Самый лучший в мире брат

1. Разбудить Сэмми. 2. Накормить. Он упоминал, что хотел пасту. 3. Поговорить. Узнать про друзей. Спросить про Михаэля, кажется, Сэмми хотел с ним подружиться. 4. Отвезти Сэмми в школу. 5. Купить еще говядины и накормить Бака. У Сэмми самый лучший в мире брат. Он так его и называет, торжественно и тихо, когда Томаса нет поблизости: "Самый Лучший В Мире Брат". Он добрый, ласковый и понимающий. Он заботится о Сэмми. Он любит Сэмми. И да, его зовут Томас. С тех пор как родители умерли, у Сэмми нет никого ближе его. Да и, наверное, никто им больше не нужен. Иногда Сэмми думает о том, что рано или поздно Томас женится и заведет собственную семью. У него будут собственные дети. И Сэмми очень боится, что тогда Томасу будет не нужен младший брат, возможно, он будет даже мешать. От таких мыслей Сэмми иногда плачет, когда никто не видит. Он не хочет делить Томаса ни с кем. Он хочет, чтобы Томас принадлежал только ему. Сэмми всего десять, и ему было очень тяжело пережить смерть родителей. Тем более, такую странную смерть. Конечно же, смерть остается смертью, от каких бы причин она не наступила. Это всегда тяжелая утрата. Но если вокруг смерти еще и поднимается шум. Если назойливые посторонние лезут в твою жизнь своими настойчивыми грязными лапками, как стайка любопытных тараканов. Тогда это еще сложнее. И не забывайте, Сэмми тогда было всего девять лет. Но Томас всегда был рядом с ним. Поддерживал, ободрял. Сэмми ни разу не видел, чтобы он плакал по родителям. Ни разу. Сэмми догадывался, что он хотел, но не делал этого. Ради Сэмми. Чтобы ему было легче. Томас терпел все капризы своего брата. Позволял ему спать в своей постели, если Сэмми боялся. Обнимал. Играл с Сэмми и читал ему книжки. Томас любил его. Он почти заменил Сэмми родителей. Почти — потому что настоящих родителей не может заменить никто. Но Томасу почти удалось. Сегодня разговаривал с миссис Роувди. Она жаловалась на шум по ночам в нашем доме. Заверил, что ей показалось. Хорошо, что Сэмми крепко спит. Нужно срочно поговорить с Баком! У Томаса самый лучший младший братик в мире. Не смотря на почти пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, они всегда были очень дружны, и Сэмми всегда все рассказывал своему старшему брату. И Томас всегда гордился тем, что младший брат от него ничего не скрывает. Это доставляло ему радость. С тех пор, как родители умерли, они с братом остались одни. Да и, наверное, никто им больше не нужен. Томас заботится о Сэмми. Отвозит его в школу. Забирает его из школы. Готовит то, что нравится Сэмми. Покупает то, что нравится Сэмми. Вот и сегодня у Томаса есть небольшой подарок для брата. Когда Сэмми видит диск с новой компьютерной игрой, его глазки загораются. Какое-то время он молча разглядывает его, а потом с криком бросается на шею Томасу. — Том, Том, ты купил ее! Сэмми рад, бесконечно рад. И самой игре, и заботе Томаса. — Марш мыть руки и за стол. Поиграешь потом. Сэмми кивает и вприпрыжку уносится мыть руки. Он действительно счастлив. У Сэмми длинные и неуклюжие тощие ноги. У Сэмми острые локти. Он похож на новорожденного жирафа. Кажется, что конечности ему только мешают. Кажется, что они слишком велики ему. Но когда Сэмми улыбается, когда Сэмми смеется, Томас перестает видеть его неуклюжесть. Он прощает и излишнюю подвижность, неусидчивость. Прощает и слишком громкий, резкий голос. Когда Томас смотрит на прядь волос, которую Сэмми заправляет за левое ухо, ему кажется, что было бы не плохо как-нибудь его утихомирить. Что если бы его характер был чуть-чуть спокойнее… Сэмми был бы идеален. За ужином Сэмми сидит на стуле, болтает ногами и рассказывает про школу. Он смеется, припоминая особенно забавные моменты, и все вроде бы как обычно. Но когда Томас спрашивает, как поживает Михаэль, Сэмми вдруг замолкает и краснеет. — В чем дело, Сэмми? — Томас действительно взволнован. Сэмми сжимает кулачки и быстро-быстро произносит: — Я познакомился с его сестрой. Томас немного хмурится, но тут же улыбается. — И как ее зовут? — Элоиза. Мне кажется... Том, я... мне кажется, я ее... Томас протягивает руку и успокаивающе гладит Сэмми по голове. — Влюбился? И Сэмми быстро кивает, опустив глаза. Какое-то время