***
В ее бесцельном блуждании в открытом космосе наступили перемены — Рубин умудрилась попасть в метеоритный поток, и, стараясь не напороться своим камнем на какой-нибудь булыжник, понеслась дальше с ним. Дела, казалось, уже не могли стать хуже, но поток попал в зону притяжения какой-то мелкой планеты на отшибе Солнечной системы, а там столкнулся с одним из ее спутников. Когда метеорит, на котором Рубин проделала уже немалый путь, изменил свою траекторию из-за притяжения спутника и устремился прямо на него, она была готова распрощаться с жизнью — можно было парить в открытом космосе или нестись с огромной скоростью с метеоритным потоком, но столкновение с землей на такой скорости она бы не пережила. Спасло Рубин лишь то, что она вовремя катапультировалась с метеорита — подлетев достаточно близко, кувыркнулась вниз, предоставив булыжнику возможность врезаться в льдистую поверхность планеты в одиночестве. Теперь, вскарабкавшись на какой-то хребет, она оглядывала место, где ей предстояло провести остаток жизни — покрытую льдом и чашами кратеров серую пустыню, от вида которой Рубин хотелось раз и навсегда потерять форму. Хорошо было снова чувствовать под ногами что-то твердое и ощущать знакомое давление гравитации, но теперь у нее не было никаких шансов быть подобранной в космосе или найти какую-нибудь колонию. Но, хотя… Не так давно, пересекая чашу кратера, Рубин нашла какой-то железный обломок. На вид — непонятно что, а на вкус он был кислый, как сплав лития и алюминия, и, казалось, как обшивка межгалактического корабля, как блестящий свежевыкрашенный корпус, как гомон на взлетной площадке, как ругань рубинов и крик агата, которая пыталась их построить, как команда, которую она потеряла, как Родной Мир, в который ей предстояло вернуться. Поморгав, Рубин поняла, что сидит посреди кратера, сжимая в руках железку, и плачет. Слезы почти мгновенно застывали на щеке, а сил, чтобы утереть их, не было. Рубин не помнила, сколько еще так просидела — с тех пор, как она потеряла корабль, время перестало играть для нее важную роль за невозможностью его измерить. Она поднялась, отряхнулась, но вместо того, чтобы выкинуть обломок с глаз долой, сунула его в карман — если она хотела вернуться домой, нельзя было терять рассудок, а для этого надо было помнить. У нее была цель, цель, с которой ее команду отправили на Землю, — найти Яшму из Бета-Яслей, ячейка 9CF, и вернуть ее Желтому Алмазу для отчета о Земной миссии. Несомненно, эта миссия была чем-то важным, раз на нее отправили саму Яшму-которая-с-Беты, и раз на поиски Яшмы отправили целую команду рубинов. Когда Рубин узнала, что вместо рутинной работы ее и еще нескольких счастливчиков посылают на саму Землю на поиск самой Яшмы, она чуть не потеряла форму. О Яшме-с-Беты она знала не понаслышке — Рубин была создала еще до восстания и, будучи обычным солдатом, прошла его целиком. Она помнила работы над первыми постройками, сопровождая архитекторов, и создание Первых Яслей, когда осталась на Земле обеспечивать безопасность лазуритов, и начало восстания, когда сражалась против Розы Кварц, и его конец, когда Роза Кварц разбила Розового Алмаза. Все это время рядом ошивалась розовые кварцы, аметисты, яшмы и халцедоны, созданные на Земле — выходцы из Первых, а затем и из Бета-Яслей. К удивлению командиров, обычные солдаты проигрывали разномастной армии Розы Кварц, но, к сожалению мятежников, не все кварцы были слабее слияний и самоцветов, вообще не предназначенных для битвы. Рубин нравилось думать, что война отсеяла тех, кто был не способен защититься и убить, и позволила лучшим самоцветам проявить себя. Среди них была и Яшма из Бета-Яслей, ячейка 9CF. Благодаря ей армия Родного Мира одержала победу в нескольких битвах, и Рубин видела это своим собственным глазом — не лично, конечно, а будучи в слиянии на поле боя, но это многого не меняло. По окончанию одной из таких битв Рубин набралась храбрости и решила, что обязательно подойдет к Яшме и поговорит с ней, или хотя бы просто выразит свое восхищение выдающимися физическими способностями Кварца из яслей, половина солдат из которых получилась дефектными. Но вслед за той битвой произошло последнее столкновение с армией Розы Кварц, где и была разбита Розовый Алмаз, а после начались спешные сборы и эвакуация с мятежной планеты. Улетая с Земли, Рубин чувствовала себя так, будто была причастна к чему-то ужасному: она хорошо помнила, как слияние рубинов было распалось, и как ее швырнуло прямо в гущу битвы, где ее могли не то, чтобы убить, а просто нечаянно затоптать. Она металась в ужасе, пытаясь найти рубинов, с которыми сливалась, но затем плюнула и бросилась бежать с поля — без других от нее нет толку. Она пробиралась на холм, за которым находилась база, когда над полем пронесся короткий как выстрел крик — Рубин оглянулась, и увидела картину, которую потом еще долго пыталась забыть: две огромные фигуры на фоне заходящего солнца — Роза Кварц, с щитом и огромным мечом, и Розовый Алмаз, сжимавшая лезвие этого меча там, где он пронзил ее самоцвет. Эхо прокатилось над притихшими бойцами, и Алмаз с громким хлопком потеряла форму. Рубин стояла и в ужасе не могла отвести взгляд от поля, которое, выйдя из ступора, начало оживать: сначала нерешительно, а затем бегом солдаты отступали, бросая оружие; слияния распадались, командиры отчаянно пытались восстановить строй, воины Розового Алмаза выли, Кристальные Самоцветы тоже метались в нерешительности, какие-то солдаты еще пытались атаковать, какие-то — бежали. Из-за холма начали подтягиваться резервы, и кто-то заорал на Рубин, требуя убраться с дороги, что она и сделала, бегом устремившись на базу — туда, где была ее крохотная ячейка, где было безопасно, где не должен был звенеть эхом этот короткий, ужасающий крик. Через пару недель поступило сообщение о том, что все самоцветы Родного Мира должны незамедлительно покинуть планету, и в тот же день началась эвакуация. К чему была такая спешка, никто не объяснил, и всего через несколько часов Рубин уже снова была дома для выполнения рутинных заданий, кварцы и Яшма, к которой Рубин так хотела подойти, — на космической базе Розового Алмаза, а крохотная мятежная Земля была очищена от всех самоцветов, и уже вне досягаемости. Рубин сидела на скалах, окольцовывающих кратер, и пыталась определить по звездам, на каком спутнике находилась, когда горизонт у Южного полюса прорезал знакомый до боли столб света. Увидев его, Рубин чуть не упала с своего выступа — здесь, на этой забытом Алмазами глыбе, был портал? Рубин подскочила, судорожно соображая — нигде, кроме Земли, в Солнечной Системе порталов не было. Конечно, возможно, ей показалось, или просто разыгралось не на шутку ее больное воображение, но свет-то был! А это значит, значит… Она представила столб света еще раз, и, приметив, где именно он появился, ринулась в ту сторону. Она и так потеряет много времени, спускаясь с кратера, и портал наверняка далеко, раз она еще не нашла его раньше, а у нее такие короткие ноги… Рубин только спустилась со скал и даже не пересекла равнину, когда выбилась из сил — спина болела, ноги тряслись, но, вместо того, чтобы сесть и передохнуть, она напомнила себе, что будет отдыхать сколько угодно, когда самоцветы уйдут без нее. Сделав несколько глубоких вдохов, она еще раз бросила взгляд на Юг, где сработал портал, и побежала дальше. Рубин была близка к тому, чтобы потерять форму, когда добралась туда, где по ее прикидкам, был портал. Она бежала, обходила кратеры и каньоны, там, где не могла обойти, лезла напрямик, потом шла пешком и не ползла лишь потому, что передвигаться на четвереньках по вымерзшей льдистой поверхности было еще тяжелее, чем идти. Она вышла к голой равнине на трясущихся ногах и с кружащейся головой, но вид, открывшийся ей, стоил всех усилий: до портала, вокруг которого сновала чья-то фигурка, было всего несколько километров. Не веря своему счастью, Рубин нетвердым шагом направилась вперед, а затем, воодушевленная успехом, побежала. Она была еще далеко от портала, когда ее кольнула паника: что, если сейчас этот самоцвет уйдет, исчезнет, бросит ее как все? Рубин прибавила шагу, и, растирая по лицу слезы, что было сил заорала: «Стой! Не уходи! Не смей!». Она бежала, кричала что-то невнятное, спотыкалась, поднималась, и, вытирая слезы, бежала дальше. Если она опоздает, если упустит ее, то уже никогда отсюда не выберется — почему-то ей казалось, что, если этот самоцвет уйдет, портал пропадет вместе с ней. Рубин была всего в сотне метров от портала, когда смогла четко различить картинку — портал и самоцвет, которая, услышав крики, поднялась в полный рост. Она не ушла, она еще здесь, она здесь. От этой мысли Рубин снова расплакалась. Когда она подошла к порталу, ее мелко трясло. Только оказавшись от него в паре метров, Рубин, не веря своему счастью, подняла глаза на фигуру, которая стояла и ошарашенно смотрела на нее. Она здесь, она здесь, она здесь. И зачем они искали ее на другой планете? Рубин расплылась в дурацкой улыбке и, глядя на нее снизу-вверх, простонала: — Я-я-яшма… Та не отвечала, а Рубин не могла разглядеть ее лица из-за слепящего света, падающего сзади. Слезы текли без остановки, но Рубин не пыталась их унять — Яшма здесь, она нашла ее, и теперь она сможет вернуться домой. Что же Яшма тут забыла? Может, ее тоже занесло на эту убогий спутник, как и Рубин? А может, Рубин так хотела увидеть кого-нибудь живого, что Яшма и пришла за ней? Вдруг, что-то внутри у нее оборвалось. Этого ведь не может быть. Рубин протянула руку, чтобы дотронуться до ее ноги, но она шарахнулась в сторону. Ее не может здесь быть, просто не может, а значит… Столько раз Рубин представляла, как по счастливой случайности найдет портал, который доставит ее домой, и столько же раз она представляла встречу с Яшмой — и вот, Яшма здесь, там, где ее быть не может, а значит и портал… Слезы замерзали на ее щеке, спина болела, руки и ноги тряслись, а в голове крутилась лишь одна мысль. Она сошла с ума. Ей померещилось, а она, тупица, проделала такой огромным путь, и теперь точно потеряет форму. Рубин подняла глаза — Яшма все еще была здесь, и неуверенно спросила: — Что это за планета? Яшма тупо уставилась на нее, а затем хрипло переспросила: — Что? Ты вообще отку… — Что это за планета? — надрываясь, закричала Рубин. Яшма обернулась на портал и неуверенно ответила: — Харон, вроде. Спутник Плутона. — Харон… — это название ей ничего не говорило, — Харон, значит. А мы тебя искали на Нептуне. С этими словами ноги Рубин подогнулись, и она, не выдержав, повалилась на землю и потеряла форму.***
Она сошла с ума. Она слишком долго была в одиночестве, без надежды на спасение, а теперь потеряла рассудок, последнее, что у нее осталось. Она верила, мечтала о том, что рано или поздно найдет самоцветов или хотя бы следы их присутствия, и вот оно: портал в Родной Мир, который не может быть здесь расположен, и Яшма-с-Беты, которой здесь в принципе не может быть. Ее обдурили Кристальные Самоцветы, бросила команда из Родного Мира, а сейчас подвел и собственный разум. Восстановив тело, Рубин лежала на земле, поджав ноги, как она обычно делала в космосе, и плакала. Она не позволяла себе расклеиваться и жила надеждой на то, что ее найдут, а теперь она не могла верить самой себе, она сошла с ума, она потеряла рассудок, она все потеряла… Ее размышления прервал голос Яшмы: — Эй, послушай… Нельзя с ней разговаривать. Нельзя усугублять свое положение, нельзя свихнуться еще больше. Если не обращать внимания, она, наверное, исчезнет, и Рубин снова окажется в знакомом, безопасном одиночестве. — Я с тобой разговариваю, или что? Пусть она уйдет, пусть исчезнет, пусть все будет как раньше… Что-то с силой потянуло ее вверх — почва ушла из-под ног, и Рубин зависла в паре метров над землей, брыкаясь. Яшма подняла ее за волосы, и, оглядев, просила: — Да что с тобой не так? — Отпусти! — Рубин взвыла, — Больно! — Живая, значит. Я еще раз спрашиваю, ты откуда? — С Блуждающего Ока! Отпусти, мне больно! — Яшма поставила ее на землю, и Рубин выдохнула — кожа на голове горела огнем, — Нас за тобой послали! Мы прилетели, а потом нас отправили на Нептун, а тебя там не было, и мы вернулись, а там была ты, но не ты, а другой Кварц, которая претворялась тобой, а мы поверили, и полетели на Луну. А потом они выкинули нас в космос, а я напоролась на поток метеоритов и попала сюда, а потом увидела, как портал работает, и побежала, а когда прибежала, решила, что слетела с катушек, потому что там, в смысле, тут, была ты, а тебя здесь быть не может, и поэтому я подумала… Рубин говорила и не могла остановиться: не похоже, что Яшма — плод ее воображения, а она и так произвела худшее впечатление — прибежала, накричала, расплакалась, потеряла перед ней форму и снова впала в истерику, и непонятный сбивчивый рассказ о ее, рубиновой, тупости уже не мог усугубить положения. Яшма слушала ее и, похоже, слушала внимательно, а когда Рубин закончила, спросила: — Вы прилетели на Блуждающем Оке? — Так точно. — И все это время ты была в космосе? — Сначала в космосе, потом на этой планете. На Хароне, — Рубин немного успокоилась и решила показать, что не совсем потеряла рассудок, а даже запомнила, что Яшма ей говорила. Яшма же стояла со странным выражением на лице, будто что-то обдумывая, а затем осторожно произнесла: — Ваш корабль украли почти двадцать лет назад. — Я не знакома с земной системой летоисчисления, — Рубин не понимала, о чем Яшма говорит, а ударить в грязь лицом не хотелось, — Двадцать лет — это сколько? — Один год — это 365 суток. Сутки — как одна смена, а лет — двадцать. Рубин задумалась. Одна смена — это не так уж и долго, но если прикинуть столько, сколько говорила Яшма, то получалось много. — А кто украл? — Нейви. Ну, рубин из вашей команды, с камнем на животе, — заметив замешательство, пояснила Яшма. Рубин захихикала — она всегда чувствовала, что с 4NJ что-то не так, но, чтобы угнать у Кристальных Самоцветов корабль? Они вернули корабль, а ее не подобрали, сволочи, сволочи, сволочи… Она пробыла в открытом космосе двадцать лет, сколько бы это не было, а жизнь все это время продолжалась, пускай и без нее. Вдруг, она словно очнулась и вспомнила о том, что действительно было важно. Рубин подняла взгляд на Яшму и спросила: — А ты? Что ты тут делаешь? — Я этим порталом пришла, — уклончиво ответила та. — А почему не уходишь? — Не могу. Эта рухлядь сломалась после первого использования. Рубин посмотрела на портал — его основание было разобрано, во все стороны торчали провода, а сама платформа выглядела закопчённой. Все это время он был здесь, а сломался после первого использования. Она могла бы уже быть дома, но она здесь, а с ней Яшма-которая-с-Беты, с которой Рубин мечтала поговорить почти шесть тысяч лет. И кто сказал, что у нее не поехала крыша? Рубин снова захихикала, а когда Яшма спросила, в чем дело, она уже не могла сдерживаться и засмеялась в голос, поскуливая и вытирая слезы.***
