Не холодно

Холодно. В общаге топят так, будто и не топят вовсе. Хорошо топить здесь могут только соседи сверху. В том смысле, если потоп. Минки зевает и ёжится, даже в пуховике ещё не согрелся. Он стучится и заходит. Спят, значит. На одной кровати из-под одеяла торчит нога - это Покиль. Дышит, значит. Сонджун накрыт полностью. - Спят, значит... - произносит Минки вслух и наблюдает за тем, как Покиль шевелит ногой. Не спит, значит. Машет, значит. - Доброе утро, лентяи! - приветствует Минки громче и проходится по комнате, бросая на кровати друзей по куртке. Сонджун даже не шевелится. - День начался, поднимаемся, умываемся, на занятия не опаздываем, - продолжает Минки. Покиль высовывается из одеяла: - Мама, можно я не пойду в школу? Он смеётся над возмущённым «эй!» от Минки, но повинуется, неохотно выпутываясь из одеяла, выпуская тепло в холодную комнату. - Там и завтрак почти готов, - сообщает Минки уже на пороге. - Уон, - произносит Покиль, и они оба вдруг оборачиваются на кровать Сонджуна. Одеяло по-прежнему лежит горкой и не шевелится, но оттуда явно что-то сказали. - Хён? - уточняет Покиль. - Я говорю, - показывается рука: - Рамён там? - Сонджун раскрывает голову и кладёт ладонь на лицо. - Рис, - возражает Минки, - Рис со вчера остался. - Уон! - Покилю это нравится. Сонджун вздыхает. Он подтягивает к себе пуховик, прикидывая, как бы так перескочить в него из одеяла, и благодарит уже уходяшего Минки: - Спасибо... спасибо, мама! Покиль ржёт. И Сонджун смеётся. Минки старается не ржать и шлёт их куда подальше, выходя в коридор. Покиль уже оделся и выскакивает следом. Выскакивает, прихватив пуховик с кровати Сонджуна. Он улыбается во все тридцать два и бежит прочь. - Покиль, сучёныш!! ..Холодно, блядь! - кричит Сонджун, но в коридоре его не слушают, там, в коридоре, происходит какое-то «Минки-фанки-хён», «Покиль, блядь, отвали», а потом Минки смеётся в голос. В толстовке холодно. В капюшоне холодно. И, если затянуть капюшон - тоже холодно. Сонджун находит Покиля в ванной. И тот смиренно протягивает ему куртку, честно моргая глазищами, и молча - с торчащей изо рта зубной щёткой. Сонджун одевается и присоединяется. Они чистят зубы вдвоём, глядя друг на друга в отражении общажного зеркала, в котором и не видно нихрена, так, цветовые пятна где-то за многослойными разводами. Покиль достаёт телефон и наводит камеру. Сонджун готов. - И фото готово, - сообщает Покиль, глядя на дисплей, - Они чистят зубы вместе... возле задроченного зеркала... Сонджун давится смешком и плюётся зубной пастой. Случайно - именно в зеркало. Они смотрят на свежие белёсые разводы и начинают ржать. Сонджун пытается убрать ладонью хотя бы это, но получается только новые разводы нарисовать. Зато руку в тёплой воде согрел. * * * Сонджун весь холодеет. То есть, ещё мгновение назад было нормально. Они стояли, обнявшись втроём, и он даже говорил что-то ободряющее, а теперь всё. Его колотит, ноги не идут, кровь от рук отхлынула. Минки и Покиль это видят и заглядывают ему в глаза, а он и сказать-то им ничего не может. Это их дебютный стейдж, они ждали его так долго, и ему сейчас читать и по сцене ходить, и он... И они обнимают его снова, крепче и ближе. Минки выходит первым. Следом - Покиль, до последнего не отпускающий руку Сонджуна. Всё, что Сонджун помнит потом - это то, что он слова не забыл и в ногах не запутался. И панику. И то, как хорошо пел Минки, а сам он всё время оборачивался на Покиля, который держался раскованно и спокойно, и перехватывал взгляды хёна. Покиль в него верил, и Сонджун просто шёл следом. Следом и навстречу. Ещё, Сонджун запомнил руки. Рукопожатие, когда они встретились на середине сцены. И как Покиль провёл тёплой ладонью по его промёрзшим от волнения пальцам. И, кажется, они всем понравились. Сонджун поправляет капюшон пуховика, потому что он мешает запрокинуть голову, и Покиль что-то капризно бурчит. Их везут отмечать, и младший, очевидно, хочет отдохнуть, комфортно прислонившись к хёну. А хён ёрзает и пытается поудобнее вернуть руки в карманы. Так они до сих пор и не согрелись. У самого не получается. Сонджун потирает пальцами в кармане, и Покиль выдаёт какое-то жалобное: «Ну, хён...» * * * Покиль копошится. Крутится на другой половине кровати. С живота на спину. Со спины на живот. С интересом смотрит в дисплей, улыбается и азартно печатает. Переписывается. «Ёхани-хён, а куда ты едешь? !