Томас просто любуется на красные от смущения щечки Сэмми, а потом ласково произносит: — Расскажи мне про нее. Спустя полчаса, наслушавшись восторженных рассказов об Элоизе, Томас принимает решение. Купить говядину. Проинструктировать Бака. Сэмми ложится спать. Он уже выключил свет. Забрался под одеяло. Сэмми уже закрыл глазки. Сэмми приготовился видеть сны. Но неожиданно он слышит звук, странный и пугающий звук. Ночные дома — безжизненные. Нет, не спящие. Мертвые. Пустые. Звуки мертвых домов тоже пустые. Пустой скрип, пустой шорох. Но когда среди этой пустоты появляются полные, цельные, настоящие звуки — это пугает. Действительно пугает. Сэмми слышит шлепанье. Такой полный, гулкий и в то же время неестественный звук. Совершенно неуместный сейчас — ночью. Неуместный здесь — в доме Сэмми. Недалеко от спальни Сэмми. Хотя нет, прислушавшись, Сэмми понимает, что сейчас шлепанье раздается где-то... да, на лестнице. И оно приближается. "Мне это только кажется" — говорит себе Сэмми. "Этого не может быть". "Этого нет". Сэмми натягивает одеяло повыше. Он спит, он спит. Видите — он спит. Смотрите, он спит. И это шлепанье, приближающееся шлепанье, ему снится. Не самый приятный сон. Не тот сон, который Сэмми хотелось бы видеть, но и такие случаются, с этим ничего не поделаешь. Нужно только потерпеть. И проснуться. Тогда сон закончится. Вот только. Шлепанье приближается. Ближе. Ближе. Уже в коридоре. Сэмми быстро откидывает одеяло, быстро тянется к выключателю света. Пальцы дрожат и у него не сразу получается нажать на кнопку. Когда лампа загорается, маленькая лампочка над кроватью Сэмми, становится спокойнее, легче. И шлепанье прекращается. В комнате Сэмми душно. И сейчас, когда он дышит так часто-часто, ему кажется, что воздух исчезает совсем. Сэмми горячо. Сэмми жарко. И страшно. Сэмми очень, очень страшно. Но постепенно сердечко Сэмми успокаивается. Он начинает дышать глубже. Плечи Сэмми расслабляются. Глазки прикрываются. Но только до тех пор, пока шлепанье не раздается вновь. Сэмми только начал играть в новую игру, подаренную братом. Так мало времени прошло. Сэмми только подружился с Михаэлем. Слишком мало времени. Сэмми только познакомился с Элоизой. Слишком мало. А что будет с Томом? Кажется, что в коридоре разлита вода. И по этой воде прыгает десяток лягушек. Взмахивает лапками. Блестит глазками. И направляется в сторону комнаты Сэмми. Приближается. И, наконец, останавливается перед дверью. Сэмми дрожит. Он действительно дрожит. Он не отрывает взгляд от двери. А дверь приоткрыта, и через щель он может видеть темноту коридора. Сэмми всматривается, вглядывается темноту. Он хочет и боится увидеть. Что? Шорох. Скрип. И тогда Сэмми видит. Это. Оно не является человеком, или вообще чем-то знакомым Сэмми. Он не может Это ни с чем сравнить. Все, что Сэмми может сказать, так это то, что Оно очень страшное. И Оно смотрит на Сэмми. Долго. Его глаза. Они прекрасного сиреневого оттенка. Они неестественно большие. Они неестественно круглые. Сэмми кажется, что в комнату заглядывает громадная птица, но птица без перьев. Да и, скорее всего, без крыльев. Нет, он не может разглядеть из-за двери, но… Впрочем, может быть, крылья там и есть. Но даже если их нет, даже если их нет – это никак не поможет Сэмми. Так тихо, слишком тихо. Неестественно тихо. Сэмми кажется, что он оглох, и ему нужно срочно проверить. Доказать себе, что с ним все в порядке. Сэмми плачет и жмется в углу кровати. А Оно не заходит. Оно не шевелится. Оно только смотрит на Сэмми. Сэмми хочет спрятаться, хотя бы закрыть глаза. Но ему страшно. Сэмми просит Это уйти. Он умоляет. Он угрожает. Сэмми бросает в Это ботинком. Тот ударяется о дверь, и Сэмми наконец-то уверен, что все-таки слышит звуки. Что он может слышать звуки. От удара ботинком, дверь на мгновение закрывается, но потом открывается вновь. Оно все еще на месте. Сэмми не может ждать. Сэмми боится уснуть. Сэмми не может больше смотреть. Он не выдерживает, и подходит к двери. Это долгий, очень долгий путь. Каждый шаг – через маленькую пропасть. Но если пропасть кажется маленькой, она не перестает от этого быть бесконечной. Бездонной. Сэмми подходит все ближе. Но в сиреневых глазах, наблюдающих за ним через