— Тут раньше база была, как на границе каждой системы. Мы, значит, портал подлатали, и нормально же работал, а когда я сюда переместилась, накрылся, скотина. Но ничего! Поскольку это — контрольная точка, тут должно быть два портала на космическое тело. Один на одном полюсе, другой на другом. С этим мусором уже ничего не поделаешь, поэтому сейчас идем на Северный полюс, — Яшма толи объясняла это ей, толи рассуждала в слух. Они отошли от портала уже на несколько километров, и, если Яшма была права, направлялись на Север. — И домой? — Рубин с трудом поспевала за ее широким шагом, и поэтому бежала следом трусцой. — В Родной Мир, в смысле? — А куда еще? Яшма пожала плечами. — Зачем именно вас послали меня искать? — Как зачем? Вас с тем камневодом послали на Землю на важную миссию, и вы пропали, а ты, как солдат, имеешь большую ценность для Алмазов… — Да для Алмазов никто не имеет ценности! — перебив ее, рыкнула Яшма, — Они столько наших загубили на этой драной планете! Я еще раз спрашиваю, зачем именно вас послали? — Я понятия не имею! — Рубин отшатнулась в сторону. По своему опыту она знала, на что способны те, кто злился и был в разы больше нее, — Мне никто не доложился, зачем ты Алмазу. Красный Агат только сказала, что надо тебя вернуть для отчета о Земной миссии, а еще она сказала, что тебя надо найти в кратчайшие сроки, и что если мы вернемся ни с чем или опять потеряем кого-нибудь, она нас всех обтесает на пару сантиметров со всех сторон! Они шли какое-то время молча — Яшма шагом, Рубин бегом. Харон погружался во тьму, и звезды на бескрайнем небосводе сверками еще ярче. Где-то там, среди далеких созвездий, за белесым поясом Млечного пути, был Родной Мир. Родной Мир был ее домом, единственным домом, который она могла представить и в который желала вернуться. Конечно, она была создана не на прекрасной развитой планете, на которой сейчас находилась база рубинов, а на мелком спутнике, целиком изрезанном каньонами яслей. Но, ведь дом, это не то, откуда ты происходишь, а то место, которое ты им считаешь? Заметив, что Рубин шла, задрав голову, Яшма тоже бросила взгляд на небо и пробормотала: — Я теперь и не знаю, надо ли возвращаться в Родной Мир. Рубин удивленно обернулась на нее: — Почему? Яшма не ответила, и Рубин уже начала жалеть о своем вопросе, когда та заговорила: — Земля была единственной колонией Розового Алмаза, и боевые действия закончилось, когда Роза Кварц ее разбила. Нам после этого, после той битвы, поступил приказ сворачиваться и отступать, понимаешь, бежать от предателей и мятежников. — Понимаю, — Рубин, отдышавшись, улыбнулась, — Я там была. — На Земле, что ли? — Ага. Меня еще до восстания создали. Яшма удивленно двинула бровями и продолжила: — Так вот, когда мы прилетели на базу Розового Алмаза, нам сказали, что поступили сведения от разведки, что мятежники собираются испытать новое оружие, которое бы убило всех самоцветов на планете, кроме них самих, естественно. А после того, как Розового Алмаза раскололи, все были в шоке и поверили на слово. И теперь, я прилетаю на Землю, и вся эта драная планета населена какими-то безмозглыми тварями, которые, оказывается, раньше были самоцветами, причем, многие — нашими самоцветами! И знаешь, что здесь лучше всего? — Яшма уставилась на Рубин, как будто та могла ответить, — Это Алмазы! Это Алмазы повредили всех, кто не успел улететь, не Роза Кварц с ее прихвостнями, а Алмазы! Они столько наших погубили, а нам все это время врали, что это сделали Кристальные Самоцветы! От злости уголок рта у Яшмы дергался. Рубин отвела взгляд от неба и шла, глядя себе под ноги. Ей отчаянно хотелось поспорить с Яшмой — Алмазы не могли так поступить. Рубин постоянно слышала, что им важен каждый, даже самый мелкий самоцвет, а самоцветы в благодарность за создание и заботу должны трудиться и отдавать себя без остатка во имя общего блага и блага Алмазов. Да и к тому же, для создания любого самоцвета требовались время и ресурсы, которых теперь отчаянно не хватало, так что бросать своих было бы безрассудно, а безрассудство — не то, чем отличались Алмазы. Рубин уже открыла рот, чтобы возразить, но вспомнила, что сама понятия не имеет, что случилось после эвакуации. Никто не удосужился объяснять что-то рубинам, а она сама раньше и не задумывалась. Рассказ Яшмы ничего толком не объяснял, а лишь оставлял множество вопросов, и когда до Рубин наконец дошло, чего именно она не понимает, она неуверенно спросила: — Ты говоришь, Алмазы их повредили, и они что, не разбились, а превратились в каких-то безмозглых тварей? Я хочу сказать, это вообще… как? — Да так, что поврежденные самоцветы не умирают, а теряют рассудок. Забывают, кто они, что с ними случилось, как себя надо вести. А когда не можешь нормально соображать, не можешь и контролировать свою форму, поэтому и выглядишь, как монстр. — И много их там? — Все, кто не успел уйти. Сотни. Они снова шли в молчании. Рубин могла завалить Яшму вопросами, но молчала, видя, как та разозлилась из-за этих поврежденных самоцветов, чем бы они ни были. У Рубин вообще было много вопросов. Она провела в космосе в одиночестве двадцать лет, что, должно быть, много, и сразу рассказала Яшме, что с ней случилось, а вот Яшма молчала. Рубин было неудобно расспрашивать Кварца, старшего по званию, но в то же время жутко интересно. Нет, ну, с другой стороны, что Яшма сделает, если она спросит? Либо расскажет, либо прикажет отвалить. Ничего не сделает. А ударить Рубин она не имеет права, даже если Рубин ее достанет — они обе примерно в равном социальном положении. Хотя, какое право, она, обычный рубин, имеет лезть с вопросами к кварцу, тем более к самой Яшме-с-Беты? Но, с другой стороны… — Яшма, мне просто интересно, — неуверенно начала она, — Откуда ты сюда телепортировала? С Земли? Ты все это время была там, с тех пор, как улетела на миссию Желтого Алмаза? Яшма замялась: — Ну, да, я на Земле была. Корабль наш разбился, информатор меня кинула, камневод, которую я сопровождала, примкнула к Кристальным Самоцветам, ну, и в итоге, я… Побили меня, в общем-то, и рапузырили. А распузырили только недавно, и я сразу ушла. А портал вон, и тот, накрылся. Рубин удивилась: — Они тебя сами распузырили? — Стивен, в смысле, Роза, хотел у меня узнать об армии Родного Мира. Ты вообще в курсе, что скоро еще одна война будет? — Нет, — Рубин ошарашенно покачала головой, — Я же говорила, я не слышала никаких новостей с тех пор, как в космос попала. Расскажешь? Яшма вздохнула: — Не-а. Рубин удивленно поморгала, и, задрав голову, уставилась на Яшму: — Почему не расскажешь? Я правда не знаю ничего! Что за война? Яшма покачала головой и снова вздохнула: — Не могу я тебе рассказать. Хочу, а не могу. Если бы могла, обязательно бы рассказала. — Почему не можешь? — Рубин чувствовала, как закипает от бессильной злобы. — И этого я рассказать не могу. Военная тайна, между прочим. — Да какая военная тайна? Ты мне про еще одну войну на Земле говоришь! Ты что, издеваешься? Рубин оббежала Яшму и задрала голову, заглядывая ей в лицо — та ухмылялась, будто провернула что-то невероятно смешное. Рубин раздраженно гаркнула: «Яшма!», и она довольно заулыбалась, обнажая зубы. — Да рассказу, успокойся, — она обошла Рубин, и, дождавшись, пока та ее догонит, начала, — В общем, Стивен, который Роза Кварц, теперь лечит поврежденных самоцветов, среди которых и мятежников, и наших поровну. И, когда об этом узнают Алмазы, они это так не оставят. Не удивлюсь, если они вышлют пару-тройку батальонов для зачистки этой планеты. Рубин испугалась: — И что, уже война идет? — Ты что, глухая? Я говорю: не идет, а будет! — Так откуда ты знаешь, что Алмазы узнают? — Это не я знаю, а Сапфир видела в будущем. — А Сапфир-то на Земле откуда? — Скажи, тебя при огранке часто роняли? Сапфир — Кристальный Самоцвет, с самого восстания! Ты же, говоришь, встречалась с ними? — Встречалась, — щеки у Рубин пылали, а голос дрожал, — Только никакого сапфира я не видела, там слияние было, а я не знаю, из кого оно… — Да успокойся ты, — Яшма удивленно обернулась, — Я ж тебе ничего не делаю. Давай, расскажи лучше, как ты в космос-то угодила. Рубин начала свой рассказ сначала неуверенно, а затем с нарастающей злобой — на Кристальных Самоцветов, на других рубинов, на себя саму. Она рассказала, как была рада, когда узнала, что ее отправляют на Землю, где была и Яшма-которая-с-Беты, и Роза Кварц, как Кристальные Самоцветы растягивали время, заставив их играть в какой-то «бейсбол», и как они искали Яшму на Нептуне. Яшма слушала, лишь изредка посмеиваясь, но, когда Рубин дошла до того, как тот кварц притворялась ей и как рубины поверили, что от земного загара, чем бы он ни был, она стала сиреневой, Яшма засмеялась в голос, прикрывая лицо рукой.***
Они добрались до другого полюса, пока Харон даже не успел сделать полный оборот вокруг своей планеты. Рубин уже десятки раз успела отругать себя за то, что до этого не додумалась обойти спутник целиком, ведь времени у нее было достаточно. Раньше у нее не было ни сил, ни желания бесцельно скитаться по непроходимым пустыням, но теперь, когда она встретила живого самоцвета и когда знала, что шанс на спасение есть, она могла идти, а точнее, бежать за Яшмой сколько угодно. Рубин думала так до тех пор, пока у нее не начали подгибаться ноги. Ей было стыдно признаться Яшме, которая бодро шла впереди, что при всем желании не может догнать ее из-за странной усталости, которую Рубин раньше у себя не замечала. Ей определенно не пошел на пользу перелет в открытом космосе длиной в двадцать лет. Поэтому, когда Рубин не смогла подняться с корточек, опять остановившись передохнуть, а Яшма заметила ее отсутствие, она была готова провалиться сквозь землю. Яшму, должно быть, раздражало, что она постоянно отстает и замедляет их обеих. Услышав оклик: «Ты чего там?», Рубин спешно гаркнула в ответ: — Ничего, ничего! — и предприняла еще одну попытку встать, но упала на четвереньки — спина болела, а ногу предательски свело судорогой, — Я иду! Яшма развернулась и, подойдя ближе, протянула ей руку и поставила на ноги, и Рубин смущенно отметила, какая крепкая у нее была хватка. Рубин уперла руки в колени и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь унять дрожь в ногах, — идти предстояло еще долго. — Что не так? Мы идем? — Яшма разглядывала ее, скрестив руки на груди. — Идем, только секунду, — Рубин выдохнула — если так будет продолжаться и дальше, она рано или поздно потеряет форму, — Яшма, м-может, может передохнем? Я устала… — Я понимаю, что ты уже привыкла, но я не собираюсь оставаться на этом булыжнике ни одной лишней минутой больше. Давай, отдохнули и хватит, пошли, — та раздраженно мотнула головой. У Рубин навернулись слезы: — Я не могу! У меня ноги болят! — И что ты предлагаешь, понести тебя? — Ну, неплохо было бы… Рубин ожидала, что Яшма развернется и уйдет, предоставив ей выбор — бежать вслед на трясущихся ногах или остаться в одиночестве, но вместо этого почувствовала, как та, вздохнув, подняла ее и, взяв подмышку ногами вперед, понесла дальше. Рубин стало почти плохо, когда Яшма, пытаясь взять ее поудобнее, уткнула ее лицом в свою копну белесых волос, так, что Рубин даже могла ощущать их запах и чувствовать мышцы руки, которая ее держала. Висеть в таком положении было не очень-то и удобно, но спина у нее расслабилось, а ногу отпустило, и Рубин казалось, что происходящее сейчас — лучшее, что было с ней с тех пор, как ее выкинули в космос. Хотя, то, что сама Яшма взяла ее на руки, можно было назвать лучшим, что вообще с ней происходило. Впервые за долгое время ее мышцы не болели от долгой ходьбы, и Рубин, расслабившись, не смогла подавить дурацкую улыбку от мысли о том, как же все-таки это здорово. Последний раз ее кто-то трогал, когда она сливалась на Лунной базе, а уж так, чтобы взять на руки… — Мать-перемать! — Яшма вдруг выронила ее, и Рубин, стукнувшись головой об землю, подскочила и уже открыла рот, чтобы удивиться, но, увидев, в чем была причина, только зажала его рукой и тихонько заскулила: Яшма, шипя, забивала одной рукой тлеющую форму, а другую держала на весу — там, где она держала Рубин, красовался ожог. — Извини-и-и… — вот теперь и было самое время провалиться сквозь землю, благо, что замерзшая поверхность под ней тоже начала оттаивать. Яшма обернулась на нее с каким-то странным выражением на лице, будто хотела что-то сказать, но промолчала — только подергивался уголок рта. Наконец она выдохнула: — Дальше — пешком! — и, со вспышкой восстановив обожженную руку, пошла вперед не оборачиваясь. Рубин поплелась за ней, уже не обращая внимания на боль в спине. Если подумать, ничего страшного не случилось, но ей почему-то было тошно, только не от реакции Яшмы, а от самой себя.***
