Life's What You Make It

- Ещё одно слово, и я клянусь, ты присоединишься к Гвен в изгнании. И Мерлин больше не может терпеть. Он собирает волю в кулак, изо всех сил стараясь, чтобы его «да, Сир» прозвучало ровно и спокойно, а потом просто разворачивается и уходит. Артур, конечно же, не обращает на это никакого внимания, он даже не подозревает, что Мерлин принял, возможно, самое важное решение в своей жизни. Он не подозревает, что только что действительно изгнал своего слугу, а вместе с этим и друга (Артур признается в этом себе нехотя, а Мерлину только в тех случаях, когда они оба на краю гибели, и то лишь взглядами, кивками, непроизвольными жестами, и очень редко скупыми словами), и неизменного защитника (об этом Артур не догадывается вообще) из Камелота. Поэтому он просто продолжает думать о предательстве Гвен, своем долге перед народом, свадьбе с принцессой Митиан и прочих гораздо более важных вещах, чем чувства слуги. Мерлина можно понять. И пусть Килгарра, друиды, Алатор и ещё черт знает сколько волшебников и волшебных существ твердят ему про его великое предназначение, пытаясь помочь или, напротив, помешать ему – в конце концов, он всего лишь человек, даже несмотря на то, что может разжечь пожар взглядом или призвать наводящего трепетный ужас на простых людей дракона. Ему тоже бывает страшно, грустно, одиноко, и он думает о том, как часто могла испытывать эти человеческие эмоции погрязшая в ненависти и отчаянном безумии Моргана. У него все же был Гаюс. А до этого мама и Уилл. Даже Ланселот верно хранил его секрет. А у Морганы не было никого и ничего, кроме невозможности контролировать вырывающиеся силы и страха перед тиранией Утера. Конечно, когда появилась Моргауза, она схватилась за единственную опору, которую смогла найти. Если бы только он смог все исправить и вернуть ту добрую и храбрую Моргану, которая бросала вызов Утеру ради тех, кого она любила… Об Артуре Мерлин решает не думать. Король Былого и Грядущего как-нибудь справится и без его помощи. Конечно, жаль покидать Гаюса, но он сможет навестить маму, сможет отдохнуть от постоянной войны с судьбой. Сможет побыть собой, а не своим великим предназначением. Артур замечает отсутствие Мерлина тем же вечером, когда никто не приносит ему ужин. Не то чтобы это был первый раз, когда ему приходится обходиться без своего слуги, но Артур не собирается сносить подобное отношение к своей королевской персоне молча. Он врывается к Гаюсу с привычным вопросом, где пропадает Мерлин, и натыкается на чуть больше, чем обычно, пасмурного лекаря. - Он ушел, Сир. - Он что, опять в таверне? Сколько можно? - Нет, вы не поняли, Сир. Он ушел. Ушел из Камелота. - Без моего ведома? Покинул пределы Камелота, в то время как Моргана может быть, где угодно? Вот идиот! Как ты мог отпустить его, Гаюс? На этот раз Гаюс даже не пытается сделать почтительный вид, его брови неумолимо ползут наверх, и он, вздыхая, объясняет его Величеству смысл своих слов. - Вы снова не поняли, Сир. Мерлин ушел навсегда. Он покинул Камелот. Артур не понимает. Эту информацию сложнее принять, чем то, что его невеста изменила ему с его же первым рыцарем. Мерлин стал чем-то настолько обязательным, что его отсутствие невозможно до конца осмыслить. Он ловит себя на мысли, что ощущения схожи с теми, которые он испытал, узнав о предательстве Морганы – той, с которой вместе рос. Это вводит короля в ступор, все, что он может сделать – это открыть рот в попытке сказать что-нибудь важное, и тут же закрыть его, со вздохом, который звучит слишком отчаянно для того, кому должно быть все равно, где пропадает его сбежавший слуга. Артур разворачивается и уходит, а Гаюс думает, что сейчас король больше похож на рыбу, выброшенную на берег, чем на великого правителя. Мерлин не спешит. Первым делом он решает ехать в Эалдор. Пару раз на пути ему попадаются разбойники, но теперь он один, и можно не бояться раскрытия своей сущности, можно просто прищуриться, взмахнуть рукой, почувствовать в себе всплеск магии – и ехать дальше. Он один, но с ним его силы, а значит, он справится. Он делает привал только, когда совсем темнеет, и без помощи магии сложно разглядеть очертания деревьев и узкую неровную дорожку, протоптанную путниками, ступавшими здесь до Мерлина. Он привязывает к дереву лошадь, разжигает костер, стелет куртку на холодную землю и ложится на неё, сжимая в руках меч. Вещь абсолютно ненужную, ведь Мерлин пользуется им гораздо хуже той же Гвен, но меч напоминает ему об Артуре, о Камелоте, о доме? – и Мерлин обещает себе