_!» «Хёнчоль-хён, я повидаться хочу тт_тт» «Сынгю-хён, ккккк» «Здравствуйте, Ча-хён, как ваше здоровье?» «Хаха, Раймикс-хён, я уже старый, мне 22» Он скучает по хёнам. И не успокоится ведь, пока не дотянется до каждого. Затем, откладывает телефон, поворачивается на бок и подпихивает ладони под Сонджуна. Потеплело, но всё равно прохладно становится, если время от времени не отогреваться. Сонджун валяется на спине и смотрит в потолок. Или в камеру телефона, который он периодически поднимает над собой. Как сейчас. Сонджун делает селку их двоих и они её рассматривают, и вообще смотрят фотографии, их, их друзей, племяшки Сонджуна. Пока не приходит Минки. Он, как обычно, просто проходит через комнату и становится возле кровати. Сонджун смотрит, запрокинув голову, и ему кажется, что он перележал. А вот Покиль реагирует мгновенно - смеётся. Снепбеков в гардеробе у Минки в жизни не было. Но он, тем не менее, приходит в снепбеке. Напяленным на капюшон. Сонджун ржёт. Покиль комментирует: «Минки-фанки-хён лишает нас вокалиста, наш новый рэппер Минки-фанки!» - Знаете, что, - говорит Минки, который, в общем-то, отжал у кого-то снепбек чисто ради смеха, - Дайте и мне поваляться, - и он пихает Покиля, вынуждая того навалиться на Сонджуна. Если бы кровать была рассчитана на троих... - Минки-хён, тебе на диету бы... - Покиль пытается разместиться, а за комментарий получает пальцем в рёбра. Он дёргается и нажимает локтем Сонджуну на живот. - Покиль, блядь, уши оборву! - откликается Сонджун. - Вот! - Минки Сонджуна полностью поддерживает. И Покиль понимает - пора сваливать. Он дёргает через Минки. Но его ловят за штаны. Сонджун торжествует, и Минки-то в деле стягивания штанов с младшего, кажется, готов помочь. Покиль матерится и пихается, и всё-таки остаётся при своих, а вот Минки-то с кровати падает. - Ёбнешься с вами, рэпперами, - заключает он, лёжа возле кровати. - Ну, вот уже, - соглашается Сонджун, перекинув через Покиля руку, и выглядывая так, чтобы видеть, что там с Минки на полу-то делается. Покиль тихо смеётся. Тоже отличные хёны. * * * - Ёбнешься с вами... рэпперами... - неуверенно добавляет Минки в пространство и садится за стол, обратно к своей тарелке. Ковыряется вилкой, ещё раз оглядывает опустевшую кухню, после чего кладёт столовый прибор и смотрит в одну точку, широко раскрыв глаза. Потому что он понять-то не может, что это сейчас было. Этот Сонджун, схвативший из холодильника банку колы, и: «Я покататься». И Покиль, съевший только ложку, «спасибо», «нет, очень вкусно, хён» и тоже из кухни. Кто все эти люди, и что они не поделили. Но кто же скажет. Никто не скажет. Никому не скажет. Сонджун выезжает с парковки и едет, просто куда глаза, он же никому не скажет. Вообще никому не скажет, как вчера целовал Покиля. Как... Сонджун не совсем цифрует хронологию, но они болтали ночью, а потом Покиль потянулся и погладил его по шее. Или он погладил его по шее уже после того, как Сонджун к нему приблизился. Сонджун приподнимается, давая Покилю пространство, и тот ложится удобнее, сгибая одну ногу в колене. Сонджун возвращается, ему самому так лучше. Так... В этот-то момент он и оценивает своё положение в пространстве. Как он прижимает к кровати льнущего к нему Покиля. И как целует его, глубоко, даже жадно. И как он его, на самом деле, сейчас хочет. У Сонджуна что-то не сходится и он пытается разорвать поцелуй, отстраняясь, но Покиль тянется за ним, всё ещё касаясь губами, и Сонджун чувствует его пальцы на своей щеке, и едва слышимое: «Хён...» Он отстраняется, опираясь на локоть, но продолжая другой рукой гладить Покиля по рёбрам. И Покиль позволяет, он