Диск портала красовался посреди огромной серой пустоши, такой же, как на Южном полюсе. Недалеко от него стоял небольшой полуразвалившийся ангар — единственный признак того, что здесь когда-то была база. Убедившись, что портал был исправен, они напоследок зашли и туда — как заверила Яшма, просто посмотреть. К удивлению Рубин, Яшма не сильно злилась и первая заговорила, даже после того, как Рубин ее обожгла. Она так почти и не рассказала, чем занималась на Земле, однако, Рубин и так была рада, что та вообще продолжила с ней общаться. Ангар был пустым, если не считать древнего космического корабля со вскрытым корпусом — неисправную машину разобрали на запчасти. Внутри ожидаемо ничего не работало, зато Рубин нашла стопку рукописных бортовых журналов — в те годы отчеты писали еще и от руки, из-за вечных неполадок со связью и техникой. Она показала их Яшме, и та развеселилась, объяснив, что этот корабль наверняка принадлежал нефритам, а на вопрос, откуда она знает, заявила, что видела такой же корабль на Земле с командой нефритов, излеченных от повреждения: «Их капитан, конечно, та еще язва, и все время капала мне на мозги, чтобы я присоединилась к Кристальным Самоцветам, но техники они хорошие, надо признать». Они не нашли больше ничего, но, выходя из ангара, Рубин бросила последний взгляд на корабль и вдруг поняла, откуда была та железка, которую она нашла в кратере. Подходя к порталу, она не могла избавиться от чувства нереальности происходящего — не верилось, что сейчас она просто телепортирует и попадет домой. Они ненадолго остановились возле запыленной платформы, думая каждая о своем, пока Яшма не прервала молчания: — Рубин, вот сейчас, пока мы еще не в Родном Мире, — она запнулась, подбирая слова, — В общем, не рассказывай никому то, что я тебе говорила. Я и так не должна распространяться. Ты меня поняла? Рубин кивнула, и она повторила: — Ни про Землю, ни про то, что я там делала, ни уж тем более про поврежденных самоцветов. Будут спрашивать, отвечай, что я вообще с тобой не разговаривала. Узнаю, что проболталась — убью. Еще раз спрашиваю, это понятно? — Так точно. Яшма, ты подумай, нас же обеих в Родном Мире не было двадцать лет, — Рубин улыбнулась, — Представляешь, что будет, когда мы вернемся? Яшма вздохнула: — Да уж представляю. Они зашли на платформу портала, и сердце Рубин заколотилось быстрее. — Так куда идем, на базу Желтого Алмаза? — На базу Желтого Алмаза, — кивнула Рубин и развела руки, чувствуя, как поток света подхватывает их, унося прочь от этой планеты, от космоса, от всех бед, домой — в Родной Мир.***
Их появление на базе произвело даже большее впечатление, чем она представляла, — они вернулись порталом, который вообще считался нерабочим, и, увидев пропавшую Яшму-с-Беты и Рубин, имевшую совсем одичавший вид, почти все немногие самоцветы в зале порталов побросали свои дела: нефриты, ремонтирующие основание небольшого портала, уставились на них, спалили сваркой проводку и принялись ругать друг друга за это; рубины, таскавшие с одного портала на другой какие-то ящики, прекратили свое занятие и принялись спорить, та ли самая это Яшма, а надсмотрщица центра порталов, полудрагоценный желтый самоцвет, не отходя от своего поста отправила сообщение вышестоящему начальству и закричала на агат, присматривающую за рубинами, требуя навести порядок. Всего пары окриков и пары тумаков агата хватило, чтобы усмирить подопечных, но от портала, который чинили техники, уже валил густой черный дым, заполнявший все огромное помещение. Надсмотрщица поклялась, что доложит об их ошибке наверх и сотрет их всех в порошок, и, предоставив нефритам и агат самостоятельно тушить пожар, приказала Рубин и Яшме следовать за ней, выводя их из задымленного зала. У дверей центра уже ждала заведующая базой, Желтый Циркон, которая отвела их в свой кабинет, и, вручив Рубин планшет для подготовки отчета, выставила ее за дверь, а сама набросилась с расспросами на Яшму. Рубин принялась ломиться обратно, но Циркон только выглянула и заверила, что ей тоже скоро займутся, и Рубин не оставалось ничего, кроме как сесть на корточки и злобно печатать. Какое-то время из-за двери доносился только голос заведующей, которая что-то бурно объясняла Яшме, а затем, после нескольких мгновений тишины, дверь с грохотом отворилась, чуть не прибив ее, и они обе выскочили в коридор. Циркон, нервно мотнув головой, приказала подниматься и следовать за ней. Рубин с трудом догнала Яшму и, задрав голову, спросила: — Что случилось? Куда мы? — Алмаз требует, — коротко ответила Яшма, и Рубин заметила, как у нее дергался уголок рта. Они вышли из коридора, пересекли широкий пустынный зал, подошли к вахте, и, только получив разрешение, поднялись на лифте к другому длинному коридору и вышли уже к другому залу. Ведущая туда дверь была такой высокой, что пара топазов, стоящих на страже наперевес с секирами, мерцающими электрическими огоньками дестабилизаторов, казались мелкими на ее фоне. Циркон отряхнула золотистую жилетку с острыми наплечниками и пригладила и без того прилизанные волосы, и, бросив неодобрительный взгляд на Яшму, которая выглядела так, будто только что пережила кораблекрушение, глубоко вздохнула, выдохнула и нажала на дисплей вызова на стене. На дисплее тут же нарисовалось острое лицо Желтого Жемчуга, которая, узнав заведующую, поздоровалась: — Добрый день, Циркон. Ты с Яшмой? Та закивала и вытерла пот над верхней губой: — Так точно. Только у меня вопрос, — она покосилась на Рубин, — С ней этот рубин был, говорят, телепортировали из одного места. Она нужна? — Мой Алмаз требовала только Яшму, — Жемчуг поджала тонкие губы, — Ни о каком рубине речь не шла… — Какой рубин? Почему ты их не пускаешь? — высокий голос оборвал ее недовольную речь. Рубин показалось, что сердце в миг подпрыгнуло и ушло в пятки — этот прекрасный звенящий голос она бы узнала из тысячи. Сейчас она станет первым рубином из своей ячейки, которая вживую увидит саму Желтого Алмаза, для которой ее создали, и которой она все эти годы служила верой и правдой. — Но, мой Алмаз, там еще какой-то самоцвет. Вы ее не спрашивали… — Запусти их, я тебе сказала. — Как прикажите. Жемчуг нажала что-то на дисплее, и дверь поползла вверх, пропуская их в огромный светлый зал с высокими окнами, открывающими вид на метеоритный пояс. Посреди зала парил трон, окруженный полукругом дисплеев. Циркон отдала честь и поклонилась. — Мой Алмаз, Яшма здесь для отчета. Не отрываясь от работы, Алмаз полуобернулась. — Давайте кратко, у меня мало времени. Что за рубин с вами? Голос, холодный и чистый, как горный хрусталь, эхом отражался от стен огромного зала, и Рубин не могла отвести взгляд от точеного профиля Алмаза. Циркон заставила ее выйти из ступора, наступив каблуком ей на ногу. Ловя ртом воздух, Рубин вышла вперед, отдала честь, скрестив руки на груди, и, с трудом унимая дрожь в голосе, как можно громче отчеканила: — Мой Алмаз, отчитываюсь! Рубин1F4, ячейка 4ND, была отправлена на поисковую миссию на Землю в команде с еще четырьмя рубинами на поисковом судне Блуждающее Око, столкнулась с Кристальными Самоцветами, была выброшена в открытый космос Розой Кварц. С того момента находилась в открытом космосе, попала с метеоритным дождем на контрольную точку Солнечной Системы, там встретила цель мисси, Яшму из Бета-Яслей, ячейка 9CF. Вместе с Яшмой благополучно вернулась на базу. — Замечательно, — Алмаз вывела на экран новую карту, — По крайней мере, один рубин справился со своим заданием. Очень хорошо, ты будешь повышена за успешное завершение миссии. Циркон, вы обе свободны. — Спасибо, мой Алмаз, — дрожащим голосом ответила она, и, поклонившись, на негнущихся ногах засеменила обратно. Сердце ухало где-то в горле, и Рубин, впившись ногтями в ладони, чувствовала, что близка к тому, чтобы потерять форму. В один день она вернулась в Родной Мир и ее похвалила, да еще и повысила сама Алмаз! Проходя мимо Яшмы, Рубин случайно поймала ее взгляд, и ей стало не по себе — это был взгляд загнанного животного, оставшегося в одной клетке с хищником. Боится, что придется отвечать за проваленную Земную миссию? Провали Рубин задание такого масштаба, она бы тоже боялась. Яшма смотрела на нее в упор до самой двери, и, прежде чем выйти, Рубин подбадривающе улыбнулась ей, однако Яшма не ответила улыбкой, а только бросила на нее на прощание какой-то тоскливый взгляд. Дверь за ними бесшумно опустилась, и Циркон выдохнула: — Звезды мои! Которое столетие здесь работаю, а до сих пор при Алмазе волнуюсь, будто вчера была обтесана, — она обернулась на Рубин, — Мои поздравления, к слову. Повышение, как никак. Циркон направилась к лифту, но Рубин не хотела уходить. Ей было отчего-то тревожно за Яшму, хотя умом она ясно понимала, что с ней ничего не случится. Если бы каждого солдата разбивали за одно проваленное задание, то армия Родного Мира просто-напросто бы вымерла, а что еще с ней может случиться? — Ах, ты бы видела, что произошло, когда твоя команда вернулась, — продолжала Циркон, — Алмаз самолично лишила вашего бывшего капитана полномочий. Зато сколько ценной информации! Вы, конечно, свое задание не выполнили, но первые принесли весточку о Кристальных Самоцветах на Земле. Двери лифта разъехались, и оттуда, чуть не сбив их с ног, выскочила и помчалась к залу мелкая посыльная, таща под мышкой толстую папку. Циркон гаркнула ей вслед: — Ты куда? А ну, стой! Сейчас к Алмазу нельзя! Посыльная обернулась, и Рубин признала в ней Гематит — мелкий, неблагородный, фактически бесправный самоцвет — уже не техник, но еще не личная прислуга. Низкая, сутулая, перепачканная копотью, с темной кожей и короткими темно-рыжими волосами, она была одета в такой же грязный комбинезон с обрезанной штаниной на ноге, где располагался ее бесформенный гладкий камень. Гематиты, в отличие от жемчугов, которых могла позволить себе только аристократия, были повсюду — убирали, чинили, помогали тут и там и бегали по поручениям — вот и эта прибежала. Циркон быстрым шагом направилась к ней и повторила: — У Алмаза личная аудиенция! К ней сейчас нельзя! Что там у тебя? — У нас в колонии авария, землетрясения по всей планете, электричество накрылось, ваше превосходительство, — ответила та низким, хриплым голосом. — Капитан Турмалин приказала передать, что из-за сдвига земной коры произошла смена полюсов, планета разрушается. Нужно решение Алмаза, начинать эвакуацию или остаться и восстанавливать повреждения. — У вас полюса сместились! — Циркон всплеснула руками, — Что ж вы там восстанавливать собираетесь? — Колонию Дельта-6, ваше превосходительство, — таким же равнодушным, усталым тоном ответила та. Рубин прошиб пот — Дельта-6, если ничего не поменялось за время ее отсутствия, была главным центром производства новых самоцветов. Полностью покрытая каньонами яслей, она обещала рано или поздно выйти из строя, но чтобы так быстро? — Дельта-6? — в ужасе переспросила заведующая, — Звезды мои! Ладно, тогда к Алмазу! Она развернулась и зашагала к двери, и Рубин, не зная, куда себя деть, побежала за ней. Гематит подбежала к панели и, бросив папку на пол, нажала на вызов. На секунду дисплей засветился серой рябью, ожидая ответа, а затем на экране появилось испуганная физиономия Желтого Жемчуга, и их чуть не оглушило криком Алмаза: — Так значит, мятежный Хризолит, предатель Лазурит и безмозглая Яшма — это команда, которую я послала на Землю?! На Кластер теперь можно не рассчитывать, и это по большей части это — твоя вина! Очень скоро я найду остаток твой команды, и тогда я разобью вас всех и солью воедино навечно, помяни мое сло… Циркон хлопнула по панели всей пятерней, оборвав крик на полуслове. Она обтерла пот со лба рукавом блузы, обвела всех присутствующих ошалелым взглядом и повторила: — К Алмазу нельзя. Ты зайдешь позже, — обратилась она к Гематит, — Ты сейчас идешь со мной, — она посмотрела на Рубин, — А вы, — она нервно пригрозила пальцем топазам, стоящим у двери, будто статуи, — Вы ничего здесь не слышали и не видели. Узнаю, что рассказали кому-то, доложу самому Алмазу. — Когда ж позже, ваше превосходительство? — устало спросила Гематит. — Если сейчас ничего не предпримем, то получим вторую Альфа-4. — А если у вас и впрямь произошел сдвиг полюсов, то от двух минут твоего драгоценного ожидания уже ничего не изменится, кусок ты грязи! На лице Гематит ни дрогнул ни мускул, и она тупо кивнула: — Как скажите, ваше превосходительство. — Вот-вот, — Циркон нервно кивнула и рыкнула, на этот раз обращаясь к Рубин, — Пошли, я тебя на базу отправлю. Рубин, до этого стоявшая, словно оцепенев, подняла на нее мутный взгляд: — А что будет с Яшмой? — она понимала, каким будет ответ на этот вопрос, но все равно спросила, будто Циркон могла развеять ее худшие опасения. — А с Яшмой будет то, что она заслуживает, — Циркон зачем-то еще раз отряхнула свою жилетку, будто пытаясь очистить ее от грязи, — Идем. Сколько раз мне еще повторять? Она быстро зашагала к лифту, и Рубин, бросив последний взгляд на дверь, не пропускающую звук, поплелась за ней. Гематит так и стояла с перекошенным лицом и с пустыми руками — папку с отчетами и документами она оставила лежать на полу. Рубин отстраненно подумала, что, если Алмаз опоздает с решением, эту посыльную, наверное, расколют. О том, что Алмаз обещала сделать с Яшмой, Рубин вообще старалась не думать. Раз она провалила такую важную миссию, то, должно быть, заслужила это. Возвращаясь в кабинет Циркон, Рубин пыталась успокоить себя этим, но, когда заведующая, живое подтверждение этой мысли, ушла, Рубин уже не смогла сопротивляться волне ужаса, стыда и гнева, которая накрыла ее с головой. Ей не следовало возвращать Яшму в Родной Мир, или на что она рассчитывала — на распростертые объятия и благодарность просто за то, что они живы? Яшма говорила ей, что провалила задание, а она не послушала, и все, что сейчас случится с Яшмой, будет косвенно и ее виной. «Да для Алмазов никто не имеет ценности»… Рубин забралась в кресло для посетителей, парящее возле большого стола, окруженного голограммами, и принялась разглядывать их, пытаясь читать справа налево. На экраны были выведены новости, которые Циркон, должно быть, просматривала до их с Яшмой появления, но сейчас все голограммы пестрели одним: «Полчаса назад