отошёл от окна, начиная складывать в портфель вещи, — надеюсь, что ты там не куришь.       — Не курю, — из трубки послышались странные звуки. Судя по всему, Антон попытался как можно быстрее затушить сигарету.       — Скоро буду, — Попов улыбнулся, — ты же дома?       — Да, — мужчина вновь подошёл к окну, наблюдая, как парень направляется в сторону метро, — сижу, вас жду.       — Умница, чудо, — Арсений уже в открытую смеялся.       Что делать дальше, мужчина не знал. Помирились. Прекрасно. У Попова шли мурашки от одной мысли о том, что подросток, возможно, даже не догадывается, как много значат для мужчины слова о любви.       А Антона пугало, что он сам во всём ищет не тот подтекст. Наверное, психолог даже не думал о какой-то романтике, открытым текстом говоря, что для него Шастун не просто друг… Скорее всего, подразумевал, что парень уже как брат, как сын. Да, какое уж «скорее всего»? Он точно это и подразумевал. Это ты влюбился. Это твои проблемы, Антон, и больше ничьи. А влюбился ли? Может, действительно просто привязанность? Да, точно, наверное она.

***

      Выруливая в сторону дома, Арсений набрал номер друга. Спустя несколько гудков, из трубки послышался сонный голос:       — Что ж вы все как взбесились сегодня? Мне поспать дадут? — судя по всему, Попов только что разбудил хвостатого соню, — чего тебе?       — Серёг, кончай спать, — Арсений хмыкнул, собираясь с мыслями, — кажется, я влюбился.       — И зачем мне за этим звонить, тебе тринадцать лет? — кажется, Серёжа воспринял новость без особого энтузиазма.       — Ты не дослушал. Там немного сложно… — Арсений вздохнул. Ему было сложно рассказать о проблемах лучшему другу, хотя ему самому открывают душу каждый день. Забавно.       — Да чего сложного? — Матвиенко, судя по голосу, улыбался, — подходишь к Тохе своему, говоришь, мол так и так, чудо…       — Чего? — Попов порадовался, что телефон сейчас стоит на подставке, а то он его бы сейчас точно уронил, так как чуть было не выехал на встречку от услышанного, — что ты несёшь? С чего вообще…       — Чего «чего»? Ничего, — Серёга уже, кажется, окончательно проснулся и приободрился, — говорю, яйца в кулак собрал и вперёд. У вас всё взаимно. Это точно.       — Да пошёл ты, — Арсений хмыкнул, чувствуя, как сжимается сердце.       Кажется, с хвостатым сейчас будет долгий разговор.