щель, нет никаких эмоций. На секунду Сэмми кажется, что они не настоящие. Что они искусственные, пластмассовые. В таком случае, их бы даже хотелось потрогать. Взять в ладони. Погладить большими пальцами. А может быть, они резиновые? Тогда как здорово бы они отскакивали от пола, от стен. Но, кажется, все-таки они настоящие. Сэмми открывает дверь. Это стоит прямо перед ним. Когда Томас встает утром, в коридоре он видит Сэмми. Тот сидит у порога своей комнаты и не шевелится. — Сэмми. Что такое? Но Сэмми не отвечает. Сэмми не смотрит на Томаса. Сэмми смотрит прямо перед собой. Поздний вечер. У Томаса столько дел. Все они тщательно зафиксированы в его маленькой записной книжке. А книжечка лежит в кармане Томаса. Это чудесное чувство – рассматривать список дел на день, и вычеркивать одно за другим. А потом вписывать новые. И так каждый день. Это дает Томасу ощущение надежности и даже какого-то уюта. Томасу нравится стабильность. Томас любит постоянство. Вечер, а это значит – и так записано в книжечке Томаса – что нужно покормить Бака. Томас достает мясо, прекрасную свежую говядину. Разумеется, сырую. Выкладывает ее в большую жестяную миску. Выкладывает аккуратно, так, чтобы куски лежали максимально ровным слоем. Томасу нравится аккуратность. Томас любит порядок. Он подходит к двери, за которой находится лестница в подвал. Достает ключи и отпирает замок. За дверью темно. И очень-очень тихо. Томас ставит миску на пол и зовет: — Бак! Бак, иди сюда. Папочка принес тебе поесть. В ответ на эти слова, под лестницей что-то шевелится, а вслед за этим слышится шлепанье. Медленное, ленивое шлепанье. Словно десяток маленьких лягушек прыгает по мокрым ступенькам. А потом Томас видит яркие сиреневые глаза без ресниц. — Молодец, Бак. Ешь, — говорит он, и выходит за дверь. Томас идет в свою спальню. Там в кресле сидит его младший брат, Сэмми. Сидит, и равнодушно смотрит прямо перед собой. После того, как Сэмми ничем не смогли помочь врачи, Томас забрал его домой. Теперь Томас заботится о нем. Кормит, одевает, моет. Иногда Сэмми выходит из этого своего состояния, которое Томас называет «залипанием» и тогда они играют в какие-нибудь простые игры, или Сэмми рисует. Все его рисунки Томас хранит в специальной папке и любит иногда доставать и рассматривать. У Сэмми редко получается изобразить что-то кроме беспорядочных цветовых пятен, но, судя по всему, они что-то Томасу напоминают. Тем более что чаще всего Сэмми рисует фиолетовым карандашом. — Ну, как дела, Сэмми? — спрашивает Томас. Сэмми молчит. — Может, порисуем? Сэмми не отвечает. Тогда Томас садится на кровать. — Иди ко мне. Да, Сэмми научился выполнять команды. Но пока он не может делать выбор сам. Он не умеет хотеть. Кроме тех редких вспышек улучшения, когда он даже немного разговаривает с Томасом. Его речь сбивчивая и непонятная. Но и она очень радует Томаса. Сэмми подходит к брату и останавливается перед ним. Томас улыбается и осторожно гладит его по щеке. — Молодец. Стой спокойно. Томас расстегивает пуговицы на рубашке Сэмми. Застегивал их сегодня утром тоже он. Сэмми и сам может это делать, но ему не просто дается мелкая моторика, так что на пуговицы уходило бы гораздо больше времени. А кроме того, Томасу просто нравится самому одевать и раздевать Сэмми. Ему нравится заботиться о Сэмми. Всегда нравилось. А с тех пор, как родители умерли, ему никто не мешает это делать. «Зря все-таки они не давали мне о нем заботиться, пока были живы. Зря» Томас вспоминает родительскую спальню, всю залитую кровью. Бак тогда был слишком неаккуратен. Но Томас его хорошо наказал. Томас осторожно укладывает Сэмми на кровать. Нежно целует в губы. Сэмми такой трогательный, даже с этим пустым взглядом. Даже когда не смотрит на Томаса. Теперь Томасу не нужно, чтобы Сэмми постоянно смотрел на него. Чтобы Сэмми смотрел только на него. «Теперь ты совсем мой» — думает он, закидывая правую ножку Сэмми себе на плечо. И еще раз целует мягкие губы своего брата. Когда Томас его трахает, нога Сэмми расслабленно качается вверх-вниз. Вверх-вниз. Пустые глазки Сэмми поблескивают в полутьме спальни. А Томас ласково гладит кончиками пальцев его плечи. Он заботится о Сэмми. Он любит его. У Сэмми самый лучший в мире брат.