произошла экологическая катастрофа в колонии Дельта-6 в созвездии Лиры, на данный момент ведется эвакуация работников и техники». Под главным заголовком имелись и другие статьи: «Доведение планеты до критической точки: кто виноват?» и «Дельта-6: новая Альфа-4». Рубин привлек лишь последний заголовок: авария на атомной станции в колонии Альфа-4, унесшая жизни многих самоцветов и сделавшая маленькую планету непригодной даже для добычи полезных ископаемых, произошла еще до ее создания, и до этого времени о колонии почти не вспоминали, только раз в пару тысячелетий туда посылали исследовательские группы, которые приносили одни и те же известия: озоновый слой поврежден, температура на поверхности неприемлемо высокая, восстановлению не подлежит. Рубин попыталась читать статью, но делать это справа налево было крайне неудобно, а ее мысли снова и снова уходили от темы и возвращались к Яшме. Что такого она сделала на Земле, что Алмаз так разозлилась? Она рассказала Алмазу про Кристальных Самоцветов? Но тогда почему Алмаз злится на нее? Она рассказала Алмазу про поврежденных самоцветов? Тогда почему она просила Рубин ничего и никому о них не говорить? Алмаз просто злится на нее за провал миссии? Но почему? Ведь информатор Яшму предала, а камневод вообще примкнула к Кристальным Самоцветам? Почему, почему, почему? Она знала слишком мало, чтобы что-либо предполагать, и ее это бесило. Рубинов всегда считали тупыми, и многие из них были живым тому подтверждением, но это вовсе не значило, что у них совсем нет мозгов и что им не надо ничего объяснять. В коридоре послышался стук каблуков, и в кабинет вошла Циркон. — Я отправила сообщение на базу рубинов. Идем, я за тебя ответственная, пока не передам из рук в руки Красному Агату. Рубин спрыгнула с кресла, но с места не сдвинулась — ей овладела холодная решимость не уходить отсюда, пока она ничего не узнает. Она снова спросила: — Что будет с Яшмой? — А я, по-твоему, откуда знаю? К тому же, это дело государственной важности, и я не собираюсь отчитываться о нем перед рубином, — процедила, будто выругалась, Циркон. Рубин показалось, что ее пнули под дых, но упрямо продолжала: — Ее разобьют? Она здесь благодаря мне, и мне правда это важно! — Оставь истерику для своего агата, там она тебе больше пригодится, — раздраженно отрезала заведующая, — Знаешь, что я думаю? Да, ее разобьют, но не раньше, чем Алмаз разберется с этой колонией. Довольна теперь? Рубин сконфуженно кивнула: — Спасибо, Циркон. Они молча вышли из кабинета и уже подходили к залу порталов, когда Рубин вспомнила еще одну вещь, которую обязательно надо было узнать до отбытия. — Циркон, могу я задать еще один вопрос? Последний, клянусь! Заведующая обернула на нее испепеляющий взгляд, и тоном, каким отдают смертные приговоры, проговорила: — Спрашивай. От этого тона Рубин захотелось провалиться сквозь землю, но обратного пути уже не было: — Она останется на базе? Ну, до приговора? Брови Циркон поползли вверх, подбородок затрясся, и с нарастающим воем сирены она заорала: — На моей базе? На моей базе?! Да я не позволю ей оставаться здесь ни одной лишней минутой больше! А ты! Ты! Ты от меня со своими идиотскими вопросами еще не получила только потому, что тебя сама Алмаз повысила! И если я еще хоть раз одну из вас здесь увижу, я вас лично вышвырну к чертовой матери! А ну, иди сюда! — крикнула она надсмотрщице за залом порталов, которая, услышав окрик, подбежала к начальнице, — Активируй портал до базы рубинов, а когда придет Яшма, отправишь ее на ближайшую базу кварцев. Та кивнула: — Будет сделано, Циркон. Заведующая, не попрощавшись, вышла из зала. Желтый самоцвет вздохнула: — Техники, сволочи, портал сожгли, а она теперь бесится. «И не только из-за этого» — добавила про себя Рубин, которая до сих пор боялась пошевелиться. Надсмотрщица указала ей на нужный диск портала, и она телепортировалась на свою базу, уже немного успокоившись. Во-первых, у Яшмы еще было время перед возвращением Желтого Алмаза, а во-вторых, Рубин знала, где ее искать.***
Перед тем, как вернуть к работе, Красный Агат отвела ее на техосмотр, и, как оказалось, не зря: камень Рубин был цел, но у нее появились отклонения, над причиной которых пара камневодов билась почти час — как выяснилось, Рубин стала слишком быстро утомляться и плохо контролировать свое тело без видимых на то причин. Сначала хризолиты спорили при ней, а затем удалились на «консилиум»: ушли звонить в камневодческий центр и копаться в архивах. Железку, которую Рубин носила с собой уже несколько лет, у нее отобрали, а настроение совсем испортили. Наконец они вернулись, и, пока одна заполняла отчет, другая вынесла неутешительный вердикт: — Камень в норме, трещин или других повреждений нет, но, как мы все видим, — она обвела взглядом ее и Агат, — имеются проблемы с контролем над физической формой. Причин может быть несколько, начиная от врожденной дефектности и заканчивая повреждением мозга, так сказать, информационной системы. Из-за того, что данный рубин, самоцвет крайне социальный, провел в открытом космосе, а значит, одиночестве, слишком много времени, возможно, ее программные настройки сбились, что теперь вызывает сбои контроля над физической формой. — Замечательно, — процедила Агат, — У нее сбои, а ее командиром группы назначили. Не наше дело осуждать решения начальства, но, быть может, Желтый Алмаз не была осведомлена о дефектах, когда давала повышение? — Иерархия в группах рубинов вне моей компетенции, а свою работу я уже выполнила, — заявила Хризолит, и, добавив отчет об смотре в личное дело Рубин, выпроводила их из центра. Когда они вернулись на базу, Агат обернулась на нее и спросила: — Ну, и что мне с тобой делать? Рубин покачала головой: — Никак не знаю, Красный Агат. Та заворчала: — А я уж тем более не знаю. У нее сбои, а ее, вместо того, чтобы на жатву отправить, капитаном делают. Ничего, я до верхушки еще достучусь. Быть может, у Желтого Алмаза были основания дать повышение, но это же абсурд! И, будь добра, сделай что-нибудь со своей формой к моему возвращению — на тебя смотреть тошно. Рубин решила не говорить ей, что Алмаз понятия не имела о сбоях, до и вообще даже не посмотрела на нее. Многие тысячелетия Рубин считала себя образцовым представителем своего вида, а теперь и это оказалось неправдой. Будучи в космосе, она так мечтала вернуться домой, и вот, она дома, но все идет не так, как хотелось бы: теперь ее считают дефектной, решение Алмаза — под вопросом, и даже Яшму встретили не как героя, а как самоцвета, которого уже давно собираются расколоть. Может быть, хотя бы команда будет ей рада? Рубин задумалась. Они достали корабль и вернулись в Родной Мир, но вернулись без нее, бросив ее на смерть в космосе. Она ненавидела их за это самой чистой ненавистью, но, может быть, и тут все окажется не так, как она ожидала? Агат удалилась в свой кабинет писать апелляцию насчет повышения, а Рубин пошла к залу с ячейками. База рубинов ничуть не изменилась за время ее отсутствия: желтые стены, невысокие потолки, вечно мигающая из-за перепадов электричества лампа над дверью — и все такое знакомое, такое родное. Ее появления в зале никто не заметил — все, кто не был на службе, были заняты своими делами. Свою бывшую команду Рубин увидела сразу: 4NB, лишенная своих капитанских очков, как всегда была в центре внимания и что-то рассказывала остальным, 4NJ слушала ее и хихикала, прикрыв рот ладошкой, 4NV, хмурая и сердитая, сидела на полу и собирала отполированный до блеска дестабилизатор, а вот 4NS нигде не было видно — похоже, ее опять не позвали. — А я, значит, ей говорю: я понятия не имею, чего тебе от меня надо, а она мне опять: значит, ты еще и врешь? Ну, а я ей: да на кой мне сдалась твоя проводка, чтобы красть ее в мою же смену? Рубин тихонько подошла к ним, а 4NJ снова прыснула со смеху: — Ах, какие же эти хризолиты глупенькие! Всем же ясно, что воруют у них… Ой. 4NJ обернулась, и ее глаза увлажнились при виде потерянного товарища. С криком: «4ND!» она бросилась к Рубин и повисла у нее на шее. Другие тоже повскакивали, изумленно уставившись на нее, а 4NJ, не разжимая объятий, затараторила: — Звезды мои, ты жива! Как я рада, как рада! Мы уж думали, что больше тебя не увидим! Какое счастье, что ты цела! Где ты была? Ах, звезды и алмазы… Майка на плече Рубин увлажнилась от слез, однако радостное чувство от возвращения в родные стены куда-то пропало. 4NV смотрела на нее с нескрываемым удивлением, а 4NB прошиб пот — хоть и пытаясь изобразить улыбку, она густо побагровела. Они и впрямь думали, что больше ее не увидят. Рубин мягко, но настойчиво расцепила руки, отстранив 4NJ. Она молча смотрела на своего бывшего командира, но та не поднимала глаз. Гнетущее молчание затянулась, и, наконец, 4NB произнесла: — 4ND, мы правда тебя искали. Но, когда 4NJ вернула корабль, она и так много времени потратила, чтобы подобрать нас всех, а тебя после того как… Ну, после Лунной базы, тебя никто не видел… Поэтому, мы и подумали… — Что вы подумали? — процедила Рубин. — У нас не было времени, чтобы искать тебя дольше! — в отчаянье всплеснула руками 4NB, — Меня и так лишили звания, когда мы вернулись, а если бы мы еще задержались… Послушай, нам сама Алмаз приказала возвращаться! Скоро будет война, у тебя будет шанс отомстить Кристальным Самоцветам! — Да плевать мне на вашу войну! — со злобой зарычала Рубин, — Кристальный Самоцветы выкинули нас всех в космос, а бросили там меня вы! Рубин выхватила из самоцвета свою стамеску, кинулась на 4NB и повалила ее на пол. Та попыталась сбросить ее, но Рубин плотно придавила бывшего капитана к полу, и, пытаясь одной рукой удержать ее на месте, другой замахнулась для удара, целя в грудь, туда, где был камень. Ей было уже наплевать на последствия: теперь она — дефектная, и только из-за них, потому что они бросили ее, бросили ее на долгую, мучительную смерть в открытом космосе. 4NJ бросилась к двери, а 4NV кинулась разнимать их, хватая Рубин за плечи и оттаскивая от жертвы. В зале поднялся галдеж и вой — не поддерживая намерений 4NV, остальные требовали драки. Чувствуя за собой какую-то неведомую раньше силу, подогреваемую ненавистью, Рубин с легкостью отпихнула от себя 4NV, но повались на пол, когда 4NB вывернулась и скинула ее с себя. Рубин тут же подскочила, но теперь уже 4NB не дала ей подняться, с силой пнув в живот. Отовсюду доносились подбадривающие возгласы, но Рубин не понимала, кому они адресованы. 4NB пнула ее еще раз, еще и еще, и Рубин скорчилась на полу, закрываясь руками. Вдруг, удары прекратились, и, отняв от лица руки, она увидела, что 4NB все еще нависает над ней, только смотрит в другую сторону. Стараясь не издавать шума, Рубин приподнялась, и, перехватив стамеску поудобнее, снова замахнулась. В тот же момент что-то с силой схватило ее за волосы, пол ушел из-под ног, зрение поплыло от слез, и Рубин, воя от боли, разглядела фигуру своего бывшего командира, которую тоже держала за волосы темно-красная рука. — Что вы тут устроили, сволочи?! — зарычала Агат, и, заглянув каждой в глаза, с силой стукнула их лбами.***
Выходя из юридического центра, Рубин, впервые за последнее время, чувствовала себя в приподнятом настроении. Сегодня даже погода была какая-то особенная: маленький спутник, круживший вокруг их планеты, впервые за долгое время показался из-за горизонта, освещая высокие постройки и широкие улицы, будто вторая блеклая звезда. В юридический центр она попала из ближайшего зала порталов, а вот до казарм решила пройтись пешком: разрешения телепортироваться на базу кварцев у нее не было, да и к тому же, теперь она была рада любой возможности посмотреть на Родной Мир. Рубин шла по широкой центральной дороге, держась своего потока на левой стороне, а вместе с ней шли множество других самоцветов, спешащих по своим делам: тут и там, продираясь сквозь толпу, сновали посыльные; мелькали пушистые шапки волос рубинов, а над ними, занимая по полдороги, возвышались солдаты-кварцы; шли, поодиночке или сбившись кучками, техники, секретари, ученые, охранники, офисные работники, строители, надсмотрщики и уборщики, а вот благородным самоцветам не пристало пробираться сквозь толпы челяди: мимо них проскакал маленький паланкин на длинных ходулях, вмещавший только свою владелицу и ее жемчуг. На многих базах проходило окончание трёхдневных смен, и планета оживала, разражаясь разговорами, приветствиями, отчетами и перебранками. Спустя два часа Рубин предстояло вернуться на базу и отработать четыре трехдневне смены без перерыва за этот день — именно сегодня, после нескольких неудачных попыток, пары часов ожидания своей очереди и согласия на нечестные условия, ей удалось выторговать в юридическом центре разрешение на посещение базы кварцев. После неудачной попытки убийства своего бывшего капитана Рубин получила от Агат по первое число и провела в карцере почти две недели. Выпуская ее, задерганную, побитую и одичавшую, Агат пригрозила, что за еще одну драку разобьет ее в тот же день, не выслушав оправданий. Рубин бы и рада ни с кем не драться, но, как только она вернулась из карцера, ее встретили возгласами приветствия как «ту двинувшуюся». Бывшая команда ее игнорировала — 4NB тоже сильно влетело за драку, а никакой работы, кроме дежурства по базе, Агат ей не давала, и поэтому другим рубинам стало в разы интереснее донимать ее. А терпеть унижения от своих же товарищей она не могла. Когда становилось совсем тяжко, Рубин старалась отвлекать себя мыслями о хорошем. Когда она была в космосе, она думала о Родном Мире, о мести и о Яшме, но месть не состоялась, а в Родном Мире было плохо. Яшма осталась последней более-менее весомой причиной продолжать влачить свое существование, и Рубин решила во что бы то ни стало вырваться хоть не на долго и проведать ее до возвращения Желтого Алмаза. Но времени постоянно не было, а свои редкие свободные часы Рубин тратила на бессмысленное посещение юридического центра. Предполагалось, что любые самоцветы примерно равного социального