сразу несколько вещей: во-первых, он перестанет поминутно представлять, что сейчас делает Артур, здоров ли он, не подготовила ли Моргана очередную ловушку, во-вторых, он вернет ему лошадь и меч – это почему-то кажется важным, и, в-третьих, он будет заводить дружбу только с теми, кто может принять его магию. Уилл был прав, Мерлин всего лишь слуга для Артура. Наконец, он находит удобную позу, если можно найти такую в лесу, когда рядом ни души, а воздух пропитан запахом мокрой листвы, и погружается в сон. Артур снова должен терпеть Джорджа. Тот совершенно не умеет шутить, он приносит завтрак слишком сытный и слишком вовремя, полирует меч слишком старательно, обращается слишком почтительно. Он идеален до зубного скрежета, но Артур просто не может его терпеть, потому что на его месте должен быть другой человек – лопоухий, неловкий, дурной Мерлин. Его Мерлин. А потом в покои Артура приходит сэр Леон и говорит о том, что в Камелоте замечен колдун. Как раз по пути в Эалдор. И тут Артур не выдерживает, он должен спасти этого недотепу, а потом бросить его в темницу, да, именно так. Потому что Мерлин не имел права предавать короля и бросать его вот так, даже не попрощавшись. Артур хочет собрать патруль, но в последний момент решает отправиться на поиски один, хотя его и отговаривают верные рыцари. Но он чувствует, что так будет правильнее. Мерлин добирается до Эалдора, где его встречает обрадованная и удивленная Хунис. Она понимает, что что-то произошло, но не хочет давить на сына, в конце концов, на него и так слишком многое возложено. Поэтому Хунис просто обнимает его и уводит в дом, накрывает на стол, осторожно поглядывая на молчаливого и осунувшегося Мерлина, и думает, что второй стороне медали наверняка приходится не легче. Но говорить об этом Мерлину сейчас бесполезно – уж она-то знает своего сына. Мерлин задает вопросы про жизнь в Эалдоре, сбор урожая, налоги, соседей, но он чувствует, как мало принадлежит этому миру, если вообще принадлежал когда-нибудь. Поэтому он прощается с мамой и убегает быстрее, чем слезы могут его выдать. Ему некуда идти. И он знает только одно место для таких, как он. Место, которое он однажды показал Моргане. Конечно же, Артур опаздывает. Мерлин уже покинул Эалдор, радует только то, что он добрался до него живым. Хунис смотрит на Артура с каким-то скрытым сочувствием. Она уверяет, что Мерлин способен за себя постоять, но Артур-то понимает, что она просто любящая мать и не способна здраво оценивать возможности этого невыносимого мальчишки. Разве что Мерлин заговорит колдуна до смерти. Что вполне вероятно. Артур вежливо прощается с Хунис и начинает охоту. Он делал это тысячи раз – заметить следы, обратить внимание на сломанные ветки, увидеть небольшой лоскут ткани среди листьев, почувствовать пальцами тепло остывающего костра. Он не знает, что скажет Мерлину, не знает, как вести себя с ним. Если тот действительно не хочет больше служить Артуру, если он боится грядущей войны (абсурдная, нелепая мысль, потому что в храбрости Мерлина Артур не сомневается), если разочарован в Артуре, как в короле, если просто… Он не знает, кого едет возвращать – ужасного слугу или единственного настоящего друга. Но когда его взгляд наконец находит то, что ищет Артур, вместо облегчения его настигает ощущение невозможности, неправильности и несправедливости. Потому что он видит Мерлина и видит то, что не должно быть им. Он видит колдуна. Его Мерлин колдун. И он предал его так же, как предала Моргана. Мерлин находит друидов быстрее, чем рассчитывал. Скорее всего, это друиды находят Мерлина. Они зовут его Эмрисом, и Мерлин чувствует себя практически на своем месте. С ними можно молчать или говорить о заклинаниях, можно рассматривать амулеты с рунами, разгадывать загадки, отдыхать. Бежать от себя глупо, Мерлин понимает это, как понимает и то, что покинуть Артура он не способен. По-настоящему, навсегда – нет. Он должен видеть, как блестят ярко-голубые глаза, как ветер играет с золотыми прядями, как меч разрезает воздух, как быстро движется самый сильный воин Камелота, а может быть и Альбиона. Он должен слышать остроты в свой адрес и этот насмешливый голос, способный превратить даже самый трудный день во вполне сносный. Он должен иметь возможность обозвать его идиотом и почувствовать легкий удар, прикосновение пальцев к волосам, почувствовать, что Артур здесь. Он должен быть рядом с тем, кого любит. Это осознание обрушивается на Мерлина подобно водопаду, стремительно подхватывает, ошеломляет, восхищает. Магия