нежится и томится в то же время, и Сонджун чувствует как Покиль весь дрожит под ним. И он понять не может, понять в целом, а всё, что может - спросить дурацкое: «Холодно?» На что Покиль выдыхает и двигает бёдрами. Жарко. Он отрывает голову от подушки и приподнимается, чтобы поцеловать Сонджуна. В шею - один раз легко, второй - ниже, просто облизать. И Сонджун закрывает глаза, потому что это - родинки на его шее. Покиль не видит их в темноте, но знает - где. Покиль устаёт и ложится обратно. И чуть выгибается в пояснице. И ещё раз. Приглашая Сонджуна двигаться вслед за ним. И Сонджун просто с ума сходит, подаваясь на Покиля, и, может, он правда что-то не так понимает... Он слушает, как Покиль выдыхает, раскрывая рот, выдыхает будто низким шёпотом, когда Сонджун прикусывает его за мочку уха и тянет за серёжку. Но разве можно, в конце концов, не так понять секс. Покиль стонет, когда Сонджун гладит его через бельё, нажимая ладонью на возбуждённый член. Покиль стонет, подаваясь, и Сонджун целует его, резко, так, что Покиль не успевает дышать, и такой горячий, когда Сонджун запускает пальцы под резинку его трусов. Сонджун сам едва не кончает, чувствуя, как накрывает Покиля. И потом, чувствуя, как Покиль его касается, обводя пальцами головку. И руки Покиля... А утром Сонджун уезжает. Он сталкивается с Покилем в ванной, и тот затихает сразу после бодрого: «Хён!» Покиль мгновенно сникает, едва встретившись с Сонджуном взглядом. Он понимает по глазам и замолкает, и исчезает тихо, будто и не было, оставляя Сонджуна наклониться над раковиной. И обрызгать зеркало водой. И смотреть, как стекают капли, мутнея и меняя рисунок бесконечных разводов. Сонджун уезжает. От вопросов Минки, потому что Минки ведь задаёт вопросы. Беспокоится. Хороший, самый организованный. Уезжает от вопросов к самому себе. Или наоборот - искать ответы. Потому что, как так получается, что он, Пак Сонджун, двадцати шести лет, ещё вчера вечером любил девушек... Или он любил девушек раньше, до того, как начал обнимать Покиля, иногда, просто так. Но он же обнимает любимых друзей. Или до того, как начал листать фотографии, когда они ночевали по домам, а не в общаге. Или до того, как начал с любопытством смотреть на Покиля, ожидая, что тот выкинет в следующий момент... «Я чудовище». Сонджун приходит к выводу. Но не может объяснить, о чём конкретно этот вывод. «Просто чудовище». Просто чудовище же. Он осознаёт это к вечеру и переключает передачи, разгоняясь по мосту. Обратно. В общагу. О Покиле он не подумал совсем. В комнате погашен свет и никого. Значит, домой уехал. На кроватях бардак, но это какая разница, Покиль же всегда плевать хотел, причём, в выражениях. Сонджун ставит пакеты из KFC на стол и кладёт рядом ключи от машины. И только тогда видит плеер. Без Плеера Покиль бы не уехал. Но его нет. На лестнице. В прэктис-рум. В холлах. Комендант не в теме. Его нет. Он есть. Сонджун из одного только отчаяния суётся в запасной выход на внутренний двор. И находит Покиля по ту сторону. Он курит, держа сигарету дрожащими руками. Просто курит. Сонджун обещает простуду, но Покиль говорит, что только вот вышел, и не продувает его никогда. Окурков для «только вот вышел» под его ногами многовато. Но Сонджун молчит. Они курят вдвоём. А потом Сонджун предлагает: «Пойдём домой?» - и Покиль смотрит на него, и соглашается. Они поднимаются по лестнице, и Сонджун сообщает, что еды притащил, и что им больше достанется, потому что Минки же всё равно на диете. А Покиль делится, что Минки-хён уехал домой, сказал, что устал, а сам Покиль не уехал просто так, протупил как-то, и он улыбается, и дышит себе в ладони, пытаясь их отогреть. Они заходят в комнату. Сонджун первый. Он снимает куртку и оборачивается на Покиля, который остановился на месте и ничего. И смотрит большими глазищами. - Холодно, хён. Это он говорит. Так: - Холодно, хён. Куртку на Покиле расстёгивает Сонджун. Забираясь руками под, прижимая к себе, целуя, чувствуя, как Покиль к нему ластится. Больше не холодно.