статуса имеют право свободно общаться для обмена информацией и опытом, но на деле ничего не работало так, как должно: Яшма, насколько Рубин знала, безвылазно сидит на базе кварцев до возвращения Желтого Алмаза — не как заключенная, но и без права уйти, а чтобы попасть на чужую базу, нужно специальное, юридически подтверждённое удостоверение, получить которое настолько же реально, насколько реально и избежать наказания от Агат за «бессмысленное и бесцельное шатание по общественным местам в таком виде, чучело ты несчастное». Разрешение удалось выторговать только за отработку потраченных часов, по два тресменья за каждый. Все-таки, это была небольшая плата за встречу с Яшмой и за возможность не видеть других рубинов и Красного Агата целых два часа. Вахтерша на входе проверила ее разрешение на подлинность и передала его надсмотрщице, которая, еще раз пробежавшись по нему глазами, сухо спросила: — Цель визита? Рубин застопорилась: — Э-э-э… Посещение с целью общения? Желто-Бурый Агат раздраженно переспросила: — Ты к кому пришла? Говори номер-ячейку, и идите кости перемывать на второй ярус. Мне еще рубина в главном зале не хватало. — Я к Яшме, ячейка 9CF. — К той самой, что ли? — Агат удивилась, — Посмотри, что насчет посетителей к заключенным говорится, — обратилась она к вахтерше. Та пролистала какие-то документы в компьютере и покачала головой: — Ничего, Агат. Агат наклонилась и сама перечитала справку, а затем еще раз просмотрела пропуск, видимо, разрываясь между тем, чтобы провести посетительницу и получить за это нагоняй от вышестоящего начальства, или не пустить ее, и, опять же, получить нагоняй. Рубин не на шутку испугалась, что ей не разрешат пройти, но после секундного колебания Агат великодушно кивнула: — Ладно, можешь идти. Не хватало мне еще одного скандала с этими правоведами. — Спасибо, Желто-Бурый Агат, — кивнула Рубин и направилась следом за ней из кабинета. Внутри казарма кварцев оказалась почти такой же, как ее собственная — разве что потолки были повыше. Они прошли мимо одного зала с ячейки, мимо второго, третьего и четвертого, пока не вышли к коридору, ведущему к камерам. Камер было много, но дестабилизирующее поле работало лишь на одной. Агат подошла к ней, и, сняв блокировку, громко оповестила: — Бета, к тебе посетители! Яшма лежала на полу, закрыв глаза рукой от яркого света. Услышав окрик, она пробормотала что-то невнятное, отняла руку от лица и устремила на них взгляд отекших глаз, но, увидев фигуру Агат, моментально пришла в себя и подскочила. — Так, тридцать семь минут у тебя уже истекло, столько же надо на обратную дорогу, а значит, я тебя забираю через сорок шесть минут, — разглядывая пропуск, заключила Агат, а затем закрыла камеру и удалилась. Яшма проводила ее взглядом, потерла глаза и уставилась на Рубин: — Ты чего тут делаешь? — ее голос звучал хрипло, будто она долго молчала. — Я к тебе пришла, — осторожно ответила она. — И зачем? — Я… Я просто… — А ведь и впрямь, зачем? Она только хотела проведать Яшму, в надежде, что та не вышвырнет ее вон. Глупо было с ее стороны просто явиться без повода и без объяснений. — Я просто решила прийти и… Просто… — разговор достиг пика своей неловкости, не успев начаться. Рубин уже хотелось сбежать куда-нибудь, только камера была закрыта, — Слушай, я, я вообще не думала, что меня пустят, и, и… звезды! Я вообще не думала, что зайду так далеко! Яшма окинула ее усталым и немного ошалелым взглядом: — Очень мило с твоей стороны. — Да ничего. Яшма не ответила, села на пол и скрестила руки на груди, буравя ее взглядом. Поддерживать разговор она явно не собиралась. Не зная, что делать дальше, Рубин неуверенно спросила: — Как дела? — Как сажа бела, второй месяц уже здесь сижу, — со злобой выплюнула та, — А у тебя как? Как новая должность? Что это ты без капитанских очков приперлась? Рубин нервно сглотнула: — Мне работу не дают. У меня сбои начались, из-за того, что в космосе долго была. — Сбои? Серьезно? Тогда сиди дальше на заднице, тебя и на жатву отправят. Что, уже не рада личной аудиенции с Алмазом? — Яшма, правда, я не думала… — А ты вообще когда-нибудь думаешь? Или для рубинов это ненужная функция? А, нет, ты все-таки думала, — ее голос стал притворно-слащавым, — Когда ты меня в Родной Мир тащила, ты ведь наверняка представляла себе повышение и награду за возвращение государственных преступников на родину, или я не права? Подбородок у Рубин задрожал, а у глаза навернулись слезы. Провалиться бы сквозь землю и больше никогда не появляться на свете. — Яшма, прости… Я не знала, я правда не хотела… — Перестань играть в идиотку! Ты ведь знала, зачем Алмаз меня требовала! Рубин в отчаянье замотала головой: — Я не знала, правда не знала! Нам сказали только про отчет о миссии! Я думала, что тебя только надо вернуть в Родной Мир, потому что ваш корабль разбился, — врать, конечно, было мерзко с ее стороны, но она раньше и не задумывалась, зачем искать Яшму отправили целую команду рубинов, — Я вообще не представляла, что тебя могут в чем-то обвинить… А это уже было правдой. Яшма была известной фигурой в кругах солдат, такой же легендарной и недосягаемой для обычного рубина, как Алмазы для аристократии. Рубин и в голову не приходило, что Яшму, идеального кварца, могут встретить в Родном Мире как преступницу. — Так думать надо, — Яшма подалась вперед, чуть ли не тыча пальцем ей в лоб, — Думать и прикидывать на будущее, перед тем, как творить херню! Рубин неожиданно стало обидно. Вытерев слезы, она негромко спросила: — Так зачем ты со мной пошла? Осталась бы на том спутнике… — Чтобы ты вернулась в Родной Мир и доложила обо мне? — Я бы не доложила, если бы ты попросила. — А если бы я предложила остаться, ты бы осталась? С кем остаться, Яшма не уточнила, но это и так было понятно. — Ну, если бы мне сейчас предложили вернуться туда, я бы пошла, — уклончиво ответила Рубин. — И с чего так? Новое звание не радует? — Мне работу не дают. — Меня вообще отсюда не выпускают и допрашивают раз в трое суток. — Я правда не хотела… — А чего ты хотела? Чтобы меня встретили с почестями и осыпали розами? Рубин не выдержала: — Яшма, это, конечно, не мое дело, но что такого ты сделала, что Алмаз так разозлилась? Та скрестила руки на груди и довольно улыбнулась, сверкая зубами: — Интересно, да? Тогда слушай: я слилась со своим информатором, и она меня кинула и год продержала в заточении, а за это время камневод, которую я сопровождала, перешла на сторону Кристальных Самоцветов и обезвредила оружие Желтого Алмаза, ради которого прилетела. И, если бы я тогда была с ней, ничего этого бы не случилось, но вместо этого я была на дне океана в слиянии с долбанным Лазуритом! Когда Яшма закончила, лицо у нее дергалось. Она буравила Рубин взглядом, а потом развела руками: — Ну, чего молчим? — Это… — Рубин замялась, — Хреново. В смысле, нечестно. Она тебя кинула, а ты отвечаешь. Но затем, она будто подскочила и ошарашенно переспросила: — Ты слилась с Лазуритом?! Яшма хмыкнула. Рубин беззвучно открывала рот, пытаясь подобрать слова, и, наконец, пробормотала: — Но ведь так нельзя… — У меня была внештатная ситуация, а там все средства хороши, — будто защищаясь, отрезала та. — Подожди, подожди секунду, а как она тебя, в смысле, как она тебя кинула-то, — запинаясь, не унималась Рубин, — Как можно пересилить кого-то, если, если вы в слиянии? Нельзя ведь обмануть саму себя! — Не в этом дело, — Яшма заметно оживилась, и ее глаза лихорадочно заблестели, — Ты говоришь о слиянии между самоцветами одного вида, а это — другое! Понимаешь, когда сливаешься с такими же самоцветами, остаешься собой, потому что мы все — одинаковые, а вот слияние с другим самоцветом, это… Это все равно, что чувствовать себя другим человеком, понимаешь? Рубин удивленно слушала ее, но в упор не понимала. Слияние разных самоцветов она видела только на войне, на вражеской стороне, и сейчас, когда Яшма-с-Беты, герой этой самой войны, говорила о них как о чем-то удивительном, шестеренки в голове Рубин вращались с неведанной раньше скоростью. — Я сама раньше думала, что такие слияние нужны только для убогих, которые не могут в одиночку, но не так! Когда я брала верх, я была гораздо сильнее… — Но, не в этом же смысл, — неуверенно возразила Рубин, — Не в том, чтобы брать верх над кем-то. Наоборот, надо вместе работать. Яшма отмахнулась: — Знаю. И без тебя тошно. — Так Алмаз за это хочет тебя разбить? — спросила Рубин, наконец вспомнив, чем начался разговор. — Не разобьет она меня, понизит, вот и все. А сюда отправила, чтобы припугнуть, так со многими делают. Это она из-за Кластера бесится, так уж он ей нужен. Вот если она до Хризолит или до Ляпис доберется, то их точно в порошок сотрет. — Что за Кластер? — А это уже не твоего ума дело. — Это оружие Желтого Алмаза? — Вроде того. Да, кстати, что там с этой колонией? Когда Алмаз возвращается? — Всю технику уже вывезли, говорят, распределили по другим колониям, а сейчас эвакуируют ясли, — вспоминая утренние новости, ответила Рубин и хихикнула, — Мой Агат все грозится, что, если будем халтурить, отправит нас туда камни из земли выкапывать. — И долго они еще там будут ковыряться? — Сама не знаю. Вроде бы, большую часть работ уже сделали, осталось только забрать все самоцветы из яслей. Одни геологи говорят, что планета уже не подлежит восстановлению, но вот Чароит, ячейка 4GR, сегодня в своем докладе об аварии заявила, что, если восстановить шахты, там еще можно добывать уголь. Яшма хмыкнула: — Тебе что, делать нечего, кроме как новости смотреть? — А, это я так. Пока в очереди стояла, слушала. — В какой очереди? — За разрешением. В юридическом центре. — Там же, вроде, всегда быстро? — Очереди недавно начались, буквально лет двести как. Работников совсем не хватает последнее время. — Понятно. — Ага. Повисло неловкое молчание, и, пока Рубин судорожно соображала, что еще может рассказать, Яшма спросила: — У тебя самой-то как дела? Рубин спохватилась: — А, да у меня все нормально. Все хорошо. — Ты же говорила, тебе работу не дают? — Красный Агат не согласна с моим званием — Алмаз ведь не знала, что у меня сбои, когда повышала. Поэтому, Агат подала апелляцию, чтобы меня понизили обратно, — Рубин расхрабрилась и пожаловалась, — Она вообще мне постоянно говорит, что меня не только понизят, но и на жатву отправят, потому что дефектная. — Агаты эти, чтоб им провалиться, постоянно так. Не бери в голову, ничего с тобой не сделают. Сколько тебе лет, говоришь? Во-первых, ты старше и опытнее многих рубинов, а во-вторых, такой старый камень переделать ни во что путное уже не получится. Так что не волнуйся из-за жатвы. Рубин почувствовала, как от шеи на лицо поднимается краска, и смущенно спросила: «Ты правда так думаешь?», на что та закатила глаза: — Жатва — это не выгодно. Не отправят тебя туда. Переведись на другую базу, когда ответ на апелляцию придет, и работай дальше. — Меня не отпустят. — И с чего бы это? Рубин пожала плечами: — Говорю же, у меня сбои. Агат всерьез хочет меня разбить, и, мне кажется, она этого добьется. Яшма не ответила, как-то пристально разглядывая ее, и, наконец, спросила: — Это из-за сбоев у тебя зуб выбит? Рубин машинально потрогала языком зуб, сколотый в какой-то драке, и не ответила, только сильнее побагровев. Яшма вздохнула: — Вот скажи, тебя бьют там, что ли? — Я дерусь. Просто так меня никто не бьет. — А твой Агат что? — А она-то что? Она всех наказывает. — Переводиться тебе надо. Можешь даже не ждать, пока ответ на апелляцию придет. Я сама могла бы написать прошение, если бы меня отсюда выпускали. Рубин подняла на нее настороженный взгляд: — А зачем тебе это? — Жалко мне тебя. Если на жатву не отравят, то свои загнобят. Не заслужила ты этого, — Яшма невесело усмехнулась, — Да и ты, похоже, единственная, кто пока не желает узреть мои осколки. Вдалеке послышался гулкий стук каблуков — время посещения базы кварцев подходило к концу. Рубин подскочила, выглянула в коридор, и, увидев фигуру Агат, перевела взгляд на Яшму — та тоже поднялась с пола, и, заложив руки за спину, неловко предложила: — Слушай, если хочешь, ну, если будет время, приходи еще. Мне все равно тут делать нечего. Рубин закивала головой, пытаясь сдержать улыбку: — Приду. Обязательно. Желто-Бурый Агат ввела код, снимая дестабилизирующее поле, и чуть ли не выволокла ее из камеры. Обернувшись напоследок, Рубин улыбнулась и кивнула Яшме, и та сдержанно улыбнулась и кивнула ей в ответ.***