вырывается из Мерлина как когда-то в детстве, когда он ещё не мог полностью контролировать её, и каждая эмоция приобретала свой отклик в выплеске силы. И в этот самый момент он замечает Артура. В ярко-голубых глазах нет даже гнева. Только боль. Артур хочет найти в себе силы, чтобы арестовать изменника, издать приказ и… Нет, он не сможет казнить Мерлина, он это прекрасно понимает. Тогда вызвать его на честный поединок. Хотя, что тут честного, когда Мерлин колдун. Но внутренний голос шепчет, что поднять меч против бывшего слуги у него рука не поднимется. Он хочет спросить, как Мерлин мог предать Камелот, друзей, его и выдавать теперь все тайны друидам. А может быть он работает на Моргану? Она ведь ему нравилась. Мысли о сестре бьют новыми порциями отчаяния, Артур проваливается куда-то вниз, но это всего лишь его разум, взглянуть в глаза предателю он все ещё не в силах. А потом его сносит поток силы, источником которой является его беззащитный лопоухий слуга, который не может и шагу ступить, не споткнувшись, не опрокинув поднос, не уничтожив что-нибудь очень важное, к примеру, сердце Артура – чем не уничтожение? Он прикован к дереву невидимыми веревками и не может вырваться. А Мерлин приближается, нелепо придерживая меч в левой руке, и это кажется не нужным – он не левша, не умеет пользоваться мечом и наверняка знает смертоносные заклинания. Вот, он уже так близко, что Артур чувствует теплое дыхание у своего уха, но шепот Мерлина не похож на заклинание. Артур старается сконцентрироваться на буквах, сложить их в слова, а слова в предложение, а потом понять смысл сказанного. - Артур, посмотри на меня. Пожалуйста, Артур. И он смотрит, и видит эти большие синие глаза, наполненные слезами. - Ты думаешь, что я предатель, но я никогда не предавал тебя, слышишь? Я не как Моргана, я не хочу тебе зла. Я всегда защищал тебя, это моя судьба, великое предназначение. А потом я устал от него, от мыслей о том, что они все ошибаются, потому что я – это просто я. Но дело не в предназначении, никогда в нем не было. Это всегда был ты. Тогда, на площади, когда я влез в драку с незнакомым рыцарем, не зная, что это принц. И потом, когда готов был обменять свою жизнь на твою. И ещё сотни раз. Это был ты, Артур. Теперь я знаю, что не они выбрали тебя для меня. А только я. И ты. Я… Я люблю тебя, поверь мне, идиот. Ты можешь жениться на принцессе Митиан или вернуть Гвен. Я всегда буду рядом. Если ты позволишь мне быть. А если нет, то я согласен… Мерлин говорит все это скороговоркой, задыхаясь, ловя воздух ртом и проглатывая окончания слов, а потом крепко зажмуривается, подается вперед и прикасается своими губами к губам Артура. В этот момент к Артуру возвращаются всего его королевские качества разом, и он приказывает: - Отпусти меня. Мерлин не сопротивляется. Он отступает на пару шагов, снимает заклинание, мнется, не решается поднять глаза. - Мы едем в Камелот. Покорми лошадей и набери воды. - Да, Сир. Конечно. Артур проходит несколько метров, останавливается, закрывает глаза, снова открывает, а потом поворачивается к Мерлину. - Я твой король. И ты нарушил закон. - Да, Сир. - Ты ушел, не спросив меня. - Да, Сир. - Ты украл лошадь и меч. - Я собирался их вернуть, как только… - Как только окончательно обоснуешься у друидов? Я тебя не отпускаю. Завтра мы будем в Камелоте, и ты все мне расскажешь. Все, Мерлин. Без глупых отговорок. Я больше не поверю в то, что ночами ты собираешь для Гаюса ценные травы, а днями пропадаешь в таверне. Завтра ты расскажешь все, что можешь о Моргане. И я подумаю, что с тобой делать. Губы ещё немного покалывает, и все, что хочется Артуру – это поцеловать Мерлина, почувствовать его рядом, совсем близко. Это то, чего он всегда боялся, но хотел, теперь он знает, что хотел. Поэтому, когда Мерлин подходит ближе, он вжимается в него всем телом и целует. Проводит языком по губам, всасывает, покусывает, проходится поцелуями от губ до мочки уха, кусает и её, наматывает волосы на кулак, дергает, резко, как когда-то уже делал, а потом снова находит губы и целует, целует, целует… И когда Мерлин полностью расслаблен, он резко перехватывает его, заводит локти за спину, берет в захват. - Не смей мне больше врать. Я могу свалить тебя с ног одним плевком. Мерлин тяжело дышит, фыркает и смеется. Его глаза загораются золотым свечением, и в плотном кольце рук уже не он, а Артур. - Я могу сделать это с тобой меньшими усилиями. Артур докажет ему, что он не прав. В конце концов, он король. Завтра. Когда они приедут домой. В их Камелот.