Если раньше Рубин работала только так, чтобы Красный Агат не придиралась, то сейчас она начала выкладываться на службе на полную: она добросовестно несла дежурство по базе, бралась за любую сверхурочную работу и не отлынивала от мелких поручений начальства — теперь у нее было, зачем трудиться. Отработав свои положенные за посещение базы кварцев четыре трехсменья, она тут же договорилась, чтобы ее подменили на службе, и вернулась в юридический центр, только не как рабочая, а уже как посетитель. Рубин снова получила разрешение за сверхурочную работу, теперь уже за три часа, и снова отправилась на базу кварцев, бегом, чтобы не терять времени. Она отрабатывала свои смены за посещения базы, отрабатывала те часы, которые должна была другим рубинам, терпела тычки Агат и неприязнь со строны своих товарищей, но сдержанная улыбка Яшмы, когда Рубин снова появлялась на базе, стоила всего этого. Рубин приходила к ней, как только отрабатывала все долги, и они часами сидели в разных углах камеры, слишком тесной для кварца и слишком большой для рубина, и разговаривали. К удивлению Рубин, у них действительно было, что обсудить: Рубин приносила новости из большого мира, а Яшма рассказывала о уже случившемся: о том, чем она занималась во время и после восстания, о своей работе, а главное, о слияниях. Запретный плод, к которому ей удалось случайно прикоснуться, оказался настолько сладок, что, как Яшма призналась, она даже не ненавидела того Лазурита за то, что та насильно удерживала ее — только благодаря этому они пробыли вместе почти год. Рубин же, как ни старалась, не могла понять их смысла: если они — главное оружие мятежников, то почему Яшма ими так восхищается? Какую вообще цель они несут, если состоят из самоцветов разного социального статуса, которые выполняют разные функции? И почему, если они действительно такие могущественные, Родной Мир до сих пор не начал использовать их в практических целях? Конечно, она спрашивала, а Яшма отвечала на ее вопросы с видом знатока не хуже кого-нибудь Чаорита. Ей нравилось слушать Яшму — ей вообще все в Яшме нравилось. Рубин испытывала к ней какое-то странное чувство восхищения и обожания, сравнимое разве что с чувством обожания к Желтому Алмазу — только Яшму она не боялась. Каждый раз, стоя в очереди в юридическом центре, Рубин пристально разглядывала голограммы новостей, висящие над немногочисленными рабочими окошками — всякий раз, как она не приходила, она видела, что повреждения, нагрянувшие вследствие аварии в колонии Дельта-6, исправляются постепенно, но стабильно. В последнее время Рубин ловила себя на мысли, что отчаянно не хочет, чтобы эти проблемы решались: с тех пор, как они с Яшмой вернулись в Родной Мир забытым порталом на контрольной точке Солнечной Системы, прошло уже несколько месяцев, и за это время она достигла какой-то стабильности, пуская и не такой, как хотелось бы, но тоже подходящей. После череды особо кровавых драк и череды наказаний другие рубины отстали от нее, а Красный Агат, похоже, смирилась с тем, что не скоро избавится от дефектного звена на своей базе. Главное, у нее была возможность видеться с Яшмой, пускай Желто-Бурый Агат и смотрела на нее косо, а работники юридического центра, похоже, начали ее узнавать. Яшма всегда была рада ее видеть, а Рубин была ей за это благодарна. Война, на которой они обе бывали и положение, в которое они попали, невольно сблизили их, как единственных, кто не желал друг другу смерти. Рубин работала, следила за новостями и бегала к Яшме, как только выпадала возможность. Так проходили дни, недели, месяца. Ожидая своей очереди юридическом центре, Рубин, как обычно, смотрела новости. Прошла ежедневная рубрика о погодных условиях на главных планетах империи, за ней — отчет камневодов о прогрессе недавно отстроенных яслей, а затем начался доклад ученого-геолога: «Все возможные меры по восстановлению колонии Дельта-6 были проведены, на данный момент планета зарезервирована, Желтый Алмаз, за неимением проблем, требующим личного контроля ее превосходительства, возвращается на свою базу. Тем не менее, несмотря на невозможность выращивания самоцветов на Дельта-6, на ней все еще остается запас нефти, добычу которой будут осваивать в ближайшее десятилетие. Так же, в связи с обнаружением нефти на Дельта-6, тринадцать часов назад экспедиция из гео-центра посетила зарезервированную колонию Альфа-4, но, к сожалению, Альфа-4 все так же остается непригодна для добычи полезных ископаемых за неимением таковых. Напоминаю, на данный момент колония Альфа-4, специализировавшаяся на добыче угля и выращивании самоцветов, зарезервирована в связи с техногенной катастрофой, произошедшей девять тысяч семьсот лет назад…». На экране замельтешило непроглядное нечто, похожее на песчаную бурю, сквозь которую самоцвет в закрытом скафандре вещал о некогда продуктивных шахтах, пытаясь перекричать вой ветра и активно жестикулируя на фоне гор на заднем плане. Получив долгожданное разрешение, Рубин пулей вылетела из юридического центра и понеслась на базу кварцев. Это должно было когда-нибудь случиться, но за что, за что так скоро? Новость о том, что Желтый Алмаз скоро вернется, Яшма выслушала с гробовым спокойствием. К удивлению Рубин, вместо того, чтобы провести в обществе друг друга последние несколько часов, Яшма заявила, что она придумала план на крайний случай, каким таковой и являлся, а Рубин, оказалось, была в нем одной из ключевых фигур. Яшма знала, как можно уйти из Родного Мира, а все, что требовалось от Рубин — это найти пару нужных личностей. После того, как Роза Кварц начала лечить поврежденных самоцветов, многие из них не приняли сторону мятежников, а, несмотря на то, что Алмазы сделали с ними, вернулись в Родной Мир. На их планете можно было найти только нефритов. Яшма пообещала, что зайдет за ней, и Рубин, не теряя ни минуты, добежала до ближайшего зала порталов, а от него добралась до военной базы. Найдя нужный старый корабль, она взбежала по мостику, и, только найдя капитана, которая почему-то была одета в лохмотья, не покрывающие только правую руку, на которой располагался ее камень, сбивчиво объяснила, где находится Яшма и что ей грозит. Капитан же была неподдельно удивлена таким новостям, но все-таки согласилась помочь, а ей приказала возвращаться на свою базу. И, хотя чувство тревожности никуда не ушло, Рубин решила последовать совету — времени оставалось мало, а все, что она могла, — это ждать. Алмаз действительно вернулась на базу через пару дней, и первое, чем это ознаменовалась для Рубин, был ответ секретаря Алмаза на апелляцию Агат: Рубин не повышали, но и разбивать не собирались, а оставляли при прежней должности — солдатом. Когда Агат сообщила ей это, Рубин на несколько секунд впала в ступор: она уже приготовилась отбиваться до последнего вздоха от кварцев, которые придут за ней, чтобы отправить на жатву, и умереть легендой в узких кругах, но ничего этого, конечно, не произошло. Ей вернули статус солдата со словами, что при несильных приобретенных сбоях все еще можно продолжать работать, и перевели в другую ячейку, а Красный Агат даже всучила ей ножницы, приказывая «привести себя в подобающий вид имеющимися средствами, раз уж тебя, чучело дефектное, еще не собираются перерабатывать». Все в жизни вставало на свои места, а Родной Мир перестал казаться филиалом Земли. Это вселяло в Рубин оптимизм, и она с робкой надеждой представляла, что, может быть, звезды сойдутся удачно и Яшму тоже оправдают. Но от Яшмы никаких новостей не было, и Рубин ждала. За свою долгую нелегкую жизнь, за годы войны, за двадцать лет в открытом космосе, за эти месяцы, когда она жила только ради коротких встреч, чему-чему, а ожиданию она научилась.***
Рубин несла ночной пост, когда из темноты, покрывавшей улицы темным одеялом, показалась знакомая до боли фигура. По началу она не сообразила, что Яшма тут делает, если она в камере на закрытой базе, но, когда сильная рука подхватила ее под мышки у уволокла в темноту, Рубин опомнилась. Зажимая ей рот, чтобы не переполошить охрану, Яшма быстрым шагом донесла ее до какого-то закоулка, а там поставила на землю и сама опустилась на корточки. На ней была накидка с острыми наплечниками и, похоже, новая форма: того пятна, которое Рубин прожгла несколько месяцев назад и которое все это время красовалось у нее на боку, уже не было. — У меня мало времени, — ее голос звучал судорожно и хрипло, эхом отражаясь от стен переулка, — Я ухожу. Ты со мной? — В-в смысле? Прямо сейчас? Как? Куда? Яшма подалась вперед и положила широкую тяжелую ладонь ей на плечо, будто облокотившись на нее всем весом и придавив Рубин к земле. — Послушай, я все продумала. Мы пойдем с нефритами, через цент порталов на базе Алмаза. Рубин в отчаянье замотала головой, но Яшма не дала ей возразить: — Нет-нет, ты послушай. Там есть несколько порталов, отследить которые невозможно. Они обычно не используются, потому что они только для Алмаза и верхушки, но нефриты там уже давно ошиваются, и у них есть инструкции для запуска этих порталов! — она заглянула Рубин в глаз и заверила, — Они знают, что делают. Они нас отсюда выведут. Тут она заметила у Яшмы в волосах запекшуюся кровь — до этого, под другим углом, да еще и в темноте, ее было просто не видно. То, какой странно-помятой Яшма выглядела, ее хриплый, запинающийся голос, да еще и этот новый, целый комбинезон, который она раньше не меняла месяцами, сформировали у Рубин страшную догадку. — Ты что, теряла форму? Она потеряла форму, а потом ее еще и избили. Яшма удивленно уставилась на нее, а затем быстро кивнула: — Да, теряла, что с того-то? Так вот, сейчас я иду в центр связи, мне надо отправить одно письмо, а потом мы встречаемся у базы Алмаза… — Ты с ума сошла, — с отчаяньем застонала Рубин, — Не получится уйти через тот центр, он очень, очень охраняется! Яшма, умоляю, не надо. Ты встречалась с Алмазом? Если нет, то подожди. Может, тебя еще простят… — Меня уже не простят. Кто-то из этих уродов на меня донес, — затараторила та, будто в бреду, — Кто-то из излеченных донес, что я была среди Кристальных Самоцветов. А я — не специально, я бы к ним ни за что не присоединилась, я не просила меня лечить… — Все еще можно исправить. Может, когда ты объяснишь, что была там в плену, а излеченные неправильно поняли, и донесли тоже неправду… — Да не была я в плену! — взгляд Яшмы лихорадочно забегал, а голос звучал не то с придыханием, не то со всхлипами, — Послушай, я, я… Я, там, на Земле… Я слилась с поврежденным самоцветом, и, в общем, я тоже повредилась, а Стивен, который Роза, он меня вылечил, вылечил одной из первых… А я не просила, я бы никогда его об этом не попросила! Он меня вылечил, и рассказал про Алмазов, и про все про это, — она неопределенно махнула рукой на темноту, обступающую их со всех сторон, — Я ведь и пыталась остаться жить на этой долбанной планете, но там, куда не плюнь, либо поврежденные самоцветы, либо те, кто не прочь бы меня разбить. А когда наши начали порталы ремонтировать, то я тоже взялась, думала, хоть что-нибудь полезное, а когда первый начали тестировать, он сразу и накрылся, собака… Рубин слушала, оцепенев. Становилось понятно, почему она все это время молчала про Землю. — А сейчас те, кто вернулись, начали трепать языками, да еще и гнать на Алмазов, ну, их всех по-быстрому и устранили. В общем, кто-то из этих ублюдков на меня донес, думал, наверное, что свой булыжник этим спасет от жатвы. Ко мне сразу и заявились, допрашивать начали. Это хорошо еще, что ты успела нефритов предупредить, они меня и выпустили. А то нас всех сейчас в порошок бы стерли… Во рту у Рубин стояла горечь, и, когда Яшма закончила, она негромко спросила: — И куда ты пойдешь? — Не знаю, — та криво усмехнулась, — Да хоть на спутник тот. Вполне обитаемая планета, — она снова заглянула Рубин в глаз и спросила, — Так ты…? — Я не знаю, — Рубин уставилась себе под ноги и упрямо повторила, всхлипнув, — Говорю, не получится через центр порталов. Это же самоубийство. — Что так разобьют, что так. Яшма поднялась со вздохом и кивнула: — Я пойду. У меня уже времени мало, а еще в центр связи надо. Рубин оживилась: — Тебе письмо надо отнести? Хочешь… Хочешь, я отнесу? А ты иди. Та запротестовала: — Не надо. Мне пара минут погоды не сделают. — Там не пара минут, там дольше. Я же в этом центре смену через смену дежурю. — А твой пост? — Ты меня уже унесла оттуда, — она развела руками, и ей показалось, что Яшма покраснела, — Я туда и обратно, а ты иди к нефритам. — Ну, ладно, — Яшма вытащила из-за пазухи сложенный в несколько раз листок, — Это нужно закодировать и отправить на Землю. Они воющими камнями принимают. — Хорошо. Удачи тебе. Рубин подняла на нее взгляд, и Яшма сдавленно улыбнулась. Лихорадочный блеск в ее глазах потух, оставив место только глубокой, почти осязаемой тоске. А ведь глаза у нее красивые, темно-желтые, цвета янтаря. И как она раньше не замечала? Яшма потрепала ее по голове и кивнула напоследок: — Береги себя. Она уже развернулась, чтобы уйти, когда Рубин с неведанной раньше храбростью окликнула ее: «Подожди секунду!» и поманила к себе рукой. Яшма наклонилась, и Рубин, привстав на цыпочки, обняла ее за шею, зарывшись лицом в копну светлых волос, и выдохнула: «Ты тоже». Они разошлись в разные стороны, и Рубин напоследок оглянулась через плечо, чтобы поймать взгляд Яшмы. Она развернула листок — все равно же ей это кодировать — и прочла короткое послание, размашисто написанное от руки на весь лист: «Вас сдали излеченные. Алмазы собирают войска, чтобы ударить в ближайшие два года. Землю будут зачищать. Я не проболталась. Сейчас ухожу, в надежде больше не видеть ни вас, ни вашу убогую планету». Подписи не было, но, если Кристальные Самоцветы не так тупы, как кажется, они поймут, от кого это. Рубин шла к высокому шпилю здания центра связи, стараясь не думать о том, что будет, когда окажется, что она не на посту, а непонятно где, передает послание с планами Родного Мира мятежникам. Но, ведь она делала это не просто так. Она делала это для нее. Для нее она была готова на что угодно.***
Вход в центр связи, слава звездам, не требовал пропусков. На одного рубина, передающего сообщение от начальства, никто внимания бы не обратил, но у нее была другая проблема: чтобы зашифровать сообщение для такого древнего приемника, как воющий камень, нужно было другое оборудование. В годы войны Рубин часто приходилось довольствоваться той аппаратурой, которая еще не была сломана, и воющими камнями в том числе. Если она правильно помнила, ей нужна была только какая-нибудь старая панель, все еще имеющая такие системы кодировки. В последний раз Рубин видела такую в центре связи в подсобке, когда помогала менять оборудование на базе. С тех пор прошло лет четыреста, и ей оставалось лишь надеяться, что эту панель не утилизировали. Полная решимости, Рубин прошла в центр, и, обливаясь холодным потом, направилась к лифту, на котором спустилась вниз на несколько этажей. Ее шаги в пустом подземном коридоре, слабо освещенным тусклыми софитами, отдавались от стен гулким эхом. Первое техническое помещение, второе, третье, шестое… Вот оно. Дверь со скрипом поползла вверх, открывая ей широкий запыленный ангар с низкими потолками, целиком заставленный старыми компьютерами, рабочими панелями, сломанными дисплеями и огромными системными блоками. Запирали на ключ-карту только склады на верхних ярусах, где хранилась новая, дорогая техника. А кому, кроме нее, нужны старые панели? Судорожно пытаясь вспомнить, видел ли кто-нибудь, как она шла к лифту, Рубин быстрым шагом обходила нагроможденный хлам, который при ее росте выглядел как лабиринт. Заветная древняя панель обнаружилась в дальнем углу, там, куда ее поставили века назад. Молясь Богине Луны, звездам и Алмазам одновременно, Рубин включила ее, и выдохнула с облегчением, только когда та загорелась тусклым зеленоватым светом. Она почти закончила переводить письмо в двоичный код через отчаянно глючащую программу, когда за дверью послышались глухие шаги — широкие, частые, звенящие, будто металл ударялся о металл. Сюда шли работники центра, и их было двое. На секунду ее парализовало от ужаса, а затем она, сбиваясь, в панике перевела остаток слова «вас» и, нажав «отправить», бросила бумажку на пол и затоптала ее раскаленной ногой. Рубин схватила какой-то старый планшет, который, в случае чего, можно было использовать для самообороны, и забилась под стол, глядя, как письмо, последняя помять о Яшме, истлевает на полу. А ведь она хотела его сохранить — его можно было бы спрятать под форму, как ту железку, носить с собой и никому не показывать. Шаги затихали на пару секунд, а затем снова грохали по железному полу, все ближе и ближе — работники проверяли все хранилища. Наконец дверь со скрипом отворилась, а Рубин сжалась в комок, прижимая к себе планшет. На что она вообще надеялась, когда шла очертя голову туда, где ее точно поймают? Сейчас оставалось только прятаться и молиться, чтобы они не заметили ее, или компьютер, включенный в сеть, или еще что-нибудь, что могло ее выдать… — Да вот же оно! Следы, не видишь, что ли? — раздался высокий голос хризолита, а Рубин захотелось пробить себе лицо рукой: весь пол в ангаре был покрыт тонким слоем пыли, на которой она, разыскивая панель, обильно наследила. Она в отчаянье рванулась, хлопнула по кнопке выключения панели и бросилась бежать прочь из ангара, сбив с ног одного хризолита, но другой удалось схватила ее парализующим лучом. Тоненько заливисто засмеявшись, Хризолит сжала ей лицо своими механическими пальцами, и тыча одним из них по ее камню, радостно объявила: — Так вот, оказывается, кто обворовывал наши скудные склады! Рубин на секунду застопорилась, а потом замычала: — Я не… — Пожалуйста, не надо отрицать очевидное, — Хризолит отпустила ее, и, когда Рубин шлепнулась об пол, выхватила из ее рук планшет цепкими пальцами и помахала им у нее перед носом, — Взяли вора с поличными! 6XN, ты подумай, нас и повысить могут! — она томно закатила глаза, на этот раз обращаясь к своему товарищу. Та захихикала и снова подхватила Рубин парализующим лучом. — Куда мы ее? Агат уехала вместе с остальными. — Как гласит инструкция, глава 3 раздел 14, «если в данный момент поблизости нет вашего Агата или иного вышестоящего самоцвета, под чьим контролем вы находитесь, вы имеете право обратиться за инструкциями к более или менее вышестоящему начальству», — вздернув нос, процитировала Хризолит, — А поскольку нашего Агата или другого вышестоящего начальства нет ввиду военных сборов, к кому мы имеем право обратиться? Правильно мыслишь, 6XN: мы имеем право сдать это недоразумение, которое обворовывало наши склады почти восемь месяцев, лично в руки заведующей центром связи и базой Желтого Алмаза. Уверена, это только увеличивает наши шансы получить повышение. Пока хризолиты закрывали ангар и возвращали ее, висящую в воздухе, наверх, Рубин отчаянно соображала, что делать. Она почти не сомневалась, что ее обвиняют в кражах, которые она не совершала, и тащат к Циркон, за базу Желтого Алмаза. Яшма должна быть там… Ушла ли она? Или ее поймали? Звезды, хоть бы с Яшмой было все нормально… Рубин попыталась открыть рот, чтобы снова обратиться к хризолитам, но та, что несла ее, предупредительно ударила ее электрическим разрядом. Они поймали кого-то, отдаленно похожего на вора, который не давал покоя их базам несколько месяцев подряд, а совершать кражи в Родном Мире, тем более кражи общественного имущества с таким завидным постоянством, было просто немыслимо. Чем бы все это не обернулось, можно еще попробовать поговорить с Желтым Цирконом. Но что она там делала, если не воровала? Сдавала планы Родного Мира мятежникам? В любом случае, ее теперь разобьют: если не как изменника, то как вора. Рубин решительно настроилась принять свою судьбу такой, как есть, а точнее, как скажет Желтый Циркон: она сознательно пошла на преступление против Родного Мира, полностью отдавая себе отчет о своих действиях. Когда самоцветов судят за такие преступления, мотив не рассматривается, но у нее-то он был? Разве желание помочь — не мотив? Желание помочь, облегчить страдания, защитить… Рубин тяжело сходилась с другими, и почти всю свою жизнь у нее не складывались отношения ни с кем, кроме товарищей по работе. Посещая Землю во второй раз, когда Кристальные Самоцветы пытались тянуть время, мороча им голову какой-то чушью про «бейсбол», Рубин видела, как один из людей, оказавшийся самоцветом, и рубин-самозванец общаются друг с другом так, будто они являются друг для друга какими-то особенными. Это вызывало вполне обоснованное раздражение, а еще какое-то другое, тоже неприятное чувство, с которым Рубин, анализируя свои воспоминания, разобралась только в космосе. Это была зависть. Почему, если другие общаются и обращаются друг с другом так, будто они значат друг для друга намного больше, чем все остальные, то и Рубин за свои восемь тысяч лет жизни не заслужила чего-то подобного? А потом она встретила на спутнике Яшму, и Яшма не бросила ее там, и не прогнала, когда узнала, что Рубин стала дефектной, а продолжала общаться с ней, слушала ее и полагалась на нее, и сейчас Рубин просто не могла ее подвести. Она была готова сделать что угодно, чтобы с Яшмой было все в порядке, даже если это значило стать изменником родины и отпустить Яшму навсегда. Хризолиты добрались до базы Желтого Алмаза порталом, и, все еще удерживая ее на весу парализующим лучом, принялись разыскивать на опустевшей базе Циркон. Сейчас самоцветов было везде мало — намечался поход на мятежную Землю, и многие улетели на сборы на военные базы. Даже личная резиденция Алмаза опустела — не успев вернуться, Желтый Алмаз снова улетела, и большинство работников ушли с ней. На пути им встретилась только одна вахтерша, подсказавшая, что Циркон сейчас в зале порталов, куда хризолиты и направились бодрым шагом, предвкушая расправу над преступником и вознаграждение. Дверь в зал отворилась, и их ослепило ярким светом после сумрака коридора. Рубин щурилась, не имея возможности закрыть глаза рукой, а когда зрение, наконец, сфокусировалось и когда она увидела, с кем была Циркон, у нее упало сердце. Заведующая что-то втолковывала Яшме, преграждая ей путь к дискам порталов, а у дверей стояла пара топазов, охранявшая выход. Увидев хризолитов с рубином, подвешенным в воздухе, все четверо обернулись: стражники — с удивлением, Циркон — с раздражением, а Яшма — с нескрываемым страхом. От ее взгляда Рубин поплохело — на нее положились, а она провалила задание. Яшма на нее положилась, а она ее подвела. — Простите, что прерываем, ваше превосходительство, — Хризолит отпустила парализующий луч, и Рубин шлепнулась об пол, — Только что я, Хризолит 6XN, и моя напарница, Хризолит 6XF, поймали данного рубина за кражей использованного оборудования на седьмом складе под центром связи. Мы думаем, это и есть тот самоцвет, который все семь месяцев крал оборудование. Заведующая отвлеклась от Яшмы, и, заложив руки за спину, неспешно направилась к ним. Краем глаза Рубин заметила, как Яшма, оставшись без надзора, метнулась к какому-то порталу, привстала возле его основания на колени и ожесточением принялась что-то в нем собирать. Тот самый портал, про который говорили нефриты, и который они ремонтировали, когда Яшма и Рубин вернулись на базу. Так где же эти нефриты? И почему Яшма одна? Циркон склонилась над Рубин и спросила, разглядывая ее, будто узнала: — Идентификационный номер? — Рубин1F4, ячейка 4ND… — Это не ты ли вернулась через мой центр с Яшмой? — Так точно, — Рубин не могла подавить дрожь в голосе, чувствуя, что ни к чему хорошему этот разговор не ведет. Циркон подняла взгляд и снова спросила: — Моя память, как самоцвета на таком важном посту, идеальна, но не могла бы ты напомнить, когда именно ты вернулась? — Пять месяцев, девять дней назад, ваше превосходительство. — А когда начались кражи? — На этот раз обращаясь к хризолитам, поинтересовалась она. — Первая была семь месяцев, двадцать два дня назад, — сдавленно пробормотала одна из них. — Так с чего бы вам не выяснить это до того, как приходить на мою базу и отвлекать меня от важных дел какой-то чушью? — прорычала Циркон, — Пошли вот отсюда, у меня еще дел невпроворот! — Но, ваше превосходительство, мы поймали ее на складе на нижнем ярусе! Она пыталась вынести планшет! — в отчаянье с суеверным ужасом замотала головой другая. — Так разбирайтесь с вашим хламом самостоятельно! У меня здесь изменники пытались связаться с мятежниками и сбежать. Но, благодаря моей бдительности, сигнал засекли, а преступников — поймали! Осталось только с этим разобраться, — довольная собой, Циркон вздохнула и повернулась, — Яшма, повторяю последний раз: я поверю тебе только если ты покажешь разрешение, а честного слова Желто-Бурого Агата мне недостаточно, чтобы разрешить тебе использовать порта… Циркон оборвалась на полуслове, уставившись на Яшму, которая во время их с хризолитами перебранки пыталась активировать портал. Лицо заведующей вытянулось, но, вместо того, чтобы разразиться еще одной гневной тирадой, она только удовлетворенно сдавленно выдохнула и кивнула Яшме, которая так и сидела у разобранного основания, будто оцепенев. — Что, собственно, и требовалось доказать. Могла бы сразу сказать, что не успела уйти с этими бессовестными, трусливыми предателями, вместо того, чтобы еще тратить мое время на эти жалкие оправдания. Ну, ничего, ничего. Мы вас, гадов мятежных, всех переловим. Сообщение твое мы засекли, а нефритов этих сразу, на входе взяли. Ничего, ничего, — она нервно пригрозила пальцем и уже обратилась к одному из топазов, — Дестабилизируй ее, а камень запузырь и в хранилище к остальным до суда. — Нет! — вскрикнула Рубин, подскочив на ноги, — Нет, подождите! Это ошибка! — Какая ошибка? — раздраженно обернулась на нее Циркон. — Она здесь не при чем! Это… это я отослала сообщение! Меня нефриты отправили в центр связи, чтобы я отослала сообщение! Из-за спины послышался отчаянный крик Яшмы: «Ты что несешь, дура?», но Рубин продолжала: — Это я должна была уходить через порталы с нефритами, и они меня ждали, но меня поймали в центре связи, потому что приняли за вора! Хризолиты изумленно переглянулись, но Циркон только сильнее разозлилась: — Что за бред ты несешь? Мы уже допросили одного из них, и она четко и ясно сказала, что письмо пошла относить Яшма! Я что сказала, взять ее! — гаркнула она топазу, которая так и стояла в нерешительности. — Она не виновата! Циркон, это ошибка! — Рубин преградила дорогу заведующей, — Циркон, послушай... — А НУ, УЙДИ С ДОРОГИ! — рявкнула та и отшвырнула ее ногой. Сила удара была такой, что Рубин отбросило на пару метров. Внутренности будто прилипли к позвоночнику, во рту стояла горечь, у глаза навернулись слезы, а вдохнуть было невозможно. Это было не то, как если бы ее били другие рубины или Красный Агат: рубины не могли причинить ей вреда, а Агат в большинстве случаев не хотела, но сейчас Рубин согнулась на полу от боли, отчаянно пытаясь вздохнуть, глухо рыдая и давясь собственной слюной — Циркон была здоровее ее в несколько раз, и сила у нее была соответствующая. Рубин подняла гудящую голову, глядя на происходящее как сквозь толщу воды: большое пятно носилось из стороны в сторону, две фигуры пытались преградить ему дорогу, а еще одна стояла на месте и зачем-то крутилась, глядя за пятном. Так, хорошо. Пятно — это, похоже, Яшма. Те, кто пытаются ее остановить — топазы, а та, что стоит — Циркон. Что вообще Циркон делает? Рубин сглотнула горькую слюну, и, сдавленно всхлипнув, приняла сидячее положение и вытерла глаз дрожащей рукой. Яшма сбила с ног одного топаза, метнулась к порталу, и, проверив, активирован ли он, кометой понеслась к следующему. Рубин оглянулась — хризолиты сбежали при первом же намеке на драку, затворив за собой дверь, а в это время Яшма, уворачиваясь от выстрелов лазерного дестабилизатора Циркон, проверила еще один портал — на этот раз, активированный. Когда Рубин заметила, что она остановилась на одном диске портала, ее, хоть раньше и решившую, что она сделает для Яшмы лучшее, охватил ужас. Чего она наговорила Циркон, что она сделала, что она натворила… — Яшма-а! Подожди! Не бросай меня! Не бросай меня, умоляю! Та обернулась и замерла в нерешительности, и в этот момент ее задел в плечо лазерный выстрел дестабилизатора. На секунду она потеряла форму, так что второй выстрел прошел сквозь, но затем, подергиваясь и расплываясь при каждом движении, будто у треснутой, ее тело вновь появилось, уже с дырой там, где лазер оцарапал руку. Яшма соскочила с диска портала, схватила подбежавшую Рубин за шиворот, и, пригнувшись от очередного выстрела, бросилась обратно к порталу. Поток яркого света подхватил их, а затем они оказались в каком-то другом, таком же пустом центре, где диски порталов находились в зале с высокими колоннами. Яшма быстро огляделась, и, гаркнув: «Проверь, какие работают», кометой врезалась в колонну-опору у портала, которым они пришли. Колонна упала с грохотом, вдребезги разбив его основание, а Яшма, физическая форма которой все так же расплывалась, как плохая голограмма, тяжело отдышалась. Они снова телепортировали, снова перебежали на другой портал, и так снова, и снова, и снова. На вопрос Рубин, отслеживаются ли передвижения этими порталами, Яшма только кивнула. Каждый раз, как Рубин не высовывалась из потока, она видела мчащиеся вслед силуэты там, где они проходили, и с каждым разом их становилось все больше — похоже, Циркон забила тревогу. Яшма телепортировала хаотично, куда могла — часто сопровождаемые недоуменными взглядами самоцветов, они проходили через залы порталов и через колонии, где было холодно, или наоборот, нестерпимо жарко, где шли проливные дожди или мели бураны. Наконец, когда они очутились в какой-то колонии, где их чуть не сдуло с платформы единственного портала раскаленной песчаной бурей, Яшма не телепортировала дальше, а только выругалась и, потерев виски, принялась осматриваться. У Рубин это место вызывало странное дежавю, будто она уже где-то видела эту пустыню и эти бури, но сейчас было важнее выбраться отсюда. Перекрикивая вой ветра, она спросила: — Что такое? — Т тал ет ко, а скую азу! Рубин не разобрала ни слова, и снова гаркнула: — Что-о? — Я рю, т тал ет ко, а скую азу! — Я не слышу! Яшма наклонилась к ней и заорала, прикрывая лицо рукой от песка: — Я тебе говорю, этот портал ведет только на исследовательскую базу! У меня не получилось телепортировать в другую колонию! А там многие самоцветы! Если Циркон их оповестила, нас там ждут! Исследовательская база, пустыня, песчаные бури, да еще и это странное чувство дежавю вдруг сложились в картинку, и Рубин показалось, что только что рожденная ею идея — лучшая за всю ее жизнь. — Яшма, это же Альфа-4! Знаешь, зарезервированная колония? Тут есть шахты, и ясли, и все такое, и они, вроде, вон в тех горах, — она махнула рукой в даль, — Мы можем укрыться здесь! — Чтобы они увидели, что мы не двинулись дальше этим порталом, и остались прочесывать планету? Хотя, подожди-ка… — Яшма обернулась на горы, на портал, на Рубин, а затем подхватила ее на руки, и, стиснув в объятиях, выдохнула, — Рубин, ты умница, просто умница. Ты меня надоумила на один очень хороший план. Они прибыли на исследовательскую базу, где их действительно ждали, порталом, который использовался постоянно и вел во многие колонии, но вместо того, чтобы бежать дальше, вернулись обратно в Альфа-4, куда по их следу уже направлялись и Циркон с топазами. Как только раскаленный воздух вновь ударил в лицо, Яшма схватила Рубин под мышку и бросилась бежать с песчаного косогора, на котором располагался портал. Они были еще близко, когда мглу бури прорезал голубоватый столб света, но об этом можно было не беспокоиться: видимость и слышимость при таких условиях была почти нулевая. Портал сработал еще раз всего через пару секунд — преследователи пошли дальше, искать их по другим колониям. Конечно, возможно, потом они сопоставят время работы портала со временем их исчезновения с базы, но Рубин надеялась, что до этого они не додумаются.***
Спустя несколько часов ходьбы сквозь песчаную бурю Рубин поймала себя на мысли, что жалеет, что их не нашли. В том, что это — именно Альфа-4, сомнений уже не было: они сполна прочувствовали и повреждение озонового слоя, и неприемлемо высокие температуры, и атмосферу, непригодную для жизни. Горы казались близкими только с портала — сейчас Рубин трезво понимала, насколько же они далеко. Когда они спустились в низину, горы почти пропали из виду, а единственным ориентиром осталась только звезда, светившая сквозь мглу бури тусклым размытым пятном. Рубин подташнивало от удара в живот, до которого теперь было больно дотрагиваться; спину ломило от долгой ходьбы по зыбким дюнам, голую кожу на ногах и на руках обдирало раскаленным песком так, будто это было мелкое стекло, а сам песок был везде: в глазу, во вру, в носу и в сапогах, и он кололся, кололся, ужасно кололся и чесался. Но Яшме, похоже, было еще хуже: она так и не смогла восстановиться от удара дестабилизатором, и периодически ее физическую форму сводило судорогой, отчего она то расплывалась, то, наоборот, зависала. Наконец, Яшма оторвала от своей накидки длинный лоскут и приказала Рубин обвязать свой камень, а сама намотала накидку на голову: «От этого песка еще царапины на камне останутся». У нее хотя бы был шлем с защитными очками, а Рубин шла, держа ее за руку и зажмурившись — все равно ничего не было видно, что с очками, что без. Они прошли несколько часов, когда у ее начали подгибаться ноги, а, Яшма, которой тоже, несомненно, было плохо, все еще упрямо продолжала идти. Теперь Рубин уже не постеснялась сказать, что близка к кому, чтобы потерять форму. Яшма опустилась на землю, подобрав под себя ноги, и, посадив Рубин на колени, обняла ее и уткнулась лицом ей волосы. Они просидели так минут десять, пока их не начало заносить песком. Тогда Яшма пробормотала что-то про «нужно двигаться дальше», и они вновь отправились в путь. Буря, казалось, только усиливалась, горы совсем пропали из виду, и чем чаще они останавливались, тем тяжелее было идти дальше. Под конец, спустя часов восемь ходьбы, у Рубин свело судорогой спину, и Яшма, которая и сама была близка к потере формы, понесла ее дальше на руках. Когда они вновь остановились передохнуть, Яшма уже не встала. Ноги Яшмы занесло песком уже по колени, когда она, перекрикивая вой ветра, предложила: — Надо переждать. Мы либо заблудимся, либо вообще не дойдем, если сейчас не остановимся. Рубин только покачала головой: — Так не получится. Здесь бури не прекращаются. — Надо переждать, — упрямо повторила та, — Рубин, я не могу больше. Я устала. Нам надо пережать. Рубин отчаянно хотелось спросить, что именно они будут пережидать, но Яшма тут, похоже, была права. Если отдохнуть подольше, чтобы Яшма смогла восстановить физическую форму, а она — спину и живот, то шанс дойти до гор еще был. Да и впрямь, что они, из-под песка не выберутся? Яшма облокотилась на руку и, так же прижимая ее к себе, медленно легла на бок — от резких движений ее тело начинало подвисать и глючить. Горячий колючий песок теперь точно был повсюду, но голова Рубин осталась лежать на плече Яшмы, руки которой немного закрывали ее от песка. Руки у нее были красивые: мускулистые, сильные… Рубин чуть не выругалась вслух — они, может быть, с минуты на минуту умрут в песчаной буре, а она думает о том, какие замечательные у Яшмы руки. — Это же из-за нефритов тебя поймали, — не с того, ни с сего начала Яшма, — Это ведь они всякий хлам таскали, чтобы порталы починить. Не надо было тебя в это втягивать… — Ты меня не втягивала, — упрямо возразила Рубин, — Я сама решила. Та фыркнула: — Да куда там, сама решила. Мы же здесь умрем из-за меня. Рубин, я так перед тобой виновата… — Ты тут не при чем. А меня, может быть, все равно бы рано или поздно отправили на жатву. — Но тебе вернули должность, и ты могла бы остаться в Родном Мире. Вот скажи, ну зачем ты за меня заступаться начала? Зачем за мной побежала? От меня тебе ничего хорошего не будет… Рубин повернулась к ней лицом, обняла рукой за шею, уткнувшись носом куда-то в плечо, и пробормотала: — У меня были личные мотивы. Яшма горько усмехнулась, поглаживая ее спутанные волосы: — И какие же у тебя личные мотивы? — Ну, например, ты мне нравишься. Очень. — Что, с самого восстания? — голос у Яшмы дрожал, и Рубин, подняв руку, провела по ее мокрой щеке. — Не знаю. Думаю, последние месяцы — особенно. Яшма сдавленно рыдала, прижав ее к себе, и бормотала что-то про «прости меня», а Рубин отстраненно подумала, что, наверное, когда эта планета наконец разрушится, их камни, погребенные под песком, сотрет в пыль взрывом ядра. В процессе жатвы старые камни провинившихся разбивают и стирают в порошок, а потом создают из них новых самоцветов, понятия не имеющих о своей прошлой жизни. Может быть, и с ними будет также? Тогда она хотела бы, чтобы из того, что от них останется, образовался один новый камень. Она многого повидала, но и многого не успела попробовать, и в следующей жизни, если она будет, она этой возможности не упустит. Когда-нибудь, эта планета, наверное, разрушится, и их камни сотрет в пыль взрывом, а сейчас их только заметает песком. Рубин снова обхватила Яшму за шею, а та крепче прижала ее к себе.***
Она открыла глаза в полной темноте, а когда попыталась выпрямиться, стукнулась обо что-то твердое. Она удивленно провела руками по гладким тонким стенам чего-то, похожего на капсулу — песок вокруг нее расплавился в стекло. Ну, конечно, песок. Ей надо было выбираться. Здесь было безопасно, но темно, душно и тесно, а в горах были шахты, где она могла бы остаться жить. Обвязав голову плащом, она разбила стекло, закрываясь от песка, который сразу же хлынул сверху тяжелой волной. Ей понадобилось лишь встать на капсулу, чтобы выбраться на поверхность, которая тут же встретила ее горячим дыханием песчаной бури. И с чего Яшма вообще решила, что они смогут переждать? Но, это ведь она сама придумала остановиться? Она с трудом вытянула из песка вторую ногу, потеряв при этом сапог, и, прикрывая лицо одними из рук, осмотрелась. Тусклая звезда, под которой находились горы, уже клонилась к закату, и теперь ее огромное расплывчатое пятно в затянутом дымкой небе казалось бледно-красным. Она пошла в этом направлении, одной парой рук прикрывая лицо от жгучего песка, а другой — покрепче обматываясь в плащ. Непонятно, откуда у нее взялись силы на то, чтобы идти несколько часов подряд, но в одном она была уверена — ей нельзя было останавливаться. Ей нельзя было умирать сейчас, когда она только появилась. Она пришла к подножью гор, когда на колонию опустились тусклые сумерки — звезда уже села за горизонт, а спутники, освещавшие планету в другое время, еще не появились. Побродив у их основания, она нашла ведущий далеко в глубь искусственный каньон, в котором, слава звездам, ветер бушевал не так сильно. Каньон, тонкой жилой пересекавший горы, петлял промеж высоких скал, темневших дырами, из которых вышли самоцветы, рожденные в этих яслях. В конце каньона обнаружилась запечатанная угольная шахта, открыть которую ей не составило большого труда. Она затворила за собой ворота, и, освещая путь обоими камнями, заглянула вниз, в саму шахту, уходящую под землю на километры. Чем ниже она двигалась на грузовом лифте, который сама же опускала, тем более сдавленным и холодным становится воздух — несмотря на то, что наверху мели раскаленные песчаные бури, даже на такой небольшой глубине планета промерзала. Включив тусклое освещение и разведя в вагонетке с углем огонь, она села у стены, вытянув ноги на всю длину узкого коридора и обняв себя двумя парами рук. Только теперь, согревшись и расслабившись, она рассеяно подумала, что здесь чего-то не хватало. Или, быть может, кого-то. Она тут же отогнала эту мысль: она-то была здесь. Я здесь. Я тоже. А я?.. Мукаит медленно смотала с головы плащ, дав длинным уголь-черным волосам рассыпаться по плечам, и, приложив к лицу руку, в ужасе подскочила, стукнувшись затылком о свод, — помимо трех глаз, под ладонью были еще и два камня. Судорожно ощупывая лицо, она забормотала: — Так это — слияние? Что? Как вообще?.. — Извини, я не хотела. — Почему «извини»? — Мы же не собирались сливаться. Надо разделиться. — А ты хочешь? — А ты?.. Она неуверенно опустилась обратно, осмотрела две пары рук, покрытых тонкими светлыми полосками, вновь дотронулась до лица, и, прикусив костяшки пальцев, неуверенно захихикала. Это неправильно, странно и непривычно, но, с другой стороны, даже приятно. Чувствовать себя кем-то другим, так? Яшма была права, конечно, права… — Так тебе нравится? — Не знаю. Я никогда не была такой высокой… Дурацкая улыбка поползла по ее лицу. Как, все-таки, было хорошо вновь быть собой. — Оно так всегда? Так, так… — Странно, да? — Странно. Только… только мне почему-то нравится. — Правда? — А что? — Я не думала, что кому-то со мной… — Что «с тобой»? — Нет, нет, я не хотела. Я не хотела, чтобы ты это слышала. — Яшма? — Это неправильно. Нам надо разделиться. — Тебе… Тебе не нравится? — А тебе? — Мне — да. Так ты… — Я не хочу, чтобы тебе было плохо. У тебя и так из-за меня слишком много проблем. — Да с чего ты взяла, что мне с тобой плохо? Яшма, я понятия не имею, что происходит, но мне не плохо из-за тебя, это точно! Яшма перестала отвечать, и Рубин только чувствовала ее эмоции, волнами проходившие сквозь их общее сознание: стыд, страх, болезненное возбуждение и то странное приятное чувство, которое испытывала и Рубин, только какое-то неуверенное, будто подавляемое. — Яшма, послушай. Я просто не понимаю. Это из-за меня? Я что-то делаю не так? — Нет! Дело, д-дело только во мне: с кем бы я ни сливалась, никто не хотел со мной оставаться… Я не хочу, чтобы тебе было со мной плохо. — Но мне не плохо с тобой! Наоборот, у меня никогда не было ничего подобного, и это здорово, правда, здорово! А ты? Яшма, как тебе самой?.. Буря эмоций Яшмы, грозившая разделись их, постепенно начала сходить на нет, и, наконец, она неуверенно ответила: — Это лучше, чем в прошлый раз. И впрямь, неплохо. Мукаит еще долго просидела, глядя на тлеющие угли и обнимая себя двумя парами рук. Успокоившись, она перестала испытывать жгучие, противоречащие эмоции, из-за которых она была близка к тому, чтобы распасться. Ей было хорошо от огня, от тепла, исходившего откуда-то изнутри, и от мысли, что, раз Родной Мир не пришел искать их сюда, они уже и не будут проверять эту колонию. Будут приходить только раз в пару тысячелетий, и то, в шахты они не полезут. А до тех пор у Яшмы и Рубин будет еще много времени, чтобы узнать друг друга лучше и стесать острые углы, и она надеялась, это будет не последнее ее появление. Она задремала, а проснулась, когда уголь почти догорел. Ей нравилось сидеть у огня, но от тепла ее разморило, и она не могла определиться, чего хочет больше: развести огонь снова или дальше провалиться в сон. И почему кто-нибудь не может сходить за углем, пока она останется здесь?.. Когда Рубин открыла глаз, она уже сидела на коленях у обнимавшей ее Яшмы. В один момент она почувствовала себя в разы меньше и слабее, но странное тепло, оставшееся от слияния, никуда не ушло. Они сидели в тишине, не нуждающейся в словах, глядя за тем, как тусклыми звездочками догорают последние угли, и, когда единственным источником света осталась пыльная лампа, Яшма аккуратно ссадила ее на пол и поднялась со словами: — Я принесу еще, подожди пока тут. И Рубин осталась ждать.